Маньяк, который нас обручил

Айвин пришёл домой и залез под душ. Надо было смыть с себя всю пыль и грязь, но первым делом — запах Райана Фехта. Ещё не хватало у себя дома постоянно предаваться эротическим фантазиям, а запах этого альфы будил их с невероятной силой.  — Будем честными, Айвин, — сказал он своему отражению в зеркале, — ты никогда его не привлечёшь. Омега без запаха. Без течек. Бесплодный. Хуже, чем бета. Так что выкинь его из головы! И Айвин решительно вышел из уборной, отправившись на кухню готовить ужин. Он включил телевизор на свой любимый сериал и методично стучал ножичком, пока актёры за его спиной смеялись и шутили над комичными житейскими ситуациями. На какое-то время он забылся, отдаваясь процессу готовки, но после ужина Айвина снова потянуло в ванную. Накладывая маску на лицо, он говорил себе, что в его возрасте нужно лучше заботиться о коже, а то он последнее время разленился. И это вовсе не из-за альфы, нет! Двадцать девять лет назад, когда родился Айвин, врачи местной больницы определили его пол как бету. Тогда здесь не было аппаратов УЗИ и анализаторов крови, и пол ставился на основе простого визуального исследования и пальпации. И врачи были правы — надо было ему остаться бетой, с пелёнок принимая этот факт. Теперь бы Айвин не мучился, не изводил себя мыслями об ущербности в деторождении. Но его родители были настойчивы и самоотверженны, они сделали всё, чтобы исправить ошибку врачей. Фелис и Эйдар были родом из маленькой горной деревушки. Отец Эйдара в поисках лучших пастбищ гонял стада овец через горные перевалы, как это делали его предки. А Эйдар стал плотником, и сам выстругал колыбель и детские игрушки будущему сыну, которым забеременел Фелис вскоре после свадьбы. Они видели перед собой только череду счастливых лет, проведённых вместе под сенью абрикосовых дерев и каштанов, но судьба уготовила им большие испытания. Когда Фелис был на четвёртом месяце беременности, их деревню снёс с лица земли многоводный селевой поток, спустившийся с гор. Затяжные дожди и бурное таянье льдов привели к тому, что воды горной реки вышли из берегов и устремились вниз, размывая горную породу и утягивая за собой камни, песок и глину. Их дом стоял самым первым на пути потока. Услышав мощный рокот, Эйдар только и успел, что отыскать Фелиса и помочь ему забраться на конёк крыши. Альфу смыло сокрушительной волной. Он ушёл под воду, и Фелис остался один, из последних сил цепляясь за трубу. Он кричал имя супруга, но его нигде не было. Потом омегу спасли. Сняли с крыши вертолётом и увезли в близлежащий город, где положили на сохранение. Он пережил такой большой стресс, что риск потерять ребёнка был невероятно высок. Сначала Фелис малодушно хотел умереть, потому что считал Эйдара мёртвым — его так и не нашли — но потом одумался. Нельзя забирать с собой ребёнка. Вскоре подоспел дед Юхан, с его поддержкой стало легче. Он уезжал в город на выставку овцеводства и сберёгся от разрушительной стихии, но пропажа сына чуть не отправила престарелого альфу на тот свет. Он не понимал, отчего болит сердце — от физической или душевной боли. Но болело безмерно. Если бы не Фелис с будущим внуком, старик, как пить дать, не сдюжил. А так приходилось крепиться. Они крепились и заботились друг о друге, пока в один прекрасный день, опознавая беспамятных и коматозных пострадавших, не нашли Эйдара. Три страшных недели без него, и вот любимый человек нашёлся — с проломленной головой, без сознания, но живой. Этот день стал вторым днем рождения альфы: в тот же день он открыл глаза, каким-то шестым чувством ощутив присутствие любимого омеги рядом. Семьям потерпевших дали муниципальное жильё, и Лисичи остались в городе, так как спасать в их деревенском доме было нечего. Всё оказалось под метровым слоем грязи, камней и песка. В назначенный срок родился ребёнок. Бета. Но папа Айвина никак не мог смириться с этим фактом. Он утверждал, что видел во сне яблоневый цвет, а этот сон испокон веков был признаком рождения омеги. Роды Фелиса были тяжелыми, и врачи поставили вердикт: больше он родить не сможет. А это означало лишь одно — не будет ни детей, ни внуков. Ведь единственный ребёнок — бета. Фелис был так уверен, что у него омега, что и имя дал чисто омежье — Айвин. Он только отмахивался от типичных имён бет. Ну какой это Кит, или Шон, или Марк? Такие хорошенькие голубые глазки могут быть только у омеги. Фелис любовно расчёсывал жиденькие русые волосики младенца, и одевал Айвина в батист и кружавчики. Конечно, Эйдар в душе немного расстроился, что их ребёнок родился бетой, но верил врачам и считал, что у Фелиса послеродовая депрессия. Что это блажь — называть бету милым омежьим именем и воспитывать его также, ведь впоследствии это плохо скажется на его самоопределении в обществе. Лучше не играть с природой и сразу давать бете правильные ориентиры. Однако неожиданно Фелиса поддержал дед Юхан. Он сказал, раз у папы ребёнка есть такая уверенность, надо прислушаться! Омеги сердцем чувствуют своё дитя! И семья начала сбор в столицу. Эйдар и дед Юхан несколько месяцев работали, хватаясь за любую подработку, чтобы собрать денег на дорогу, проживание и приём. Наконец, Фелис был отправлен в лучшую детскую клинику в стране, где через две недели стояния в очереди попал на приём к известному педиатру Санторяну. Уже на первом осмотре он подтвердил мнение Фелиса — у него омега. «При ректальном исследовании у младенца прощупывается матка, скорее всего, врач, принимающий у Вас роды, был неопытен или небрежен в этом вопросе», — объяснил врач, щекоча пяточку Айвина. — «Но матка явно недоразвита. Вы перенесли сильный стресс на том сроке, когда формируется омежья половая система, и это могло привести к сбою. Сделаем УЗИ, анализ крови и определим, на какой стадии замерло развитие. Пусти Вы всё на самотёк, Айвин вырос бы классическим бетой, а теперь мы можем исправить положение». Фелис сиял и благодарил Бога. Его заветная мечта сбылась, а немного трудностей на пути к ней — не пугали. Он педантично посещал врачей и сдавал с Айвином все анализы. А потом каждый год приезжал в столицу, чтобы снова и снова показывать сына специалистам. Сначала Айвин нормально реагировал на лечение, он не знал другой жизни и думал, что у всех детей так. Но к переходному возрасту осознал: он не такой, как все. С десяти лет его друзья-омеги постепенно расцветали — их запах становился сильнее и ярче, отчего одноклассники-альфы начинали дебильно улыбаться, слать записочки и крутиться вокруг омежек на переменках. А он ничем не пах. Его не замечали, как немногочисленных ребят-бет. Потом в четырнадцать первые из омежек их класса потекли. Несколько дней на законных основаниях они отдыхали дома, а потом шепотом рассказывали друзьям свои ощущения. Какой чувствительной становится кожа, и как волны тепла и удовольствия пробегают от мизинчиков ног до корней волос. Айвин старался сильно не завидовать, но ничего не мог с собой поделать. Он хотел быть как все! В это время он сам воодушевленно лечился. Бодро ходил на уколы и пил витамины, хотя вены уже гудели, а перепады настроения от гормональных препаратов страшно бесили. Он то был неестественно весел, то ударялся в рыдания и слёзы по любому пустяку. Но результаты были ободряющими, когда Айвину стукнуло шестнадцать, доктор Санторян выдал официальное заключение, что он является омегой. Год назад его половая система созрела, и пришла первая течка. Короткая, болезненная и мало чувствительная, но всё же течка. А потом ещё две, как полагается. Запах тоже появился, но был неярким, слабым и посредственным. Ничего дурманящего и переливчато-многогранного. «Тут уж ничего не поделаешь», — разводил руками доктор, — «атонический* тип гормональной системы. У вас всегда будет слабовыраженный запах и пониженное сексуальное влечение. Беременность может помочь делу, так часто бывает, но гарантий дать не могу». Казалось бы, он стал таким как все. Но Айвин по-прежнему не видел интереса со стороны альф. Они различали его запах только во время течки, а без подпитки гормонами она была скудной и редкой. Раз в год, а то и в полтора. И в это время, по понятным причинам, он сидел дома. А в остальные дни только беты и делали ему комплименты. Но Айвин был омегой и хотел внимания альф. Если запах подкачал, то можно привлечь яркой внешностью. Но и тут Айвина ждало разочарование. Он обладал самой простой, заурядной внешностью. Иногда он мечтал быть жгучим брюнетом с изумрудно-зелёными глазами, или медно-рыжей кудряшкой с россыпью тёплых веснушек на носу, или холодным блондином с острыми скулами и пронзительным взглядом. Но Айвин представлял собой типичного русака: мягкие, русые, не слишком густые волосы и бледно-голубые глаза. Что может быть прозаичней? Черты лица хоть и были миловидными, но ничем не запоминающимися. Что толку быть омегой только по документам? Хоть он и старался выглядеть как омега, запаха омеги у него не было. Большинство людей видели перед собой бету, отчаянно старающегося пойти против природы. Гормональная стимуляция на время возвращала выраженный омежий запах, но сидеть всю жизнь на стероидах Айвин не хотел, и поэтому, когда получали паспорт, он предъявил свидетельство о рождении, а не заключение педиатра. Так Айвин официально стал бетой. Родственники были в шоке. Они не понимали такого решения чада и очень расстроились. Отец искренне считал, что у него вырос самый милый омежка в городе, папа баловал лучшими нарядами, доступными их скромному бюджету, а дедушка авторитетно заявлял, что красивее омеги в их роду не рождалось. Но Айвин стоял на своём. В восемнадцать лет он подстриг волосы и изменил свой стиль одежды и поведения, чтобы стать типичным бетой. Надо сказать, у него получилось. В противоположном поле всегда будет привлекать то, чего нет у нас. Если альфы были большими и волосатыми, то в омегах ценились изящность и гладкая кожа. И если с фигурой тут уж как кому повезёт, то от волос избавлялись нещадно. Выйти на пляж с волосатыми ногами могли разве только девяностолетние омеги-пенсионеры. А альфы, наоборот, гордились повышенной растительностью и считали её признаком бруталов. Волосы на спине и на холке, подобно первобытным предкам — вообще было круто, их обладателям приписывалась дикая сексуальная сила и бьющий через край темперамент. У альф от природы была более толстая, грубая и жирная кожа, поэтому они с ума сходили по нежной коже омег. Гигантские косметические корпорации выпускали в год тонны продукции, чтобы сделать кожу омег ещё мягче и бархатистей. Тысячи наименований скрабов, пенок, кремов, лосьонов, гелей стояли на полках магазинов, чтобы омеги, поддавшись рекламе, скупали эти средства в погоне за привлекательностью. По сравнению с альфами омеги имели более мягкие шелковистые волосы, поэтому они старались максимально отрастить их, показать красоту и блеск. Известные певцы и актёры, откидывая роскошную гриву, рекламировали дорогущие витамины для волос и делились дедушкиными секретами. В борьбу за красоту локонов шло всё: и продукция косметических фирм, и народные рецепты, и даже шампуни для лошадей. Омеги больше всех следили за модой. Каждый год в моду входили то узкие брюки-дудочки, то широкие штаны с мотнёй по колено, то шелковые цветастые шаровары. Кольца, браслеты, заколки и серёжки производились исключительно для омег. Альфы же всегда старались выглядеть мощнее, они носили куртки и пиджаки с усиленными плечами, затачивали или наращивали свои крупные альфьи клыки, чтобы при случае эффектно улыбнуться и дать понять окружающим, насколько они круты, и украшали своё тело хищными татуировками и шрамами. Беты стояли в стороне от этой гонки полов. Конечно, были и такие, как этот бедный Флорис, которые всеми силами старались стать омегой или альфой. И химическая промышленность им в этом помогала. Но таких было мало. Это стало проблемой нынешнего века, когда облегчение быта и малое количество детей в семьях высвободили кучу времени. Теперь беты начинали мучиться от неудовлетворённости жизнью и неприятия своей роли в обществе, хотя ещё сто лет назад никто и не думал о подобном. Девизом типичного беты были комфорт и практичность. Короткие волосы практичнее длинных, поэтому беты коротко стриглись. Классические брюки практичнее модных дудочек или микрошорт, которые лезут в попу, поэтому беты и не носили такое. По результатам психологических тестов, любимыми цветами бет были серый, коричневый и темно-синий. Тоже самые практичные. Айвин подстригся и стал носить простые свободные брюки и клетчатые рубашечки. Он надел квадратные очки вместо линз и забыл о маникюре, эпиляции и выщипывании бровей. В академии, куда он поступил после школы, никто даже не догадывался, что он омега. Вполне логично будет добавить, что Айвин почти до окончания академии оставался девственником. Слабая половая конституция позволяла спокойно притворяться бетой и никак не реагировать на запахи альф. Ему действительно было всё равно. Пока однажды, когда на последнем курсе Айвин подрабатывал в прокуратуре, он не встретил Дирка. Альфа был бесплатным государственным адвокатом, они пересеклись на одном судебном процессе, и его запах впервые вызвал у Айвина приступ тахикардии* и дрожь в коленях. Он не мог находиться в присутствии Дирка без волн возбуждения и горящих ладоней. Такого с Айвином прежде никогда не случалось. Зная свою неприметность, он не надеялся на взаимные чувства, но неожиданно Дирк стал оказывать ему знаки внимания. Цветы, подарки, свидания и общение по душам, и — через полгода пара съехалась. Айвин рассказал альфе о своём обмане, и тот был счастлив. Они хотели пожениться, хотели детей, хотели стать нормальной семьёй. Но с детьми не получалось. И тогда Айвин обратился в лучшую частную клинику столицы. Все деньги, отложенные на свадьбу, они спустили на лечение бесплодия. Два долгих года омегу снова кололи гормонами, стимулировали яичники и заставляли проходить различную физиотерапию. Но результатов не было. На этой почве Айвин мучительно завидовал другим. Тем, кто бездумно залетал только от одного незащищённого раза, и нисколько не ценил это. Сам он превратился в дёрганного, истеричного, обозлённого омегу. Гормоны и собственная ущербность доводили Айвина до депрессии и психозов, и Дирк не выдержал. Не выдержал всех этих трудностей, слёз, истерик, и они расстались. В двадцать пять лет Айвин оказался брошенным, отчаявшимся омегой с диагнозом «Бесплодие». Чтобы от горя не спрыгнуть с крыши, он оставил работу в столице и вернулся под крылышко родителей. Родные люди отогрели его и помогли начать жизнь заново. И вот уже четыре года Айвин успешно служил детективом, отдавая всё время работе. Он снова был «бетой», ботаником и асексуалом. Все в коллективе удивлялись, как можно иметь в напарниках такого роскошного альфу как Дугал Фог, и не капать слюной ему на ботинки. А он мог. Он не обращал внимания ни на альф, ни на бет, и вообще забыл о личной жизни. И вот теперь, когда у них маньяк, появляется какой-то тип, заставляющий Айвина терять любое самообладание. Пылать, краснеть и глупо улыбаться, кутаясь в его густой, пьянящий аромат. Такого не случалось с ним очень давно! Он даже думал, что и не случится никогда, а тут снова… омежья природа вылезла наружу. Айвин посмотрел на себя в большое зеркало платяного шкафа. Худощавая фигурка, бледная кожа и тени под глазами. Ну, кому он может понравиться? Нельзя быть мечтательным идиотом, этот альфа никогда на него не взглянет. Но тут телефон завибрировал, и на экране высветилось неожиданное имя «Райан Фехт».