Солнце для ночи

Написано под впечатлением и в продолжение этой сказки-стихотворения. Огромное спасибо NeAmina за разрешение использовать ее героя. Якуб — сапожник. Якуб живет в подвале, десять ступенек от тротуара вниз. Нежная кожа, мускулы как из стали, карие очи — самый желанный приз. Ходят девчонки к объекту их тайной страсти, вроде по делу: набойки на каблуки. С каждой из них, несомненно, приветлив мастер. Но от любви его действия далеки. Якуб спокоен, характером даже пресен, девичьи прелести не вызывают жар.        …В темном подвале по стенам сползает плесень, и пауки по углам без конца кружат, сыро и мрачно.… Нашел бы уже получше. Надо ж — такой мужик пропадает зря…        К вечеру Якуб прячет в кармане ключик и обращается в крупного нетопыря: узкие крылья, взгляд исподлобья страшен, столько в нем злобы, что хватит на целый свет. Резко взлетает, сливается с тенью башен, серая молния: миг — и его уж нет. Пересекает влет городские стены, небо легко в ладони его берёт.        Якуб-сапожник отчетливо помнит цену, что заплатил за стремительный свой полёт. Нежная кожа не любит лучей палящих, в черных тонах незатейливый гардероб, в темном углу подвала хранится ящик, по очертаньям похожий на длинный гроб, пульса не слышно, дыхания не заметно, гибкие пальцы холодные, словно лёд… Но ежедневно — от сумерек до рассвета — горькое счастье: свободный ночной полёт              

Солнце для ночи

             Привычно закрыть дверь и спрятать ключ в карман. Так же привычно затушить небольшую свечу, зажженную больше ради маскировки, чем по надобности. Он прекрасно видит в темноте, а летучую мышь небольшой огонек и вовсе слепит. Такая же привычная и чуть горьковатая улыбка на губах. Немалую цену уплатил сапожник за эти ночные полеты, но он уже давно ни о чем не жалеет. Со временем он и сам поверил, что холодная кровь означает и отсутствие чувств. Всегда неизменно спокойный, ровно отвечающий на ругательства и на девичьи заигрывания… Его, бывает, ставят в пример вспыльчивым юнцам. Самого Якуба давно уже не задевают мелкие иголочки человеческих слов, ломаясь об окутавший его лед. Только и радости, что вольный ночной полет над спящим городом. Якуб встряхивает короткими волосами и через миг взмывает в воздух нетопырем. Летняя ночь коротка, не стоит терять немногие минуты, хоть как-то способные потревожить остывшую кровь…              – Блять!              Якубу показалось, что он налетел на каменную стену. Очень большую, горячую каменную стену. Крыло с противным хрустом сломалось, и он свечкой упал вниз, с высоты облаков.              – Ай, пардон! – послышалось сверху виноватое.              Впрочем, вампиру было плевать на говорящие препятствия. Регенерация не справлялась, а значит, через несколько секунд ему красоваться красивенькой лепешечкой на мостовой. Или красивеньким трупиком нанизанным на ветку парковой осины… Тут уж как-то не до посторонних мыслей.              Но упасть ему не дали. Тёплый, летний ветер мягко изогнулся вокруг него, тормозя падение, путая небо и землю. Якуб осознал, что находится внизу, только когда в нос ударил одуряющий запах ночных цветов. Ну вот, смерть немного отложена. Ровно до рассвета, потому что добраться до дома с такими повреждениями он не мог.              – Прости-прости-прости, – защебетал некто рядом.              Воздух сбоку от вампира изогнулся и резко разошёлся в стороны, являя взгляду... Э-э-э...              Несмотря на крайне незавидное положение, Якуб невольно озадачился.              Единственное, что можно было сказать точно, это было явно рыжим. Густые, чуть вьющиеся волосы доходили до лопаток и едва заметно светились в темноте. Не настолько, чтоб освещать округу, но вполне достаточно, чтобы выделяться в темноте и... Слепить глаза нетопырю. Так что Якуб решил не портить себе жизнь и отвернулся.              – Прости, – проговорил рыжий, подходя ближе к месту его крушения. – Я не знал, что не один такой... Любитель ночных полётов. Хочешь, я тебя подлечу?              Нетопырь пропищал нечто возмущенное, искренне надеясь, что рыжий не расслышал короткого ругательства, непроизвольно вырвавшегося при столкновении. Потому что летучая мышь ночью – это нормально. А вот говорящая летучая мышь – уже не очень. Сам Якуб предметом охоты на нечисть еще не становился, в силу спокойного нрава ничем не выделяясь среди людей, но наслышан был преизрядно. Впрочем, писком вампир и ограничился. Может, этот любитель ночных полетов окажется достаточно жалостливым, чтобы вылечить столкнувшегося с ним нетопыря? Понять бы еще, кто это тут ночью воздух загромождает, и почему Якуб его до столкновения не заметил?              – Э-э-э... Расценю данный писк как согласие, – с сомнением проговорил незнакомец. – Так, давай мы тебе сначала крылышко выправим, чтоб удобнее было лечить. Сейчас будет немного больно, но ты потерпи, не кусайся, ладно? Ещё отравишься, не дай Пламя.              С этими словами рыжий аккуратно перевернул нетопыря на спину и расправил его крылья, заставляя их безвольно повиснуть на траве. Якуб снова запищал, на этот раз жалобно. Было действительно больно. Не так, чтобы совсем невыносимо, но ведь нетопыри не обладают повышенным болевым порогом? А еще очень хотелось цапнуть «благодетеля» за палец, просто чтобы ему тоже жизнь медом не казалась. Останавливали не столько слова о возможности отравиться – чем можно отравить труп? – сколько опасение не суметь остановиться. Не то чтобы Якуб был особо кровожадным, но физиология все же накладывала определенный отпечаток. Да и вдруг рыжий после этого лечить передумает?              – Да ладно тебе, не бойся, – с сочувствием сказал незнакомец, почёсывая нетопыря между ушками. – Исцелять огнём, это конечно, извращение, но я постараюсь сделать всё в лучшем виде.              Что? Огнём?              – Не-е-ет! – завопил Якуб, но было уже поздно.              Всё тело пронзила обжигающая волна. Вампир помнил эти ощущения. После обращения он, по привычке, высунулся наружу, и солнце обожгло его до самых костей. Хорошо ещё, что Мастер был рядом, затащил его обратно в подвал. Он отлёживался в темноте три дня, прежде чем смог самостоятельно выйти на охоту.              Но в этот раз всё было немного по-другому. Да, жар, исходящий от рук незнакомца, жёг его, словно настоящее солнце, но... Не обжигал, не ранил, не калечил. Кажется, даже лечил. Как было обещано.              – Ты что-то сказал? – невинно уточнил рыжий, отнимая руки.              Якуб мстительно цапнул его за палец, прокусывая до крови. О чем тут же пожалел – ощущения были, словно кипятка глотнул. То есть сейчас-то вампир мог спокойно пить что кипяток, что ледяную воду, не особо чувствуя разницу, но Якуб был обращен не так давно, чтобы забыть человеческие ощущения. Нетопырь закашлялся, крайне комично отплевался и хмуро уставился на рыжего. Отпираться было уже поздно, но собственноручно вбивать гвозди в крышку своего гроба? Или, что более верно, подливать масла в костер, на котором тебя спалят? Нет уж, послушаем, что он дальше скажет.              – Ну я же предупреждал! – горестно всплеснул руками рыжий. – Больно, да?              Он сочувственно утёр капельку собственной крови с подбородка нетопыря.              – Как тебя зовут? – продолжал допрос незнакомец. – Не хочешь говорить, да? Ну ладно, ничего... Я Фри, феникс. Давай, чтоб такого больше не случалось, договоримся о высоте. Вот ты сейчас летел на пару метров ниже линии облаков... Давай ты опустишься ещё чуточку ниже, а я чуточку выше, ладно?              – Невкусно, – коротко сообщил Якуб. Взгляд пришлось снова отвести, потому что светиться феникс не перестал, а глаза нетопыря были чересчур чувствительными. – И вообще, ты откуда тут взялся? Три года летаю, ни разу ни с кем не сталкивался.              – Да я обычно днём летаю, – доверительно сообщил Фри, расслабленно вытягиваясь рядом. – Ночью тяжело, приходится накладывать невидимость... Я, вообще-то, свечусь, если ты не заметил. А ты откуда такой взялся? Никогда не видел столь странную реакцию на магию огня. Словно одновременно боишься, корчишься от боли, и тянешься, впитываешь в себя всё без остатка.              – Живу я тут, – мрачно сообщил Якуб. – А с огнем у вампиров вообще сложные отношения. Бывай, феникс. Спасибо, что вылечил, – нетопырь неловко отковылял в сторону на несколько шагов, осторожно взмахнул крыльями… Боли не было. Немножко неприятное покалывание по телу, но и все. После того, как минуту назад чувствовал себя заживо сгоревшим – просто райское блаженство.              – Живё-о-о-ошь? – задумчиво протянул Фри, глядя вслед нетопырю. – До встречи, подозрительный ты мой.              – Я свой собственный, – фыркнул нетопырь. – И я не подозрительный, я просто осторожный.              Фриселу понадобились сутки, чтобы найти в семейной библиотеке всю информацию о вампирах. Ещё двое – чтобы найти в окрестных поселениях подходящих кандидатур и проверить их всех. Оставался последний вариант, симпатичный сапожник, который никогда не выходил из своей мастерской. Феникс помялась немного на пороге, но всё-таки решила зайти.              – Доброго дня, мастер, – поздоровался... поздоровалась она.              В этот раз феникс выбрал явно-женский облик, логично предположив, что симпатичной девушке будут отказывать меньше, чем смазливому парню. Так оно и вышло, да только ни в одном из предыдущих мест не было того, кого она искала.              – И тебе ясного солнца, красавица, – спокойно отозвался бледный русоволосый парень, не поднимая глаз от работы.              Такой молодой? Фрисел прищурилась. Выглядит моложе, чем на самом деле, или просто талант?              – Что изволите? Набойки на каблуки? – кончики губ изогнулись в намеке на улыбку. Этих набоек Якуб поставил столько, что на всю столицу хватило бы. И чего девушки всегда выбирают именно этот повод для посещения сапожника?              – Нет, – чуть растерянно сказала Фрисель. – Я сапог порвала... Пока любовалась ночными фиалками.              Якуб быстро, остро взглянул на девушку. Совпадение? Ведь именно на поле, усеянное этими цветами, он упал той ночью. Но нет, пришедшая выглядела обычной зажиточной горожанкой, даже волосы светлые, прямые. Совпадение.              Сапожник снова изогнул губы в вежливой, но абсолютно спокойной улыбке:              – Тогда давайте свой сапог. Грех такой красивой девушке ходить в дырявой обуви, – он поднял взгляд от кожаной заготовки, над которой работал.              Фрисель мысленно охнула. До этого она никак не могла понять, почему окрестные девицы говорили о сапожнике с каким-то странным придыханием. Ну, симпатичный, и что с того? Но глаза у мастера оказались поистине волшебными. Карие, теплые, мерцающие. С маленькими огоньками в глубине, словно два темных янтаря, за которые, порой, платили наравне с рубинами.              Ох, не зря она сюда пришла, ох не зря...              – Да вот только я его дома оставила, – произнесла девушка задумчиво. – Не хотела лишнюю тяжесть с собой таскать, пока тебя искала... Как твоё крыло, в порядке? Искры по позвоночнику не бегают? Особой раздражительности не появлялось?              – Вы меня, наверное, с кем-то путаете, – Якуб приподнял брови в вежливом недоумении, ничем не выдав собственного напряжения. Откуда? Ведь ночью определенно был парень, рыжий. Или они знакомы? – Причем тут крылья? Я простой сапожник, магией не увлекаюсь.              – Ну да, – весело сказала девчонка, присаживаясь на край его стола. – А следы моей печати огня на тебе так, просто поселиться решили.              Заметив, что вампир по-прежнему сохраняет каменное спокойствие, феникс вздохнула и потянулась потрепать красавца-симпотяжку за щёку.               Якуб чуть отклонился, избегая прикосновения:              – Встречи с вами я не припомню. Рыжее недоразумение – было, не отрицаю, – он по-прежнему был каменно спокоен. Почему-то сейчас вампир не боялся разоблачения. Ну, не получалось у него воспринимать как угрозу сидящую на столе почти девочку, которая только что ногами не болтала.              – А-а-а! – девушка весьма ощутимо хлопнула себя по лбу. – Всё время забываю, что вы, люди, придаёте такое огромное значение внешности.              Сказав это, Фрисель мгновенно вспыхнула. Буквально. Огонь шёл изнутри, сжигал одежду, плавил черты лица и фигуру... Но не тронул ни пяди деревянного стола. Якуб прикрыл глаза локтем, спасаясь от яркого света, а когда пламя схлынуло, увидел... Ну да, то самое рыжее недоразумение. Только сейчас он светился не особо сильно, и на него можно было смотреть.              – Лучше? Так что там с крылом?              Якуб ослеплено поморгал.              – Нормально все с крылом. Как видишь, до дому я добрался. Огня по-прежнему боюсь, агрессивности особой не заметил.              – Чётко, по-военному, – обрадовано улыбнулся Фри. – Служил?.. Впрочем, не важно. Не возражаешь, если я проверю? А то я тут прочитал о наличии риска, что Пламя причинит непоправимый вред вашей братии.              Он продолжал говорить, но тянулся вперёд, чтоб любоваться этими красными уголёчками на дне взгляда, огонь которых так напоминал его собственный.              – Слушай, да чего ты ко мне прицепился? – Якуб снова отодвинулся в сторону. За годы после обращения избегать чужих прикосновений вошло в привычку – холодная кожа не менее подозрительна, чем говорящий нетопырь. – Если вина мучает, так все со мной нормально. Живой, здоровый и даже не кусаюсь. И вообще, сам виноват. Внимательней надо было быть.              – Бука, – Фри обиженно надул губки, и в чертах парня на мгновение промелькнуло что-то от его предыдущего облика. – Во-первых, я беспокоюсь, чувствую свою ответственность. Мало того, что сбил, так ещё и вылечить мог так, что лучше бы добил. Во-вторых, мне почему-то кажется, что ты очень одинокий... От хорошей жизни по ночам в одиночку не летают. У меня тут, совершенно случайно, завалялась целая вечность свободного времени. Третий пункт напрямую проистекает из второго... Давай сегодня вместе полетаем?              – Чего?! – Якуб, наконец, утратил свою маску невозмутимости. – Ты хоть понимаешь, кого полетать зовешь?              – Сам говорил, я невкусный.              – Псих, – покачал головой сапожник. – Делать тебе нечего, вот и лезут всякие глупости в голову.              Сапожник на миг нахмурился от скользнувшей мысли. От хорошей жизни, значит, в одиночку не летают? Что ж ты сам тогда забыл в ночном небе, да еще и скрывшись ото всех?               – А днем я летать просто не могу. Сгорю, – уже тише закончил Якуб.              – Да-а-а... – протянул Фри задумчиво. – Бывает такая фигня, да. Ну, а я плавать не могу, чтоб не вскипятить водоём... У каждого свои недостатки, ничего страшного. Пошли, а?              На вампира жалобно уставились глаза цвета... Солнца. Но белое пламя не обжигало и не освещало, только сообщало, что где-то там, глубже внутри горит огонь гораздо сильнее, чем самый жаркий костёр. Тепло от тела феникса чувствовалось кожей Якуба... Первая тёплая вещь в его нынешней, холодной жизни.              Якуб замер, заворожено глядя в глаза фениксу. Ни один вампир не мог видеть солнца, моментально сгорая под его лучами. Но почти каждый втайне мечтал об этом, так же страстно, как люди мечтают о бессмертии и вечной молодости.              – Хорошо, – ответил он, прежде чем успел опомниться. – После заката. В конце концов, за мной должок, – попытался вернуть маску холодной статуи Якуб.              Феникс радостно улыбнулся, быстро клюнул вампира в щёчку и, прежде чем тот успел опомниться, исчез в пламени камина.              Вампир удивленно поморгал, тронул щеку. Прикосновение феникса оказалось теплым, но не обжигающим. Было так странно и непривычно снова ощущать тепло.              – Вот же недоразумение рыжее, – вышло не сердито, а почти ласково. – И как я его вечером искать буду?              Но тут над дверью звякнул колокольчик, возвещая о новом посетителе, и сапожник на время выбросил из головы странного парня с глазами цвета солнца. Работа сама не сделается.              Якуб смотрел, как узкая полоска солнечного света, просачивающегося сквозь щель в ставнях, постепенно сходит на нет. Вампир быстро сжал и разжал кулаки. Да, он нервничал, даже больше, чем обычно. Каждую ночь подниматься в небо было волнующе, ярко... По сути, это было единственным, ради чего он жил. А сейчас он должен был лететь не один, но понятия не имел, где искать своего компаньона.              – Приве-ет! – радостно протянул Фри за его спиной, когда исчез последний лучик солнца. – Я не опоздал?              Якуб резко крутнулся на каблуках.              – Как ты сюда попал? – карие глаза внимательно оглядели темный подвал. – Огня ведь нет. И да, ты не опоздал, – губы сами собой расползались в улыбке, и даже сияние феникса почти не слепило глаза.              – Ну-у-у... – Фрис опустил хитрющие зенки к полу. – Поцелуй в щёчку как малая печать. Я телепортировался на его ориентиры.              – Вот же пройдоха, – Якуб рассмеялся, легко и свободно, как не смеялся уже очень давно. – Все фениксы такие шебутные, или это ты особенный?              Парень, явно ободрённый тем, что его не прогнали за такое коварство, как-то почти незаметно перетёк поближе к вампиру.              – Не, на самом деле это очень сильно зависит от возраста, – произнёс он, сложив руки за спиной, чтоб не поддаться порыву и не обнять такого приятно-холодненького кровопийцу. – Нет никого серьёзнее, ответственнее и властнее, чем феникс в своих первых трёх-четырёх жизнях... А потом приходит понимание, что эти внешние атрибуты – полнейшая ерунда.              – Трех-четырех жизнях? Либо ты совсем еще мелкий, либо живешь уже вторую сотню. Жизней, – Якуб вспомнил, как однажды ему довелось увидеть эльфов. С ними встречался обративший его Мастер, и парнишку тогда очень удивило поведение остроухих мечтателей. Казалось, что они младше него. И это при том, что Мастер звал одного из них дедом… – Причем второе вероятнее, об мелкого я бы так не расшибся.              Вампир неуловимо перетек в нетопыря, вылетел сквозь приоткрытую ставню наружу:              – Ну что, куда полетим?              Фри вспомнил, сколько лет он уже летает под солнцем, заметно сбледнул и решил больше не поднимать эту тему. Затем он просочился вслед за вампиром, словно был совершенно нематериальным, но не стал менять облик.              – Давай сначала отойдём куда-нибудь в безлюдное место. Моя трансформация – это дело крайне... Заметное.              "Прекрасное", – мысленно поправил он сам себя, но не стал сообщать об этом вампиру. Не видя этого, Якуб не смог бы оценить этих слов, а так это больше похоже на пустое бахвальство.              Нетопырь перелетел к Фриселу на плечо, уцепился коготками:              – Тогда веди ты. Мне сложно представить место, в котором не заметят огромную огненную птицу, – вампиру было безумно любопытно посмотреть на крылатую форму феникса, но он опасался, что даже приблизиться к нему не сможет – огонь все-таки.              – Э-э-э... – замялся Фри. Обычно он перевоплощался у себя дома и с такой проблемой столкнулся чуть ли не впервые. – Тогда давай выйдем за город, потому что если я начну превращаться где-то здесь, люди позовут пожарных прежде, чем я успею наложить на себя невидимость. Кажется, крепостная стена в той стороне?..              Он указал куда-то налево.              – Да, – ответил Якуб. – Только ворота в другой стороне.              – Ну, зачем же мне ворота... Не люблю я все эти условности... Окна, двери, одежда... Пол.              И было не совсем ясно, то ли он говорит о половицах и паркете, то ли о разделении на мальчиков и девочек. С равным успехом могло бы быть и то, и это.              – Не любишь, но следовать им надо. Иначе тебя рано или поздно вычислят всякие фанатики либо чокнутые алхимики. Кстати, как ты меня нашел? В смысле, не сейчас, а вообще? Неужели весь город оббегал в поисках своей печати?– Якуб снялся с плеча Фри и полетел рядом, медленно взмахивая крыльями.              – Книжки умные читать надо. Там все-все написано про повадки и методы поиска вампиров, – Фрисел крутнулся на месте. И непонятно, то ли всерьез он говорит, то ли шутит.              Перебраться через стену не составило ни малейшего труда – Якуб перелетел, Фрисел просто прошел сквозь камень. Вампиру стало интересно, как феникс при этом одежду не теряет? Или это тоже только видимость? Так под коготками она ощущалась вполне материальной….              – В нас погибли великие контрабандисты, – феникс был все так же весел и беззаботен.              Нетопырь только глаза закатил.              – Вон та рощица должна подойти. По крайне мере, со стен ее не видно, холм загораживает.              Трансформация феникса оказалась чарующим зрелищем. Сначала запылали глаза, потом волосы. Затем вся фигура растаяла в яркой вспышке, чтобы через миг возникнуть уже в форме огромной пылающей птицы… прекрасной птицы. Якуб невольно подался вперед, забыв, что огонь для него гибелен.              Но жара не было. Вампир, словно не веря себе, подлетел ещё ближе. Живой, разумный огонь не обжигал. Только дарил тепло, давал ощущение спокойствия и радости.              Пламенная птица насмешливо склонила голову на бок:              – Не бойся, малыш, моё пламя тебе вреда не причинит... Пока я этого не захочу.              Вампир даже на малыша не обиделся – габариты и в самом деле были несравнимы. Нетопырь подлетел еще ближе, закружил над фениксом, блаженно жмурясь от позабытого ощущения тепла.              – Ты прекрасен… Это… это словами не передать, надо только почувствовать…              – Да, я в курсе, – хмыкнул Фри, расправляя крылья. – Полетели? Я знаю прекрасные скалы на юге отсюда. Там прекрасные виды, да и на кого-нибудь поохотиться можно...              Не успел феникс договорить, как произошло нечто странное: его солнечное оперение внезапно начало резко темнеть, гаснуть. На крыльях начали появляться чёрные проплешины, а глаза покраснели. Фрисель пригнулся к земле, словно придавленный сверху незримой тяжестью.              – Держи! Держи его!              – Сопротивляется, зараза… Сильный попался…              – Ничего, больше денег за пепел выручим… Давай, Ларк, поднажми еще, а то эта птичка нас сожрет и не подавится…              Якуб, метнувшийся было к фениксу, упал в траву и затаился. Инстинкты кричали бежать, но вампир впервые в жизни наплевал на чувство осторожности.              Из-за деревьев вышло трое людей с фигурными серебряными бляхами на плече. Нетопырь зашипел. Охотники! Добытчики редких ингредиентов, вроде чешуи дракона, праха вампира и яда мантикоры. Более ненавистных созданий для него просто не существовало. Когда-то такие же охотники уничтожили его Мастера… Якуб почувствовал, как впиваются в губу отросшие клыки. Он еще никогда не испытывал такой жажды крови, как сейчас, глядя на бьющегося в невидимых сетях феникса.              – Ребята, – на удивление спокойно произнёс Фри. – Я вам как существо с большим опытом говорю, свалите отсюда вместе с вашей сетью. Иначе пепел будут собирать ваш.              – Ишь ты, он ещё и угрожает! Ларк, давай сильней, мы не должны упускать такую добычу.              – А я предупреждал...              За спиной людей неслышной тенью взвился из травы вампир, безошибочно вонзая клыки и когти в того охотника, который держал феникса. Человек забился, пытаясь вырваться, но где ему тягаться с вампиром? Короткое движение, и маг со сломанной шеей отлетел в сторону. Двое других охотников не растерялись, дружно атакуя вампира. Серебро обожгло бок, заставив болезненно зашипеть и отскочить в сторону. Вот только люди совсем забыли про феникса, которого больше ничего не держало.              – Пламенем моего гнева, заклинаю, – послышалось рядом равнодушное.              Равнодушное? О да... Так всегда бывает, когда сжигаешь свою эмоцию ради заклинания. Но тем лучше, перья сразу разгорелись, получив дополнительную подпитку.              Охотники вспыхнули синим пламенем и мгновенно опустились на траву... В виде пепла.              – А я предупреждал... – повторил Фри. – Ну что, с боевым крещением нас? Хорошее у нас начало дружбы, активное.              С этими словами, он хлопнул вампира краем крыла по плечу.              Якуб шарахнулся в сторону, оскаливаясь. Потом остановился, выдохнул:              – Ты больше так не делай, хорошо? А то я стану первым в истории вампиром, умершим от разрыва сердца.              Фри обиженно отвернулся. Он ведь сказал, что его пламя не причинит вреда!              – Не злись. Просто инстинктами сложно управлять. Ты сам-то как, в порядке?              – Да в полном, – махнул крылом феникс. – Пожрать бы только или подраться или...              Тут он заинтересованно повернул голову к вампиру.              – Что или? – Якуб осматривал место короткой схватки, прикидывая, куда прятать труп. Своих противников Фри спалил дотла, а вот третий охотник, да еще со следами клыков на шее мог здорово осложнить жизнь. – Кстати, а что едят фениксы?              – Ты действительно хочешь знать? – с интересом спросил Фри.              – Ну, любопытно же, – пожал плечами вампир. – По логике, ты пламя, но представить тебя жующим дрова как-то сложно. Но почему-то мне кажется, что обычная еда фениксу тоже не особо подходит, – Якуб подхватил последнего охотника за ноги и потащил в сторону небольшого овражка.              – Что ты делаешь? – сменил тему огненный.              – Труп прячу, не видно, что ли?              – М-м-м... Ладно, думаю, я всё-таки покажу тебе... Да брось ты эту пакость. Гори! – приказал феникс. Тело вспыхнуло и тут же опало пеплом.              – Ну ты... – вампир с возмущением обернулся, но тут же все слова застряли в горле.              Фри вернулся в человеческий облик... Да вот не совсем. Мерцание кожи стало каким-то другим, более ярким и... Голодным? Якуб, словно загипнотизированный, сделал шаг вперёд. Феникс выглядел не опасным, а уютным, словно огонек в камине, который Якуб иногда разжигал, ностальгируя по прежней жизни. Только вот ни один камин не давал такого ощущения тепла и уюта. Вампир вытянул руку, касаясь светящейся кожи. Боли не было, только легкое покалывание на кончиках пальцев. И восторг, словно Дитя Ночи сумело коснуться солнца.              – Фрииии… – полушепот, полуприсвист.              – Хочешь... – так же шёпотом спросил феникс, подходя ближе и чуточку приобнимая. – Хочешь, я стану твоим солнцем?              – Вампиры гибнут под солнцем… Но с тобой сгореть не страшно, – вампир снова зачарованно уставился в слепяще-огненные глаза. Его собственные уже пылали багровыми углями, разбуженные глотком крови.              – Солнце обиделось на вас, когда первый из вас глотнул чужой крови, – произнёс огненный, проведя тыльной стороной когтя по щеке Якуба. – Когда впервые кто-то взял чужую кровь против воли... Светило не могло этого стерпеть, потому что только дарует, ничего не прося взамен. И поэтому нам, его детям, нужно только...              Вампир не слушал. Он прикрыл глаза, наслаждаясь теплыми волнами, прокатившимися по телу от места касания феникса. Тепло… Волшебное ощущение, для вампира – почти нереальное. Даже не считая того, что эти мягкие волны словно вымыли застарелую боль, страх и равнодушие.              – Ты эмпат, да? – тихо спросил Якуб, не открывая глаз.              – Нет... Да... Не совсем. Нам, Детям Солнца, нужно только новое место для нашего огня, – с этими словами Фри прикоснулся к его губам, делясь пламенным вздохом.              В этот раз вампир не отшатнулся. Напротив, он подался вперед, ближе к источнику этого огня. Такого теплого, такого… живого. Чувствовать, как этот огонек проходит по телу, заставляя холодную кровь теплеть и быстрее бежать по венам… ради этого действительно не жалко было сгореть. Какой вампир не мечтал хоть на пару секунд ощутить себя снова живым?              Но секунды таяли, а конец всё не приходил. Наконец, через целую вечность, наполненную упоительной жизнью, Фрисел немного отстранился.              – Ну вот, примерно так мы и питаемся.              – Но ты же наоборот, отдал пламя, – Якуб удивленно распахнул глаза. – Как можно питаться, отдавая часть себя?              – А как костёр горит, отдавая себя дровам?.. – усмехнулся феникс, внезапно показавшийся очень старым. – Пламя – это не то, что можно безнаказанно закрывать в себе.              Якуб помотал головой.              – Это странно… сложно понять. Но это было прекрасно… Спасибо, – он запрокинул голову к небу, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. Дышать ему не было необходимости, но сейчас воздух показался невероятно вкусным, звезды – яркими, а жизнь – прекрасной. Ну, не жизнь, но все равно прекрасной.              – Вау, ты чуть ли не первое существо, не валяющееся после таких практик в отключке, – засмеялся Фри, отходя назад. – Люди обычно сгорают ещё до моего превращения, всякие маги и эльфы – неделями лежат в отключке... Надеюсь, ты понимаешь, что я теперь очень долго от тебя не отцеплюсь?              Якуб обернулся и одарил феникса немного пьяной улыбкой:              – Ты не понимаешь… Твой огонь позволяет чувствовать себя живым. Меня – и живым! Так что это я от тебя теперь не отстану. Любой вампир за это душу продаст… или что там у нас вместо нее.              – Тогда договорились. Ну что, полетели дальше или хватит приключений на сегодня?              – Полетели. Хочу вспомнить, каково это – ветер в лицо, когда хочется смеяться и дурачиться, а не выть от тоски. Ты что-то там говорил про скалы?              – К югу отсюда, – сообщил феникс, рывком превратившись. – Там такие красивые виды... И вкусные совы.              – Ты ешь сов? – нетопырь, в которого успел перетечь Якуб, чуть не навернулся. Похоже, Фри решил разбить все стереотипы, связанные с фениксами.              – Я ем чувства. А совы просто вкусные...              – Никогда не пробовал, – честно признался Якуб. – Что, правда вкусные?              – Агась. Особенно если спалить перья и наполовину прожарить... Хочешь, я сделаю для тебя парочку?..              Вампир удивленно глянул на летевшего рядом феникса. Предложение Фри его удивило. Якуб уже и забыл, когда о нем… заботились?              – Ну, сделай… если тебе несложно. Попробую.              С громким "Ня" огненный птиц заложил вираж, ухнул вниз в крутое пике и свечкой взмыл куда-то к луне. Всё это было выполнено с немыслимой скоростью. Якуб удивленно пискнул, облетая стороной место виражей феникса. Удивленно, потому что ему хотелось присоединиться. Пару секунд поколебавшись, он тоже сорвался в пике, оглушительно пища и срываясь в ультразвук.              И никто из них так и не вспомнил о невидимости, и во всех окрестных городках эта ночь прославилась как Ночь Влюблённого Света.