Попал...

      Ожоги — крайне неприятная штука, это вам любой врач скажет. Гораздо легче иметь дело с обычными, пусть даже очень серьёзными резаными ранами… даже дыру от лома заштопать проще, чем ожог. Тем не менее, Вадим Сергеевич явно обладал достаточным опытом. Во всяком случае, внимательно изучив фотографии, он поцокал языком, покивал своим мыслям и велел подходить к операционной «часика через четыре, а там по месту уточню».       «Уточнения» затянулись ещё на пару часов, и сама операция тоже заняла немало времени. Словом, за окном (образно говоря — какие окна на глубине в пятьдесят метров?) уже стемнело, когда мы с Глашей наконец остались одни. Досталось ей куда хуже, чем в прошлый раз, однако, только физически — без магического истощения, смертельно опасного для пиджи в нашем мире, ей грозила максимум пара недель постельного режима… и это её нисколько не пугало, скорее уж наоборот.       Впрочем, даже и этот срок она твёрдо намеревалась сократить. К сожалению, у нас не было никаких волшебных лечильных машин из мира Сукебе, так что Глаша прибегла к старому, как мир, способу, доступному всем оборотням: при должной концентрации каждая смена формы убирает часть повреждений — небольшую, но тем не менее! Полагаю, именно исследование этого процесса и позволило создать технологию цифрового лечения в покеболле — там. Научники Отряда, заполучив в свои загребущие ручки полноценный покеболл, вели исследования и в этом направлении тоже, но объёмы данных были слишком велики, чтобы ожидать результат в ближайшее время.       Как известно, за всё хорошее приходится платить — а иногда и расплачиваться. Смена облика, на которую я до сих пор не обращал особого внимания, в свою очередь требовала затрат сил — которых у серьёзно раненой Глаши и так осталось немного, тем более, сразу после операции… и пиджи, все без исключения, предпочитают исключительно один-единственный способ восполнения этих самых сил.       — У меня есть гипотеза. — Мы с Глашей расположились на выделенном нам траходроме в одном из помещений базы Отряда. После дюжины, наверное, превращений и сеанса предельно осторожного приручения Глаша, усталая, но выглядящая заметно лучше, в мирной форме и обложившись подушками лежала рядом со мной на здоровом боку, а я её задумчиво гладил. — Смотри, в этом мире почти совсем нет магии, даже доступ к пространственному карману даётся Лене с большим трудом. И в метро, когда Свету ловили, ты тоже использовала совсем простое заклинание, а потом чуть не одичала.       Глаша передёрнулась от воспоминаний, и кивнула. Она чуть повернулась и зашипела от боли в ноге, и я осторожно её перекатил, заодно поправив подушки.       — Напавшая на нас пиджи тоже использовала магию, явно очень сильную, и последние слова у неё звучали совсем как у дикарки. Я вот и думаю: может, всё дело как раз в магии? Нет магии — нет мозгов… да и жизни, наверное, тоже нет. — Добавил я, вспомнив клубящуюся ледяную голодную тьму.       Глаша только пожала плечами, мол, она — пиджи не магическая, и все эти теории её больше не касаются, хватило и одного раза. Мы переглянулись, кивнули друг другу, и я убрал её в покеболл. Пора домой, а над идеей я подумаю ещё: здравое зерно в ней точно есть, но что-то царапает сознание, только никак не пойму — что именно?              ***              Домой я добрался уже затемно, даром что пешком дойти можно, и неожиданно столкнулся в дверях с Жарковым — вместе со Светой, конечно же. Он пришёл минут двадцать как, и очень расстроился, что не застал меня дома, но уйти не успел: Света, питавшая к моей супруге искреннюю симпатию, по-детски непосредственно пристала к ней с вопросами обо всём сразу. Лена, с материнской теплотой и пониманием глядя на соседку, что-то спокойно объясняла. Василий Игоревич стоял в прихожей и явно чувствовал себя пятым колесом в телеге. Увидев меня, он откровенно обрадовался и немного смутился.       — Привет! Слушай, тут такое дело… даже и не знаю, с чего начать… — Неуверенно произнёс он.       — Мастер — писатель! — С гордостью перебила его Света. — Он написал рассказ, очень интересный! Ой…       Под строгим и слегка раздосадованным взглядом Василия Игоревича она стушевалась и умолкла, приняв донельзя виноватый вид.       — Так что за рассказ-то? — Спросил я после паузы. — Я так понимаю, что вы именно из-за него пришли?       — Ну… да. — Нехотя признал коллега-укротитель. — Я иногда в свободное время стихи пишу, фигня полная, но душа требует, а тут вдруг на прозу потянуло… и даже, честно говоря, не так уж и плохо, по крайней мере, показать не стыдно… — Выражение лица Жаркова последнему утверждению не очень соответствовало, но отказываться от сказанных слов он не спешил.       — Да вы проходите, не стойте в дверях, сейчас разберёмся. Я сам только с базы, у Глаши ожоги сильные, но операция прошла нормально. — Пояснил я сразу всем. Какая-то мысль не давала мне покоя. — Я сейчас что-нибудь съем и посмотрим. О! Понял! У Светы ведь психические способности, возможно, это от неё вам привет такой.       — Может быть. — Василий Игоревич неуверенно пожал плечами. — Знаете, я, наверное, не вовремя, пожалуй, я лучше завтра к вам загляну…       — Да нет, нормально всё. — Устало перебил я его. — Просто день плохой выдался. Вы только рассказ оставьте, я посмотрю, а завтра обсудим, хорошо?              ***              Рассказ был тёмным и мрачным — не в смысле трэш и чернуха, а скорее напоминая творчество Лавкрафта, чьи страшилки сейчас выглядели старомодно-наивными, почти домашними… не переставая быть страшилками. История дружбы двух затюканных птеродам (*) разворачивалась на фоне удивительно убедительно показанного серпентария, которым являлось с-готское (**) Убежище (***) на Чёрном Континенте (***). Интриги, подставы, грызня за малейшую толику влияния или внимания, в которых две подруги стали разменной монетой — сначала одна погибла, бессердечно «слитая» хозяйкой, а потом и вторая попала под л-5, когда стала задавать слишком много вопросов о пропавшей.              * — Pterodame, уникальная порода летающих пиджи на базе птеродактиля, используется исключительно в Убежище.       ** — S-Goth (Sanctuary Goth) — порода пиджи, не нуждающаяся в укрощении. Скрываются на Чёрном Континенте в Убежище, активно интригуют против движения за равноправие, считая, что пиджи должны полностью вытеснить человечество.       *** — Sanctuary, тайное и тщательно охраняемое поселение с-готок на Чёрном Континенте.       **** — Южный фрагмент бывшей Африки после визита Тайфонны.              Сам я предпочитаю сюжеты более оптимистичные, хоть читать, хоть писать, но этот рассказ прочитал с большим удовольствием — была в нём некая торжественность и толика уместного пафоса. Некоторые мелкие шероховатости текста, по своей занудской привычке, всё же пометил к редактированию, но в целом рассказ произвёл очень положительное впечатление, не просто «не стыдно показать», а прямо-таки «есть, чем гордиться».       Именно так я и сообщил поутру Василию. На его вопросы по фактической составляющей честно признался, что ни с-готками, ни Убежищем, ни интригами вообще особо не интересовался, и вообще считаю, что переживать тут не о чем: во-первых, в каноне хватит белых пятен для всех желающих, во-вторых — всё равно у каждого автора в голове свой покеверс, так что надо не париться, а куда-нибудь выложить на всеобщее обозрение, ибо переводов на русский крайне мало, а оригинальных авторов и того меньше. Несколько ошарашенный моим энтузиазмом, Жарков обещал подумать, мол, до сих пор о его творчестве отзывались в лучшем случае нейтрально.       От попыток ознакомить меня с другими работами я предельно вежливо уклонился, сославшись на полное равнодушие к поэзии аж до невосприятия. Напоследок посоветовал придумать какой-нибудь псевдоним, дабы не светиться сверх необходимого, скинул ссылки на свои разделы на нескольких сайтах в целях взаимного пиара, и задумчивый сосед отправился восвояси.              ***              Воскресенье прошло как-то скомканно — Глаша из-за ранения регулярно дёргалась и шипела, не очень убедительно рассказывая, что бывало и хуже, мол, электрические ожоги не совсем настоящие, вот к огню у мантис уязвимость, и честный огонь был бы хуже. Лена, пострадавшая куда меньше, тем не менее совсем без травм тоже не обошлась, но ради спокойствия детей делала вид, что в полном порядке. Дети же, воспринявшие происшедшее как всамделишное приключение, наоборот, чуть ли не подпрыгивали от переполнявших эмоций. Так что ближе к вечеру я волевым усилием прекратил этот цирк, купил в ближайшем магазине тортик поприличнее, нарубил салатик и устроил торжественные посиделки.       Заодно воспользовался тем, что детское внимание переключилось, и несколько раз в разных словах изложил им «правильную» версию утренних событий: прямо запретить рассказывать обо всём в школе — это только способствовать распространению слухов (я никому-никому не говорил, только лучшему другу Васе, а он никому не скажет!), а вот небольшое смещение акцентов из уст родителей… в итоге «драка со страшной тётей» плавно превратилась во «встречу с группой Отряда на взаправдашнем задании, только нам ничего не показали, потому что секрет».