Моя любимая игрушка

Тишина. Полнейшая. Мне показлось, в этот момент даже стихли птицы за окном. Смотрим с Тило друг другу в глаза. Мне кажется, наши взгляды сейчас говорят все за нас, говорят о наших обидах, боли и переживаниях. Я потихоньку начинаю осознавать, что совершил и мне становится чудовищно неловко. Как я мог так поступить? Я поддался порыву, поддался обиде, а ведь на самом деле Тило этого не может заслуживать, он только хотел сделать, как было бы лучше для меня. Я погорячился, но то, что сделано, то сделано и вряд ли я что-то смогу исправить после такого. - Значит, я ухожу... – тихо говорит Тило, но в его голосе вибрирует ярость и плохо скрываемая обида. Я замираю и не верю в происходящее – Тило направляется к двери спальни. Мне кажется, что если он сейчас уйдет, то уже ничего нельзя будет поправить, он уйдет и наша любовь умрет. Я бросаюсь за ним следом и вцепляюсь в рукав его халата в тот момент, когда Тило уже перешагивает порог комнаты. - Нет, Тило, нет... не уходи... – повисаю я на нем. Смотрю ему в глаза и не могу разобраться в том, что он испытывает. Для меня тайна все его чувства сейчас. Тило молча смотрит на меня. - Ты ведь не станешь извиняться, так? – говорит он. Я вздрагиваю. Мне нужно было бы извиниться за пощечину, нужно загладить свою вину перед ним, сделать все, только бы он снова был рядом со мной, но противный внутренний голос говорит, что этого делать нельзя, это будет ниже моего достоинства. Пострадавшая сторона в во всем этом деле я, и никто больше. Это я оказался игрушкой в руках Тило. Я опускаю голову и отрицательно мотаю ей. - Не считаешь себя сейчас виноватым? – продолжает тихо говорить мой любимый. Я смотрю ему в глаза. - Я мог бы упасть перед тобой на колени и, рыдая, просить прощения, но только, Тило, это же будет игрой. Это будет игрой с моей стороны. Я же не буду искренен. Я не буду прибегать к этому средству, чтобы удержать тебя. Брось меня, если хочешь. – говорю я с обреченностью в голосе, потому что уверен, что Тило так и сделает. Я уверен, он сейчас отцепит меня от своего рукава и укажет мне на дверь. - Извини меня. – неожиданно говорит Тило. Снова повисает пауза. Я не могу поверить своим ушам. Что происходит? Мир перевернулся? Что я только что услышал? Непонимающе смотрю на Тило. - Малыш, я виноват перед тобой. Моя первая ошибка и сразу такие сокрушительные последствия для нас обоих. Я не хотел, чтобы все так вышло. Как и я говорил, я хотел избавить тебя от боли, но я недооценил твою любовь. В том, что ты отдался Люминору твой вины нет. Это я своими руками отдал тебя ему и зная твой характер, это было неизбежно. – говорит Тило и смотрит мне в глаза и я вижу в них теплоту и боль. Я молча обнимаю Тило за плечи, прижимаюсь к нему. Рвано вдыхаю его аромат, чтобы подавить подступившие слезы. - Я должен был понять, что происходит что-то не то. Уж слишком легко Люминор нашел ко мне подход... это ведь ты направлял его... - Да, я. Я теперь жалею, что хотел отдать тебя ему. - А как тогда понять то, что ты подарил мне кольцо? – глухо спрашиваю я у Тило, все еще пряча лицо у него на груди. - Понять так, что когда я понял, что теряю тебя, я не смог с этим смириться. Мне стало страшно, что я могу остаться один, без тебя, своего любимого мальчика. Я понял, что ты можешь уйти к Люминору и тут я захотел удержать тебя. Я понял, что моя идея оказалась провальной и не могу отпустить тебя. Я самовлюбленно должен наслаждаться твоей близостью ко мне все оставшееся время. - Значит, ты все же, любишь меня, да? – глухо спрашиваю я. – Несмотря на все, что делал? - Люблю. Люблю больше жизни, мой мальчик. Я для тебя все сделаю, только бы ты был счастлив. Сильнее прижимаюсь к Тило, поднимаю голову и смотрю ему в глаза. - Не играй так больше со мной, я ведь едва не умер от этой игры. Было так больно... я мог бы сотворить ошибок... вдвоем бы не разгребли их потом. Тило чуть хмурится. - Каких ошибок? Я вздыхаю, не хочу говорить обо всем, что происходило в моем внутреннем мире в эти дни. - Тило, это слишком сложно, чтобы сейчас говорить об этом. Да и не нужно, я больше не стану ошибаться рядом с тобой. Мы стоим в тишине. Мне кажется, что еще нужно многое сказать друг другу, объясниться, но почему-то слова не идут на ум. Мы просто молчим, слушаем ауру друг друга. Я начинаю понимать, что моя раненная рука болит. Болит противной обжигающей и пульсирующей болью. Чувствую, как повязка пропитывается теплой кровью. Видимо, я потревожил рану, когда дал пощечину Тило. Он замечает мое беспокойство. Мгновение и моя рука с окровавленной повязкой в его руках. - Тебе нужно к врачу. – тихо говорит Тило. – Иди, собираться надо.... В отделении травмы меня приняли быстро. Все время, что я сидел, пока мне накладывали швы, Тило был рядом. Я морщился и кусал губы, пока иголка дырявила мою кожу, стягивая края раны. Тило сидел рядом со мной и держал за вторую руку, стараясь отвлечь меня от кровавого зрелища, на которое, я как истинный извращенец, смотрел не отрывая глаз. Почувствовав заботу Тило, я немного успокоился. Мне стало уютно и хорошо, будто бы снова вернулось то время, когда я только начинал жить с ним. Когда еще я не стал для него любимым мальчиком, а был только шлюхой. Наконец, врачи отпустили меня, замотав мне руку в лангетку. Теперь ближайшие пару недель мне придется исправно ездить в больницу, чтобы за состоянием моей руки смотрели специалисты. Выходим с Тило из отделения, солнце уже начинает клониться к закату. Молчим. Несмотря на единение наших аур, мы не можем найти слова, чтобы поговорить друг с другом. Хотя, может быть, оно и к лучшему. Идем через территорию больницы к парковке, и тут мой взгляд цепляется за вывеску на одном из корпусов больницы. Онкологическое отделение. Я останавливаюсь у поворота дорожки к нему. Тило немного удивленно смотрит на меня. - Что-то случилось? - Тило, - тихо говорю я, понимая, что начинаю старую тему, которой мой любимый не обрадуется, - прошу тебя, давай зайдем туда. Тило улыбается своей немного грустной улыбкой. - Нет, не пойдем. Нет смысла терять наше время. - Прошу тебя. Ты же сказал, что сделаешь для меня все... Тило подходит ко мне, берет за руку – откровеннее нельзя, слишком много народа. - Андреас, эта тема касается только меня, и я прошу тебя не влезать в нее. - Ради меня, Тило, ради нашей любви... – говорю я, пытаясь подавить слезы на глазах. - Не нужно плакать, малыш. – улыбается мне Тило, - Мое решение не поменяется от твоих слез. Идем. – он тянет меня за собой и мне ничего не остается, чтобы пойти за ним, чувствуя, как в груди обливается кровью сердце. Ночь уже постучалась в окна. За этот день мы устали оба. Я измотан в моральном плане, измотан болью от раны и мне не привычно устраивать на кровати руку в лангетке. Лангетка мешается мне, хочется ее снять... Лежим с Тило в полной темноте в нашей кровати как два супруга после 30-ти лет брака – между нами полметра расстояния. Чувствую, что все идет как-то наискосяк и не правильно. На словах все вышло гладко и хорошо, но вот на деле... - Тило... - тихо зову я его. - Ты не спишь? - Ты тоже не спишь... - я решаюсь придвинуться к нему и тут же ощущаю, как он обнимает меня. Наверное, он ждал от меня первого шага на наше новое сближение, боялся, что я не совсем еще простил его. - Я все думаю, - тихо говорю я, - что мне делать с Люминором? Как лучше поговорить с ним и не нанести ему большую рану. - Он любит, и он все поймет. Он не будет страдать. Я знаю его много лет, он мудрый парень. - Но он же пережил уже потерю любимого и вот снова... - Страйфи, я думаю, что это временно. Я вздыхаю, а Тило, сделав вид, что не заметил этого, продолжает. - Пойми, я бы хотел, чтобы у тебя была защита, был человек, который может тебя подстраховать в жизни. - Если Крис и Ханнес... - Это совсем другое. Люминор лучшая кандидатура, потому не выбрасывай его окончательно из своей жизни. Повисает молчание. Я не знаю, что мне на это ответить. Странно слышать от любимого человека то, что он поощряет мои отношения с другим. - Тило, скажи, тебе не противна та мысль, что я буду с другим рано или поздно? - Нет, не противна. Я буду рад этому. Буду рад знать, что когда-нибудь потом у тебя все образуется. - Это странно.... - В моей ситуации это самый разумный подход. Если, конечно же, твоя благосклонность к Люминору не пройдет, и ты не выберешь кого-то еще. Тяжело сглатываю. - Тило, а тебе не мешает то, что я уже не твой? Не абсолютно чист для тебя? Я ведь всегда был только твоим, в твоих руках я все узнавал и всему учился... Тило прижимается губами к моей макушке. - Я допускал вариант, что ты захочешь попробовать кого-то еще. Узнать, каково это с кем-то другим. Признаюсь тебе – мне было немного не по себе, после того как я приехал и мы с тобой занимались сексом. Мне казалось, что ты обязан измениться в постели, но ты не поменялся и я не мог увидеть никакой разницы. - А мне было так противно из-за того, что у меня был секс с другим.... - Ты придаешь этому слишком много значения. Душой ты мой. А тело – это оболочка. - Мне казалось, ты очень ревнив и не простил бы мне измены. - В другой ситуации, все было бы иначе. - спокойно говорит Тило и я ощущаю очередной поцелуй на своей макушке. Я чуть иначе устраиваюсь на плече Тило, теперь я могу целовать его, что я тут же и делаю. Обнимаю Тило за грудь. - Мне нужно тебе еще кое в чем признаться... Я больше не девственник... я был в активе... – говорю я и утыкаюсь с поцелуями в шею Тило. – Не хочу, чтобы между нами были секреты. - Тебе понравилось? – спокойно, но с улыбкой спрашивает Тило. - Побывал на твоем месте... хлопотное занятие... когда хочешь доставить наслаждение обоим. - Цени то, что я у тебя есть. – Тило целует меня в губы. - А ты был когда-нибудь в пассиве добровольно? – спрашиваю я вопрос, который вертелся у меня на языке. Тило улыбается, гладит меня по плечу. - Доводилось, но в молодости. – Тило чуть отстраняется, чтобы поцеловать меня в кончик носа. – Засыпай, любознательный. Нам обоим нужно выспаться. Я вздыхаю, улыбаюсь словам Тило и удобнее устраиваюсь рядом с ним, чтобы отдаться Морфею в эту ночь.