Без лишних слов

Ичиго как никогда был близок к тому, чтобы убить Урахару. Он тяжело дышал, оперевшись на воткнутый в землю Зангецу; усталость, физическая и ментальная, двойным коконом окутывала исполняющего обязанности синигами. Судя по лицам Ренджи и Рукии, они думали о том же самом. Даже на святом лике добрейшей Иноуэ нет-нет да мелькал немой укор. - Урахара-сан, я надеюсь, такое больше не повторится, - сказал Исида, проверяя, сколько у него осталось квинси-штучек против пустых. Досада в его глазах намекала, что недостаточно. - Что вы, что вы, это исключительный случай, - бодро и наигранно произнес панамочник. Ичиго ему не поверил. Случайным, практически бытовым взрывом колбочки с какой-то «очень привлекательной для пустых реяцу – не вашей, Куросаки-сан» Урахара умудрился вызвать армию минусов в Каракуру, среди которых затесались и меносы гранде, и даже адьюкасы. Разумеется, они справились – как иначе? Просто… Когда извилины мозга пульсируют и давят на череп изнутри, в глаза будто осколки стекла насыпали, а изнеможение не позволяет даже дышать нормально – не очень-то хочется махать Зангецу направо и налево, избавляя этот мир от пустой сосущей гадости. Вообще ничего не хочется, по правде. Наверно, так хреново ему еще никогда не было. Еще Ичиго сильно подозревал, что в его экзистенциональном кризисе виновата конкретная пустая сосущая гадость. Они стояли недалеко от магазинчика Урахары, и сбоку неторопливо таяла темная громада последнего меноса. Что-то такое в этом было – даже беспощадная и жадная до душ сущность умудрялась разлетаться мерцающими кристаллами реяцу, которые пылью взлетали все выше и растворялись на фоне бескрайнего неба. Очищение и прощение. Неужели они все умрут вот так? - Кстати, Ичиго, - встрепенулся Ренджи. – Ты мог и не приходить, мы бы и сами справились. А то выглядишь, как… - Как кто? – устало спросил рыжий синигами. Неясная пока тревога – с недавних пор обязательный спутник его жизни – разрасталась в груди. - Как гребанный зомби, - ответила Рукия вместо Абараи, и последний энергично покивал в знак согласия. – Ты себя в зеркало видел? - Значит, не нужно будет наряжаться в ближайший Хэллоуин, - Ичиго пожал плечами и попытался улыбнуться. Вышло плохо из-за противного предчувствия проблем. - А я считаю, что тебе нужно принять меры, - авторитетно начала Рукия, но внезапно замолкла и приподняла брови. – Ичиго?.. - Что опять? Недоуменный взгляд Кучики был направлен немного вбок от него: - Твоя рука… Все внутри Ичиго замерло. Черт, не сейчас. Не здесь. Не ты. Он хотел повернуть голову, но не успел. Потому что его шею очень, очень знакомо царапнули чьи-то ногти. Царапнули два раза, в ритме «стук-стук, открывай». Ичиго проследил их принадлежность и почти не удивился. «Открывай, это твой кошмар». Его левая рука жила собственной жизнью: привычным хозяйским движением она огладила его щеку и тут же больно вцепилась в ухо. Ичиго схватил предательскую конечность за запястье, с силой отодвигая подальше от лица. Удерживать ее было сложно, очень. Только не перед ними, ублюдок. А ведь Ичиго обещал, правда обещал себе принять предложение Хирако, сдаться и прийти к нему – но был так занят эти три дня. Он просто еще не закончил то, что нужно закончить, не придумал отмазку для отца и сестер, слишком много «не» на него навалилась, зачем именно сейчас ему понадобилось тело… Раздался отвратительный хруст. Кисть той руки, которую Пустой не подчинил, была вывернута под неправильным углом – сюрприз, сюрприз – другой, не-своей рукой. Кожа окольцевала сломанное запястье спиралевидными складками, а некоторых местах выпирала небольшими, быстро синеющими шишечками. Ичиго удивленно глядел на него, ничего не соображая от боли, и очнулся только тогда, когда Иноуэ кинулась к нему со вполне определенной целью. Добрая, милая Орихиме рвалась исцелить всех, даже не успев разобраться в ситуации. Стоило признать, что в этой геройской порывистости они были схожи… - Не подходи, - предупредил ее Куросаки, морщась от ощущения тугого давления в сломанном запястье. А он еще думал, что удерживать контроль можно грубой силой. Три раза «ха». По черепной коробке ветром разлетелось металлическое хихиканье. Оно зародилось где-то в глубине подсознания и означало: «король расслабился». И: «лошадке это нравится». Неподвластная воле рука вцепилась в ворот косоде. - Куросаки, блин, что с тобой? – не выдержал Ренджи. - Бедный, бедный глупый Ренджи, - напел голос в голове считалочкой. Ичиго против воли вывернуло шею в сторону красноволосого лейтенанта. Он приметил его ошарашенный взгляд, а затем и взгляд Урахары Киске – тот, кстати, ни капельки не удивлен, чертов «это я тоже предполагал». Разумеется, он все знал. Рука оттянула косоде, открыв голую кожу, и паника немедленно полезла в Ичиго тонкими противными червячками. Они пробрались в кровеносную систему и вгрызлись маленькими зубастыми пастями в вены, пустив по ним Страх. Страх, этот нежданный электрический разряд адреналина, в представлениях Ичиго имел белую окраску. Он был готов, вообще-то, вытряхнуть скелеты из шкафов перед своими друзьями, даже перед давно мертвыми и теоретически бессмертными. Это называлось «доверие», а у мальчишек на самом деле мало секретов, для них весь мир изначально не враждебен – почти любому можно много чего рассказать про себя и не бояться получить в морду. Но пару костей Ичиго предпочел бы запихнуть в потайной ящик очень, очень глубоко в шкаф. И лелеять до конца теоретического бессмертия всех своих знакомых. - Это мой Пустой, - сказал он устало. Исида понимающе кивнул (да что он может понимать?), а Иноуэ немедленно заметалась, стараясь не смотреть на кровавые полосы, которые оставляли расцарапывающие грудь Ичиго ногти. Впрочем, видеть серьезно-вымученное лицо Куросаки и не обращать внимания на его же руку, словно пытающуюся добраться до сердца, было тяжелее. - Что я могу сделать? – спросила она с испугом. - Раздеться и трахнуть себя пальчиками, - предложил Пустой. Ичиго поморщился от его слов. Иноуэ, к сожалению, могла разве что заотрицать Куросаки до смерти (это была бы гибель в стиле Бенджамина Баттона). Но никак не – остановить, победить или заставить ублюдка внутри разлететься красивыми кристалликами реяцу. Желательно, без возможности восстановления. - Ренджи, выруби меня, а? – попросил Ичиго и попробовал отпихнуть поврежденной рукой чужую раздражающую конечность (не получилось). Взметнувшиеся брови Абараи явно выдавали его сомнения по поводу такой просьбы. - Да ладно, как будто ты не мечтал побить меня так, чтобы я не дал сдачи? – улыбнулся Куросаки. Невесело, слыша в собственном голосе чуть-чуть скрежещущие нотки. Его даже потрясывало от предвкушения спасительной темноты – он ведь так давно не смыкал глаз, ни на минуту с тех пор, как внутренний сукин сын позволил себе слишком много. Ичиго держался на ненавистном кофе и на бодрящих таблетках из отцовского кабинета, после которых не то что спать – лежать не хотелось от зуда во всем теле и от жажды действий. Может, его трясло от этих самых таблеток. Может, от не-своих пальцев, поглаживающих мясо, до которого все-таки добрались. - Ладно, только потом не жалуйся, - нервно усмехнулся Ренджи и в следующий миг оказался сбоку, уже опуская увесистый кулак. - ДА! Торжествующий лязг металла прогремел в его голове настолько звучно, что даже оглушил. - «Нет», - хотел сказать Ичиго, но язык будто отнялся. Вообще все…отнялось. Тело само ловко ушло от удара, так легко, словно веками принадлежало другой, темной половине его души. Потом – со страшной силой врезало коленом в живот лейтенанта. - Внутреннее кровотечение, - констатировал Пустой спокойно и схватил ичиговской рукой Ренджи за шею. Тот прохрипел что-то и попытался отодрать все крепче сжимающиеся пальцы, но сказывалась слабость от предыдущего удара. Да и вряд ли кто мог сопротивляться этой нечеловеческой силе. Ичиго чувствовал намерение Пустого убить Ренджи и даже почти услышал его насмешливые слова: - Минус один синигами… Но на самом деле все закончилось быстро. По правому глазу расползлась черная пелена, по лицу разъехалась не-своя улыбка, а по основанию черепа мазнула боль. Наверно, Урахара постарался. Хотя какая разница. *** Тот, кто сидел наверху, в заоблачных далях над их головами, и одновременно в каждом из них, отдавал приказы и отдыхал от суеты на седьмой день, забирал к себе под крылышко или руку (что у него там) невинных и чистых душою – в общем, он точно недолюбливал рыжих временных синигами. Как еще объяснить то, что вместо облегчающей, охерительной темноты Ичиго узрел свой внутренний мир, да еще в таком… Положении? Привязанным за руки к чертовой палке, на которой обычно проводил время старик Зангецу, если уточнять детали. Привязанным с помощью собственного пояса-оби. Сидя на коленях – и хорошо, что на них, иначе хакама кучей складок покоились бы у ног. ..Совсем недавно (как раз после того случая с потерей контроля, о котором он старался не думать) Ичиго наконец признал, что боится своего Пустого. Боится его самого, безумия и поступков, вырастающих вследствие этого безумия. Потому что – предугадать что-то или просто понять, в чем заключаются причины такого его поведения, было невозможно. Совсем никак. А единственное, что – гипотетически – могло Пустого остановить, была смерть. Или подчинение его силы с целью удержания маски, но до Хирако Ичиго еще не дошел. Критический ум – или банальное отчаяние, это как посмотреть – подсказывал, что может уже не дойти. Он не знал, не хотел знать, какая идея пришла в выбеленную голову больному выродку, для чего ему понадобилось привязывать Ичиго и когда вообще он успел это сделать. (По правде говоря, догадки имелись, но такие невыносимые, что даже задумываться о них было жутко). - Не поторопишься со своим замыслом? – с вызовом спросил Ичиго у пространства. – А то руки затекли. Его смелость почти всегда была несколько не к месту, но что поделать, если она входит в состав характера в том же количестве, что и «самопожертвование», и является неотъемлемым атрибутом его поведения? Поэтому даже в такой хреновой ситуации она сумела проявить себя. - Маленький храбрый Ичиго, - насмешливо сказали за спиной. Куросаки вздрогнул от неожиданности и попытался обернуться к источнику голоса. Не дали – чужие пальцы больно вцепились в волосы на затылке, зафиксировав голову. - Я бы на твоем месте не сопротивлялся, - ласково предупредили его. - Да конечно, - усмехнулся Ичиго, стараясь дышать спокойно. – Хотел бы я оказаться в том мире, где ты позволяешь делать с собой, что угодно. - Мне нраавится ход твоих мыслей, Величество. Куросаки замолчал, запоздало сообразив, что некоторые сумасшедшие назло переворачивают слова в поисках скрытого смысла. А когда находят – вываливают его перед молодыми рыжими синигами, чтобы вогнать их в краску. - Ну что же ты молчишь? – фальшиво опечалился Пустой, обдавая дыханием шею. По коже Ичиго поползли мурашки. Паразит его души находился слишком близко, неприлично близко. Хотя после всего произошедшего, после недель (ками, это были всего недели) игры «выбеси Короля» он мог бы воспринимать любые странности Пустого с бесконечным буддистким смирением или со снисходительностью. Чем бы дитя не тешилось – все-таки ему действительно было здесь очень скучно. Дитя, которое только что чуть не придушило его друга. Жуткое, стремное дитя с маньячным взглядом. - Ты думаешь, что твои друзья одержали победу, не дав мне убить Ренджи? – протянул Пустой. Он всегда произносил их имена так, будто знаком с ними не хуже Ичиго, но неизменно презирает. – Ошибааешься. Они не смогут игнорировать тот факт, что ты уступаешь контроль мне. Может, они просто запрут нас, - задумчиво проговорил Пустой, неторопливо массируя кожу его затылка. – Или убьют. Или, прикинь, пошлют Айзену в подарок, чтоб проблем ему прибавить! - Заткнись. Ты ничего не знаешь, - отрезал Ичиго. Он, правда, старался сдерживать дрожь. То ли от пугающих слов, то ли от чужой ладони на боку. Получалось не очень. - Я знаю все, - прошептал Пустой прямо в ухо – грудью он касался спины синигами. – Но, знаешь, ты сам недавно кричал, чтобы я перестал говорить. Так что, - он коротко лизнул шею сзади, - без лишних слов, Ваше Величество. Дыхание от этого мокрого прикосновения сорвалось и стало поверхностным, будто после забега на хорошую дистанцию. Казалось, что оно разлетается во всем мирам, внутреннему и внешнему, Обществу Душ и Уэко Мундо, прямо-таки скандируя «у Куросаки Ичиго шалят нервы, Куросаки Ичиго в отчаянии». Конечно, ничего никуда не разносилось. И эти рваные вздохи были вызваны лишь быстро бьющимся сердцем и паникующим зазря разумом. Может, не зазря. Даже если не зазря – кто он такой, чтобы не перетерпеть выходки расшалившейся половины собственной души? Пережить, как плохой опыт, и выбросить из головы сразу по прибытии в реальность, потому что там проблемы поглобальней. Айзеновского масштаба. Логика панику не унимала. - Может, прекратишь уже так меня называть? – нервно спросил Ичиго, стараясь потянуть время и что-нибудь придумать. - Поданные подчиняются приказам короля, чего не скажешь о тебе. Пустой дребезжаще рассмеялся ему в спину, даже прекратив лапать на минуту. - А ты некоронованный король – статус, название есть, а реальной власти нет. Претендент на трон или временно исполняющий обязанности короля – нравится? – заискивающим шепотом спросил он. - Нет, - выдавил Ичиго. Пустой раздраженно цокнул языком. И – разорвал косоде Куросаки надвое, вдоль спины. Грубым движением он раздвинул получившиеся обрывки, смял к плечам и оставил висеть на руках. Произнес язвительным тоном: - Тогда приглашаю побыть бунтующим вторым наследником престола, - и припал к открывшейся коже губами. - Твою мать, – обреченно проговорил Ичиго и ударился лбом о металлический прут, к которому был привязан, в попытке уйти от влажных прикосновений. Губы оказались одуряюще горячими. И жадными. Такие, наверно, у всех голодных пустых, поймавших наконец добычу. За волосы на затылке его уже, кстати, не держали – просто оборачиваться не хотелось. Ичиго с лихвой хватало и ядовитых фразочек, а злобный (развратный) взгляд был бы уже… Слишком. Белые руки обвили Куросаки и заскользили по груди, животу… Ниже. Осторожно, даже мягко, но все равно бессовестно, будто синигами являлся его собственностью и вообще у них давно – такие отношения. Которых не было и быть не должно, конечно. Пустой его даже укусил, в место между плечом и шеей – хищно, быстро, как змея. Это и стало своеобразной «последней каплей». Границей, где внешние обстоятельства соприкасались с внутренним стержнем Куросаки и через которую седой подонок успешно перешел. - П-прекрати… Ичиго выдохнул это еле слышно. Несвойственным для себя просительным тоном. В нем содержалось все «пожалуйста», на которое он способен. Внутри было жарко и гадко. Обычные мальчишки не должны, не умеют умолять, а ведь он даже не обычный мальчишка – он, черт побери, синигами, который одержал тысячу с хером побед. Ему по статусу не положено – так. Стало еще хуже, когда в ответ Пустой лишь хихикнул. - Тебе не пристало просить, король… Впрочем, приказывать мне ты тоже не можешь. Досадно, - он вздохнул (Ичиго будто наяву увидел трагически заломленные брови). – Для тебя. …Гадко внутри было еще и потому, что все эти мерзкие, казалось бы, вещи – и сминающие кожу ладони, и обжигающий мокрый язык, и нарочито громкое возбужденное дыхание позади – вкупе имели нежелательный эффект. Нет, Ичиго абсолютно, ни в коем случае не нравилось происходящее. Он был нормальным человеком, которого даже пока что не интересовали особи обоих полов – и уж тем более не интересовало собственное отражение. Происходящее нравилось той маленькой, незаметной обычно похотливой сущности внутри каждого нормального человека. Которая, сука, имела перед собой панель управления ичиговским организмом с рычажками отключения неприязни, мыслей, разума вообще. Она пользовалась властными руками, шарящими по груди, животу и бедрам, щелкала тумблерами, облизывалась и предвкушала. Еще эта его порочная частичка умела разгонять пульс, делать внизу хорошо, а во рту – сухо от прерывистых и частых вздохов. Пустой, будто чертов волшебник, каждым прикосновением забирал у него здравомыслие. Это было похоже на тот-самый-случай-о-котором-ичиго-не-хотел-вспоминать, но несравним с ним, как небо и земля. Потому что тогда он… трогал его не своими руками. Не имел своего тела. А сейчас выбеленный ублюдок был везде и всюду сразу, ластился к нему как кот, прижимался, кусался до крови – и Ичиго было чудовищно стыдно и невероятно сладко. Ощущать все это вот так реально. - Ааах, черт, - вырвалось у него, когда Пустой прекратил оглаживать и вылизывать его тело, словно дорвавшийся до конфеты с кокаиновой начинкой наркоман, а дернул его хакама вниз. Странно, но комментировать возглас тот не стал – только хмыкнул, обхватил стоящий колом член и неторопливо, издевательски медленно провел ладонью вверх-вниз. Лбом Ичиго еще раз стукнулся об палку – для разнообразия, на этот раз осознано. Просто захотелось перебить приятные ощущения болью и не издать какой-нибудь совсем позорный стон. «Мы можем ударить его затылком в переносицу. Не факт, что это его остановит, но мы же должны попробовать!» - говорил Разум. «Ты идиот?» - скептически спросила Логика. – «Это его разозлит. Будет больно. Нет, надо попробовать его отвлечь, а потом вырваться, а перед этим ослабить веревку…» «Ой, да заткнитесь, он же тааак круто нам делает», - пропела Похотливая Сущность. «АААААААААААА!» «Паника мешает вам меня слушать», - проворчал Разум. От очередного движения Ичиго тихо выдохнул и прогнал все мысли из головы. Да что этот гад клонированный делает, зачем, для чего… а, неважно – главное, КАК он это делает! Вызывая тягучие волны кайфа, заставляющие Куросаки отринуть последние крохи разума и подаваться вперед, вверх, в неспешно ласкающую белую ладонь. Совсем недавно она притворялась ладонью Ичиго и сжимала горло лейтенанта шестого отряда, но сейчас ему было пофиг. Просто – не останавливайся. Пустому, наверно, тоже уже надоело сдерживаться: он на пару долгих секунд отпрянул назад, чуть не заставив рыжего синигами возмущенно вскинуться в духе «эй, ты куда?», и вновь прильнул к его телу уже с вполне… внятными намерениями. Намерением. - С-стой, нет, - опомнился Ичиго, почувствовав влажные пальцы между ягодиц. Стало невыносимо страшно. Пустой действительно хотел сделать это? С целью поиздеваться и унизить, что ли? Ничего другого он этим не добьется. - Остановись, - срывающимся голосом попросил он, когда руки Пустого обхватили его бедра и грубо развели ноги в стороны. Нужно, наверно, сосредоточиться и перенестись во внешний мир. Собрать остатки решительности, прогнать этот предвкушающий трепет из груди и предотвратить то, что грозило изменить всю его жизнь. Но плохая сущность оказалась сильнее его попыток сконцентрироваться. Только бесполезные просьбы вырывались изо рта. - Не надо, стой, - прошептал Ичиго. Что-то теплое пошло потерлось об него внизу. – Зачем ты… - Заткнись, - сказал Пустой и резко подался вперед. ..Ах, черт бы его побрал. Вот же сукин сын. Ичиго сдержал крик, сильно закусив губу. Больно, жгуче, сухо, унизительно, больно. И Пустой не останавливался, давя, вплавляясь глубже или наоборот, непонятно – Ичиго потерялся в ощущениях, видя только темные круги под веками от сильно зажмуренных глаз. Чувствуя только пальцы, до синяков вцепившиеся в ребра, и, конечно, инородное тело там, где его быть не должно. С потерей духовной девственности тебя, Куросаки. ..А потом, через несколько секунд или вечностей – как-то отступило. Жгло, но равномерно. Или он привык, к боли несложно привыкнуть. А еще Ичиго обнаружил, что палка местами приятно холодная, и к ней можно прикасаться не только лбом, но и скулами, которые горели от стыда. Когда Пустой начал двигаться, Куросаки мысленно взорвался ругательствами – новые волны боли прошили его тело. - Расслабься, придурок, - жарко выдохнули ему на ухо. - Серьезно? – сдавленно отозвался Ичиго, сквозь непривычную пелену в глазах рассматривая стянутые поясом руки и часто моргая. Но совету последовал. «Расслабьтесь и получайте удовольствие» - гласило шуточное правило для несчастных, попавших в лапы насильников. Ну что ж, в каждой шутке есть доля шутки. Ичиго глубоко вздохнул и попытался сконцентрироваться хоть на чем-нибудь приятном. ..Он абсолютно точно не станет никому рассказывать, что нашел что-то на самом деле приятное в.. В этом вторжении. Парни таким не делятся и вообще стараются сменить круг общения, город или страну, если уж влипли. Да какому нормальному парню понравится, когда другой парень насилует его в задницу? А приятное было. Пустой толкался в него, порыкивая куда-то в шею, сильно оглаживая ладонями тело. И – задевал что-то внутри, когда особенно глубоко входил. Из-за чего сердце пропускало удар, а мысли ухали в пропасть. По силе ощущений это перекрывало любую боль. Этого самого хотелось еще. Хотелось почувствовать больше, сильнее, непрерывнее. Наверно, поэтому Ичиго сначала тихонько, а потом все заметней прогибался в спине, рвано всхлипывая каждый раз, когда – задевало. Нестерпимо. Великолепно. Экстазно. Еще. - Еще, - стонал Ичиго, охеревая от своего поведения (совсем немножко, так как за рулем сидела уже-не-маленькая похотливая сущность). Он подавался назад, навстречу тому непонятному существу, которое зачем-то доставляло ему неземное удовольствие. И чувствовал приближение особенно кайфовой волны, девятого вала, просто цунами безбрежного блаженства, грозящего утопить его в удовлетворении, никак не меньше. Да, это однозначно отличалось от того случая. Темп становился все неистовее, а от сдавленных стонов Пустого внутри все содрогалось. Пальцы Ичиго холодил металл палки, которую он сейчас всей душой ненавидел – так хотелось прикоснуться к себе, окончить сладкую пытку и перестать похотливо изгибаться, за что ему наверняка будет невыносимо стыдно. Впрочем, трудно вспомнить сейчас хоть что-то из происходящего, за которое стыдно НЕ будет. А потом Пустой крепко обнял его поперек груди и зашипел, вжимаясь в него бедрами. И схватил давно требующий внимания член Ичиго – сжал его совсем грубо, но этого оказалось достаточно, чтобы парень громко вскрикнул, содрогаясь от пронзающего удовольствия. И сам уже прижался к телу позади, зажмурился, неспособный даже дышать – так хорошо, так круто ему было. Неописуемо. Все тело до краев заполнило ошеломляющее оцепенение. Ичиго был где-то не здесь, судя по ощущениям – не на этой планете; он не желал ни думать, ни двигаться. Только бы чувствовать теплые руки и тяжело вздымающуюся грудь, которая с каждым вздохом теснее прижималась к его голой спине. Может, потом он дернется, разрушит единение и воцарившуюся тишину. Или – просто задумается, как они до такого докатились. Но точно не сейчас. *** «Потом» наступило шокирующе быстро – когда Ичиго открыл глаза и не увидел перед собой однообразный пейзаж внутреннего мира. Во тьме можно было разглядеть знакомые однотонные фусума, а в воздухе витал одуряющий запах трав. По всему выходило, что он находился в одной из гостевых комнат магазинчика Урахары. Ичиго хмуро разглядывал потолок, сложив руки на одеяле. Как-то все… неправильно вышло. Подведем итоги: он потерял контроль, чуть не придушил Ренджи, попал в свой внутренний мир, где был изнасилован собственным Пустым, потом испытал самый потрясающий оргазм в жизни и очутился во владениях ученого-изгнанника. Какой насыщенный день. А может, это все было сном? Ну, мало ли, что мозги выдадут, когда похожи на измочаленную тряпку из-за бессонницы, бодрящих таблеток и постоянных попыток удержать контроль над телом. Нет, какой к черту сон… Слишком яркие эмоции испытывал синигами. Даже сейчас сытость расплывалась в груди, заполоняя его как какой-то туман. Он был, ээ, полностью удовлетворен, как бы смущающе это ни звучало. И вообще – вполне в духе Пустого так его унизить (одновременно подарив незабываемые ощущения). Очередной способ развлечься. Скучно стало, вот и решил попробовать новые варианты действий. ..Хорошо, ему не было известно, что в духе Пустого, а что нет. Обычно Ичиго неплохо разбирался в людях и знал, кому давать второй шанс и прощать совершенное, а кому надо сразу врезать – чтобы побоялся повторить. Как, например, тем хулиганам на детской площадке, которые жестоко издевались над малышней (пару месяцев назад он отбил костяшки об их челюсти). Нелюдей направить на правильный путь было сложно и нудно, а вот заставить не приближаться больше к слабым – запросто. В таких, как Бьякуя или Кенпачи, Куросаки при первой же встрече смог разглядеть то, что заставляло уважать. Даже в высокомерном Исиде было – он чуял – хорошее. И не прогадал, раз в конце концов они все стали его друзьями (после некоторого количества приложенных усилий). Пустого он не понимал. При виде него парень испытывал то злость, то благодарность за очередное спасение его задницы. Он не уважал Пустого – наверно, все-таки нет. Но и грубой силой влиять на него не хотел. И даже сейчас, после всего, что он сделал – Ичиго не чувствовал ненависти. Это, блин, было странно. Хотелось найти в себе того, кто отвечает за чутье, и хорошенько потрясти ради ответов. Пустого тоже нужно потрясти – ни в какие ичиговские рамки не лез алгоритм его поступков. Решив отвлечься от досады на свою доброту, Ичиго переключился на один занимательный факт: кисть правой руки не была сломана. Какие же хорошие у него друзья – вылечили, притащили в дом, укрыли одеялом, не заперли и не послали Айзену, чтобы прибавить ему проблем. Внезапно он осознал еще одну вещь о себе – чувство смертельной усталости, тисками сжимающее его грудь так долго, испарилось. Оно даже казалось вымышленным сейчас, настолько хорошо Ичиго себя чувствовал. Усталость будто бы осталась там, во внутреннем мире – тело было готово к действиям, а мысли кристально чисты. - Сколько же я проспал? – пробормотал Ичиго. - Час и двадцать три минуты, - отбарабанил голос Киске из угла. Ичиго вздрогнул и ошарашенно всмотрелся в темноту. Через секунду в комнате вспыхнул свет, озарив сидящего со скрещенными ногами панамочника. Его лицо излучало безмятежность, словно временный синигами никого не калечил и не представлял из себя опасности, и вообще все в мире фигня. Ичиго хотелось многое спросить, выяснить причину такого доверия и его пребывания здесь, а не в какой-нибудь клетке из реяцу… Но действительно важным почему-то казалось не это. Он сам удивился, когда с его губ слетел вопрос: - Всего лишь полтора часа? - А что-то не так? – поинтересовался Киске. - Ну, - Ичиго немного замялся. – Просто… Я чувствую себя намного лучше, даже сильнее. До отключки я чуть не падал от усталости из-за, знаете, моего Пустого. Урахара нехорошо оживился – в его глазах появился чисто научный азарт исследователя, готового смести все и всех на своем пути, но добиться ответа на животрепещущий вопрос. А Ичиго тем временем горько пожалел, что вообще открыл рот и что не был послан Айзену в подарок, а остался наедине с этим ненормальным. - Я думаю, что смогу это объяснить, - проникновенно начал Урахара. - Дело в том, Куросаки-сан, - он выдержал необходимую эффектную паузу, - что я обнаружил некоторые изменения в вашей реяцу. Очень… Любопытные. Ичиго приподнял бровь, молча намекая на продолжение. - Раньше по составу она походила на духовную силу синигами, сила вашего пустого практически не ощущалась. Признаться, несколько недель назад мы забеспокоились, - он нахмурился. – Ваше состояние напоминало медленно протекающую холлоуфикацию, слияние душ синигами и пустого и поглощение ее последним… Я даже приготовил меры по вашему обезвреживанию на случай потери контроля. Также я, кхм, установил несколько ловушек в вашем доме и окрестностях… А, ну да. Глупо было даже думать, что никто не замечает его состояния. - Не надо на меня так смотреть, Куросаки-сан, я мог обратить процесс, - дурашливо замахал руками Киске. – Просто нужно было бы дождаться вашей финальной битвы с внутренним пустым и немножко вмешаться… Тогда вы бы обрели полный контроль над его силами. Но сейчас это неважно! Ичиго потер лоб, стараясь не скатиться до истеричного визга «неважно?!». - Сейчас, - голос Урахары выдавал какой-то непонятный восторг. – Произошло чудо! Исключительное явление! Ваша духовная сила за эти полтора часа претерпела невиданные изменения и стала смесью духовных сил синигами и пустого. Она теперь невероятно похожа на реяцу вайзардов! … - Это значит, что вам подконтрольна сила пустого, - с горящими исследовательским интересом глазами произнес панамочник. – Без всякой тренировки с Хирако-саном и без моего вмешательства. Вы должны простить меня за любопытство, но я не могу не спросить – как вам удалось? Уникальнейший случай, хотя вы всегда удивляете нас… Куросаки-сан? Ичиго сидел с широко открытыми глазами. Где-то после слов «реяцу вайзардов» он перестал слушать. Потому что… Охренеть. - Куросаки-сан, не томите! Черт побери. У него есть силы пустого. Силы. Пустого. Без какой-то там тренировки и финальной битвы. Бледный ублюдок добивался этого?! - Прием, Куросаки-сан. Ичиго будто со стороны услышал свой глухой голос: - Я не могу вам сказать, Урахара-сан. Не уверен, что захочу. В голове будто издалека раздался сдавленный, сдерживаемый хохот, похожий на дребезжание стекла в раме. Складывалось ощущение, что его обладатель не хотел быть услышанным, но потом перестал скрываться. Ичиго сидел в укуренной комнате и медленно осознавал невероятное. «Ты хотел передать мне свою силу?!» В голове появился образ Пустого, закатывающего глаза. - Иначе ты бы сдох в любом сражении с членом Эспады. А я пока жить хочу. Это же очевидно. Но… Но… В мозгах что-то лопнуло и разлетелось вдребезги. Ичиго подозревал, что логика. «ТЫ МОГ ПРОСТО СКАЗАТЬ». Еще один короткий всплеск чужого смеха напомнил, что Пустой много времени провел в одиночестве и что он сумасшедший. На сумасшедших не обижаются, над больными не смеются. - Ты тааак долго собирался к вайзардам, что я решил действовать другими методами. Понравилось? – невинно спросил Пустой. – Мне да, надо будет повторить… Ичиго смотрел в стену укуренной комнаты и старался понять. Он… Не знал, что чувствовать по этому поводу: возмущение подошло бы больше всего, но он все-таки обрел силу пустого. (Необычным способом). (В смысле, кто придумал секс как передачу реяцу от одного к другому?). (Главное, чтоб Айзен не узнал). Он стал сильнее, нельзя отрицать. Это чего-то да стоит… Наверно. В поле зрения вдруг появилась рука Урахары, машущая туда-сюда перед ним. - Куросаки-саан, вы меня слышите? «У тебя проблемы», - угрожающе подумал Ичиго. Линию поведения с Пустым он еще не выбрал, но за недели мучения и бредовый поступок он ему врежет, и не один раз. Очень сильно. Он ожидал какого-нибудь заявления типа «пощадите, повелитель», сказанное издевательским тоном. Но вместо этого почувствовал, как на голову опустилось что-то мягкое. Куросаки столкнулся с нечитаемым взглядом Урахары, направленным на панамку, которую ичиговская рука только что стащила с него и водрузила на ичиговскую же голову. И даже похлопала пару раз по ней, прежде чем снова стать обычной рукой. После продолжительного молчания тишину укуренной комнаты нарушил голос Урахары: - Вам идет, Куросаки-сан. Не объясните, что это значит? – если торгаш и был удивлен, то виду не подал. Губы Ичиго против воли растянулись в улыбке. Ничего веселого в этом, конечно, не было. Его ментально изнасиловали, в конце концов! Да и бедняга Ренджи попался под руку, кое-кто за это потом ответит… Просто парень наконец начал понимать своего Пустого. Который на самом деле сумасшедшим не был, а был ходячим пиздецом со странным чувством юмора. - Это значит, что я коронованный король, - ответил Ичиго.