reunion 2016

Телефон зазвонил примерно в половине первого ночи - время, когда для серьезных разговоров по работе уже поздно, да и дружеская болтовня с друзьями вполне может подождать до утра. Остаются только самые тревожные из всех звонков - те, что касаются дел, не терпящих отлагательств, но Стив Хьюитт, если честно, не мог даже предположить, кому и зачем он мог понадобиться столь срочно. Первым позывом было, конечно, попросту не обращать внимания, думать о каких-то там неприятных неожиданностях, требующих его немедленного вмешательства, не хотелось вовсе - в конце концов, промелькнула мысль у Стива, он (кем бы он ни был) может решить, что я уже сплю, и повесит трубку. Пойдет искать кого-то другого. И ничего не случится, ни плохого, ни хорошего - хотя, как показывает практика, с хорошими новостями люди, как правило, вполне могут уложиться в отведенное для звонков светлое время суток. Но невидимый человек на том конце провода был до ужаса настойчив, и эта настойчивость передавалась трели звонка, делая ее просто невыносимой. Он, видимо, был твердо уверен, что его сообщение чрезвычайно важно, и потому не слишком обременял себя правилами хорошего тона - или попросту ужасно боялся, что если он не дозвонится сейчас, он попросту не найдет в себе сил сделать это завтра. В обоих случаях было очевидно - трубку из рук он не выпустит, пока та не задымится. Стив сдался первым. - Алло? На секунду на том конце провода повисло напряженное молчание. Звонивший не то собирался с мыслями, не то просто издевался. Хьюитт уже хотел в сердцах бросить трубку, мысленно пожелав шутнику сломать ногу, как вдруг его собеседник наконец заговорил. - Привет. Это... - Я узнал. Прозвучало, конечно, невежливо. Но Хьюитту почему-то показалось, что он может себе это позволить. (все, что угодно) Казалось, что желание свернуть своему невидимому собеседнику шею прошло, уступив место каким-то до известной степени ностальгическим, но, в общем, не слишком желанным воспоминаниям о золотых дисках на стенах студии, об идиотских клише вроде "порочные романтики" и о собственной ужасной претенциозности. Ан нет, видимо, такое не проходит бесследно - вот он, Хьюитт видел его, как живого, хотя картинка почти десятилетней давности, подкинутая воображением, пожалуй, могла и устареть. Но все же некоторые вещи просто не могли измениться - не стоило большого труда представить, как он сейчас сидит где-то там у себя в квартире на другом конце Лондона, закинув ногу на ногу, и цедит слова сквозь зубы, и проломить ему череп хотелось ничуть не меньше, чем восемь лет назад. (слава богу, что этот город достаточно велик, чтобы уберечь нас обоих от неприятных встреч) - Что тебе нужно? - Поговорить. - Даже странно, что ты позвонил сам. Кажется, раньше такими делами занимался обслуживающий персонал. (вроде меня и Олсдала) В глазах Молко блеснули нехорошие искры, но выпад он все же проигнорировал. Стив, пожалуй, был даже приятно удивлен - прежний Брайан наверняка демонстративно сбросил бы со стола стакан с водой и ушел, раскрошив каблуком пару осколков. Или, во всяком случае, не стерпел бы подобного. Брайан нынешний гораздо меньше походил на пятнадцатилетнюю истеричку с изрядно подпорченной кокаином нервной системой - но это вовсе не значило, что его общество доставляло Хьюитту особое удовольствие. Вообще говоря, Стив, конечно, перегибал палку. Но он был зол, а присутствие очевидно преуспевавшего куда больше, чем он сам, Молко только еще больше растравляло болезненное самолюбие - заниматься своим проектом под вывеской "новый проект экс-ударника Placebo" хотелось меньше всего, заставить остальных забыть о ней тоже получалось не слишком. Выходило плохо, и он сам это знал - и дело было не в отсутствии таланта или мотивации, а в том, что а в том, что чьи-то гнусавые вопли слишком часто попадают в ротацию. Обвинять кого-то в крахе собственных амбиций - жалко и скверно, но справиться с этим у Хьюитта не получалось. Во время работы над вторым альбомом этот змеиный клубок немного приутих, но вчерашний звонок разворошил его с новой силой, и теперь тот шевелился где-то внутри мерзким скользким комком, периодически подступающим к горлу. - Решил, что это мое дело. - Восемь лет назад тебя это, кажется, не смущало? Улыбчивая официантка принесла заказ - кружку светлого пива для Хьюитта и чашку кофе для Молко, и во взгляде того Стиву почудилось что-то вроде издевки. - Не пьешь? - Не в первой половине дня. - Что, кризис среднего возраста? - фальшиво посочувствовал Хьюитт, делая глоток. Пиво оказалось скверным и, хотя и холодное, ничуть не освежало. Молко снова промолчал, постукивая кончиками пальцев по краю чашки, и чем дальше, тем больше Стиву казалось, что тот внутренне потешается над ним, опустившимся неудачником, играющим тут бездарную комедию - он никогда не был большим охотником до всех этих театральных действ, оставляя их другим, и поэтому все это звучало фальшиво даже для него самого. Какая деликатность. Пять баллов из пяти, Молко, иди к черту. - Так что тебе нужно? (только давай без лирических отступлений и историй о том, что тебя замучала ностальгия по старым временам) - Placebo дают юбилейный концерт и... - Лавры дядюшки Бо не дают покоя? Углы губ Молко раздраженно дернулись. Он явно не привык, чтобы его перебивали - и это доставляло Стиву странное удовольствие. - ...и мы подумали, что ты и твоя группа могли бы выступить. Мы были бы рады. Несмотря на преувеличенное ударение на "мы", которое делал Брайан, Хьюитту упорно казалось, что все это было еще одной прихотью солиста. Бессловесный Олсдал, конечно, не стал возражать, а остальным - насколько Стив помнил их со времен работы над Meds - в принципе не было особенного дела до того, кто играет с ними на одной сцене. - ...исполнить несколько старых песен вместе. - Вы что, расплевались с вашим татуированным болваном, и теперь ты втираешь мне идею трогательного воссоединения? Хьюитт лукавил - об уходе "татуированного болвана" он слышал. И даже в какой-то степени посочувствовал ему - будущее парнишки представлялось до жути похожим на его собственное. Но в устах Молко идея о воссоединении того, что в журналах именовалось "классическим составом Placebo", нелепая и сама по себе, казалась просто абсурдом или же очередной издевкой. Брайан никогда не принадлежал к тем людям, которые преуспевают в искусстве наведения сожженных мостов, более того - он никогда и не пытался этим заниматься. С чего бы ему вдруг браться за столь безнадежное дело? - А если я скажу, что да? Стив открыл рот, чтобы расхохотаться, он почти слышал свой смех, но почему-то не мог произнести не звука. Он думал об этом - иногда, отчаянно ненавидя сам себя за такие мысли, но все же не мог справиться с собой. О золотых дисках и о выступлениях перед десятками тысяч человек - и черт бы с ними, с "порочными романтиками" (потяжелевшими и постаревшими), с ними, наверное, можно было бы смириться и во второй раз. И сейчас все эти мысли хаотично проносились в сознании, как будто это неожиданно прямое предложение Молко породило настоящую бурю у него в голове. Пошел к черту. Ты ведь хочешь этого. Меня вышвырнули, как тряпку. Ты восемь лет пережевываешь старые обиды. Официантка возникла у столика бесшумно, забрала пустую кружку. Хьюитт поднял взгляд от собственных рук, лежавших на столе - Молко все так же сидел напротив, не думая никуда исчезать, и смотрел на него в упор, казалось, даже не мигая. Глаза, подведенные у наружного уголка темно-серым карандашом, неудержимо смеялись. Сукин сын.