I loved Finn, and he loved me

Рейчел Берри никогда не отличалась скромностью. Это было так же очевидно, как и ее стремление очутиться на аллее ярко сияющих звезд Бродвея — стать одной из многих, но по своему уникальной, и сверкать, пока огонь ее не догорит, исчезая в неизвестности, той самой, что ожидает каждого из нас после погибели. Но, несмотря на безысходность и такую вот невеселую перспективу, хрупкая темноволосая еврейка знала, что сумеет оставить свой след. Что ее будут помнить. Она направлялась к своей мечте и целям, как танк. Как броненосец - маленький, но шустрый. Чуть ли не с рождения зная, что хочет, она не верила, что появиться какое-либо препятствие, способное не подпустить ее к желаемой бродвейской сцене. Таковое нашлось. Удивительно, что ни километровые расстояния, ни строгое жюри, совершающее отбор абитуриентов в НЙАДИ, не пугали Рейчел также сильно, как высокий и широкоплечий квотербек, со своей светлой, слегка нелепой, улыбкой и светло-карим взглядом все понимающих глаз. Она замерла на тропинке кладбища, отчетливо слыша, как щебечут пташки. В тот момент Рейчел многое отдала бы, чтобы очутиться на месте одной из них — свободной, летающей, поющей... В горле образовался комок, который она так и не смогла сглотнуть. Из глаз брызнули слёзы, а едва слышный хрип оказался единственным, что смогли воспроизвести ее голосовые связки. Главная звезда школьного хора «МакКинли», одна из самых ярких студенток именитого НЙАДИ, она не могла ни петь, ни говорить. Только слёзы, стремительно стекающие по щекам, помогали хоть как-то выражать те эмоции, что раздирали душу, оставляли зияющие раны в сердце и не позволяющие видеть ничего, кроме пустоты... Черной, не имеющей конца, без единого проблеска надежды. «Я любила Финна, а он любил меня» - именно так она скажет совсем скоро, перед всем хором, когда впервые сможет запеть. С того самого момента, как до ее слуха дошла ужасающая новость... Сейчас же она скорбела. Она будет скорбеть еще долго, едва ли не всю жизнь, каждый раз чувствуя, как сдавливает сердце, стоит только ее первой любви возникнуть перед ней в любом образе — фотографией, кадром на видео, куплетом в написанной ей песне... Или же просто воспоминанием. Воспоминанием, которое Рейчел никогда не сможет вычеркнуть из своей души. Ее каблуки едва слышно стучат по рыхлой брусчатке. Могила совсем рядом, и чем меньше становилось расстояние, тем сложнее ей было дышать. Темные локоны развивались на ветру, попадали в глаза, но Берри не спешила их убирать — надеялась, что пряди помогут защититься от жестокости внешнего мира. Что челка отфильтрует его решетом, грубо отсекая все ненужные, болезненные части, от которых так отчаянно хочется избавиться. Она думала, что не сможет больше любить. Но время имеет свойство лечить, и жизнь продолжится. Рейчел будет жить дальше, в том числе и ради Финна, ведь он был первым, кто всегда желал ей счастье. Но это будет потом. А в тот солнечный осенний день, около могилы любимого человека, горе подкосит ей ноги, заставляя упасть на колени, и плакать. Долго, горько, навзрыд, не в состоянии остановиться, и лишь дрожащими пальцами касаться шершавой поверхности могильной плиты. Было больно. Ей никогда не было так больно. И если бы от душевной боли можно было умереть, она бы так и рухнула, рядом с человеком, навсегда отобравшим с собой ощутимую часть ее израненного сердца.