over class

имя чон сан кажется смутно знакомым, пока чжинтэ шагает по узким серым коридорам оперативно-следственного отделения, но вспомнить, откуда он его знал еще раньше и почему тогда знал так смутно, решительно не представляется возможным. газеты были бы вполне очевидным вариантом, но чжинтэ хоть убей не помнил, когда последний раз какую-нибудь читал, да и в общем смысл быть никогда не попадающимся мошенником, если о тебе могут написать газеты. настолько никогда не попадающимся, что все материалы его дела у чжинтэ в папке (и ох уж эти взгляды архиваторов, когда он попросил просто на бумаге и просто в папке - а что делать, если так пометки делать удобнее) занимают примерно листа четыре в общей сложности, и все эти листы есть биография, с кучей пропусков все равно, ну и данные по нынешнему делу. а больше ничего и нет, и вроде как не предвидится, и почему-то всех устраивает, что чон сан, на которого ничегошеньки нет, внезапно поймался чуть ли не с поличным. но это так-то не дело чжинтэ в любом случае, его дело по идее полное отсутствие материала должно как раз облегчать. с адвокатурой у него ничего не было, впрочем, уже лет эдак сто по земному счету, отвыкнуть от которого получалось с трудом. в ней все время вылезала куча разнообразной побочной ерунды, попирая сухую букву закона, а чжинтэ никогда не был и не собирался быть специалистом по побочной ерунде. он учил законы, их и хотел использовать, и потому с защитой расстался без малейшего сожаления, закопавшись в имущественное право, иногда стыкуя его с межпланетным территориальным. но в общем чем территории не имущество, да и все прочее в любом случае где-то располагается. аккуратно отполированные каблуки оперативника мягко стукают о паркет в коридоре, чжинтэ меланхолично повторяет про себя - цопцопцоп, но понимания, к чему все это, не прибавляется. руководство просто спихнуло на него чон сана без всяких объяснений, и было бы, конечно, любопытно узнать, сколько кредитов сие решение кому-то стоило. кому - еще любопытнее, потому что раз уж чжинтэ имя чон сан едва знакомо, то с чего бы тому быть в курсе существования куда менее примечательного ким чжинтэ. а уж тем более с чего бы хотеть от него защиты. оперативник открывает дверь, кивает, напоминает, сколько у них есть времени и что наблюдение ведется без перебоев, а потом оставляет чжинтэ и сана наедине. чон сан похож на всех прочих подсудимых примерно так же, как чжинтэ на какого-нибудь из сосланных в их ебеня пехотинцев корпуса, то есть считай что вообще никак. он сидит на стуле развалившись, хотя казалось бы - поди попробуй развались на жестком следственном стуле, и одет даже близко не в стандартную робу, и на носу у него красуются выпендрежные темные очки. чжинтэ спокойно проходит к столу, вытаскивает папку, и все это сопровождается громким веселым "ваааа~у" от чон сана. пожалуй, странновато, что с их распределением ролей сан экзаменует его действия куда пристальнее, но чжинтэ все еще не хочет вдаваться в размышления слишком глубоко. - снимите очки, - говорит он ровно, усаживаясь ровно напротив, и очки правда послушно ложатся на стол. глаза у сана ужасно неприятные, очень узкие и цепкие, холодно контрастирующие с тем протяжным вау, и чжинтэ не знает, как задавать вопросы под этим взглядом. он и так-то плохо понимает, что спрашивать, зачем и почему. дырки в материалах чон сан не закроет все равно, а обычные вопросы все не для мошенников. они все про то, как обосновать, что это имущество правомерно ваше, но ведь в данном случае обосновывать, что фамильная реликвия древней как мир бабульки принадлежит на самом деле чон сану, попросту смешно. уж точно этого от чжинтэ не ждет ни руководство, ни судья, ни чон сан. на самом деле раз за разом, каждую встречу, чжинтэ хочется спросить, нужен ли чон сану адвокат вообще, но это глупо все-таки. и так понятно, что сан прихлопнет в ладоши, присвистнет пополам возмущенно и смешливо, а потом, растягивая чуть-чуть слоги, заявит "коне~чно, как иначе". и ведь это правда будет, да, нужен. и скорее всего, именно адвокат ким чжинтэ, хотя быстро становится понятно, что вероятность чжинтэ все проебать крайне велика. да в общем, может, поэтому именно он и нужен, чо уж там. - где оригинал-то, черт подери, - устало спрашивает чжинтэ в один из разов, ероша непозволительнт отросшие волосы. вот разберется с этим - и пострижется обязательно, да. сан внимательно разглядывает его, а потом очень искренним смехом хохочет: - выбросил при аресте. и настолько он честный сейчас, что ровно поэтому чжинтэ ни единому звуку не верит. /// черт знает, почему это совершенно не волнует оперативников, черт знает, почему это волнует его - наверное, потому что им за упекание чон сана выдадут премий и шанс выпилиться с задворок великой империи куда-нибудь ближе к центральным планетам, а то и в самое сердце альянса, если чжинтэ справится совсем плохо. ему-то ничего особо не будет, какой бы результат ни вышел. на премии не расщедрятся точно, а увольнять его тупо - брать все равно некого. так что по-хорошему надо просто выполнить все формальности и опять перевести имя чон сан в разряд размытых. только чжинтэ не нравится осознавать, что из них двоих в каморке оперативно-следственного отделения по своему желанию находится только один человек и это абсолютно точно не он. да просто не могли взять чон сана без его собственного желания, считай, сам на себя наручники надел. зачем - уже загадка, но насчет возможностей разгадать ее хотя бы частично у чжинтэ иллюзий особо нет. чон сан абсолютно точно хочет в тюрьму и абсолютно точно хочет туда именно с помощью чжинтэ, и ощущение себя пешкой в чужой схеме - не самое приятное в его жизни, и наверное стоило бы назло всем планам сана оставить его на воле, но у чжинтэ не выходит чисто технически. ничего из предыдущего, конечно, доказать невозможно, поди там докажи, что оно вообще случалось, куда уж до доказательств того, что именно помощью чон сана случалось. но здесь все так красиво, так по нотам, что прокурору остается только ткнуть пальцем в висящие по залу суда проекции обвинения. чжинтэ смотрит на эфемерные голограммы и вяло думает о том, что как же наверное его, прости господи, подзащитному смешно сейчас с того, как оперативники гордятся своей, а на самом деле его, работой. чон сан сам протягивает руки в наручники, с каким-то очередным своим надоедливым возгласом, смотрит поверх ведущих его оперативников прямо на чжинтэ, и губы его растекаются усмешкой. чжинтэ сначала думает - кривая какая, а потом приходит, что нет же, ни черта не кривая, непрямая если только. так правильнее будет. сана вывозят в тюрьму куда-то за хер знает сколько световых лет отсюда, и на этом все должно закончиться. мало ли как течет время там. может быть, чон сан умрет от старости, а для чжинтэ пройдут сутки. может быть, наоборот. чжинтэ сначала задумывается, какой расклад ему кажется лучше, но быстро отряхивается от подобных мыслей. да все равно, как оно будет. /// ханхэ спит прямо в кресле, практически пуская пузыри и обвесившись вокруг неупорядоченными информационными облаками. чжинтэ оглядывается вокруг нерешительно, но других архиваторов не видно, поэтому он аккуратно огибает ханхэ вместе с облаками и оказывается один на один вместе с бесконечной грудой данных обо всем на свете, начиная с себя самого и заканчивая шириной проливов где-нибудь на планетяшке с противоположного конца галактики. зачем все это оперативному архиву - черт знает, но возможно и такая информация пригождается в каких-нибудь расследованиях. в каких-нибудь обыкновенных, где ясно намного больше и одновременно намного меньше, чем в чертовом деле чон сана. чжинтэ не знает, хотелось бы ему, чтобы там была все ж какая-нибудь очевидная дырка, в которую у него вышло бы ткнуть оперативникам. вдруг бы против всей правоохранительной машины целиком у сана не нашлось бы лазейки, и, так сказать, восторжествовало бы верховенство права, за которое он как бы и должен бороться. вдруг бы нет, но по крайней мере у чжинтэ не было бы ощущения, что он целиком и полностью отыграл чужую игру. по сану находится не слишком много - с тех пор, как чжинтэ получал несчастные материалы дела, добавился разве что номер заключенного да прочие тюремные данные. ничего нового. никаких объяснений, конечно, того, зачем тому могло быть надо запереть себя в тюрьму. - воруете информацию? - хмыкает санчес, одновременно толкая ханхэ и всучивая ему кружку с ужасно противным даже по запаху кофе. чжинтэ закрывает глаза и вспоминает, каким был кофе на земле в его студенческие годы. странно вообще, что у этих напитков одно название. - тоже с земли, кстати, - кивает санчес на подшитое к биографии тюремное фото чон сана. чжинтэ кивает в ответ. заметил еще тогда, но в общем что это может значить. с земли множество людей, у пострадавшей тогда от сана бабульки тоже вполне себе земные корни, да и про самих архиваторов чжинтэ не уверен, мало ли где народились. они знают все про всех вокруг, про них вот все вокруг уже не очень. - что вам с него опять, - ханхэ возводит глаза в потолок, откуда на него укоряюще смотрят беспорядочные облака. он чертыхается и жахает сразу половину бурды, от чего чжинтэ невольно морщится. тюремный чон сан непривычно серьезным взглядом пялится на то, как санчес выпинывает ханхэ таки заняться сортировкой, а чжинтэ зачем-то открывает профайл той самой бабки. ничего слишком интересного. - сокамерников попробуйте, - задумчиво произносит санчес, тоже впериваясь в мерцающее пробелами и разрывами окно. чжинтэ щелкает по одной из нижних строк. - одиночка. просто мошенник, без подозрений даже во взломах, или убийствах, или вообще каком угодно насилии, и в одиночке. такое обычно происходит примерно никогда, думает чжинтэ, хотя если разобраться - может, оно и правильно, что когда абсолютно все преступления про то, как манипулировать людьми, от людей-то как раз и изолируют. - солидный товарищ все же, - санчес качает головой, а потом вдруг смотрит на чжинтэ, будто впервые за кучу лет увидел: - слушайте, а вы так и не постриглись. - так и не разобрался же, - в тон ему отвечает чжинтэ, закрывая все открытые окна. на самом деле постригся - просто так же, как и разобраться, оно вышло черт знает как. примерно через неделю чон сана в тюрьме больше нет. /// это могло бы стать самым громким побегом за долгие-долгие годы, но по факту и побега-то нет, даже тихого. просто ночью заключенный чон сан присутствовал, а с утра в его камере не находят даже его труп. разве что в углу обнаруживается издевательская, вероятно, надпись "овер класс", но и это тоже совершенно ни о чем. никаких возможных идей для поиска чон сана оно не дает. чжинтэ узнает все это, когда приходит к архиваторам снова - теперь хотя бы не в ночи, а изыскивая днем свободную минутку во всех завязанных на него имущественных спорах толстых и тонких кошельков. почему-то сейчас биография чон сана выглядит намного полнее - не только всей этой информацией про побег, а и многочисленными описаниями старых дел, про которые как будто бы заявлялось, что ничего не известно. чжинтэ все равно ничего не понимает касающегося его мучительных вопросов про в чем суть большой игры чон сана, зачем ему в тюрьму и черт возьми почему именно ким чжинтэ, неужели мало безвестных плохих адвокатов. понимает он только одно, хотя и это тоже - наполовину. - ханхэ-я, - хмуро тянет чжинтэ, пробегая кончиками пальцев по строкам, - как можно быть таким мудаком, а. - а как мы все такие? - откликается ханхэ откуда-то из своих вечных информационных облаков, и чжинтэ невольно усмехается на то, как ханхэ внезапно пробивает на философию. согласиться с ним, впрочем, сложно - чжинтэ вполне готов поверить, что и он сам не лишен мудливости, и если уж ханхэ такое заявляет середине слово мы, то почему б ему о себе не поверить тоже, но чон сан в любом случае всей своей жизнью претендует на звание сволочи совершенно отборной и абсолютной. с непрямой улыбкой, ироничным цепким взглядом и совершенно замечательным умением вертеть мозгом чжинтэ. он начинает иногда смотреть пресловутые газеты - может, напишут чего, но даже столичный звездный бульвар молчит, что уж ожидать от местных почеркушек. иногда чжинтэ хочется верить, что просто сан ничего не делает, вот вообще ничего, купил себе гигантский дом на вырученные с того последнего перед заключением дела кредиты, ну и шляется по нему в своих перепримодненных очках. хочется верить примерно так же сильно, как забыть про него вовсе, и так же сильно нихрена не получается. не могла ж вся та схема закончится недолгой отсидкой. - такое же там время как тут, - морщится санчес, когда чжинтэ спрашивает про хронотоп тюрьмы. - ну то есть, там много отдельных потоков, обычно каждого сидельца закрепляют в тот, куда он мог бы вернуться, выйдя. - а если некуда возвращаться? - спрашивает чжинтэ дальше, хотя к его ситуации это не имеет ровным счетом никакого отношения. ему скорее важно, в какой поток могли закрепить чон сана, но вряд ли эта информация хоть как-то доступна. санчес разводит руками: - если некуда, какая тогда разница, какое у тебя время? - какие вы оба философы стали, - чуть насмешливо говорит чжинтэ и снова открывает извечное окно. он осторожно трогает имя очередного облапошенного семейства и куда-то в воздух произносит: - в тюрьме из него все это вытащили, что ли. - вытащишь из такого, - фыркает санчес. - просто все под особые коды доступа закрыто. и сразу отвечает на следующий немой вопрос чжинтэ, откуда любые особые коды могли взяться у него: - да нету их у вас. у нас есть, ханхэ все и повключал. вам же интересно. чжинтэ косится скептически в мелькающую среди облаков голову и пытается понять, насколько это тоже может быть частью все той же схемы, куда его втянули без спросу уже больше двух лет назад. - да добрый он просто, - бубнит в кружку с вечной коричневой бурдой санчес. странно, но когда он звучит нарочито честным, он таким и воспринимается. чжинтэ пытается представить, как мог бы звучать чон сан, когда он правда говорит именно то, что думает, и то, как оно есть на самом деле, но сначала надо вообразить, что такое вообще бывает, а это - так уж вышло - не особенно легко. /// и если бы с самого начала они сошлись впрямую на том, что чжинтэ отлично знает, что чон сан под следствием исключительно по своему собственному желанию, а сам чон сан отлично знает, что чжинтэ все понял, чжинтэ бы все равно отыграл всю роль, предназначенную ему большой непонятной схемой. с той только разницей, что ему бы не выписали эту роль автоматически и не спрашивая ничего, а потом не пошло бы бесконечной игры в притворство. может быть, было бы неплохо, если бы имя чон сан стало снова смутно знакомым, а из головы пропало воспоминание про усмешку, которую кривой назвать никак не выходит, а непрямой - очень даже. но если у чжинтэ все это не получается, то вряд ли и у сана могло бы получиться до сих пор верить в то, что чжинтэ так ни о чем и не догадывается. и когда чжинтэ вставляет поздним вечером магнитную карту в уже открытую дверь, он знает, что его ждет за ней. кто. он мысленно считает, сколько времени прошло с суда, когда они виделись последний раз, но бесполезно же. кто знает все равно, вдруг время для них таки было разным, несмотря на все рассуждения санчеса. - сними очки, - все тем же спокойным ровным голосом говорит чжинтэ в ответ на встречающий его неизменный ироничный присвист. он садится напротив сана теперь уже за своим собственным столом, и очки точно так же послушно ложатся в центр между ними. - скажи еще, что ты не ждал, - чон сан улыбается, и вот тут все уже отличается от того, как было тогда, потому что сейчас чжинтэ готов поверить в эту улыбку, и он ни капли не сомневается, что дело именно в ней самой, а не в том, что за долгое-долгое время наблюдения за чон саном просто по архиву, он отвык. да он и не привыкал с самого начала. - не ждал, - чжинтэ качает головой, - нету у меня привычки ждать того, что все равно рано или поздно произойдет независимо от меня. чон сан с силой ударяет ладонью по столу и на самом деле искренне, без той гиперболизированной честности, смеется, запрокинув голову. и в этом смехе чжинтэ звенит весь тот далекий космический вакуум, который его безусловно сожрет, конечно, если он прямо здесь и сейчас чон сана с его схемами не пошлет как можно дальше и как можно дольше, но вместе с тем именно там же где-то спрятаны те коды доступа, которые открывают все-все белые пятна и объясняют его роль от начала и до самого конца. и вот этого-то - он точно ждал, да.