Потерянные души

За окном не было ни души, и только сгущавшиеся сумерки да горевшие фонари свидетельствовали о том, что кто-то живёт в этом районе, помимо неё. Нахмурившись, она приложила ладонь к холодному бездушному стеклу и тяжело вздохнула. Совсем недавно и её могла настигнуть участь быть без души, практически мёртвой, как и это окно. В какой-то момент всё говорило о том, что так оно и будет. Она действительно хотела этого. Она слишком устала от всей этой тьмы, упорно желавшей поселиться в её сердце. Ванесса Айвз не чувствовала ничего, чего должна была. Несколько слёз текли по её щекам, оставляя влажные дорожки, однако то и было единственным свидетельством её переживаний. Что-то мешало ей. Пустота внутри. В момент, когда она уговаривала Итана остаться, Ванесса действительно верила в то, что наконец всё будет хорошо. Её голос был полон отчаяния, временами напоминавшем о её прошлом, о её участи и неизвестности, поджидавшей впереди. Но всё снова повернулось против неё. Ирония судьбы, не иначе. Как скоро она выдохнется и окончательно сдастся? Оставаться в этом доме, служившим для девушки почти родным пристанищем, было нельзя. По крайне мере, сейчас. Ванесса понимала, что, будучи один на один со своими страхами и демонами, пусть и теперь принадлежавшими только ей, а не подселяемыми злыми силами, всё может только ухудшиться. Во благо себе нужно как можно дальше уйти отсюда, заворачивать в самые скрытые улочки и погружаться в этот вечер. Как и у дома, так и здесь, среди заброшенных зданий, город не мог похвастаться многолюдностью. Конечно, можно было увидеть желаемое в центре, где всегда кипит жизнь, полная разговоров, смеха, улыбок и беззаботности. Люди любят отдыхать после тяжёлого дня, вот только воистину ли они это делают, или это простое притворство, так присущее всем нам? — Мисс Айвз… — Виктор Франкенштейн даже не взглянул на неё, не потрудился узнать, что ей понадобилось в столь поздний час. И Ванесса, остановившись от него в нескольких шагах, прекрасно понимала, почему. — Какой приятный сюрприз. Эти слова… Всё это — всего лишь заученные правила для начала беседы. Странные мысли часто посещали особу, но ныне особенно часто. Итан… Злилась ли она на него за то, что он так бессмысленно сдался, смирился с худшим и оставил её одну? Нет. Ванесса слишком хорошо понимала этого человека. По правде говоря, она достаточно разбиралась в людях, потому что в каждом из них присутствует самый главный страх — быть отверженным. Именно эти размышления много времени мучили, изводили Ванессу, от чего порой и сны являлись олицетворением всех её кошмаров. — Доктор, — слабо, едва заметно улыбнувшись, мисс Айвз осторожно присела рядом на кровати. — Вам не следовало сюда подниматься, — безжизненно произнёс мужчина и принял попытку подняться. Эффект от наркотиков ещё присутствовал, и только благодаря ему он не показывал ничего, что тревожило его. — Почему? Потому что никто не должен знать об этом вашем убежище, переставшем быть секретным? Когда Ванесса зашла в незапертый дом Франкенштейна, она обнаружила только тишину, а после задумчивого оглядывания пустующей комнаты она невольно заметила потайной проход, который был приоткрыт. Видимо, доктор в тот момент мало заботился о мелочах. — Нет. — Помедлив, сказал он в ответ и, до этого опустив голову и глядев в пол, медленно поднял на неё глаза, которые, в отличие от безразличного голоса, были полны потерянности и опустошённости. Она невольно затаила дыхание, осознав, насколько сейчас их состояние взаимосвязано. — Этот чердак с кучей мусора не место для вас. Его фраза заставила Ванессу с удивлением вскинуть брови и тихо спросить: — А для вас, значит, место? — Я полезен не больше, чем та порванная ткань в углу, мисс Айвз. Внутри девушки образовалась неприятная горечь. Ей было больно смотреть, как доктор сам себя опускает до уровня неодушевлённого предмета, причём незаслуженно. «А ещё получасом ранее я сама сравнивала себя со стеклом», — мрачно подумала Ванесса, теперь не представляя, радоваться ей этому совпадению или огорчаться. Тем не менее, она не могла не попытаться возразить: — Это не так, Виктор, — имя доктора всегда нравилось ей тем, что оно таило в себе что-то заграничное и… неразгаданное. Его рука была холодной на ощупь, но Ванесса только сильнее сжала её в своей. — Вы многое сделали для этого мира, для нас… Для меня. Вы представляете куда большую ценность, чем полагаете. — Тогда почему всё вокруг, что я делаю, в конечном счёте меня же и разрушает? Впервые за долгое время Ванесса не знала, что ответить. Молча поглаживая его по руке, она думала о том, что жизнь несправедлива ко всем хорошим людям. Не сказать, что мисс Айвз не знала, что и у доктора имеются свои тайны. Все люди хранят секреты, потому что боятся быть непонятыми. — Вам больно, — почти шёпотом промолвила Ванесса и понимающе пожала плечами. — За эти недели боль всё чаще не желает отпускать вас. Поэтому Вы сбегаете от неё при помощи морфия? — она и не думала осуждать его, а, скорее, старалась оценить ситуацию. — Знаете, после всего, что случилось, все мы должны радоваться. Одна из главных опасностей миновала, и жизнь должна налаживаться, вот только… — Только что? — Я не чувствую счастья. И Вы, как полагаю. У каждого из нас что-то случилось, и это ломает нас. Что-то всегда пытается сломить, разбить, украсть последнюю силу в человеке — надежду. Так уж заведено, доктор. Тишина не была полноценной — оба слышали биение своих сердец. У Виктора оно имело ускоренный ритм, словно продолжало бороться со всем — наркотиками и болью. Ванесса же… Ванесса всем своим существом излучала спокойствие. Она уже привыкла к разочарованиям, и они, в какой-то степени, постепенно становились её союзниками. Усталость от бед прошла, оставив после лишь лёгкий осадок грусти. — Я слышал, что мистер Чендлер покинул Англию, — осторожно сказал Франкенштейн, с лёгким любопытством разглядывая бледную кожу худой руки Ванессы. Удивительно, какой она кажется хрупкой, хотя и перенесла слишком много испытаний в своей жизни. В этот момент серо-зелёные глаза девушки потускнели, и Виктор понял, что она возлагала на Итана много надежд. Слишком много, чтобы тот сумел легко взвалить их на свои плечи. — Выходит, в Лондоне никого не осталось, кроме меня и вас, мисс Айвз. Предполагали ли Вы, что после победы нас ожидает одиночество? Одиночество… Какое надоедливое слово. Оно повсюду. — Лишь в самых глубинах души, — уныло поглядев на слабую полоску лунного света, Ванесса, не выдержав, горько рассмеялась. — Всё вокруг только и пытается убедить, что нужно сдаться. — И что же нам делать дальше, мисс Айвз? — Дальше? .. А действительно, может, не следует бороться? Может, смирение — и есть их спасение? Если она перепробовала уже все способы, но в итоге результат был всё тем же — поражение, зачем лишний раз тратить своё время на новую погоню за счастьем? — Дальше — жить, Виктор. — Она повернулась к нему, вглядывалась в глубину его глаз и вновь находила частицу себя в мужчине. Какие же они оба… обречённые. — Потерянным душам придётся нелегко, верно? Ванесса мягко прикоснулась к его губам и оставила лёгкий поцелуй, служивший не причиной страсти или вожделения, а понимания. Порой это чувство служит гораздо дольше верой и правдой. — Верно. Но потерянность уходит, когда рядом кто-то есть. — Тогда… — доктор тяжело выдохнул, чувствуя, как внутри него словно разливается приятное тепло. — Мы справимся, Ванесса.