***
Владлена нашла Анну, сидящую у камина, в состоянии глубокой задумчивости. Девушка уже который час сидела напротив огня, размышляя о том, на сколько правильным был её поступок. Брюнетка не моргая смотрела как тлеют угольки и как разгорается огненно-рыжее пламя. Яркие огненные языки, извивались и превращались в сизые клубы дыма, которые мгновенно затягивались дымоходом, уводящим их за пределы этой комнаты — на улицу, где они, подхватываемые ветром, исчезали навсегда, растворяясь в морозном воздухе Финляндии. Тепло от огня обжигало кожу, глаза девушки с каждой секундой наполнялись влагой, и она не в силах больше смотреть, зажмурилась. Смахнув проступившие слезинки, отвернулась и встретилась глазами с Владленой, которая уже несколько минут наблюдала за ней. — Что? — с каким-то раздражением спросила девушка, подтягивая к себе коленки и обхватывая их руками. — Пришли меня отругать? — хмыкнула девушка. Владлена присела на край дивана и со свойственной ей грациозностью закинула ногу на ногу, скрестив руки на груди. Она обвела девушку взглядом и выдержав паузу, наконец, заговорила. — Я понимаю почему ты так поступила. Ты хотела, чтобы справедливость восторжествовала, хотела, чтобы правда раскрылась. Ты посчитала своим долгом унизить мою дочь перед всеми. Скажи, тебе доставило удовольствие, то что ты сделала? Ты почувствовала удовлетворение от того, что разрушила чье-то счастье? Кому нужна была твоя правда? Тебе? Тане? Кому? — Владлена замолчала и вопросительно посмотрела на брюнетку. — Всем… — прошептала девушка и опустила глаза. — Всем? — переспросила женщина, её губы скривились в ухмылке, она откинула выбившуюся прядь и продолжила. — Всем и никому… Всем нужна правда и в тоже время никому не хочется слышать её. Парадокс… Люди кричат о том, что нельзя лгать, но с удовольствием принимают лапшу на уши, не в силах столкнуться лицом к лицу с этой самой пресловутой правдой. Ты считаешь, что рассказала правду. Но… была ли эта правда истиной? Это абсолютная правда? Или полуправда? Это было твое видение ситуации. Существует правда факта и правда освещения факта. Так вот, ты показала ситуацию с самой неприглядной стороны для моей дочери. Ведь ты могла преподнести всё по-другому… И тогда это был бы уже другая правда, но всё равно правда… Этот спор привел к любви, но ты ведь ничего об этом не сказала. Ты сказала часть правды, и посчитала, что другая часть, она не так важна. — Владлена замолчала. Анна во все глаза смотрела на женщину, пытаясь вникнуть в её слова. — Так что? Получается, что правды нет? — Есть. Она в человеке. В его понимании самого этого понятия. Правда двулика, нет… Даже многолика. Ты должна это понять. Нет абсолютной истины. Если ты несчастна, то не стоит доставлять боль другим людям, ведь в этом нет их вины. — Вы считаете, что я несчастна? — Аня зло посмотрела на сидящую напротив женщину. Её возмутило то, с каким убеждением она говорит о её состоянии. Что она может знать? Что она вообще понимает? — Да, я так считаю. — уверенно сказала Ванг, не сводя пристального взгляда с брюнетки. — Счастливый человек не будет лезть в личную жизнь других людей, ему хватает своей, он не будет анализировать свои чувства, ведь ему и так неплохо живется. В то время как несчастный человек прибывает в вечных думах, как избавиться от своих страданий. И находит это избавление, порой в самых необычных вещах, таких как месть, например. Или я не права? — Владлена подняла бровь и с усмешкой посмотрела на девушку. Аня уже с трудом сдерживала подступившие слезы. В точку. В цель. Каждое слово. — Я не хотела самоутверждаться… Я просто хотела, чтобы она знала… — А она хотела это знать? Ты прикрываешься слишком высокими целями, основа которых правда, истина, справедливость, но на деле… Это банальное самоутверждение. Твоя внутренняя незащищенность породила это чувство. Страх. Страх за свою никчемную жизнь. — Владлена чеканила каждое слово. Она не хотела уличить девушку в чем-то. Она лишь хотела, чтобы та поняла, что не всё в жизни так просто как ей кажется. И конечно же ей было обидно за дочь. Поэтому она не скупилась на слова, стараясь подбирать как можно более яркие фразы, которые заставят девушку чувствовать себя по-настоящему не в своей тарелке. — Ты занята собой. Ведь что есть первопричина самоутверждения? Это желание выжить. Обычный первобытный инстинкт. Разве ты не выше этого? Почему ты захотела за чужой счет кому-то что-то доказать? Мне смешно смотреть на таких людей как ты! Вы копошитесь, копошитесь, бегаете как тараканы в попытках урвать что-то хорошее от жизни, но… Ни черта у вас не выходит. А знаешь почему? Потому что выжить, это не тоже самое что жить. Ты не умеешь жить, а вот реализоваться хочешь. Научись жить, и самое главное жить не иллюзиями, а в реальности. Будь уверена, когда ты научишься дышать полной грудью, а не экономить воздух, глотая его урывками, то все самые приятные чувства: любовь, радость, счастье, сами придут в твою жизнь. — Вы всё равно не поймете меня. Да и не жду я от вас сочувствия… — прошептала девушка. — Знаешь, у по-настоящему счастливого человека даже грусть светлая… А твоя… Твоя отнюдь не светлая, тебе не хочется сочувствовать, потому что ты наполнена завистью, корыстью, но пытаешься скрыть это. И это хуже всего… — Хватит! — Аня вскочила на ноги, не в силах больше слушать Владлену. В её голове пульсировала только одна мысль: убежать, скорее, подальше от неё, чтобы не слышать эти слова. Владлена самодовольно смотрела на отчаяние девушки, она была удовлетворена результатом. Ведь она уже точно знала, что после её монолога девушка задумается над своей жизнью, и возможно, попытается что-то изменить. А это и было целью Владлены: не пристыдить, не заставить почувствовать себя виноватой, а именно донести то, что её жизнь можно и нужно менять. Аня уже хотела уйти, но Владлена резко привстала и схватила девушку за руку, призывая ту посмотреть на себя: — Каждый поступок несет за собой груз ответственности. Готова ли ты была взять такую ответственность на себя? — Нет! — дрожащим голосом пролепетала девушка, и вырвав руку, как можно скорее убежала прочь. Владлена лишь покачала головой и вернулась на свое место. Диван еще помнил её тепло, а его поверхность слегка прогнулась под её весом. Она устроилась на свое место, и наслаждаясь тишиной, откинула голову назад. Когда Аня ушла, она вдруг задумалась, а не слишком ли резко она обошлась с девушкой? Столько высоких слов, философских рассуждений, может надо было просто выслушать девчонку, спросить, что у неё твориться в душе, голове… Владлена прокручивала свои слова, и с каждой секундой приходила к выводу, что была слишком жестока в своих обвинениях. Но… Слова уже сказаны, и ничего не изменить. А в это время Аня уже добежала до своей комнаты. Она рывком открыла дверь и была незамедлительно поглощена темнотой своей спальни, которая цепкими лапами захватила её сознание и не отпускала несколько часов, долгих и мучительных, наполненных слезами сожаления и отчаяния. Кулаки бессознательно колотили подушку, пытаясь хоть как-то выпустить наружу терзавшую брюнетку боль. Девушка понимала, что сейчас в глазах абсолютно каждого обитателя дома, она последняя сволочь, разрушитель, слон в посудной лавке счастья и любви. Ей было жалко и себя, и Таню, и даже Ванг. Себя больше, ведь в силу своего эгоизма, в сложившейся ситуации бо́льший дискомфорт ей доставлял тот факт, что за вечерним ужином, она поймает ни один ненавистный взгляд в свою сторону, ведь именно она виновата в том, что былое веселье, которое наполняло дом, растворилось в небытие.***
Переполох из-за ссоры двух девушек несомненно выбил всех из колеи. Но приготовления к праздничному ужину не были прерваны надолго. Руководить процессом вызвалась Марго, поэтому на кухне во всю кипела работа. Маргарита несколько часов пыталась успокоить Таню, но её попытки были безуспешны, спасло её только то, что Ларина от усталости свалилась без сил и заснула. Но не смотря на все передряги стол был накрыт. Только праздничное настроение было наверно только у детей, которые предвкушали как будут распаковывать подарки.***
Ванг сидела напротив зеркала и смотрела в отражение. Она видела перед собой уставшую и незнакомую ей девушку. Почему незнакомую? Да потому что она уже давно привыкла к своей улыбке, светящимся глазам, и видеть перед собой это угрюмое лицо было невыносимо. Ей казалось, что прошлое настырно вклинилось в её реальность и хочет вновь заставить её пережить все самые худшие моменты её жизни. Еще дома Джулия приготовила новогодний наряд: она тщательно выбирала платье, ведь хотела поразить своим внешним видом Таню. Сил было потрачено много, если конечно выбор платья можно назвать энергозатратным делом, у кого как, но для Ванг это было обременительно. Она любила красивую одежду, но сам поиск и выбор утомляли её. Чаще всего она видела какую-то вещь в их журнале, тыкала пальцем и ей приносили всё, что понравилось её взгляду. С новогодним нарядом пришлось попотеть, выбор был сделан после тысячи отстой, дерьмо, колхоз, слишком коротко, слишком длинно. Отчаявшись найти достойной платье, девушка начала рассматривать брючные костюмы, ей нравился мужской стиль в одежде, ведь шестьдесят процентов её гардероба составляли именно они. Ванг потерялась среди невероятного количества просмотренных каталогов, журналов, сайтов, но она вскоре смогла найти то, что, по её мнению, подходило ей лучше всего: длинные широкие брюки цвета фуксии и рубашка в тон. Такая форма брюк как нельзя лучше подчеркивала её рост и скрывала излишнюю худобу. Увидев себя в выбранном наряде, она еще раз убедилась, что сделала правильный выбор. И вот сейчас сидя здесь, накануне праздника, она с сожалением думала, что все её старания абсолютно напрасны. Вечер испорчен. Джулия сделала небрежный пучок и завила локоны впереди. Достаточно. Руки и так не слушаются, делать что-то более сложное нет ни желания, ни сил. Девушка старательно пыталась замазать следы от недавних слез. Вроде стало лучше. Румяна, яркая помада, и вот уже всё не так грустно. Иллюзия хорошего новогоднего настроения создана. Как она будет себя вести и чем закончится эта ночь она не знала. Она не знала так же как будет вести себя с Таней. Захочет ли Ларина вообще сидеть с ней за одним столом. Ей придется, ведь если Гриша не увидит маму у него возникнет много вопросов. Гриша… Ванг зажмурилась. Как она будет смотреть ему в глаза? Она не сможет скрыть от него. Он поймет. Этот мальчик всё понимает лучше взрослых. Фальшивый смех и улыбку он раскроет на раз. Джулии не хотелось портить малышу праздник, ведь она знала, как он ждал этой ночи. Как предвкушал и смаковал их общий праздник. Еще в Москве он практически каждый день рассказывал ей и Тане, как он хочет провести новогоднюю ночь, какие подарки ждет. Ванг улыбнулась, вспоминая о мальчике. Поймет или нет? Увидит, что между ней и Таней что-то произошло? — Джул, ты идешь? — мысли были прерваны, тихим вкрадчивым голосом матери. Ванг обернулась и увидела Владлену. Женщина была одета в красное длинное платье, ворот был отделан сияющими камнями, и в тусклом свете прикроватного торшера, их блеск освещал сумрак комнаты. Волосы лежали идеально, впрочем, прекрасно уложенные волосы — это визитная карточка Владлены. Макияж выгодно подчеркивал достоинства её лица, и в тоже время скрывал с каждым днем всё более заметные возрастные признаки. На лице матери Ванг увидела еле заметную улыбку, такую, какую обычно можно увидеть на лицах людей, которые не знают, как себя вести в той или иной ситуации, эдакий глуповато-туповатый оскал. Девушка встала и последний раз посмотрев на отражение, печально вздохнула, сжав ладонь Владлены, девушка встала и направилась к двери. — Джул, она выслушает тебя. Она не дура. Сначала её это должно было возмутить, я её понимаю, но ведь она не слепая. Она вдела как ты к ней относишься, как относишься к её ребенку, это не могло быть всё игрой. Ведь так? — Владлена старалась говорить, как можно уверенней, на столько, чтобы эта самая уверенность передалась её дочери. — Она даст тебе шанс. Даст, вот увидишь. Только второй раз ты её подвести просто не имеешь права… — Мам, я так хочу с ней поговорить… Объяснить… Давно надо было это сделать… Я просто боялась… — голос ломался и иногда Владлене приходилось прислушиваться, чтобы расслышать, что говорит её дочь. Джулия взяла себя в руки и прикрыв на секунду глаза, твердо решила, что на сегодня достаточно сожалений. Она поговорит с Таней, разобьется в лепешку, но добьется её прощения. — Мам, спасибо, ты сегодня действительно была моей мамой… Спасибо за поддержку. — Ванг не глядя на мать, прошла в коридор. Ей нелегко было говорить такие слова. Она не привыкла к задушевным семейным посиделкам, дико для неё было откровенничать с мамой, рассказывать все секреты, как это делает большинство девочек, спрашивать советов, да и просто банально обнять маму для неё было чем-то недоступным. Владлена знала, что для её дочери сказать такое, значит переступить через целую кучу годами выстроенный убеждений, поэтому если сейчас акцентировать на этой фразе слишком большое внимание, Джулия будет чувствовать себя очень некомфортно. Владлена предпочла промолчать, и обе сделали вид, что ничего не произошло, но в голове у Ванг-старшей всё еще звучала эта робкая благодарность.***
— Мама, где Юля? — Гриша надул губки и сложив руки на груди, пытливо смотрел на Таню. — В комнате, одевается, наверно… — ответила Ларина, отводя взгляд от сына. Днем она попросила Марго забрать её платье из их с Джулией комнаты, чтобы не пересекаться с девушкой. Поэтому что и как делает Джулия она не знала. — Тебе тоже не плохо было бы одеться! Мальчик перехватил Танину руку. — Ты меня не будешь ругать? — наивно состроив глазки, Гриша как-то грустно улыбнулся. — Что случилось? — Таня погладила мальчика по голове и прижала его к себе. Гриша обвил её шею и уткнулся носом в плечо. — Я случайно услышал разговор дяди Максима и Марго… — Таня насторожилась. — Я узнал, что вы с тетей Юлей сильно поссорились. Ларина шумно выдохнула. Больше всего она боялась реакции Гриши. И теперь, когда сын и так сам всё узнал, она взволнованно ждала что же скажет мальчик. — Так ты всё знаешь, малыш… Ты знаешь и почему мы поссорились? Гриша сел перед мамой и серьезно на неё посмотрел. — Думаю, да. Я не совсем понял, но… — мальчик запнулся. Он видел, как у мамы задрожали руки, поэтому взял её ледяные ладони и склонив голову заглянул в её глаза. А Тане просто было неловко и даже не много странно, что её сын так просто начал с ней этот разговор. Сейчас она не могла показать ему как ей больно, он не должен этого увидеть. Только вот как сдержать себя? Как убедить его, что всё хорошо, а главное, как убедить себя? — Ма-аам… — протянул Гриша, пытаясь привлечь её внимание. Таня посмотрела на сына и замерла. Что сказать? Она не знала, да и не хотела говорить. Такой маленький мальчик, но сейчас казался таким большим, ведь в его глазах, она встретила столько сочувствия, сколько не видела ни в глазах своей подруги Марго, которая на протяжении нескольких часов её успокаивала, ни в глазах других людей, которые то и дело как бы случайно к ней подходили, издалека пытаясь разузнать как она. Это была настоящая детская, искренняя жалость и сострадание. Дети не умеют подделывать эмоции, они такие какие есть. — Тетя Юля любит нас, я точно знаю! Ты же тоже знаешь… Прости её, пожалуйста. Я всё-всё буду делать, игрушки убирать, в садике спать, только прости её, мамочка… — Гриша прижался к Тане, и она также крепко притянула малыша к себе. Таня посмотрела наверх, чтобы сдержать поток рвущихся наружу слез. Простить? Ради Гриши… Или дело не только в Грише. Да черт возьми, она не могла злиться на Джулию. Да, ей было обидно, что изначально всё было фикцией. Но ведь она знала, что всё изменилось. Она видела реальные эмоции Джулии, та сцена в квартире, когда Ванг была не в себе… Такое сыграть невозможно, да и зачем было так изощряться? Таня всё понимала, но не могла просто так взять и отпустить ситуацию. Маленький огонек ущемленного достоинства, настойчиво убеждал, что нельзя ни в коем случае спустить всё на тормоза и сделать вид, что всё хорошо. Нужен один серьезный разговор. Просто поговорить, ведь Джулия не смогла ничего сказать ей в глаза. — Ты поговоришь с ней? Обещай, что поговоришь… — продолжал настаивать сынишка. Таня незаметно смахнула слезы, но зоркие глаза и наблюдательность Гриши не оставили этот жест незамеченным. — Мам, не плачь… Просто поговори с тетей Юлей! — звонкий голосок вселял надежду и уверенность. — Хорошо, Гриша, хорошо… — прошептала девушка. — Давай ты теперь оденешься? Джулия тебе тут приготовила рубашку и брюки…***
Столовая уже была полностью готова к празднику. Камин был украшен живыми хвойными ветками, и аромат еловых иголок заполнил комнату, создавая неповторимую атмосферу праздника. Резко ощущался запах воска и горящих углей. На каминной полке в американской традиции были подвешены разноцветные носочки и имбирные леденцы. Повсюду висели венки омелы, и горели сотни мелких разноцветных огоньков. Огромная елка не могла не радовать глаз: красные, зеленые, золотые шары, ровными рядами свисали с еловых веток, но гораздо интереснее было под елкой. Количество разноцветных свертков точно обрадует ребятишек. В центре конечно же стоял большой круглый стол. На ярко-красной скатерти стояло множество тарелок от самых больших до самых маленьких. Прозрачные бокалы переливались в свете горящих лампочек и тлеющих свечей. Вазы с фруктами, салатницы, огромное блюдо с закусками, маленькие кексики, печенье для детей в форме пряничного человечка, словом, бесчисленное множество угощений на любой вкус, ожидало начала праздничного ужина. Таня спустилась вниз самая первая. Гриша побежал за своей маленькой подругой, а маме велел ждать его внизу. Только тихий треск горящего камина нарушал абсолютную тишину, царившую в столовой. Ларина, аккуратно расправив, платье присела на стул. Подперев рукой подбородок, она скучающе начала рассматривать интерьер. Едва различимый шелест ткани. Яркое пятно. Татьяна подняла глаза и замерла. Напротив её стояла Ванг: огненно-оранжевый свет отражался на её лице, подчеркивая его гладкость. При таком тусклом освещении Ларина с легкостью разглядела следы несколько часовой истерики, которые свежей печатью отражались на лице блондинки. «Губы искусала… Она всегда так делает, когда нервничает…» — подумала Таня. Джулия безмолвно стояла перед Лариной, пытаясь найти слова, которые будут уместны. Сразу начать с «прости»? Или… Люблю… Или… Мысли путались, а руки… Руки просто хотели почувствовать тепло. Подойти обнять и ничего не говорить. Она же знает. Она всё знает и без этого. — Ванг… Не сейчас, пожалуйста. Дай мне время. Прошу тебя. — Ларина встала и быстрыми шагами направилась к выходу, столкнувшись в дверях с Владленой. — Поговорили? — обеспокоено поинтересовалась Ванг-старшая. — Нет, ей нужно время… — прошептала Джулия и обессиленно упала на стул. В ту же секунду в комнату забежали дети. Они сразу же бросились к елке, и начали наворачивать круги у подарков, Владлена мгновенно среагировала, и начала отгонять их от разноцветных свертков, убеждая их немного потерпеть. Шумная компания утихомирилась, но от елки их было не оторвать, они рассматривали каждую игрушку весящую на дереве, трогали огоньки, шумно спорили и хохотали, предвкушая предстоящее веселье. Гриша не разделял всеобщей радости. Он подошел к Джулии и положил голову ей на плечо. Ванг улыбнулась и потрепала его по макушке. — Э-эй… Ты готов веселиться? — натянув самую жизнерадостную улыбку она притянула мальчика к себе и подставила ладонь, чтобы тот «отбил пять». Гриша, надув губы вяло хлопнул своей ладошкой. — Каши мало ел? — подмигнула ему девушка. — Вы помиритесь с мамочкой, я обещаю. Мы так тебя любим… — мальчик сверкнул своей ясной улыбкой и вернулся к елке. Джулия не успела удивиться тому откуда мальчик знает, что они в ссоре, потому как столовую начали наполнять её коллеги, друзья, и уже через несколько секунд все сидели за столом. Ванг искала глазами Таню. Она пришла самая последняя и скромно присела рядом с Марго и Гришей, и она так же провела взглядом по всем присутствующим, очевидно пытаясь найти Джулию. Девушки встретились глазами и одновременно попытались сделать вид, что смотрят куда угодно только не друг на друга. Гриша заметил это и довольно улыбнулся. Вечер был в самом разгаре. Никакой напряженности не было и в помине. Все оживленно беседовали, смеялись, за несколько дней все привыкли друг к другу, и уже не стеснялись быть такими какие есть на самом деле. Ванг пыталась смеяться и веселиться, но выходило у неё скверно, чего не скажешь о Тане. Она довольно неплохо делала вид, что ей безумно смешно и это не она несколько часов назад буквально теряла сознание от обиды. Неожиданно Гриша вскочил на стул и поднял вверх руку. Его маленькие пальчики сжимали что-то блестящее, Джулия не сразу поняла, что это такое, но приглядевшись увидела, что это был штопор. — Мама, Юля… — он по очереди взглянул на девушек. — Помните, вы говори мне, что эта штука делает людей веселыми? — Таня удивленно посмотрела на сына, а Ванг вспомнила эту сцену в квартире у Тани. — Помните? На, подержи. — он дал штопор маме, несколько секунд она повертела его в руках, Гриша выхватил его обратно и подбежал к Ванг, сунув ей в руки тот же штопор. Гриша смотрел на маму и на Джулию, видимо ожидая какой-то реакции, а наблюдавшие за этой картиной взрослые не могли больше сдерживать смех. — Гриш, этот прибор действует по-другому немножко… — смеясь сказал Макс. Парень взял штопор и открыл им бутылку. — Предложи им лучше по бокальчику, поверь мне, это развеселит их гораздо быстрее. — Точно? — выпучив глаза, насторожено спросил Гриша. Макс подмигнул ему. — Друзья, Гриша дело говорит! Приближается новый год, а мы еще ни разу не выпили. Время тостов, поздравлений и прочее, прочее, прочее… Может кто-то желает что-то сказать, может кому-то есть за что попросить прощения, ведь все ссоры надо оставлять в старом году, а в новый год брать с собой только положительные эмоции. — Все это он сказал, глядя на сидящую рядом Ванг, которая опешила от такого прямого намека на свою персону. — Да, я хочу кое-что сказать. Десятки глаз уставились на вставшую брюнетку. Аня подняла бокал: — Сегодня не самый радостный в моей жизни день. Сегодня я сделала больно не одному человеку. За это я хочу попросить прощения. Наверно всю свою жизнь я буду жалеть об этом, но сегодня я просто хочу, чтобы вы простили меня и простили друг друга. Я искренне желаю вам счастья, и я не могу желать вам другого, потому что вижу, что каждая из вас заслуживает быть любимой. — Я добавлю. — Ванг встала. — Каждый абсолютно каждый человек имеет право на ошибку. Мы не идеальны поэтому все совершают глупости, но не стоит казнить человека за то, что он оступился. — Джулия сделала паузу и посмотрела на Ларину. — «Когда смотрю в твои глаза, я забываю обо всем.» — каждый захочет это услышать из уст любимого человека, я берегла эту фразу только для тебя, Таня. Никто больше её от меня не услышит, она только твоя. Моя душа всегда с тобой, с того самого дня. Я помню тот первый день, когда мы с тобой встретились. Это было нелепо и глупо, но ты мне запомнилась сразу. Глупый спор… Это было на зло. На зло всему миру, только чтобы доказать, что я не умею чувствовать. Только сейчас я поняла, что этим спором я пыталась доказать себе, что не способна любить, хотела еще раз убедить и себя и окружающих, что я су… — Макс пихнул Джулию в бок, девушка опомнилась и продолжила. — Сложный человек… Ты стала тем, ради кого я хочу жить и не только ты… Ты и Гриша. Я хочу, чтобы вы были моей семьей. Вы же позволите мне стать её частью? Все испытующе смотрели на Ларину, которая чувствовала на себе все эти взгляды и уже в тысячный раз проклинала Ванг, которая воспользовалась запрещенным приемом. Ну как? Как после таких слов она может отказать? Тем более перед всеми. Тем более перед Гришей, который с такой надеждой смотрит на неё. — Таня… посмотри на меня… — Джулия поймала её взгляд. — Я люблю тебя. Всё-таки сказала… Ванг не любила эту фразу. Она казалась ей очень личной. То, что не надо произносить в слух, потому что понятно и без слов. Она всегда говорила, что никогда не произнесет эту фразу, потому что обычно после этих слов начинаются неприятности. Так было у неё уже один раз… Сказав люблю, она навсегда потеряла человека. Но сейчас, ей казалось, что если она не скажет этого, то все равно потеряет Таню, ведь эти три слова для неё важны. Она давно ждала их. Услышав их уст Ванг люблю, Таня на секунду опешила. Она знала, чего ей это стоит. Через что она переступает говоря это перед всеми. Ванг пристально смотрела на блондинку, но никакой реакции не следовало, Ванг поставила бокал на стол и извинившись вышла из-за стола. Макс поднял бокал и громко объявил: — Я предлагаю выпить за любовь! Все с удовольствием его поддержали. Послышалось громкое «ура» и за всеобщим хохотом и криком, никто не заметил, как Джулия вышла, а следом за ней выбежала и Татьяна. — Джул… Подожди… Ванг остановилась, замерев в нерешительности. Она стояла спиной к девушке, боясь пошевелиться. — Ванг, я тоже тебя люблю. Таня подошла к девушке и обняла её за талию. Джулия хмыкнула: — Эй, это я тебя всегда так обнимаю! Ларина развернула девушку к себе лицом и прошептала: — Мне кажется ты сейчас не о том думаешь… — Ларина закусила губу и посмотрела на полуоткрытые губы блондинки. Ванг притянула к себе девушку и поцеловала её. И снова она рядом с той девушкой, которая сводит её с ума. Снова эти поцелуи, которых всегда мало, прикосновения, которых недостаточно, руки, мягкость которых хочется ощущать снова и снова. Знакомое легкое дыхание, переплетённые пальцы, нежные слова… Джулия на секунду разорвала поцелуй и прошептала: — Ты сегодня потрясно выглядишь… — Ты тоже… Джул, а давай-ка остановимся и вернемся за стол? Ты не против? У нас целая ночь впереди. — Таня подмигнула и притянув девушку к себе, повела её обратно в столовую. Между тем время подходило к полуночи. — Слушайте! Мы забыть про Финский традиций! — Мэри подскочила и выбежала из комнаты, но уже через секунду вернулась. В руках у неё был поднос. — Что это? — оживился Саша. Молодой человек подбежал к девушке и помог ей. — Та женщина рассказать мне, что у них есть обычай — гадание на олове. — Мэрилин раздала каждому оловянные болванки в форме подков. — Вы подумать о вашем желании перед полночь, а после полночь, мы растопим олово и тень показать, что нас ожидать в будущем. Всё просто! — радостно захлопала в ладоши девушка. Все с удовольствием поддержали эту идею. Дети особенно радовались, потому что любое поджигание, а тут не просто поджигания, а плавление металла, вызывало у них дикий восторг. На секунду в комнате царила тишина, каждый думал о чем-то своем, пытаясь придумать желание. Стрелки часов стремительно приближались к двенадцати. Шампанское уже было подготовлено, и все находились в томительном ожидании. Наконец, из коридора донесся гул часов, оповещающих о начале нового года. Несколько хлопков и потоки белой пены, брызги и отлетающие в разные стороны пробки, как недостающий пазл, дополнили этот идеальный праздник. Все подставляли бокалы, кричали, визжали, смеялись, чокались, обнимались и поздравляли друг другу с праздником. В эти мгновения всё ушло на второй план, все были объединены одним радостным событием. Когда кураж прошел, все расселись по местам и было решено, что гадание на олове нужно непременно провести сейчас. Больше всего натаивали дети, ведь им было ужасно интересно посмотреть, как оно плавиться. После получасовой возни, а также не обошлось без ругани, куда же без неё, все имели по стакану, в котором остывал их кусок металла. Дальше всё было еще интереснее. Теперь надо было идентифицировать что же там такое застыло. Все начали вертеть в руках полученные фигурки, и придумывать им целые истории, чего только тут не было: сердца, кто-то увидел лошадь, кто-то ангелов, кто-то машину: в общем кто во что горазд. Ванг недоуменно крутила фигурку в руках, не понимая с какой стороны ей посмотреть, чтобы увидеть хоть какой-то символ. — Это же обезьянка! — радостно выкрикнул Гриша. Ванг пригляделась и теперь тоже четко видела мартышку. — И что это значит? Мэри, спроси у неё. — Джулия посмотрела на рыжую девушку. Мэрилин подошла к финке. Эстонский и финский чем-то похожи, и поэтому они кое-как могли понять друг друга. — Pettäminen… Pettämine, Pettämine… — повторяла финка. — Так… И что это значит? — с интересом спросила Джулия. — Я плохо её понимать, но мне кажется, похоже на… Изменять, предательствовать… — Мэри увидела, как Ванг поменялась в лице. — Джулия, ты ведь не веришь в это? Я могу неправильно её понять. — Huono merkki. — продолжила финка. — Tule! Sa hirmutad neid! (Перестань! Ты их пугаешь!) — Мэри злобно посмотрела на женщину и жестом попросила её уйти. — Что она говорила? Мэри пожала плечами. — Я её плохо понять. Не бери в голову. — отмахнулась рыжая. Чтобы сгладить и отвлечь всех от непонятной ситуации с фигуркой Ванг, Саша громко сказал: — А дети-то забыли про подарки! Ну-ка кто быстрее раскроет свой подарок? Малышня опомнилась, напрочь забыв про металлические фигурки, и весело гогоча наперегонки побежала к елке, чуть не свалив её. Послышался хруст упаковочной бумаги, радостные выкрики и детский смех. Девочки хвастались куклами, а мальчишки обсуждали чей робот «круче» или чья машина быстрее. Ларина с интересом наблюдала за Джулией, которая заметно погрустнела после гадания. — Джу, ты чего? — Таня притянула к себе девушку. Ванг задумчиво опустила голову. — Предательство, измены? Мне кажется, этого мы не вынесем. Это слишком для наших отношений… Ларина могла только рассмеяться над этой фразой. Ведь она всегда была скептически настроена к всякого рода гаданиям, предсказанием и прочей оккультной чепухе. — Джул, это забава для детей! У меня вообще всё разлетелось на кусочки, даже фигурки нет. — Правда? — Ванг заглянула в её стакан. — Точно… — грустно прошептала девушка. — От кого от кого, но от тебя не ожидала! Ты чего повелась на это? — с ухмылкой спросила девушка. Ванг пожала плечами. — У кого-нибудь олово кусками застыло? — вдруг спросила Марго. — Да, у Тани. — ответила Джулия, с интересом уставившись на брюнетку. — Вот блин… Тут в интернете написано, что это к печали… Ванг и Ларина переглянулись, одновременно улыбнулись и сказали хором: — Бред! Но каждая на долю секунды задумалась: А случайны ли совпадения?***
— Ты веришь в то, что мы наконец, остались одни? — шепотом спросила Ванг, притягивая девушку к себе. Она наматывала золотистый локон на палец, сдерживая себя, чтобы не взять её за густые кудри, притянуть ближе и поцеловать. Ларина на мгновенье отстранилась от девушки, только для того чтобы скинуть туфли, избавившись от них, она вновь вернулась в объятия к Ванг. — Это был долгий вечер… — устало протянула Таня. — Знаешь, что меня радует? — оживленно спросила Таня. — То, что посуду мыть не надо! Ванг скривила губы и недовольно промычала: — А я думала, что тебя радует то, что сейчас у тебя будет лучший новогодний секс… — И убирать ничего не надо. — между тем продолжила Таня, не обращая внимания на сказанное. — А еще знаешь что? Что не надо неделю есть оставшиеся салаты! Господи, да это самый прекрасный новый год в моей жизни! — Ла-арина… Ну ты даешь… Я тут тебя такое предлагаю, а ты про салаты думаешь! Татьяна хитро улыбнулась и приподнявшись четко спросила: — Так… И куда тут надо идти, чтобы получить самый лучший новогодний секс? Джулия покачала головой: — Ненормальная! — Люблю тебя! — чмокнув девушку в висок, Ларина начала снимать с себя платье. Оставшись в одном белье, она разочарованно посмотрела на лежавшую девушку: — Ванг, не тупи, раздевайся, я что ли должна с тебя всю эту красоту снимать? — А раньше не жаловалась! — хмыкнула Джулия, стягивая блузку. — Я просто берегу силы. — смеясь ответила девушка. Она раскинулась на кровати и облокотившись на руку, наблюдала за Джулией. — О, да ты, Ванг, готовилась. Какое белье классное! — хищно прищурившись, Ларина с интересом рассматривала тело девушки. — Всё для тебя! — приподняв бровь ответила Ванг, которая уже избавилась от лишней одежды и решительно приближалась к Тане. Блондинка медленно приблизилась к Таниному лицу и неспешно поцеловала её, едва касаясь губ. Таня аккуратно взяла девушку за талию и притянула к себе. Поцелуй с её подачи стал более жестким и глубоким. Через несколько секунд, она на мгновенье разорвала поцелуй. Девушка жадно вдохнула воздух. Три, четыре. И вновь прильнула к пухлым губам Ванг. Джулия взяла Таню за плечи и слегка подтолкнув её, опрокинула девушку на спину, а сама устроилась сверху. Танины губы отдавали выпитым шампанским и, кажется, она курила сегодня, Ванг почувствовала привкус табака на своих губах. Она снова наклонилась и поцеловала Татьяну, при этом одной рукой она пыталась снять с девушки оставшееся на ней белье. Справившись с этой задачей, она довольно улыбнулась и отпрянув от распухших губ, опустилась ниже, покрывая едва ощутимыми поцелуями сначала шею, потом плечи, иногда прикусывая нежную кожу. Рука скользнула по животу и тело Тани выгнулось, покрываясь гусиной кожей. Ларина прикрыла глаза, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу, как кровь приливает к вискам. Она ощущала, как тонкие холодные пальцы уверенно выводят узоры на её разгоряченной коже. Ванг обхватила губами сосок, до неё донесся тихий сдавленный стон. Пальцы между тем уже отодвигали кружевную поверхность трусиков. Таня закусила губу, почувствовав Ванг внутри себя. Медленные движения сводили с ума. Эта неспешность, нарочная медлительность, заставляла провалиться в пропасть блаженства и наслаждаться каждым движением. Джулия ускоряла темп. Девушка неотрывно смотрела на Таню: на её полуприкрытые глаза, на разбросанные по подушке волосы, на руки, беспорядочно закинутые за голову. Ванг резко дернулась и приблизилась к её лицу, продолжая увеличивать темп. — Посмотри на меня… — Таня почувствовала горячее дыхание и открыла глаза. Теперь она могла видеть обезумевши-расширенные Танины зрачки. — Я хочу, чтобы ты запомнила каждое мгновение этой ночи… — шептала Джулия. Таня беспомощно металась, пытаясь как можно скорее приблизить конец и получить свою долю удовольствия. Ванг на секунду замерла. С губ блондинки сорвался стон — стон разочарования. Татьяна двинула бедрами, один мощный толчок и еще, и еще… Теплая волна, подобно маленькому взрыву накрыла девушку с головой. Ларина с силой сжала руку Джулии и затуманенным взглядом посмотрела на девушку. — Я хочу еще… — прошептала она отдышавшись.***
Таня сидела на краю кровати, одетая в уличную одежду. Она долго всматривалась в темноту, еле-еле различая черты лица мирно спящей блондинки. Трепет возбуждения пробежал по её телу, и воспоминания вспышками всплывали в её голове. Она жадно изучала безупречные черты лица и изгибы стройного тела, прикрытого тонким шелковым одеялом. Белые локоны, тонкие полупрозрачные руки… Улыбка… Хищная, хитрая, добрая, нежная, ласковая, насмешливая… Как же ей будет не хватать этой улыбки! «Еще несколько минут…» — подумала девушка, стараясь как можно подробнее запечатлеть образ любимой в голове. Она посмотрела на экран телефона. Пора… — Прости меня, Джул… — прошептала Таня, и стараясь не оглядываться вышла из комнаты.***
— Ну что всё? — грубо спросил мужской голос. Таня со звериной ненавистью посмотрела ему в глаза и кивнула. — Выводи Гришу и уезжаем! Только, умоляю тебя, не шуми!