Август, 1544 год, деревня Пасро
В закатных сумерках маленькая девочка, девяти лет от роду, шла по узкой землистой тропинке, ведущей от пшеничных полей к ее дому. По своему внешнему виду она принадлежала если не к крестьянскому сословию, то, вероятно, к промежуточному слою между крестьянами и буржуа. Ее коричневые, с бардовым отливом, волосы, туго заплетенные в две косички, за день сильно растрепались. Легкое кремовое платьице обрамляло хрупкое девичье тельце, а маленькие шелковые туфельки потемнели от частого ношения. Вот уже виднеться крыша ее дома, из дымохода, клубясь, валит дым – верный признак того, что ужин наготове. - Хло-оя! – окликнул девочку чей-то голос, такой сбитый и порывистый, словное его владелец бежал минут пять без передышки. Маленькая девочка, которую (как вы уже, верно, поняли) звали Хлоей, этот голос тут же узнала и именно поэтому, сделав вид, словно не услышала, словно оглохла. А принадлежал он десятилетнему Ульяму Мэноксу, сыну конюха, который при графе Эйрендотте служит. Юноша привлекателен, хорош собой, но за душой – ни гроша. - Хлоя! – наконец-то догнав девчушку, мальчик бесцеремонно одернул рукав ее платья. – Опять ушла с полей, не попрощавшись. - Ш-ш-ш! Понизь голос, – зашипела она и оглянулась по сторонам – не слышит ли кто их разговора. – Знаешь ведь - моим родителям не нравится то, что я с сыном конюха дружу. Увидят нас вместе и избиения палками мне, от моей суровой матушки, не миновать. В ответ Уильям понимающе кивнул и с улыбкой убрал упавшую на ее лоб прядь волос. Калитка скрипнула, на дорогу вышла мать Хлои – выглядывает, не бредет ли ее дочь домой и (Боже правый!) видит ее мило беседующую с сыном конюха. Хлое даже оборачиваться не надо, чтобы почувствовать – мать поблизости, наблюдает. Она легким жестом отталкивает руку парня, которая, заправив локон за ухо, так и застыла в ее волосах. Говорит громко, пусть ее мать, стоящая в конце улицы, слышит: - Как смеешь так себя вести! Демонстративно разворачивается и уходит, гордо вскинув голову – сама неприступность. Сначала она скрывается из виду, потом стихает шелест ее платья и цоканье туфелек. Верно, никому, даже ей, избитой палками быть не хочется.POV. Хлоя
Кажется, спектакль удался на славу. Я хорошо сыграла свою роль, мать не то, что не разозлилась, а даже похвалила меня за резкость! Так, мол, и надо обращаться с теми, кто по званию и статусу ниже тебя. Мы ведь не какие-то там крестьяне, а знатные торговцы, имеем свои земли и имения. Моему отцу в прошлом году даже титул барона пожаловали. Выше нашего семейства деревеньке Пасро только граф Эйрендотт и его дражайшая женушка. Но если бы не матушка, я бы никогда не оттолкнула руку Мэнокса. Если бы не матушка, я бы позволила себе в него влюбиться. Вхожу в дом, прохожу через парадную залу в кухню и замечаю - мое место у стола занято. Очаровательный юноша, с пепельного цвета волосами, сидит на моем месте, говорит с моим отцом. Глаз от него не могу оторвать – до чего же обаятелен, до чего же хорош собой! Я не из тех простушек, что влюбляются с первого взгляда, но в этого юнца просто нельзя не влюбится! - Лоуренс, - обращается отец к парню, от которого я уже без ума, - познакомься, это моя дочь. Я выпрямляю спинку, мне всего девять, но я веду себя, как настоящая леди – хочу быть достойной титула семьи. Голова высоко поднята, грациозно, словно танцовщица, подхожу к юноше, имя которого Лоуренс, протягиваю руку для поцелуя. Он смотрит на меня – серые глаза проникают в самую душу. Нежно подносит к губам мою руку, касается кончиков пальцев. У меня бешено колотится сердце, колени подгибаются. - Лоуренс, - представляется он. - Крафт Лоуренс. Рад встречи. - Хлоя, - шепчу я, голосочек так и дрожит. Хочу продолжить разговор, но тут (как некстати!) встревает отец. - Лоуренсу всего четырнадцать, - говорит он, - а этот мальчуган уже замечательный торговец! Умеет обернуть все в свою выгоду, знает, как деньги из воздуха делать. Отменный парень, просто отменный! Хотел бы я себе такого наследника...– по голосу отца слышу – он уже хорошенько выпил. Зато Лоуренс трезв, как стеклышко. В ответ на подаренные ему слова любезности он лишь лукаво улыбается. - Знаешь что… - продолжает отец. - Ты ведь будешь в Пасро до конца лета? Подучишь Хлою торговым хитростям, ладно? Ей всего девять, но девочка смышленая, схватывает все на лету. Ого, даже так! Ну спасибо, папочка, за такой комплимент! А сам, когда меня, года два назад, считать учил, называл полной и беспросветной дурой. - Как пожелаете, - Крафт соглашается, по лицу его вижу – он просто не может отказать. В тот день он стал моим учителем, и наставником.