Город для фикрайтеров - Фикбург

      Иногда не придаешь значения какому-нибудь мгновению, а потом оказывается, что оно определило целый период твоей новой жизни.             NN       За окном тёплый летний вечер. Последние лучи алого солнца догорают за деревьями, сжигая их верхушки и изредка пробиваясь сквозь раскидистые ветви. Листья приятно шуршат, перебираемые долгожданным прохладным ветром, которым, кажется, наслаждается вся природа. Неподалёку резвится ребятня, весело выкрикивая имена друг друга: играют в догонялки.       Дописав последнюю строчку финальной главы, я облегчённо вздыхаю и прячу блокнот в сумку, мысленно отмечая, что очередная тяжёлая работа подошла к концу. Больно это признавать, но я успела к ней привязаться. Теперь даже счастливый финал не дарит мне полного счастья. На душе осадок. Это чувство приятной ностальгии, переживаний за собственных героев, сочувствие и радость за их благополучие. Я никогда не любила убивать персонажей. В каждого вкладывая частичку своей души, я не могла так запросто расставаться с ними таким жестоким способом. Пусть лучше они живут благополучно в каждом новом, созданном мною, выдуманном мире.       Начинало темнеть. Не желая беспокоить лишний раз родителей поздними прогулками, я поспешила домой, закидывая на плечо свой рюкзак и глядя сквозь ветви деревьев на алое солнце.       — Хорошо горит, — невольно вырвалось у меня. Лишь усмехнувшись своим мыслям, я направилась в сторону своего дома, попутно доставая наушники. Уже через секунду окружающий мир исчез…

***

      Всю ночь я так и не смогла уснуть. По приходу домой я получила странное сообщение на Фикбуке, якобы просвещающее меня по поводу того, что в связи с вступлением в силу нового закона я составляю угрозу для современного общества и должна подвергнуться немедленной изоляции. Первым моим порывом было написать нецензурный ответ этим «приколистам», но порыв мой быстро остыл, как только заметила, что отправителем была администрация сайта. Быстро отмахнувшись, я даже не захотела придавать значения этому сообщению. Я ничего противозаконного не совершала, чувства верующих не оскорбляла (а ведь их и оскорбить нельзя, если вдуматься), яоя не писала (только если чуть юри) и маты использую не так часто. Но не тут то было… В голову то и дело лезли мысли о том, что это не простое совпадение. А что если на волне всемирного психоза у людей вдруг ни с того ни с сего появились претензии к безобидным (некоторым) фикрайтерам?       Ничего для себя полезного так и не вывев, я продолжала тупо таращится в потолок, виня в своей бессоннице луну, которая назойливо светила мне прямо в окно. Ничего не оставалось, как продолжать обдумывать нелепое сообщение и тратить драгоценное время, отведённое для сна.       Лишь под утро я сумела заснуть. Или, проще сказать, задремать. Я слышала, как мама провожала папу на работу, а сестру в школьный лагерь, как на кухне свистел чайник, а на улице продирали глотку птицы. Раздражения не было, только некоторая неприязнь к посторонним шумам вокруг. Стараясь заснуть хотя бы на минуту, я не сразу поняла, что в дверь уже некоторое время настойчиво звонят.       — Ну и изверги, — недовольно шипела я, поднимаясь с кровати, в спешке поправляя задравшуюся за ночь майку и устремляясь к двери.       Прохладный пол приятно холодил ступни, отгоняя остатки такого долгожданного сна, который, к слову, уже почти настиг меня. Почему не может открыть дверь кто-нибудь другой? Вовремя вспомнив, что мама вышла провожать сестру в лагерь, я обречённо вздохнула и со свистом распахнула дверь прямо перед носом высокого мужчины.       Передо мною во всём своём не великолепии стоял страж закона, как-то отстранённо смотрящий поверх моей головы. Похоже дверь, пронёсшаяся в сантиметре от него, никого не смутила.       — Здесь проживает фикрайтер под никнеймом, — он достал листик из-за пазухи и, прищурившись, начал с запинками читать. — Храмэчи… тьфу, Хрома-чан?       — Хроме-чан, — поправила я его, но он, казалось, даже не обратил на это никакого внимания. Заторможенная таким нахальным пробуждением, я толком ничего не понимала, но продолжала стоять перед полисменом чуть покачиваясь.       — Именно. Значит, это Вы? — он наклонился надо мной, как-то пристально разглядывая.       — Что-то случилось?       — Вы получили извещение о немедленной изоляции? — я кивнула. — Значит, вы осведомлены, что обязаны отправится со мною в Фикбург — город-изолятор для фикрайтеров…       — Шутите шутки где-нибудь в другом месте, — заплетаясь в словах, я схватилась за ручку двери и резко дёрнула её на себя, но не тут то было. Полисмен, проявив небывалые чудеса ловкости, успел подсунуть ногу, которую я, не заметив, успела защемить дверью, отчего мужчина поморщился. Больно, наверное.       — Это не шутки, — серьёзно начал он, однако через его гримасу боли на лице это выглядело очень смешно. Я не удержалась от ехидного смешка.       — Мне не нужны эти дешёвые розыгрыши. До свидания!       — А что же вы ответите на это? — он сунул мне под нос ту бумагу, с которой еле-еле прочитал мой никнейм. На бумаге был распечатан некий указ, постановляющий, что фикрайтеры должны быть немедленно изолированы от общества, а под ним корявым почерком были выведены адреса и никнеймы фикрайтеров, в списке которых я нашла и себя, последнюю.       — И что же это значит…       — Это значит то, что вам нужно немедленно собирать вещи и отправляться в ссылку!       — А отказаться можно? — чуть скривившись, я заискивающе заглянула в лицо полисмена.       — Нет. У вас лишь полчаса на сборы, — он, затолкав меня в квартиру и переступив порог, закрыл за собой дверь.       Полисмена и, по совместительству, моего сопровождающего до Фикбурга, как я позднее узнала, звали Алексей. На вид ему было где-то двадцать пять. Я мысленно сравнила его габариты с моим шкафом: широкоплечий, высокий. Одним словом — амбал.       Пока я упорно пыталась сообразить, что делать, он стоял в коридоре, прикидываясь предметом интерьера и делая вид, что совсем не обращает внимание на кошку, крутящуюся у его ног. Но кошка не желала отставать от нерадивого полицейского и он, не удержавшись, наклонился погладить животное, отчего хвостатая довольно замурчала.       — Предательница, — зашипела я, наблюдая, как кошка льнёт к полисмену.       Вскоре вернулась мама. На её немой вопрос о наличии представителей закона в квартире Алексей ответил одним длинным изящным предложением, содержащим такие страшные слова как «изоляция», «обязательно», «обсуждению не подлежит». Видимо, запас его выдержки исчерпался на мне.       Мама, скептически оглядев сопровождающего, упёрла руки в бока и гордо заявила, что дочь (в смысле меня) она никуда с такими сомнительными личностями (это она, конечно, преувеличила: Алексей внушал доверие) не отпустит.       Я было тоже хотела вклиниться в перепалку, однако Алексей быстро это дело свернул, опять отправив меня собирать вещи. Пока я недовольно раздумывала над тем, как бы мне по-быстрому сбежать, у Алексея и мамы начался второй раунд словесной перепалки. Я уже всерьёз было подумывала прыгать с шестого этажа в попытке запрыгнуть в окно к соседям снизу, пока натягивала джинсы и рубашку. Спустя всего лишь пару минут Алексей решил, что сборов с меня достаточно и, буквально за шкирку вынес меня из квартиры, в упор игнорируя возмущения с моей стороны. Я уже почти смирилась с тем, что меня увозят не пойми куда, но я ни в какую не хотела мириться, что меня увозят не пойми как.       Закинув меня, вопреки моим ожиданиям, на переднее сидение служебной машины, как мешок с трухой, он сам обошёл машину и, заводя, решил всё же предупредить меня:       — Там места для тебя, увы, не осталось, так что давай только без фокусов. Мне ещё вас всех, — он оглянулся в маленькое окошко, откуда на нас смотрели любопытные лица фикрайтеров. — До Фикбурга сопровождать, а там как начальство скажет…       — А где, этот, как его, Фригбург, — усмехнувшись изменённому названию, я продолжила. — Находится?       — Неподалёку от Сочи. А что?       — Да вот, планы строю…       Красноречиво отвернувшись от Алексея, который начал читать занудную лекцию о том, что я не должна вытворять глупостей, я оперлась лбом о прохладное стекло и прикрыла глаза.       — Интересно, что же вы такое, фикрайтовцы, — при этом он поморщился, я это ощутила. — Устроили, что вас решили изолировать?       — Тебе виднее, — зло прошипела я.       Последнее, что я помню - как машина уносится далеко за город, направляясь, по моим предположениям, в направлении аэропорта, а там прямым рейсом до Сочи. На большее моих соображений не хватило, а лишний раз расспрашивать представителя закона мне не хотелось, хоть он и пытался до сих пор выведать у меня, чего сотворили фикрайтеры.       Ну не глупость ли…