***
«Бесовские пляски», - думает епископ и скрипит зубами, наблюдая за невысоким и абсолютно диким, буйным цыганом, самозабвенно танцующим на площади. Он одним своим видом оскверняет всё святое, этот дерзкий мальчишка. Сколько ему? Шестнадцать? Или семнадцать? И как он отдается толпе, воплощая собой все людские пороки в этом быстром танце. Прогибается в спине, распущенно отклоняется назад, открывает глаза поразительного ярко-синего цвета и с вызовом оглядывает случайных зевак. Включая самого епископа, уже не в первый раз награждая служителя Господа своим испорченным взглядом. Грешник. Слишком красивый и гибкий, слишком сияюще-бледный, в сравнении с другими цыганами, обладающими смуглой кожей. Слишком демон-искуситель. Проклятый инкуб.***
«Ты сегодня особенно красив», - думает звонарь, стоя на балконе одной из колоколен. Его милый друг, быстрый и ловкий, как и многие цыгане, сегодня танцует как-то особенно проникновенно. Заставляет мурашки бежать по коже и волей-неволей засматриваться на гибкое тело. Звонарь себя одёргивает уже привычно – они просто друзья. Но сложно не отметить, как хорош собой милый сердцу молодой парень, ведь он и правда так восхитителен, когда танцует. Лучше этого, пожалуй, лишь отточенные кошачьи движенья и ловкие прыжки, когда цыган взбирается на крыши домов и бежит по ним, удирая от городской стражи, которая снова – в очередной раз – пытается его поймать, но безрезультатно, как и остальных свободных представителей народа синти. Сегодня всё вновь закончится погоней, не нужно быть провидцем, чтобы знать это.***
«Не останавливайся», - думает рыцарь, сжимая поводья своего коня. Он был уверен, что работа начальника городской стражи крайне скучна и однообразна, пока не увидел бледного цыгана, танцующего под звуки гитары и бубна на ободе фонтана. Завороженный не столько энергичной быстрой музыкой, сколько самим танцором. На губах против воли расцветает ответная улыбка, когда цыган замечает наблюдателя и абсолютно испорченно ухмыляется ему, хитро сощуривая свои необыкновенно яркие глаза. Что ж. Если будет возможность раз в несколько дней лицезреть этого темноволосого юношу, то рыцарь готов подписаться на посмертную службу в страже и даже объезжать этот треклятый город каждый божий день по несколько раз. Да, Господь против. Порок, грех и прочие слова, которыми священники с таким упоением осыпают своих прихожан, пугая геенной огненной и муками адскими. Но. Служители церкви в походах не были, и знать не знают, каково это. Там уже не до особых разбирательств, мужчина или женщина, главное, получить удовольствие, отвлечься от крови, стоящей перед глазами, и чужих криков, звучащих в ушах. Там, на войне, не до заповедей, а коль уже грешен – почему бы и нет?***
Дикий танец оказывается прерван, когда на площади появляются несколько стражей, которые угрожающе потрясают острыми копьями. Гитарист хватает шляпу с заработанными деньгами и они с танцором бросаются в рассыпную. Бледный цыган улыбается, кидаясь из стороны в сторону и ловко избегая ударов копья. Юноша несётся вперед вместе с маленькой козочкой, довольно смеясь и прикусывая кончик языка. Останавливается в нескольких метрах от рыцаря и, выхватывая у стоящего неподалёку торговца крышку от бочки, швыряет в стражников. Четверка преследователей бодро валится на землю, спотыкаясь друг об друга. Цыган рассмеялся и станцевал на месте, притаптывая ногой и потрясая бубном. Рыцарь уже вовсю улыбается, откровенно наслаждаясь происходящим. Определенно, эта работа будет не так уж плоха! Юноша на несколько секунд замирает и, встречаясь взглядом с рыцарем, хмыкает, гордо приподнимая голову. Небольшая заминка могла бы кончиться печально, если бы цыган не опомнился вовремя и не отшатнулся в сторону от летящего в его сторону копья. Он отвесил рыцарю поклон и поспешил прочь, весело смеясь. И зачем остановился?.. Решил покрасоваться перед рыцарем, пристально наблюдавшим за ним весь танец. Самонадеянный болван, ведь удача не всегда будет на его стороне! Но удача, очевидно, иного мнения, потому что позади слышится грохот и юноша оборачивается на бегу, чтобы оценить происходящее: преследователи буквально воткнулись в рыцарского коня, который неожиданно оказался прямо на их пути. Стража ругалась, а благородный спаситель активно извинялся, попутно хая своего скакуна и выспрашивая дорогу к ратуше. Цыган, забегая за угол, выглядывает и успевает еще раз встретиться взглядом с рыцарем, благодарно ему улыбаясь, прежде чем кто-то хватает его за шкирку, дёргая на себя. Юноша резко выдыхает, а затем дёргается назад, берётся за плащ нападающего стражника и запутывает его в нем, после чего вновь бросается наутёк. Еще несколько десятков метров оставалось до спасения. Совсем немного и юноша будет в безопасности. Вот он уже взбирается по внезапно слишком крутым ступеням; рывком открывает тяжелую дубовую створку огромных дверей и врывается в святое место, вскидывая руки. — Я прошу здесь убежища! — на одном дыхании выпаливает юноша, глядя на святые лики вокруг. Цыган, отдышавшись, медленно поворачивается ко входу и чешет веснушчатый нос, нахально взирая на застывших в дверях стражников. Они скрипят зубами от досады, готовые взорваться всеми возможными ругательствами на свете, однако не имеют права причинять кому-либо вред против его воли в пределах святого места. Юноша виновато пожимает плечами, всеми своим видом говоря: «увы, ребята, не сегодня», а затем медленно идёт вглубь собора, собираясь навестить своего друга-звонаря.