***
Утро было таким же гадким, как и настроение Драко. Потолок затянуло серыми тучами, и все ходили под стать погоде — грустные и мрачные. Гермиона все еще сердилась на Гарри и Рона и нормально разговаривала только с Драко. Нормально — это иногда выглядывать из-за книги, кидать пару слов и возвращаться к чтению. Драко поздоровался с Невиллом и положил себе на тарелку яичницу. Кусочек еды попал ему на грудь, и Драко разнервничался еще больше — тем более, это увидели слизеринцы, вошедшие в Большой зал, и они, конечно, захохотали, обсуждая его безалаберность. — Ничего, — ободряюще сказал Невилл. — Меня тоже дразнят! Но сейчас придет почта, мне бабушка наверняка что-то пришлет. Драко изобразил гримасу-улыбку. Хуже и быть не может — его утешает Лонгботтом! Но все же Невилл был прав: через пару минут зал заполнился шуршанием крыльев и негромкими хлопками падающих посылок и писем. Драко знал, что ему ждать письма не приходится, поэтому продолжал есть. Для него полной неожиданностью было плюхнувшееся письмо, которое попало прямо в тарелку. Сердце Драко забилось: ведь он даже и не надеялся получить что-то из дома! Он уже было хотел раскрыть послание, как дрожащий голос Невилла отвлек его. — О-о-о, — протянул он многозначительно. Так многозначительно, что даже заинтриговал и так уже удивленного Драко. Смотрел Невилл в сторону испуганного Рона. — Открывай! Если не сделаешь этого, будет еще хуже! В руках Рон держал небольшое красное письмо. Драко едва сдержал злорадную ухмылку: теперь-то не будет Уизли смотреть на него так, как вчера! Сегодня его ждет собственное испытание. Гарри, сидевший рядом с Роном, затаил дыхание: он не знал, что это такое, и Драко почти завидовал ему — ведь всему залу предстоит такое зрелище! — Это Громовещатель, — прошептал Рон обреченно. — А что такое Громовещатель? — спросил Гарри. Гермиона уже отложила свою книгу и смотрела на красный конверт, уголки которого начинали дымиться. Весь стол Гриффиндора сейчас уставился в их сторону. Наконец, осмелев, Рон распечатал конверт. Невилл закрыл уши ладонями, и Драко понимал, почему: через секунду письмо взорвалось. На самом деле это был оглушительный голос, усиленный магией. Сначала нельзя было разобрать и слова, а потом… — … «…украсть автомобиль, — гремело письмо. — Я не удивлюсь, если тебя исключат из школы. Погоди, я до тебя доберусь. Думаю, ты понимаешь, что мы пережили, не найдя машины на месте…»¹ Драко понял, что голос женский. «Наверно, — подумал он, — это его мамы». Голос эхом отскакивал от стен, усиливаясь еще больше. Джинни, которая сидела рядом с Перси, согнулась — ее нос почти касался столешницы. Из волос алели краешки ушей. А письмо все продолжало орать; пару раз прозвучало имя Гарри, и тогда он краснел все больше и больше. Письмо закончилось на угрозе возвращения Рона домой. А потом конверт весело вспыхнул, оставляя после себя горку пепла. После того крика в зале воцарилась оглушительная тишина. Невилл наконец открыл уши и посмотрел на Рона. А тот сидел красный, пристыженный. Он неловко улыбался, не зная, что сказать. Первой очнулась Гермиона. Она захлопнула книгу и посмотрела на друзей. В ее глазах потеплело: она увидела, что мальчики получили заслуженное наказание. Драко хмыкнул и начал намазывать на хлеб масло. Народ в Большом зале ожил удивительно быстро, и теперь отовсюду слышались смешки. К их столу подошла Макгонагалл: вручила каждому по расписанию и пошла дальше. На губах ее играла едва заметная улыбка. Первым уроком у них была травология. Драко закинул сумку на плечо и пошел к выходу. На улице его догнали остальные. — Это было ужасно, — прошептал Рон. Гарри ободрительно похлопал его по плечу. У теплиц уже стоял весь класс. В стороне болтали хаффлпафцы, профессор Спраут — их декан и одновременно учитель травологии — ждала всех у входа. Сегодня она отвела их в теплицу номер три: более опасную, отличающуюся от других. Ребята оживленно заболтали, понимая, что этот урок должен быть интересным. Драко занял место недалеко от профессора, рядом с ним стал Гарри. Напротив расположились Гермиона и Рон. Внутри пахло свежевскопанной землей и растениями. Спраут открыла рот, чтобы объявить тему сегодняшнего урока, но ее не совсем вежливо перебили: дверь открылась, а в проеме показалась белокурая голова Локонса. Драко слышал, как тихонько ахнула рядом с ним Гермиона, девчонки яростно зашептались. Он закатил глаза. — Профессор, можно, я отвлеку Гарри Поттера всего на пару минут? Спраут недовольно цокнула, но разрешила. — Что, нашел звездного друга? — съязвил Драко по-дружески. Гарри только расстроенно махнул рукой. Он ушел, и Спраут, ожидая ученика, вытащила на свой стол кадку с каким-то растением. Драко видел по сияющим глазам Гермионы, что она уже поняла, о чем им расскажут на уроке. Солнце невыносимо жгло, и в теплице находиться было невозможно — Драко уже вспотел. Через пару минут вернулся красный Гарри, и урок начался. Пока Гермиона отвечала на вопросы учителя, Драко достал из кармана припрятанное письмо, принесенное утренней почтой. В уголке расположился герб Малфоев, само письмо было крепко запечатано. Драко вздохнул: так старался только отец. Но что ему нужно, раз он написал письмо? Драко быстро и почти бесшумно раскрыл конверт и вытащил плотный пергамент, на котором виднелись слова, написанные прямым почерком папы. Таким узнаваемым! Драко быстро и жадно вчитался в слова, склонив голову — со стороны казалось, что он просто разглядывает мандрагору.«Драко! Вчера вечером у нас были министерские работники: проверяли все комнаты, обследовали все магические артефакты. Но к этому я был готов; удивило меня предательство. Да-да, предательство собственного сына! Единственного отпрыска рода Малфоев. Мать все еще удивлена, не поднимается с постели и все время жалуется на сердечные боли. Драко, я так разочарован. Неужели факультет меняет людей до неузнаваемости? Неужели нет больше моего сына — только бравый гриффиндорец, забывший о самом важном — о семье? Я перетерпел все: дружбу с Уизли и Поттером, это твое странное приятельство с грязнокровкой Грейнджер (да, я все знаю), но то, что ты рассказал все папаше семьи Уизли, семьи предателей крови? Министерство знало, что я посетил магазин Горбина, избавляясь от некоторых вещей. Об этом знали только ты и твоя мать. Ей я доверяю больше. Тебе же не верю совсем».
Драко закончил читать письмо и уставился на коричневый горшок. Что это было? Он прочитал отдельные куски письма и все равно ничего не понял. Магазин Горбина? Он ведь никому об этом не говорил! Он после того случая ни с кем даже не переписывался! Драко покрылся красными пятнами и посмотрел в сторону безмятежного Поттера, который слушал объяснения Спраут одним ухом. Только воспитание сдерживало Драко в этот момент. Он вспомнил, кто тогда слышал весь разговор отца и Горбина. Гарри сидел в шкафу: никем незамеченный, а когда вернулся, рассказал все Рону. Или сразу его отцу. Драко сжал руки в кулаки. В ушах что-то стучало, он глубоко дышал через нос. Письмо отца было переполнено ядом и правдой — это и было самым обидным. Отец окончательно в нем разочаровался. — А теперь мы наденем наушники и пересадим маленьких мандрагор, — сказала Спраут. Драко первый раз за урок нормально расслышал ее слова, но ничего не понял. Зачем наушники? Но Гермиона толкнула его локтем под ребра — весь класс в этот момент выполнял то, что сказал учитель, — и он, не мешкая, схватил первую же пару наушников. После этого он уже ничего не слышал и делал все, как и другие. Мандрагоры были совсем обычные. Драко не понимал, почему вокруг них такой ажиотаж, пока Спраут, цепко схватив одно из растений, не потянула его верх. Драко едва не закричал, хотя его бы все равно не услышали: вместо нормального корня, под землей мандрагора была похожа на младенца. Гадкого, бледно-зеленого, сморщенного младенца, который все время орал, судя по открытому рту. Спраут быстро пересадила мандрагору в другой горшок. Драко, испытывая отвращение, потянул вверх и свое растение; младенец-мандрагора оказалась прямо у его лица. Он как можно быстрее запихнул это в другой горшок и присыпал землей. Не у всех получилось сделать это так быстро: Гермиона, как и он, справилась, но парочка ребят все еще боролась со своими куда более дерзкими мандрагорами. Спустя десять минут Спраут разрешила им снять наушники. Она задала домашнее задание, и они, полные впечатлений, отправились в замок. Драко, конечно, волновало совсем другое. Он желал поговорить с Гарри, но по дороге к ним четверым присоединился хаффлпафец Джастин Финч-Флетчли, и ему пришлось отложить разговор на потом. За время урока Драко смог немного успокоиться, но волна гнева снова и снова заполняла его, стоило вспомнить письмо отца. Драко быстро принял душ и пошел на следующий урок — трансфигурацию. Урок был трудным, потому что все за лето потеряли навык, и превратить навозного жука в пуговицу оказалось сложней, чем представлялось. Злой, со штрафными очками, Драко поплелся в столовую обедать. Хуже, конечно, было только Рону. Его палочка, которую Драко увидел только сегодня, была в ужасном состоянии после сражения с Гремучей ивой. Она искрилась, пускала пузыри, но совсем не выполняла волю хозяина. Драко почувствовал, что рад даже такому: сколько ему можно терпеть неудачи? Пусть и другие намучаются! После обеда ребята вышли во двор. Утренние тучи сгустились еще больше, их волосы трепал холодный ветер. Они пошли в сторону Черного озера. Драко понял, что это самый подходящий момент расспросить Гарри, но его опередил Рон. — Чего тебе? — спросил он хмуро. И не так хорошее настроение было окончательно испорчено на трансфигурации. — Что такое? — не вытерпел Драко. — Все вы, кроме, конечно, Гермионы, смотрите на меня, как на прокаженного! Что я вам сделал, в конце концов? Обида за все взгляды, за молчание, вообще за все переполнила его именно в эту минуту. — Что ты искал в магазине Горбина вместе со своим отцом? — спросил Рон. — Я же говорил, что они продавали, — вмешался Гарри. — Ребята, — Гермиона подняла руки, но Драко перебил ее: — Продавали! А что, теперь это запрещено? Я хотя бы не закладывал друзей, знаете ли! Не ты ли, Поттер, стоило лишь выйти из магазина, побежал рассказывать про все Уизли? Гарри покраснел, но не отвернулся. Гермиона почти плакала, не зная, как усмирить эту ругань. — Смотрите, — Драко не выдержал и протянул им письмо. — Читайте. Три головы синхронно склонились над пергаментом. Драко спрятал руки в карманы, пытаясь их согреть. Теперь ясно: они подумали, что Драко разделяет взгляды своего отца. Но что поделать, если он был так воспитан? Драко и сейчас не понимал, что в продаже некоторых вещей такого криминального. Гермиона жалостливо посмотрела в сторону Драко. Он поморщился. Рон и Гарри, прочитавшие письмо позже, теперь смотрели на него так же. — Не нужно меня жалеть, — сказал Драко. — Это началось еще с прошлого года. После того, как шляпа выкрикнула «Гриффиндор». Рон хотел что-то сказать, но к ним неожиданно подбежал один из первокурсников. Маленький, с мышиным цветом волос и очень взволнованный, он подошел к Гарри. В руках у него была обычная фотокамера. — Гарри! Не сердись, но можно я тебя сфотографирую? — Э-э-э, — протянул Гарри. Драко фыркнул. Он сразу понял, что хочет этот первокурсник. Ему не хотелось смотреть на этот акт обожания, и он ушел, чувствуя, как три пары глаз сверлят ему спину. Настроения не было совсем. Через полчаса начался долгожданный урок Защиты от Темных Искусств. Драко, разочарованный прошлогодним учителем, не ждал много от нового профессора, но не раз уже слышал, как мечтают послушать его лекции девчонки. Класс заполнился довольно быстро. Драко сел рядом с Невиллом, который почти на каждом уроке был за партой один. Позади него уселись Гарри и Рон, спина Гермионы маячила впереди. Локонс, изящно взмахнув своей яркой мантией, вышел на середину класса. На его лице сияла улыбка. Девчонки в классе ахнули, мальчики насмешливо переглянулись. — Моя бабушка, наверно, хочет, чтобы я был таким же героем, — вздохнул Невилл рядом с Драко. — Это я, — сказал он и подмигнул. — Златопуст Локонс, рыцарь ордена Мерлина третьего класса, почетный член Лиги защиты от темных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Но не будем сейчас об этом. Поверьте, я избавился от ирландского привидения, возвещающего смерть, отнюдь не улыбкой!² Драко криво усмехнулся. Локонс явно ожидал взрывного смеха, а получил всего пару кислых улыбок. Начало было явно хорошее. У всех на партах стояли экземпляры его книг, из каждой обложки на них смотрели улыбающиеся копии Локонса. Драко получил свой листочек с заданиями и обиженно запыхтел: он все же немного читал летом, и ожидал, что будет знать хотя бы половину ответов. Со всех сторон доносилось недоумевающее бормотание. Все вопросы относились к Локонсу! Его любимый цвет, его ожидаемый подарок, его дата рождения… Драко даты рождения и всех знакомых-то не знал, что уж говорить об авторе ужасных книг, вроде «Тропы троллей». Спустя полчаса Локонс собрал все работы и огорченно покачал головой. С заданием, как и ожидалось, справилась только Гермиона. — Десять баллов Гриффиндору! — сказал ей он. Гермиона, которая получала их почти на каждом уроке, зарделась, словно получила их первый раз. — Сегодня будет и практика! — заверил учеников Локонс. Он достал из-под стола клетку, завешенную темной тканью. — Это ужасные, одни из самых темных созданий мира… — он картинным жестом откинул ткань, — только что пойманные корнуэльские пикси! Симус Финниган и Дин Томас засмеялись; даже Локонс не мог воспринять это за вопль ужаса. Он недовольно посмотрел на ребят. — Увидим, как вы с ними справитесь, — мстительно сказал он и волшебной палочкой отворил клетку. Что потом началось! Маленькие, синего цвета эльфы, которые сначала показались всем ужасном забавными, на самом деле были теми еще чертятками! Они разлили чернила, хватали учебники, летали под потолком, кроша бумагу, которая падала вниз, как хлопья снега. Дети спрятались под парты, отбиваясь от эльфов книгами. Рон вытащил палочку. Но Гермиона покачала головой: — Ты лишь все испортишь. — Пескипикси пестерноми! — взвыл Локонс, потому что один из пикси порвал его фотографию, стоявшую на столе. Но заклинание не сработало. Послышался звон колокола. — Ну что же, вот ваше задание: загнать эльфов в клетку! — сказал Локонс и, взмахнув рукой, вышел из класса. Гермиона наложила заклинание заморозки на двух пикси, которые подлетели к ним слишком близко. Драко не собирался выполнять такое глупое поручение: он, прогнувшись, пошел к двери. Эльфы, беснуясь, пищали у него над головой. В углу что-то с грохотом упало. Драко, сделав последний рывок, оказался в коридоре. «Это был отвратительный урок, — подумал он. — Нет, это был отвратительный день».