Двенадцатое августа

Утром двенадцатого августа, разбирая гору накопившегося грязного белья, упаковок от суконбу и клубничного молока, Шинпачи будто между словом спросил у Гина, лениво развалившегося на сохе, свободен ли тот сегодня. Гинтоки сонно промычал в ответ что-то неразборчивое и перевернулся на другой бок. Конечно же он занят сегодня – сегодня Кецуно Ана раздаёт автографы в парке, и Гин просто обязан там быть. «Так, народ!», – прокричал Гин на весь этаж. – «сегодня Йородзуя не работает, все идём по своим делам, слышали?». Не дождавшись ответа, он побежал на кухню умываться. В это утро он чистил зубы куда энергичнее и тщательней, чем обычно. В парке, в который сломя голову побежал Гинтоки, стояла невыносимая жара, но он терпеливо ждал в тени топорно сделанной статуи какого-то чиновника, переминаясь с ноги на ногу от волнения и нетерпения. Так он прождал около 3 часов, в толпе старушек и домохозяек с колясками, но Кецуно так и не пришла. Зато появился её менеджер и, униженно кланяясь чуть ли не каждому человеку в толпе, извинился за отсутствие ведущей прогноза погоды, сославшись на то, что ей сегодня нездоровится. Толпа уныло разбрелась, а Гин издав стон отчаяния, улегся на землю. И, как на зло, пошёл ливень, хотя утром обещали солнечный день. Гин уже было думал встать и пойти обратно, но его остановил гнусавый голос. – Эм, простите, это ведь вы господин Йородзуя-сан? – Да, это я, но сегодня у меня выходной, отстань, мужик, – пробубнил в ответ Гинтоки. – Вы ведь тоже фанат Кецуно Аны, да, Йородзуя-сан? – не унимался голос. – Купите у меня ее фигурку. Всего за 350 йен. Тут Гин резко открыл глаза и приподнялся с земли. – А за 300 не отдашь? – резко выпалил он. – Простите, но я не могу, мне сейчас очень нужны деньги, чтобы начать новую жизнь, – ответил неожиданно приятный на вид паренёк лет 20. – Прости, мужик, но у меня с собой только 300. Почему ты отдаешь такое сокровище настолько дёшево, а? – удивленно спросил Гин. – Понимаете, я открыл свою мастерскую здесь, в Кабуки, где делал фигурки, но почему-то у меня совсем не было покупателей. Может все сложилось бы по-другому, открой я магазин в Акибе, но там слишком большая аренда. Может хотите еще фигурку Отцу или может Джаствея, у меня даже звезда Джой Кацура, слышали про такого? – Не слыхал я ни про какого звезду Кацуру, но знаю одного болвана Зуру с раменом вместо мозгов, – поднимаясь с сырой земли ответил Гин. Тут прозвучал оглушительный раскат грома, в котором Гину почему-то послышалось: «Не Зура, а Кацура!». Его передёрнуло. – А, тогда простите, – уныло ответил парень и повернулся, чтобы уходить. В его руках было много пакетов с виду забитых коробками, но самое главное – у него был зонт! – Эй, эй! Постой! – прокричал в ответ Гин. – проводи меня до дома, а? Не хочется загружать сегодня Пацуана стиркой. – Эм, Пацуана? Ну, конечно, провожу, – растерянно ответил парень. Какое-то время они шли молча, но потом молодой человек грустно спросил. – Вы не захотели брать фигурку не потому, что у вас не хватает денег, ведь так? Она просто не красивая, да? У меня никогда не получалось делать так, что б людям нравилось. – Подожди-подожди секунду! – быстро ответил Гин, увидев, что лицо молодого человека почему-то стало мокрым, и дождь явно не был тому виной. – у меня и вправду всего 300 йен, посмотри? Не веришь? Парень недоверчиво поглядел на Гинтоки, но, увидев, как тот вынимает из кармана несколько монет вперемешку с помятыми лотерейными билетами и чеками на суконбу рассмеялся. – Да у вас дела обстоят еще хуже, чем у меня, Йородзуя-сан! О, посмотрите, дождь уже закончился. Может быть разойдёмся здесь? Они стояли у небольшой лавочки, витрина которой была уставлена фигурками разных непопулярных личностей. Многих Гин видел впервые, а некоторые были настолько странными, что Гин нервно хихикнул. На всех фигурках висел ярлычок со скидкой в 90 и даже 95 процентов. – Правда, стыдно? – спросил парень. – Верно сказал мой отец, что из меня никогда не выйдет хороший скульптор. Я каждый день позорю имя семьи и моего учителя. Знаете, Йородзуя-сан, ведь ту скульптуру в парке сделал мой отец. Он был уважаемым скульптором и хотел передать дело мне, но я, тупой неудачник-отаку, отказался и решил открыть своё дело. – Та статуя в парке? – крикнул на всю улицу Гин. – Да она отстойная, даже горилла обмазанная мёдом будет выглядеть лучше, поверь мне! Знаешь, никогда не оглядывайся на других, когда делаешь что-то своё. К чёрту зануду папашу, нафиг пошли тех, кто не понимает твоих стремлений. Мне вот жутко понравилась твоя фигурка Кецуны-сан! Приходи к нам завтра в Йородзую, мы тебе устроим такую рекламную компанию, что каждый тупой отаку вылезет из своей норы в Акибе, чтобы купить твою фигурку. Только вот Зуру больше не делай; его ни один дурак не купит. И опять очень уместно задался раскат грома, будто выкрикивающий заветную фразу: «Не зура, а Кацура!». Парень же стоял ошарашенный секунд десять, а потом бросил все пакеты на землю и попытался обнять Гина, но тот увернулся. – Как же мне вас отблагодарить? А, знаю, забирайте одну из фигурок! Кецуно Ана ведь, так? – Нет, дай мне лучше Отцу, Такечи-кун. – Я не Такечи! – Э, Куроконо? – Да нет же, я вообще не представлялся! Держи Отцу, но почему именно ее? – Не могу же я оставить своего младшего брата без подарка на день рождения, – ответил Гин. – Но ты, это, может, подаришь мне еще и Кецуно Ану, а? – Как-нибудь в следующий раз, Йородзуя сан, – с улыбкой ответил парень. *** – Гин-сан, где ты был? Зачем шатался по городу в такой ливень? Да ты же весь в грязи! Ты что опять напился, Гин-сан?! – Заткнись, очкастый, – имитируя пьяный голос промычал Гинтоки. – Лучше постирай мои вещи и забери этот вонючий пакет. Завтра у нас есть работа, так что не празднуй сегодня допоздна. – Гин-сан, неужели ты не забыл? – беря мокрый пакет из рук Гина, пробормотал Шинпачи. – А-а-а-а-! Ты что, ограбил банк, да? Определенно ограбил ведь так?! Откуда эта фигурка? К нам что, теперь опять придёт полиция?! – Заткнись, Пацуан, если тебя что-то не устраивает, заплатишь завтра нашему гостюю 350 йен, придурок!