I wanna be yours

Запах уже не идеально чистых простыней взмылся к потолку, всасываясь в его поверхность словно вода в губку. Ты больше не стонешь, не измываешься подо мной в экстазе, только шумно глотаешь воздух и заставляешь ласточек на твоих тазобедренных косточках судорожно порхать. Одежда на полу смята и похожа на разноцветные фантики, под которыми скрывалась такая легкодоступная, но довольно дорогая сладость. Ты был обречён, я был потерян. Тебе нужны были деньги, мне - горячее соитие двух тел. Олицетворением всех сладких пороков в одном хрупком прокуренном теле - вот, кем ты был. Твоя прогнившая душонка была родом из Лос-Анджелеса, но татуировки сбивали со следа, заставляя представить тебя выкуривающим лёгкие где-нибудь в Техасе. Вообще-то мне было плевать откуда ты. Главное, что такой сладкий мальчик, на коже которого так долго сохранялись мои метки, мог удовлетворить мои желания чуточку лучше, чем все остальные. Ты чуточку лучше, чем все остальные, говорил " - Я хочу быть твоим.". Твой кашель оглушающе звенит между глубокими вдохами и выдохами, подкидывая вверх прилипшие к лицу волосы. Их длинные пряди словно змеи, родившиеся из твоих бесцельных настойчивых поцелуев, касаются каждого миллиметра твоего лица, и, укусами, пускают яд в его красивые черты. Ты снова так просто сдался, что даже не заметил, что я был без презерватива и чертовски пьян. После осознания этого, мне требуется около минуты, чтобы хрипло рассмеяться. Я видел, я понимал, как, одним лишь плотоятным взглядом я мог влиять на тебя и на твое до бешенства поддатливое тело. И когда ты, словно бабочка, одним своим видом просишь, умоляешь тебя поймать, то как этим не воспользоваться? Хоть и ловить тебя приходилось по одинаковому, но от этого не менее интересному, сценарию. Это похоже на недоконца разгоревшейся полено в небольшом костре. Где-то там, под корой, ты уже полыхаешь красным, оранжевым, и немного желтым, но все ещё не воспламеняешься, борясь с последними обжигающими тебя порывами и сильнее обугливаясь. Но твой самоконтроль рушится, трескается по швам, когда я выдыхаю дым Винстона прямо в твои грустные глаза и, проводя ладонями по оголенной груди, толкаю тебя на паршивую кровать мотеля. - Я хочу быть твоим. И ты начинал гореть. Сразу и до пепла. И возможно когда-нибудь ты бы смог опутать мои запястья невидимой цепью, порхая губами цвета бордовой гуаши по её звеньям, но горбатого изменит только могила. В твоей груди вместо сердца - субстанция, прошитая сотнями пуль, в твоих губах белый порошок, разбавленный дешёвым дымом, в твоих прикосновения концентратный опиум - полный набор американского продавца наслаждений на одну ночь. Лампочка на потолке начинает раздражающе моргать и, наверное, поэтому я не замечают как резко она отражается в мокрой туманности твоих глаз. Я смотрю на лампочку, ты смотришь на меня, а деньги, которые я уже успел кинуть на тумбочку с твоей стороны, смотрят на тебя. И это один из лучших раскладов для того чтобы притвориться что я не вижу тебя, а ты не видишь замусоленных бумажек. Эмоции к тебе засели где-то у меня между лопаток, вместе с обрезанными крыльями. Попробуешь дотронуться до того или до другого - обрубки начнут кровоточить. Кровь будет сочиться словно вино из треснувшей бочки и только тогда мне, возможно, понадобятся твои губы. А сейчас я плачу лишь за твои ошпаривающие прикосновения и за отличный чувственный секс. Не за твои глаза бродячего пса и не за полные нежности поцелуи после яркого оргазма, от которых мне хочется лишь побыстрее принять душ. Если ты хочешь тепла, то закутайся в пропахшую потом простынь, не смей сигануть в пропасть между нашими телами. Я притворяюсь глухонемым, как только ты открываешь рот и напрягаешь осипшие связки. Калейдоскоп звуков не обязывает меня даже к тому, чтобы просто подняться. Уходить должен ты, а не я. Шлюха - ты, а не я. Зависим - ты, а не я. Влюбленный мальчишка - ты, а не я. И, тем не менее, в который раз, против воли я слышу. - Я хочу быть твоим.