Грани

С нашего самого первого дня я понял, что это такое. Как это — чувствовать мягкое, теплое и всепоглощающее чувство нежности. Как только ты вышла на лед, быстрым движением поправив хвостик и отбросив чехлы за бортик, нашла меня взглядом и подъехала: — Ну привет, партнер. Попробуем? И улыбнулась. Так, как умеешь только ты. Именно в тот момент по всему телу впервые разлилось это чувство. Я смотрел на тебя и не мог осознать, что это действительно происходит. Что ты выбрала меня. Что ты поверила. Столько времени прошло, а я до сих пор помню тот день, все детали, до единой. Но до сих пор не могу поверить. Теперь уже в то, что ты со мной. Каждый день ты открываешь мне новые чувства, новые грани себя, а я нахожу те же грани в себе. И делюсь этими открытиями с тобой. Ты не смеешься, не журишь, знаешь, что я не придумываю. Веришь, как всегда. Смотришь на меня снизу вверх так серьезно своими карими глазами, а потом, чуть смущаясь моих откровений, опускаешь взгляд и прижимаешься ко мне всем телом: — Ты не представляешь, как мне важно это слышать. Ты всегда честна со мной, и я не смею не отвечать тебе тем же. Ты показала мне искренность. Ты часто засыпаешь раньше меня, уютно устроившись в моих руках, а мне не дают заснуть разные мысли. Чаще всего хорошие, как может быть иначе, когда ты здесь? Я любуюсь тобой, и душа в такие моменты улетает далеко-далеко. Многие считают, что ты изменила меня, что сейчас я на себя не похож. Но они ошибаются. Ты показала мне, кто я на самом деле, дала понять, что ты любишь меня любым. Убрала все преграды, все колкости, которыми я раньше защищался, и позволила стать самим собой. Иногда тебя мучают кошмары, чаще всего перед важными соревнованиями. Ты хмуришь брови и начинаешь чуть заметно дрожать, ладони становятся холоднее. Я прижимаю тебя к себе сильнее, укутываю одеялом, глажу по спине, тихо шепча на ушко успокаивающие слова. Не хочу тебя будить, знаю, что и так жутко устаешь, но недобрые видения нужно прогонять. А ты прекрасно меня чувствуешь, даже во сне. Буквально через несколько мгновений начинаешь приходить в норму, вижу, как разглаживается твое лицо и расслабляется тело. Целую тебя в лобик, а ты, не просыпаясь, чуть приподнимаешь голову мне на встречу. Знаю, что сейчас тебе снится что-то хорошое, поэтому закрываю глаза и позволяю себе присоединиться к тебе в царстве Морфея. Это еще одна грань меня, а точнее, наша общая — забота. И ее снова открыла мне ты. Тогда мы только-только встали в пару, но уже успели найти общий язык и даже подружиться. На одной из тренировок я переусердствовал с растяжкой и порвал шов на футболке. День и так начался не лучшим образом, а эта неприятность окончательно испортила мне настроение. Та тренировка у нас не заладилась, я изо всех сил старался не сорваться на кого-нибудь, и в итоге со стороны выглядел попросту вредным и злым. А ты ни словом, ни единым взглядом меня не осуждала. Выслушивала мои бурчания и тянула в центр катка повторять злополучный элемент еще раз. Ты меня удивляла. Я вспоминал, чем заканчивалось мое подобное настроение раньше, и не мог понять, почему же ты не начинаешь злиться. Но после тренировки ты удивила меня еще больше. В раздевалке ты подошла к креслу, на которое я кинул разозлившую меня вещь, и взяла ее в руки. Рассмотрела дырку, чуть повернув голову на бок, а потом подняла глаза на меня: — Давай я зашью? Будет как новая. Я даже не сразу понял, о чем ты. А когда понял, обернулся, чтобы убедиться в том, что ты обращаешься ко мне, но сзади никого было. Только ты и я. Ты непонимающе посмотрела за мою спину, а потом снова на меня. — Ты чего? — улыбнулась. — Так я зашью? — Если тебе нетрудно… Спасибо. Большое. И не только за футболку. Твое лицо снова озарила улыбка: — Не за что, Макс. Ты по-доброму смотрела на меня еще пару секунд, а потом начала аккуратно складывать вещь к себе в сумку. Сейчас я разглядываю тебя, такую красивую, нежную и счастливую, в белом платье и с аккуратно уложенными волосами. Ты смотришь на меня почти неотрывно, лишь иногда вспоминая, что в машине мы не одни, и что хоть изредка нужно отвечать на вопросы родителей с первого раза и смотреть куда-нибудь еще, кроме моих глаз. А я и не лучше тебя. Пытаюсь осознать, что через несколько часов ты станешь моей женой. Моей. Женой. В отличие от тебя я даже не пытаюсь вести себя правильно и благоразумно, понимаю, что это невозможно. Любуюсь тобой всю дорогу, не в силах оторвать взгляд, сжимаю твою руку, а мои мысли снова и снова возвращаются к нашим открытиям. — Ладно, Танюш, уже поздно. Я пойду, наверное? — я не хотел этого, но понимал, что ты устала и что завтра нам нужно рано вставать, а значит, ты должна выспаться. На часах третий час ночи, сегодня вечером мы смотрели фильм, а потом пошли ужинать. Часов в двенадцать. Я шутил, что переманил тебя на сторону зла, а ты раздосадовано сетовала на то, что я теперь не смогу поднять тебя ни в одну нормальную поддержку. Мы смеялись и никак не хотели расставаться. Уже долгое время я понимал, что потонул в тебе. Что не могу больше просто дружить. Что ближе тебя у меня никого нет. И решил, что нужно найти подходящий момент и сделать следующий шаг. На секунду твое лицо приняло новое выражение — разочарование? Или грусть? Ты быстро совладала с собой и кивнула, посмотрев на часы. Встала из-за стола, чтобы проводить меня домой. Уже на пороге я обернулся и посмотрел в твои глаза. Ты стояла и глядела на меня в ответ. Такая маленькая, в смешном домашнем костюме и в огромных пушистых тапочках. Тут я понял, что не могу больше ждать. Что не нужно искать никаких подходящих моментов. Я подошел к тебе и взял одной рукой твою ладонь, а другой обнял тебя за плечи, чуть наклонившись к твоему лицу. Я замер, давая тебе возможность точно понять мои намерения и остановить мои действия. А ты посмотрела на меня так ласково, на мгновение опустила глаза, словно раздумывая, а потом сама чуть потянулась ко мне. Тогда я первый раз поцеловал тебя. По телу разливалось тепло, слышал, как бешено бьется твое сердце, и чувствовал, как скачет в ответ мое. Воздух закончился, и мы отстранились друг от друга. Ты прижалась ко мне, обхватив руками мои лопатки, а я обнял тебя в ответ. И понял, что никогда не отпущу. Ты доверилась мне, больше, чем когда-либо, больше, чем на льду. Понимала, что сейчас все намного серьезней, знала, как опасно влюбляться в партнера, тем более в нашей ситуации, когда на кон поставлено так много. И я нашел доверие той же силы в себе. Уже относительно долгое время прошло с момента нашего первого поцелуя. Еще более долгое время я понимал, что люблю тебя. И все еще не сказал тебе. Боялся. В этом сложно признаться, но мне действительно было страшно. Вдруг ты скажешь, что сейчас не время поддаваться чувствам полностью, что это опасно и может отразиться на нашей работе. Или, может, ты не хочешь никаких серьезных отношений, возможно, только поцелуи тебя вполне устраивают… Я видел, что явно небезразличен тебе, но все равно боялся. В один из дней я понял, что нужно открыть тебе свои чувства, что я даже не буду ждать ничего в ответ. Но молчать больше нельзя. Я решил доверить тебе самое сокровенное, что только было у меня на сердце. У нас был выходной, мы, как и все остальные дни, провели его вместе. День вышел насыщенным, хотя я бесконечно нервничал. Ты наверняка заметила мое странное состояние, но, наверно, не могла понять, в чем дело, либо поняла, но не осмеливалась спросить. Было уже совсем поздно, огни осветили Москву, мы стояли на мосту и, молча, любовались красотой ночи. Я глубоко вздохнул, а потом быстро выдохнул, собираясь с силами:  — Танюш? Ты повернулась ко мне, взглянув в мои глаза. Я положил руку тебе на предплечье. — Тань… Я тебя люблю. Я сказал это и тут же опустил глаза, ожидая любой твоей реакции. Услышал, как ты резко вдохнула, и неуверенно перевел взгляд на тебя. Ты улыбалась. Улыбалась как-то так счастливо и удивленно и словно потеряла способность двигаться. Потом резко обняла меня за шею, наклонив к себе. Я обвил твою талию руками и приподнял над землей. Почувствовал, как ты прижалась губами к моей шее. — Я тебя тоже люблю, Максим, — прошептала чуть слышно, но для меня это был самый громкий и самый важный звук в мире. И обняла меня еще крепче. Возвращаюсь мыслями к настоящему моменту. Мы все еще едем. А ты все еще на меня смотришь. С такой любовью и… благодарностью? Киваю тебе головой, задавая немой вопрос. «Ты чего, солнце?» Ты слегка качаешь головой из стороны в сторону, закрывая глаза и улыбаясь, чуть сильнее сжимая мои пальцы: «Счастлива». Благодарность — тоже одна из граней нас. Мы открыли ее как-то спонтанно, и с каждым днем эта грань становилась все крепче и прозрачней. Непроизвольно вспоминаю Сочи и твой взгляд, когда мы поняли, что стали олимпийскими чемпионами. Полный благодарности, хотя за что? Я всего лишь твой партнер. Я лишь старался соответствовать тебе. Ты обняла меня за шею, прикоснулась к губам. Потом посмотрела на меня уверенно, но мягко: — Спасибо. Я прижал тебя к своей груди, положил голову на твою макушку и закрыл глаза. Хотел сказать, что не за что, что я, и правда, не сделал ничего особенного, и что мы победили только благодаря тебе. Но потом передумал. Понимал, как много значит для тебя это слово и как много чувств ты в нем уместила. И что отказываться от твоей благодарности — все равно что обидеть тебя. Поцеловал тебя в волосы, а потом наклонился чуть ближе к ушку: — И тебе спасибо. Спасибо за все. Знаю, что ты понимаешь, о чем я. Эта грань, как и все остальные, у нас одна на двоих. Наша машина, наконец, подъезжает к нужному месту. Я выхожу, подаю тебе руку, помогая встать. Ты аккуратно поправляешь платье и оглядываешь его со всех сторон. Боишься помять или испачкать. Помогаю тебе в твоем занятии, но не нахожу ни единого недостатка. Может, их и правда нет, а может, я просто не вижу в тебе ни одного. — Все в порядке, Танюш, — беру тебя за руку, — Ты невозможно красивая. Поднимаешь на меня глаза: -Спасибо, родной. Улыбаешься так счастливо, и я чувствую, как безгранично счастлив сам. С того самого момента, как ты сказала мне «да». Ты стояла предо мной в бассейне, в купальнике и тоненьком летнем платье, с мокрыми волосами и без косметики. Такая родная и любимая. Смотрела на меня круглыми от неожиданности глазами, полными слез, и пыталась осмыслить мою речь. А я читал в твоем взгляде всю любовь ко мне. Ты улыбнулась: — Да. Твой голос обрывался, но я всеми порами своей кожи чувствовал счастье, волнами исходившее от тебя. Я взял твою правую руку и без труда надел кольцо на безымянный палец. Заметил, как из твоих глаз все-таки вырвались слезы. Улыбнулся и смахнул предательниц с твоих щек: — Ну ты чего, маленькая? Так расстроилась? Ты рассмеялась сквозь слезы и крепко обняла меня за шею, потом слегка отстранилась и поцеловала прямо в губы, будто и забыв, что мы не одни: — Макс, я очень сильно тебя люблю. Потом прижалась снова и повернула голову к моему уху. Зашептала, боясь, что остальные услышат: — Больше всего на свете. Мы стоим напротив регистратора, слушаем поздравительные слова и клятвенную речь. Рука в руке. Я удивительно спокоен, и вижу, что ты тоже. Знаю, что ты переживала. Не из-за того, что мы резко меняем свою жизнь, ведь мы оба знаем, что наши чувства не изменятся. Ты волновалась из-за самого торжества. Весь прошлый вечер ты без перерыва разговаривала по телефону со всеми организаторами, уточняя каждые, даже самые незначительные, детали. Я пытался передать тебе свою уверенность, убеждая, что все будет хорошо. Да и какая разница, главное, что мы теперь будем мужем и женой. Пока маленькой, но официальной семьей. У меня получилось. И сегодня я с утра чувствовал твое спокойствие и умиротворение и от этого был тихо счастлив сам. Регистратор обращается теперь к тебе с таким важным для меня вопросом. Ты смотришь на меня счастливо и ласково: — Согласна. Во мне искрится самая важная наша грань. Самая чистая и светлая. Бесконечная и теплая. Я люблю. Ты ставишь свою подпись, и я, наконец, верю. Верю, что ты моя. Что я, правда, сделал тебя счастливой. Что я тебе подхожу. Что ты. Меня. Любишь. А по телу снова разливается дикая безграничная Нежность.