Отчаянные поступки

— Гай, опомнись! — позабыв о субординации, Феликс Гейта схватил его за грудки. — Это ведь живые люди! Твои люди, Гай! Принимая присягу, ты поклялся их защищать! Как ты можешь отправлять их на смерть? В разговорах с Балтаром Феликс больше не использовал гордое обращение «мистер президент». Да и каким он, по сути, был президентом? Сайлоны контролировали всё и всех. Они решали, кто должен умереть, и сами составляли списки. Гая звали лишь для того, чтобы подписать очередной «указ». Феликс поначалу не понимал, для чего это было нужно: всем и так понятно, кто стоит у власти и распоряжается судьбами поселенцев. Но у сайлонов на этот счёт были свои мысли. Гая зачем-то держали в целости и сохранности, а вместо изолятора ему оставили формальную должность и президентский корабль «Борт № 1». Впрочем, через некоторое время картинка сложилась воедино. Салоны, изучившие слабые и сильные стороны людей, хотели лишить их надежды — того, что всё это время помогало им выживать. Звёздные крейсеры скрылись с орбиты Новой Каприки в неизвестном направлении, президент Гай Балтар сдался без боя и теперь сотрудничает с врагом, всюду царят смерть, голод и тюремный режим. План сайлонов был чудовищно прост: люди должны чувствовать себя брошенными, преданными и раздавленными. Они должны утратить веру в себя и друг друга, и тогда их без труда можно будет истребить. — А что я могу?! — закричал Гай, вырвавшись из рук Гейты. Ему очень хотелось отвести взгляд, но он продолжал смотреть в глаза своему помощнику. — Ограбить склад с оружием и пойти в одиночку расстреливать сайлонов? Или, может, мне стоит начать саботировать их действия? Ты наивно полагаешь, что это сработает? Или ты думаешь, что, если я откажусь ставить подпись на чёртовых бумажках, сайлоны перестанут устраивать казни? Один человек против армии машин — скажи, мой друг Феликс, каковы шансы на успех этой затеи? Ты ведь столько раз оказывался в подобной ситуации и выходил из неё героем! — Эти люди гибнут из-за тебя, — негромко, со смесью разочарования и брезгливости произнёс Феликс. — Они умирают за то, что поверили тебе и выбрали своим президентом. — Я знаю, — выдохнул Гай, устало потирая переносицу. — Поверь, я знаю. Но, увы, ничего не могу с этим поделать. Гейта покачал головой. — Ты даже не пытаешься, вот что важно. Ничего больше не говоря, он развернулся и ушёл, оставив Гая угрюмо созерцать захлопнувшуюся дверь. — Люди в отчаянии теряют способность рационально мыслить, — раздался за спиной Гая вкрадчивый голос Тройки. — Я думала, что он мудрее остальных. — Люди в отчаянии знают, что мудрость им не поможет, — огрызнулся Гай. — Считаешь, с ним могут возникнуть проблемы? У Балтара перехватило дыхание. Он ответил машинально, даже не задумываясь о том, как могут быть расценены его слова. Заставив себя сделать медленный выдох, Гай изогнул губы в ухмылке и повернулся к ДиАнне. — С кем, с Гейтой? — фыркнув, переспросил он. — Перестань, это просто слова. Феликс не из тех, кто способен на решительные действия во имя высоких идеалов. — Иногда люди проявляют склонность к непредсказуемым поступкам. — Не каждому хватит смелости пойти на такой риск, — произнёс Гай, с трудом подавляя желание стиснуть зубы и убежать отсюда как можно дальше. — Предлагаю оставить тему человеческой переменчивости и перейти к цели твоего визита. Нужна моя подпись на новом смертном приговоре? — Нет, Гай, — если ДиАнна и заметила, что смена темы получилась довольно неуклюжей, то не подала виду. Улыбнувшись, она шагнула в его сторону. — На этот раз я пришла с более приятной целью. Соблазнительно покачивая бёдрами, ДиАнна преодолела разделявшее их расстояние и кончиками пальцев коснулась его губ. Гай промолчал. Он знал, что смотрел на неё взглядом затравленного зверька, но не мог взять себя в руки. В её обществе он всегда испытывал страх и некий дискомфорт, и она это чувствовала. Ей нравилось, когда люди так смотрели на неё, особенно Гай. Из всех женских моделей сайлонов она почему-то относилась к нему наиболее жестоко. Гай подозревал, что по какой-то причине Тройка ему мстит. ДиАнна получала очевидное удовольствие, причиняя Балтару боль и жадно впитывая взглядом его реакцию. Она нарочно принуждала Гая делать что-либо против его воли, наблюдая за его беспомощностью и наслаждаясь этим. Также она обожала заниматься с ним сексом. Грубым, стремительным, диким, оставляя на его коже отметины от зубов и саднящие царапины. Это было похоже на животное удовлетворение потребностей, только ДиАнна была не из плоти и крови. Она, по сути, была машиной, и её потребности были неутолимы. Однако ей было известно, как завести его с пол-оборота, и она бессовестно этим пользовалась. А дальше без всяких прелюдий срывала с него одежду и трахала так, что после у Гая болело всё тело. Как и остальные сайлоны, она была чертовски сильной. Оседлав налившийся кровью член, ДиАнна заставляла Гая кричать от пронзающей боли и одновременно умолять, чтобы она не останавливалась. Он осознавал, что с её стороны не было чувств. Гай был для неё обычным развлечением; шлюхой, с которой ДиАнна могла делать всё, что пожелает. Однако, подгоняемый страхом, отчаянием и нарастающим возбуждением, Гай не мог ей противостоять. Он позволял выматывать себя до состояния полного безразличия и опустошённости, взамен получая отличный минет и утешая себя мыслями, что это уравнивает его унижение. Сглатывая слёзы, Гай старался убедить себя, что его позиция была выигрышной, но вера в иллюзии всегда давалась ему с трудом. Просто у него не было выбора, и он это понимал. Пока она одевалась, Гай наливал себе выпить и надирался до беспамятства, а потом проваливался в долгий тревожный сон. Этим вечером всё пошло не так. Гай мог поклясться, что, начиная впадать в забытьё, услышал за дверью сдавленный всхлип, и сон как рукой сняло. Гай зажмурился от бессильной злости: Каприканская Шестёрка не заслужила такого обращения. Оставив ДиАнну нежиться в постели, он наспех натянул штаны, схватил халат и выскочил на улицу. Каприки нигде не было. Гай закутался в халат, закурил и пошёл вперёд, не разбирая дороги. Он уже не надеялся найти Каприканскую Шестёрку; она была для него слишком быстрой. ДиАнна знала о её чувствах, но не переставала использовать Гая в качестве секс-игрушки. Возможно, она мучила их обоих? Каприку — за то, что позволила себе проявить слабость к низшему созданию, а Гая — просто потому, что он до сих пор жив? Балтар не успел додумать эту мысль. Он проходил мимо домиков-палаток, в которых жили поселенцы, и внезапно заметил появившуюся из-за угла таинственную фигуру. Было темно, к тому же, на голову человека был накинут капюшон, и Гай не смог его опознать. Скрывшись за одной из палаток, обитатели которой, должно быть, спали, Гай наблюдал. Человек быстро осмотрелся. Затем он нырнул в тень, нагнулся к земле, произвёл какие-то манипуляции. И, путая следы, поспешил скрыться в неизвестном направлении. Гай бесшумно последовал за ним. Они отошли на приличное расстояние, когда незнакомец вдруг, споткнувшись о вывороченный камень, крепко выругался. И хотя голос был приглушён, а возможности рассмотреть лицо неизвестного по-прежнему не было, Гай всё-таки узнал голос... и остановился как вкопанный. Голос принадлежал Феликсу Гейте. Тому самому Гейте, за которого Гай всего несколько часов назад поручился перед Третьей моделью. Гай хотел покинуть своё укрытие и уличить Гейту в измене, но сдержался. Вместо этого, стараясь не привлекать внимание, Балтар вернулся на «Борт № 1». Всю ночь он не сомкнул глаз, ворочаясь и думая о таинственной вылазке своего помощника. Без сомнений, Гейта был как-то связан с отрядом Сопротивления, и теперь Балтару предстояло сделать нелёгкий выбор. Он должен был либо сдать Гейту сайлонам, либо прислушаться к собственной совести и придумать, как передавать Гейте информацию, которая может оказаться полезной для Сопротивления. После долгих размышлений Гай Балтар решил ничего не говорить сайлонам. За ночь он достиг состояния, когда под влиянием смелости или глупости люди переходят отчаянным действиям. Он понимал, что рискует, и представлял возможные последствия. Как ни странно, это только добавляло ему решимости. Утром сайлоны принесли на подписание новый приказ о казни, но Гай был готов. Он знал, что делать. — Хочу воды. — Его голос прозвучал нетвёрдо и немного капризно, но это было в порядке вещей. — Что ещё изволит пожелать ваша светлость? — Кевил был по обыкновению язвителен. — Подписывай! — Думаю, Гай обращается не к нам, брат, — коснувшись его локтя, заметила ДиАнна. — Эй, принеси ему воды! Гейта, к которому она обращалась, вздрогнул и, быстро глянув на Гая, пошёл за графином с водой. Когда он вернулся, Балтар с надменным видом отодвинулся в кресле, показывая, что наливать воду Гейте тоже придётся самому. Усмехнувшись, ДиАнна, скорее всего, посчитала, что Гай таким образом решил проучить подчинённого за недавнюю истерику. Потеряв к ним интерес, она отвернулась к иллюминатору. Кевил последовал за ней, и они продолжили свою негромкую беседу. Гай, заметив это, перевёл взгляд на Гейту. Он видел, как цепкий взгляд помощника скользнул по фамилиям на листе. Его челюсти решительно сжались. Он поставил графин на стол, и тут их с Гаем взгляды встретились. Глаза Гейты распахнулись от ужаса: он понял, что его поймали с поличным. Гай лишь слегка изогнул бровь. Уголок его рта едва заметно приподнялся вверх, и лишь тот, кто знал его достаточно долгое время, мог в этот момент догадаться, что он улыбается. Гейта нервно сглотнул. Он продолжал смотреть в глаза Балтара, словно заворожённый. — Когда закончите любоваться друг другом, может, ты всё-таки подпишешь грёбаную бумагу? — голос Кевила прервал момент безмолвного откровения. Гейта опустил взгляд и отступил от президентского стола. Гай вывел размашистый росчерк на смертном приговоре. Ему очень хотелось верить, что нескольких секунд, в течение которых Феликс наполнял его стакан, хватило, чтобы помощник запомнил имена тех, кто не должен погибнуть.