Несмотря на расстояние

      Раньше Ямагучи постоянно сталкивался с насмешками на каждую его неудачу. Он всегда отказывался от публичных выступлений и прятался за спинами других игроков, искренне считая их более талантливыми, чем себя, не различая опыт и талант между собой. Ямагучи просто привык ожидать издевок на каждое его действие, поэтому так и не смог завести друзей даже после того, как хулиганы отстали от него. Когда подсознательно ждешь удара от каждого, постоянно напрягаешься и безумно устаешь, и сил в итоге не остается ни на что.       Конечно, Тсукки — исключение. Всегда им был и всегда будет. От Тсукки Ямагучи не ждал подвоха, удара в спину и подводных камней в разговорах. Он единственный, с кем Ямагучи мог расслабиться, и поэтому не отходил от него ни на шаг. Потому что даже в одиночестве Тадаши ждал, что рядом появится язвительный одноклассник и высмеет его за дурацкую походку и выбивающуюся прядь волос. Даже в одиночестве не мог расслабиться, пока не окажется дома за закрытой дверью, где уж точно никто не может достать. Со временем он научился изредка забывать о своей привычке видеть угрозу даже там, где её нет. Но изредка, только когда отвлекался от своих мыслей настолько, что забывал о напряжении и позволял себе немного расслабиться.       Ямагучи полюбил изматывающие тренировки, видеоигры и книги как раз потому, что с ними он забывал о самом себе. Потому что голова забивалась настолько, что беспокойству в неё просто некуда было залезть. У него не было времени даже на перекус, он изматывал себя до самой ночи, моментально засыпал, а с утра все начиналось сначала.       Просто его зоной комфорта всегда были страх и напряжение, и, резко выйдя из неё, он оказался опустошенным. Он привык к постоянному беспросветному ожиданию худшего и вечному страху и, лишившись всего этого, ещё долго не мог понять, как ему чувствовать себя теперь. Тадаши просто оказался не готов к иному состоянию, к тому, что спокойствие и отсутствие страха у него теперь будут всегда, а не только в одиночестве, и ещё долгое время не смог подстроиться к непривычному и совсем иному.       Он не хотел издевательств, но он к ним привык. И поэтому ему было так тяжело осознать, что больше можно не беспокоиться о надоедливых мальчишках, которые вечно не давали жить в спокойствии.       И поэтому, хоть Ямагучи и научился не ожидать подвоха от окружения, все равно оказался не готов к дружелюбной атмосфере в Карасуно. Причем не только в волейбольном клубе.       Он впервые столкнулся с тем, что окружающие проявляют к нему внимание, причем положительное. Что от него многого ждут, но не ожидают. И всегда готовы помочь, причем просто так.       И совершенно растерялся. И не смог первые недели взаимодействовать с кем-то, кроме Тсукки — только он вписывался в привычный мир, такой, каким он его привык видеть.       А теперь он будто очнулся. И с удивлением глядит на одноклассника, который интересуется его домашней работой. И не с желанием списать, а с желанием просто узнать, к каким выводам пришел Ямагучи в своей работе.       Он думал, что к нелюдимому однокласснику интереса особого не возникнет, но он ошибался.       И впервые так рад своей ошибке.       Они как-то неожиданно начинают болтать не только о домашней работе на этот урок, а о литературе в целом, и оказывается, что у них весьма много общего. Они оба любят фэнтэзи, но скучают от бесконечных эльфов-гномов-троллей, оба любят счастливые концовки, но совершенно не против хорошо прописанных плохих. Ямагучи впервые говорит с кем-то практически незнакомым о чем-то близком себе, и ему это нравится. Настолько, что он с радостью соглашается сходить на большой перемене в библиотеку.       Когда начинается урок, он думает не о поэтах предыдущего века, а о том, что он слишком недооценивал свое умение поддерживать разговор и предпочитал отмахиваться от возможных знакомств отговоркой, что он не умеет общаться. А сейчас, когда он вовсе этого не ожидал, когда не размышлял над каждой фразой и просто плыл по течению, он умудрился завести приятеля и договориться с ним встретиться в неформальной обстановке. Это… удивительно. И странно.       Странно, что Ямагучи не замечал огромного аспекта его заниженной самооценки, искренне считая, что ему не стоит заводить друзей из-за своего неумения общаться. А ведь он когда-то разговорил Тсукки. И причем первым начал их разговор.       У Тадаши становится как-то пусто внутри, и он пытается понять, в чем ещё он себя недооценивал, и как это повлияло на его жизнь.       Но его размышления прерывает учитель, который просит сдать домашнюю работу.       И Ямагучи старается сконцентрироваться на японской литературе.

***

      Возвращается он к своим мыслям только после тренировки. Он собирает сумку в тишине, которую Тсукки, находящийся рядом, не спешит прерывать, и его мысли вновь возвращаются к однокласснику, с которым они действительно встретились на большой перемене и посоветовали друг другу любимые книги. Все прошло хорошо, очень хорошо, и они даже обменялись телефонами — на всякий случай. Ямагучи вбил «Кимура-кун» в свои контакты, он же вбил такое же «Ямагучи-кун» к себе. После этой фразы новый приятель подмигнул и сказал, что он точно, совершенно точно не будет писать Ямагучи, находясь под впечатлениями от слишком живых строк. И они оба рассмеялись.       Это было естественно. Ямагучи привык думать, анализировать, просчитывать последствия каждой фразы и безумно уставать из-за этого после общения с посторонними людьми. Он привык к внутренней напряжённости, которая никогда не давала ему сболтнуть о себе что-то личное, и это стало частью его жизни. Ему до сих пор неприятно от ужаса, который охватил его после того, как он случайно рассказал о своем любимом писателе. Неприятно, потому что он осознал эту внутреннюю напряженность и рамки, в которые загнал себя сам.       Ему неприятно каждый раз, когда он натыкается на напоминание, что его детство прошло не так радужно, как у остальных, и ему страшно от мысли, что он может так и не избавиться от последствий.       Ведь он хочет быть как все остальные. Болтать о чепухе, заводить новые знакомства, стремиться к лучшему и не загонять себя под замок своих собственных переживаний. Он просто хочет отдохнуть от самого себя. И жалеет, что это невозможно.       — Все в порядке?       Тсукки. Он тоже меняется. Будто узнал, что Ямагучи страстно желает полностью открыться ему и стать настолько ближе, насколько это возможно. Настолько, насколько ему позволено. И теперь искренне старается довериться Ямагучи ещё больше, несмотря на свои проблемы с доверием и панический страх показывать свои искренние чувства.       Ямагучи знает об этом страхе, потому что у него самого он въелся внутрь настолько, что он не может иначе.       Ведь поэтому они и подружились. Потому что понимали друг друга и не требовали лишних слов.       — Да.       Врет. Врет единственному близкому человеку. Человеку, который спрашивает его не для галочки, а потому что переживает, хоть и стыдится этого показывать.       Он опять врет, а ведь так стремился изменить их отношения.       И поэтому впервые отвечает правду на этот вопрос:       — Нет.       Ямагучи прячет лицо, застегивая сумку, после закидывая её на плечо и направляясь к выходу. Он неосознанно тянет время, время, которое необходимо, чтобы собраться с мыслями и решиться.       Ведь раскрывать себя другому человеку всегда страшно до одури. Даже Тсукки.       Нет.       Особенно Тсукки.       — У тебя бывало когда-нибудь такое, что что-то становится твоей привычкой, ритуалом, въедается в мысли и становится незаметным и привычным, а когда ты вдруг над этим задумываешься, то понимаешь всю свою неполноценность?       Ямагучи не надеется, что его поймут. Но ему и не надо, чтобы его понимали. Все, чего он хочет — это поддержки, которую Тсукишима может ему дать, если постарается.       Тадаши очень надеется, что Тсукки постарается. Ему нужна помощь, хотя бы простая моральная поддержка, и именно поэтому он говорит то, о чем не рассказывал даже Сарет.       — Да. Постоянно.       Ямагучи вдруг спотыкается в своих мыслях, и все размышления разлетаются одним махом. Он смотрит на Тсукки, глядит ему в глаза, и впервые преграда в виде очков не мешает ему их разглядеть.       Ямагучи видит усталость и желание быть понятым. То, что обычно он видит в зеркале ежедневно.       Ямагучи останавливается, и ему кажется, что пропасть между ним и Тсукишимой стала намного меньше.       Ведь он всегда мысленно ставил Тсукки выше себя. Он думал, что у того есть ответы и свое мнение на любые вопросы, считал, что Тсукишима умнее и лучше него, причем неосознанно, вовсе не принижая себя. Просто он искренне верил в то, что Тсукишима выше его бессмысленных переживаний, копошений и комплексов. Он ему виделся каким-то абстрактным образом, слишком далеким и недостижимым. А их общение Ямагучи видел так, будто он прикасался к тому, что никогда не могло ему принадлежать. И поэтому с радостью довольствовался малым.       А сейчас Ямагучи смотрит на него. И видит перед собой обычного человека. Который, как и он, может грустить, сомневаться, быть неуверенным в себе и иметь свои внутренние проблемы, о которых просто не привык говорить.       В своем восхищении и любви Ямагучи забыл, что все люди между собой равны.       И сейчас, когда он об этом вспомнил и увидел рядом с собой не абстрактный образ, а вполне реального человека из плоти, крови и усталости, ощутил дрожь по всему телу. И дрожь эта — от восторга.       Ямагучи глядит на Тсукишиму другими, совершенно другими глазами, и впервые говорит о том, что у него так болит внутри.       — Понимаешь, я никому не говорю о мелких подробностях своей повседневной жизни. Не потому, что не доверяю — тогда я рассказал бы тебе, — а потому что привык к ним и уже не замечаю в этом ничего необычного. Например, я напрягаюсь каждый раз, когда прохожу мимо группы незнакомых парней. Проверяю стул перед тем, как сесть на него. Недоговариваю и скрываю совершенно обыденные подробности своей жизни — чем я занимаюсь после уроков, в какой магазин хожу за продуктами. Я привык во всем видеть подвох и понял это только сегодня. И понимание этого — худшее, ведь я никогда не догадывался, как сильно загрязнена недоверием моя повседневность.       Ямагучи замолкает, потому что не знает, что сказать дальше. Вернее, он знает, что именно, но не знает, как. Он не может облачить свои пространственные мысли в слова, потому что путается в них. И просто надеется, что Тсукишима его поймет.       Он ведь умный.       И такой же уставший.       — Понимаю, — Тсукишима неопределенно рассматривает его, а после переводит взгляд. И продолжает: — Не конкретно, в целом понимаю. Недавно, переписываясь с друзьями, понял, как мало я рассказываю о себе. Это касается всего — своей жизни, своего прошлого, своих чувств. А когда во мне накапливается слишком много всего, я выплескиваю это другому человеку, а после ненавижу себя и безумно жалею. И закрываюсь ещё больше. Неважно, какая была реакция на мои откровения. Сегодня я тоже буду жалеть о своих словах, когда вернусь домой. Несмотря на то, что сейчас — нет.       Ямагучи молчит. Слов и не нужно. Они идут по обычному пути, почти соприкасаются плечами и молчат.       Возможно, им будет стыдно. Они будут анализировать каждое свое слово, пытаясь понять, не сболтнули ли они чего лишнего, забывая, что они друзья и могут друг другу верить. Возможно, следующие их откровения будут ещё нескоро, а эти они постараются забыть.       Сейчас же это неважно. Ямагучи идет рядом с Тсукишимой и думает, что они наравне. Что данный момент, наполненный тишиной, секретами и чем-то ещё, неуловимым и прекрасным, он запомнит навсегда. Что в будущем таких моментов будет ещё очень много.       Они случайно соприкасаются ладонями, и Ямагучи как никогда хочет их соединить. Он почти решается. Почти берет Тсукки за руку. Почти сжимает его ладонь в своей.       Почти.       Он проводит кончиками пальцев по его запястью и почти цепляется за чужие пальцы, но в резком ужасе одергивает свои.       Они продолжают идти в тишине, будто ничего и не было.       А ничего, на самом деле, и не было.

***

      «От кого: Тсукишима       Тема: Без темы.       я не жалею.»

***

      Школьные проекты всегда были головной болью для Ямагучи. Особенно, если нельзя было сделать их в паре с Тсукки. В этот раз им везет — пару можно выбрать самому. И никто из них не удивился, столкнувшись взглядами после объявления учителя.       Они собираются у него. Родителей Ямагучи нет дома (опять), у Тсукишимы же все дома, поэтому и выбрали то место, где никто не будет мешать. И Ямагучи даже не жаль, что он так и не познакомит друга со своими родителями. Представляет, как неловко это будет, как он будет пытаться шутками разрядить обстановку, как все это превратится в катастрофу, и даже зачатки желания пропадают тут же.       Ямагучи проводит Тсукки в свою комнату, а сам спускается на кухню. Пока наливает чай, задумывается над темой проекта и так и не переключается с этой мысли на другую.       Вот что можно написать про английский? Что такого можно найти ученику старшей школы, чтобы он зацепился за идею и сделал целый проект, а после без стыда представил её всему классу? Ох, как Ямагучи не любит школьные проекты, особенно на свободную тематику. У него нет фантазии, он может делать все только по плану, он просто не знает, что может быть неуместным, а что — наоборот, идеальным для темы. Единственное, что им дали — это направление, в котором нужно двигаться дальше. Культура. И все. Ни культура чего, ни каких вообще веков. И добавили, что одинаковых проектов быть не должно.       Прекрасно, просто прекрасно.       Тсукишима просматривает книгу по истории США, которую взял в библиотеке накануне, и одно только слово «история» нагоняет скуку на Ямагучи. Не то чтобы он не любил историю, но в своих проектах старается обойтись без этого. Ненавидит искать среди кучи нудной информации пару нужных строк, чтобы после копаться в такой же куче.       А Тсукишима это любит. Есть у него какая-то любовь к систематизированию, таблицам, соотношениям, и, когда получается из десяти абзацев сделать три, он приходит в полное умиротворение. И Ямагучи любит в нем эту черту.       Вместе со всем остальным.       Ямагучи садится рядом, заглядывает в книгу, представляет, сколько им придется читать, и вздыхает. Тсукишима на этот вздох отвечает таким же.       Ямагучи в восторге.       — Так какую выберем тему? Архитектура, живопись?       — Слишком распространенно. Наверняка из класса уже кто-то делает по ним проект. И как нам вообще придумать такую тему, чтобы никто точно не взял? — он в раздражении откладывает книгу на пол и достает из портфеля тетрадь с пеналом.       И Ямагучи внезапно озаряет.       Он достает телефон из кармана, вводит чужой номер телефона и нажимает на кнопку вызова.       Ему отвечают спустя пару гудков.       — Я, конечно, говорил, что рад выслушать впечатления по поводу моей любимой книги в любое время, но сейчас я занят проектом, извини.       — Нет, стой, я как раз по этому поводу и звоню. Ты случайно не знаешь, кто какие темы для проекта себе выбрал?       — Пока немногие приступили к проекту, где-то три-четыре пары. Сдача на следующей неделе, все хотят расслабиться немного, сам понимаешь. Религия, живопись и что-то связанное с социализмом уже заняты, думайте, пока все хорошее не заняли.       — Спасибо! Я тебе перезвоню, когда мы выберем тему, передашь её после остальным?       — Стой, а тебя в общем чате нет? А, черт, мы же создавали его на первой неделе учебы, а ни с тобой, ни с Тсукишимой-куном тогда никто ещё не общался. Вас добавить?       Ямагучи, находясь в некотором ступоре, одной фразой пересказывает предложение добавить их в общий чат Тсукишиме, и тот отказывается.       — Только меня. Спасибо ещё раз.       Ямагучи сбрасывает, и Тсукишима объясняет, что лишние чаты ему ни к чему, а важную информацию ему сможет пересказать и сам Ямагучи. А Тадаши думает, что ещё одного чата ему и не хватало.       Они размышляют над темой, и Ямагучи предлагает банальное и понятное им обоим — музыка. Тсукки, немного поразмышляв, соглашается, и Ямагучи тут же берет в руки телефон.       Его и правда добавляют в общий чат, где на его приветствие отвечает только пара человек, которые оказываются в сети. Кто-то любезно сообщает, что они решили не выбирать темы в одном направлении, даже если оно довольно большое, а забивать сразу целое направление, потому что слова учителя можно понять по-разному. А лучше уж не рисковать. Он пишет про их тему, кто-то присылает обновленный список, в котором записана каждая пара. Рядом с их именами появляется короткое «музыка». Действительно, пока за проект сели только несколько человек.       Они взялись за проект заранее, потому что с их ритмом жизни могут просто не успеть закончить его вовремя. Школа, тренировка, другие домашние задания, сон, в конце концов — со всем этим еле находится время на самих себя, не то что на объемные проекты. Поэтому они и собираются в свое свободное время, как только оно появляется, хотя могли бы потратить его на отдых. И они не жалуются. Привыкли, что уж там.       А ещё Ямагучи уверен, что вместе они закончат намного быстрее, чем в паре с кем-либо другим.       — Где будем искать информацию?       — В благословенной Википедии, — усмехается Тсукишима и включает ноутбук.       Они работают не торопясь. Нет никакой нужды в спешке, они оба не любят работать в суете, и между ними возникает какая-то особая атмосфера. Ямагучи находит некий уют в мирном постукивании клавиш, шелесте страниц, скрипе грифеля карандаша о бумагу и довольно вздыхает. Он никогда не понимал всеобщее прославление некой «учебной эстетики», но сейчас вдруг находит очарование даже в том, как Тсукишима поправляет очки.       Наверное, во всем виноват именно он. Именно из-за него обычно нудный сбор информации и размышление над планом презентации вызывает трепет.       Из-за этого Ямагучи делает всю работу медленнее обычного. Ведь раньше он делал все, связанное со школой, как можно скорее, лишь бы сделать. А сейчас, когда весь мир сузился до его комнаты, ему так не хочется это разрушать.       Раньше он думал, что вечная домашняя работа — это ад. Сейчас он хочет остаться в этом мгновении навсегда, лишь бы Тсукишима находился рядом подольше.       К сожалению, Ямагучи не волшебник и не умеет останавливать время одним взмахом руки. Поэтому вскоре Тсукки откладывает от себя тетради и книги, устало разминая запястья.       Они делят получившийся план пополам и договариваются вновь собраться вместе, когда каждый сделает свою часть работы. И вроде Тсукишиме пора уходить — все сделано, ориентиры назначены, можно расходиться, — но он медлит. И не спешит собираться.       — Ты любишь музыку?       Ямагучи решает ничему не удивляться, напротив, он радуется, что Тсукишима сам подал повод побыть вместе подольше. И кто он такой, чтобы с радостью за него не ухватиться?       — Не знаю. Любил бы, будь у меня на неё время. А в свободную минуту обычно предпочитаю заниматься чем-то иным, уже проверенным, что точно поможет мне расслабиться.       — Например?       — Видеоигры.       — О да, с ними-то точно расслабишься, — Тсукишима смеется, и Ямагучи улыбается в ответ.       — А ты? Любишь музыку?       Тсукишима поднимает бровь, и Ямагучи хихикает.       — У меня ведь тоже есть наушники, которые я везде таскаю с собой на всякий случай, но к музыке равнодушен, — поясняет свой вопрос Тадаши.       — Люблю, но у меня, как и у тебя, нет на неё времени. Хотел бы я следить за ней, но с постоянными новинками попробуй угнаться. Столько групп и исполнителей, причем только в одной Японии, которые чуть ли не каждую неделю выпускают новый альбом. Поэтому слушаю только проверенных исполнителей.       — Например?       Тсукишима снимает свой телефон с блокировки, заходит в папку с музыкой и дает ему телефон в руки. Ямагучи молча листает список и приходит к единственному выводу.       — Но они же все мертвы.       — Именно.       Ямагучи, не сдержавшись, фыркает, а после смеется, закрыв лицо руками, и не видит, что Тсукишима замирает и рассматривает его так, будто видит впервые.       Они болтают о всякой чепухе ещё полчаса и только после решают расходиться.       И Ямагучи не может не отметить, что Тсукишима весь разговор был каким-то задумчивым.