Растерянность и чувство того, что все не так, все не на месте. Вот что я испытал.
Наутро после самоубийства я вошел в свою комнату. На полу сидела моя мама. Она перечитывала письмо, которое я оставил. «Предсмертная записка» или как она зовется. Я не знаю, почему я решил, что сгрести все свои вещи, на которых отблескивали отпечатки моей души и стараний, в одну кучу, было хорошей идеей. Но там, на полу, перед кроватью, валялся мой игровой ноутбук за баснословные деньги, старый мобильник с царапинами на экране и трещинами по всему корпусу, мои картины. Забавно, как у меня была одна пара джинс, но зато навороченный ноут. Забавно, как я не хотел менять глюченный и вырубающийся на тридцати девяти процентах телефон, потому что иначе, я бы потерял памятную трещину. Забавно, как раньше я называл свои творения «рисунками» или «каракулями», а теперь они «Картины». У нее красные глаза. Прямо как свет на одном из моих кадров из видео. На самом деле осознание, что я так и недоделал ту анимацию, которая шла на конкурс, отдает едкой горечью. У меня ведь почти получалось. Ну что сказать. «Я пытался». К моей комнате, прихрамывая, подходит отец. Я до сих пор помню, как он назвал мои картины «бабским делом». Но глаза у него тоже странные. Наверное, просто свет от монитора. Там, на заставке рабочего стола, парень стоит на краю обрыва, но к нему тянется рука. Я сделал эту картинку для одной девушки, у которой были суицидальные наклонности. Я не хочу сейчас говорить об иронии. И я ведь ничего ей не написал. Тогда, в момент отчаяния, я подумал, что либо я умру сейчас, либо никогда. Я ничего ей не написал. Она зайдет онлайн, позовет играть, но сообщение прочитает кто-то другой. И никто не ответит. А потом мой аккаунт просто смолкнет, как смолк голос надежды, который когда-то звенел у меня в ушах. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, и разворачиваюсь еще раз, услышав звук сообщения. Экран неприятно мерцает. Этот человек шутил, что если я умру - я просто обязан скинуть ему пароль от своего игрового аккаунта. Ну, хоть что-то я сделал перед смертью. Он хочет поговорить. Еще сообщение. Уже звонок. Она тоже хочет поговорить. Я думаю, если бы я ответил — мне бы объяснили, что смерть не выход. Что я чего-то стою. И возможно, только возможно, мне щиплется. Потому что я ничего не написал этим двоим раньше. Он шутит на тему «кого я буду тренировать в этой чертовой игре» если я умру и «как же твой турнир». В одном мультике была сцена, где осьминог нес цветы на могилу. На ней было выгравировано что-то вроде «несбывшиеся надежды и мечты». Вот где мой турнир. Вот где все мои турниры. К некоторым я был близок, другие побеждал, третьи были вне зоны досягаемости. Я пытался. С третьей попытки развернуться и уйти случается чудо. Я не закрываю дверь, пока родители молча, по инерции рассматривают мои картины. Наутро после самоубийства я пошел в лес. Я очень часто убегал туда, когда был ребенком, даже встретил пару закатов. Но впервые я видел рассвет. Это спокойная, тихая пара мгновений перед тем, как жизнь резко забурлит яркими красками и наполнится шумом тысячи шагов и сотней голосов. У меня есть деревянная палитра. Но краски остались только сероватые. Забавно, что даже в таком состоянии я умудрялся творить что-то стоящее. Но я завидовал, что у других есть столько цветов. Я завидовал, что они умели с ними обращаться. И даже если убрать всю метафору из предыдущего предложения, я все равно мечтал научиться работать с разными цветами. Когда тени голубые, а свет рыжий. И у меня даже начало получаться. Мое разноцветное освещение в одной 3D программе стало серьезно впечатляющим. Хотя возможно, оно впечатляло только меня. Я пытался.А пытался ли я.
Наутро после самоубийства я тихо улыбался. Кто-то может возразить: «А что, люди могут улыбаться громко?», и я скажу - да. Могут. Это та улыбка, когда ты обнимаешь человека, которого ждал годами. Эта та улыбка, когда ты с лучшими друзьями веселишься где-нибудь. Эта та улыбка, когда ты добился чего-то, на что потратил не один месяц. Такая улыбка закладывает уши. Она громкая. Это та самая улыбка, которая почти никогда не проскальзывала на моем лице. И сейчас она тоже тихая. Это какофония эмоций: сожаление, неуверенность, притупленное счастье, спокойствие. Радость от того, что все это кончилось. Горечь от того, что все закончилось именно так. То самое пережимание сердца, когда после хорошего фильма или последней серии сериала на экране появляются титры.Я не хочу ничего перематывать назад.
Но возможно, только возможно. Я хочу подойти к вчерашнему себе и попросить попытаться еще. Ради рассветов, ради непросмотренных сериалов, непройденных игр, ненарисованных картин, неначавшихся разговоров с близкими людьми, ради их спокойствия и улыбок. Громких улыбок. Даже если я сам на них пока не способен.И возможно, только возможно, я хочу попытаться написать что-то, что заставит попытаться кого-то еще.