Кошмар

Это начинается как-то незаметно, вклиниваясь в череду обыкновенных дней и обыкновенных снов, словно так и задумано, так и должно быть. Но Наклз знает, что нет. Холодный пот стекает каплями со спины, заставляя вздрогнуть. – Плохо выглядишь, друг, – замечает Соник и хлопает его по плечу. – Не выспался? Просто сны, хочет ответить он. Кошмары. Но язык прилипает к нёбу, словно объятый клеем, и Наклз просто отрицательно качает головой. Такое порой случается, отмахивается Наклз. Бывает. – Наклз? – наклоняет голову Эми, заглядывая ему в лицо, и он предательски вздрагивает, резко вздохнув. В том кошмаре её убили. С каждым днём кошмаров становится всё больше. Они преследуют его, такие похожие в своей жестокости, в своём ужасе, в своей жертве. И когда он просыпается, спать больше не может. Не хочет. Потому что знает: закроет глаза – и кошмары настигнут снова, вцепятся и никогда не отпустят. А она приходит всё чаще. Находит его, преследуя самым настоящим кошмаром, и Наклз боится заглянуть ей в лицо, словно может увидеть там что-то страшное. Он помнит, как выскользнула рука, и Эми сорвалась с края. Её тонкое тело рухнуло вниз и разлетелось с хрустом. Наклза трясло. Он чувствовал касание её пальцев, призрак дыхания на щеке, просто не успел. Каждый новый день похож на предыдущий. Просто кошмар, мысленно повторяет Наклз. И ворочается во сне. И с каждым днём круги под глазами становятся всё отчётливей, её смерти – ярче, а голова – тяжелей. Эми смотрит в его лицо, и он дёргается в сторону, почти что испуганно, не понимая и боясь своих мыслей. Она же мертва. Он помнит. Он помнит это так ясно и мучается оттого, какой абсурдной кажется ему реальность, где жива Эми Роуз. Он должен быть, что ошибся. Наклз не хочет, чтоб она умерла. Но теперь то, что она жива, пугает его сильней. Круги под глазами становятся заметнее, как и явная паранойя, но Наклза это будто не беспокоит. Куда больше его беспокоят друзья, вопросы Соника и, особенно, Эми Роуз. И когда её пальцы трогают его за руку, он мгновенно поворачивается к ней, пронзая горящим взглядом. Она не пугается. Но даже этого хватает, чтобы Эми одёрнула руку. Наклз не делает из этого сильного откровения, но ему кажется, что он медленно сходит с ума. – Наклз! – вцепляясь ему в плечи и встряхивая, вскрикивает она. – Что с тобой происходит? Посмотри на меня, ну! Он не может смотреть на неё спокойно. Он вообще не может никак на неё смотреть. Она его не пугает. Она его неимоверно бесит. – Уйди ты уже, – даже не глядя вырывается Наклз и сдавленно рычит. – Со мной в порядке, это вы все посходили с ума. Как с цепи сорвались, – срывается он, – твердите как один: что-то случилось, плохо выглядишь, расскажи. Почему бы вам не прекратить лезть не в своё дело, а?! Наклз порывается вперёд, и Эми пугливо дёргается в сторону. – Спасибо, – тяжело дыша, хрипит он. – А теперь скройся и не появляйся здесь. Наклзу становится неимоверно страшно, и он просыпается посреди ночи, крича и хватаясь за голову. Безумие достигает апогея. Он падает лицом на колени и сдавленно бормочет: «Нет, я, нет». Это кошмар, это кошмарный сон. Он оглядывается по сторонам. Но Эми нигде нет. Наклз вытирает сухие глаза руками и ударяется головой, пытаясь выкинуть оттуда липкие мысли. Он убил её. Так? Наклз помнит: он её задушил. Наклз боится засыпать и прислоняется спиной к холодному монолиту. А может, Наклз просто боится себя и того, что он (не?) сделал. – Соник! – Наклз срывается с места, вцепляется дрожащими пальцами ему в плечи и трясёт, так сильно, как только может. – Где Эми? Где она? Ёж смотрит на него удивлённо и озадачено, а затем отвечает: – Она сказала, что не придёт, и осталась. Кажется, ты чем-то её обидел. Она давно не была такой злой, – Соник немного медлит. – Что ты ей сказал? – Чтоб больше не появлялась, – выдыхает сквозь зубы он. – Понятно. Тебе б отдохнуть, приятель, – говорит ёж, и Наклзу остаётся только поднять на него затравленный взгляд. – Ладно. Враньё. Лучше уж так, чем пытаться его убить. Третья ночь, вселяющая в него надежду, что он не уснёт и больше не увидит её, рушится в ничто. Наклз засыпает и видит, как бледнеет её лицо, руки тянутся вверх, а ноги повисают над землёй. Руки Наклза дрожат, когда он сильнее сдавливает её шею. Третья ночь обрывается на полуслове, когда Наклз вдруг открывает глаза, пытаясь закричать, и не понимает: где он? Земля выскальзывает у него из-под ног, и он падает, разбивая спину о крепкие каменные ступени. И там, на земле, понимает, что больше не может вынести этого. И кричит. Ему хочется выбраться из кошмара, перестать видеть, как эта ежиха умирает на его глазах раз за разом, сбросить с плеч её осуждающий взгляд. Наклз не хотел. Наклз вообще ничего не хотел, только сказал – уйди. И она ушла, оставшись бессонницей и дурными воспоминаниями. Руки хватают лицо, шлёпают по щекам, а до ушей доносится хриплое: «Наклз!» Крик нарастает, через глаза пробивается яркий свет, а воздух пронзает лёгкие тысячей острых игл. А затем на него смотрит Эми Роуз. Взволнованная. Живая. И он не пытается убить её. – Тебе нужно поспать, – шепчет она. – Я не хочу спать, – отвечает Наклз и прилагает невероятные усилия, чтобы просто накрыть её ладонь. – Тебе нужно, – повторяет Эми и сглатывает, неожиданно напуганная происходящим. – Спи, просто спи, кошмаров не будет. Обещаю. Ты не умрёшь, застревает в глотке. – Я рядом. Наклз засыпает, пока она неотрывно следит за ним. Ему снится только её лицо. А она сидит рядом, даёт держать себя за руку и остаётся жива. И этого достаточно, чтобы кошмары прекратили преследовать.