Спина к спине.

Это становится трудно… С каждым разом становится все труднее, Канда. Видеть, как ты увядаешь на глазах, просто невыносимо! Начиная с того дня и дальше… Тогда мы все, я, ты и Джонни, вернулись в Орден. Мне даже думать не хотелось, чего это стоило Комуи и что вообще творится в его голове. Тогда мог я опасаться только за жизнь каждого здесь. Ведь я так долго бегал… И так устал. Никогда не думал, что увижу их любимые, родные лица, их улыбки, и как сам улыбнусь в ответ. Но я здесь, и это ты сделал, Канда… После той памятной сцены нашего воссоединения, после твоих слов под мостом, с тех самых пор ты стал моим Ангелом-Хранителем. Ты никогда никого не слушал, идиот. И в тот раз не стал слушать. Взял и остался рядом со мной. Ты и Джонни… Я в своей комнате. Меня давно здесь не было, но все тут осталось, как было, когда я уходил отсюда в последний раз. Они ничего не тронули… От этого простого факта сердце разрывается! Одиночество, в котором я жил столько месяцев, предстало передо мной кошмаром. Воспоминания, мысли, чувства, эмоции душным комком сжались в горле. В такие моменты нельзя оставаться одному, и я не остался… Ты ввалился ко мне, как обычно, без стука. Я решил, что сейчас произойдет как раньше. Ты замечаешь мое состояние, все понимаешь и моментально звереешь. Начинаешь задевать меня своими гнилыми подколками, потому что иначе не можешь. Потому что только так мы всегда держали друг друга в форме. Я, конечно же, завожусь в ответ. И когда напряжение между нами достигает своего пика, твои глаза блестят хищным блеском. Твои, такие черные, бездонные глаза. Глаза дикого зверя, от взгляда которых невозможно оторваться. В них тонешь целиком, без остатка. Тогда, повинуясь порыву, ты прижимаешь меня к стене, и в этом натиске я снова проигрываю, каждый раз сдаюсь, уступаю, даже если буду отчаянно сопротивляться. А затем, среди тумаков и ругани, среди шипения и укусов, когда я буду царапаться, а твои сильные руки и обнаженное, нависающее надо мной тело, вынесут приговор неизбежного финала, я забудусь… И забуду. На миг, пока мы пылаем в нашем Аду, я забуду обо всем. Чтобы хоть на миг, но почувствовать облегчение от боли, от судьбы, от прошлого, настоящего и будущего, от смерти и жизни… Так я думал. Думал, что будет именно так, когда увидел тебя в дверях. Однако… Ты лишь посмотрел на меня. Несколько секунд будто изучал мое лицо, что-то там высматривал, после чего неожиданно отвел взгляд и… вышел. Как странно. Странно и почему-то страшно. Всегда страшно, когда привычные, понятные вещи вдруг становятся… другими. Никаких тебе «тупой стручок» или «что за рожа?». Наверное, потому я забыл обо всем, о чем думал до сих пор. Ведь он просто ушел. Будто что-то толкнуло внутри, и я кинулся за ним следом. Распахнув дверь, едва не сбил с ног, непонятно откуда тут взявшегося Джонни. - Аллен, ты… Улыбается. Естественно, что ему еще делать?.. Спасибо тебе за то, что ты нашел меня и привел ко мне этого Баканду, но мне не до тебя… - Прости, Джонни, потом, - кинул на ходу, протискиваясь между ним и косяком. Может такое отношение его обидело, не знаю. Прости, но в тот миг мне действительно было не до того!!! Вот. Тут. Ты же здесь, да, Канда?... Осторожно толкнул дверь. Она поддалась. Открыл. Заглянул… И всё… Страх. Страх накрыл меня с головой. Ужас сковал сердце. - Канда! Подлетел к тебе. Ты полулежал на кровати, ноги на полу, головой в подушку. Тебя трясло. Правой рукой с силой сжимал оголенное левое предплечье. Сжимал с такой силой, что костяшки на руке побелели от напряжения. - Эй, Канда! Канда!!! Что с тобой?! Я подумал, ведь только вернулись, ведь все было в порядке, что произошло, проклятье?! Или я чего-то не заметил?... Он будто бы и не слушал, только еще больше скрючился весь. - Уйди… - хрип. – Убирайся… Выгоняет?! Он меня выгоняет?! А зачем тогда сам приходил?! Ага, сейчас, уйду, аж бегом! Как бы не так, Дураканда! - Канда, тебе плохо? Идем, нужно показаться врачу! Тебе нужна помощь! – потянулся к его плечу. В ответ он схватил мою руку и немного повернул голову так, что из-под черных волос на меня устремился взгляд. Ужасный взгляд, полный боли. Брови подрагивали, словно их обладатель изо всех сил сдерживался, только бы не закричать. Кошмар… - Я сказал… Пошел вон, тупой стручок! – прохрипел он с надрывом. - Нет, - я стоял на своем. Как он не понимает?! – Тебе нужна помощь, я же вижу! Не упирайся, придурок! Я ждал какой-то бурной реакции, но он только сдавленно, очень криво и вымучено улыбнулся. Не понял. Я что, сказал что-то смешное?!! Резко повернув голову и кинув взгляд на его левое предплечье, более ничем не прикрытое, увидел вздувшиеся вены, выступавшие отвратительным рельефом… - Что… это?! - пораженно выдохнул. – Упрямый идиот! Не пойдешь, я сам кого-нибудь приведу! Канда резко приподнялся. Потянул меня на себя. Секунда. Глухой «гуп!». Негромкий скрип пружин. И вот я оказался на кровати. На его кровати, придавленный всем весом его тела. И всё. Больше никаких движений… Только он держал своими руками мои, закинутые за голову. Вжимал их в жесткий матрас. Лбом давил мне в плечо. Обложил со всех сторон, гад! Не вывернешься. - К... Канда? – выдохнул я в воздух. - Молчи, - услышал тихий голос у себя в ухе. – Заткнись и не дергайся… - Ка… Не сказанное мною имя застыло, так и не родившись. На горле почувствовалась не сильная, но уверенная хватка зубов. - Л.. Ладно, ладно, - нервно засмеялся я. Если жизнь дорога, иногда лучше промолчать. – Только не грызи. Делать было особо нечего. Мы уже это проходили – так я встану только, когда ты мне позволишь. Значит надо расслабиться… Но расслабиться не получалось. В голову предательски лезли мысли, о которых я не думал, пока вокруг стоял всеобщий гам и кутерьма. Митил… Алма… Твое возвращение… Твои действия по отношению ко мне. Черт! Не думал, что еще когда-нибудь почувствую твой запах… Проклятая ностальгия. Но я рад… Господи, как же я рад, что ты жив, Канда! Так рад, что опять хочу разрыдаться… Только не сейчас. Ты же опять полезешь драться, кретин. Я знаю, изловчившись, ты вопьешься в мои губы. Твои поцелуи как лезвия, острые, режущие, сильные, беспощадные. Устоять невозможно, ноги подкашиваются. Никогда не прощу тебе мою слабость к ним, идиот… Потом, даже не представляю, сколько прошло… минут? Часов?... Я потерялся во времени. Так всегда было рядом с тобой. Ты становился моим временем. От взгляда до взгляда – целая жизнь. И тогда, в тишине каменных, холодных стен твоей комнаты все замерло. Бездействие. Ты просто лежал, и в какой-то момент я понял, что твоя дрожь прошла… Должно быть ты уснул. Руки ослабили хватку. Я вполне мог высвободиться и уйти. Но не стал… Ведь уйти, значит оставить тебя одного? Бросить? И самому остаться в одиночестве? Нет! Не хочу… Запястья затекли, я все же предпринял попытку ими подвигать. Твои воистину звериные инстинкты всегда на высоте. Едва я шевельнулся, длинные пальцы по новой сжали кисти. В такие моменты я искренне сочувствовал Мугену. Тебе то что, это у меня потом синяки, которые приходилось прятать под манжетами и перчатками. Ничего, свою исцарапанную спину ты не покажешь никому! - Ну… Долго это будет продолжаться? – буркнул я. Буркнул просто так. Просто так… Ты убрал свои руки от моих, опираясь на них, медленно и тяжело поднялся, снова нависая надо мной. Черные длинные волосы с синим отблеском скользнули с плеч, пряча лицо, было видно лишь губы. Неподвижные… Сел так, словно тебя сгибает неподъемный груз. А дальше встал, выпрямив гордо спину, опустил рукава, скрывающие рану, и вышел. Я разозлился. Достал… Как же меня всегда бесил этот придурок!!! Видно, гнетет его что-то. Так ему что, трудно прямо сказать?! Пыхтит, сопит, ходит, словно тень и героически страдает! Не просто идиот - идиотище! Слова ему больше не скажу, пусть знает! Бегает он от меня, ха! Я за ним бегать не собираюсь. С такими и похожими мыслями я дошел до своей комнаты. Пока шел, понял, что уже ночь. Сколько же я пробыл в комнате Канды? Там всегда мрак, поди догадайся… Накатила усталость. Вроде ничего не случилось, а устал. Длинноволосый из меня все соки выпил. Длинноволосый… Куда его понесло? А, плевать! Зато, когда увижу его в следующий… раз… Я замер. Бред какой-то… Парад планет, что ли, чего ему неймется?! Лежал. Он лежал на моей кровати. Отвернувшись к стене, скрутился калачиком, как ребенок, руки спрятал. Непривычное зрелище… Настолько непривычное, что все мое недовольство улетучилось. Я тихо приблизился. Он молчал. А ведь слышал, я уверен! Эх… Видел, что-то не дает ему покоя, да и раны… М-да уж… Аккуратно сел с ним рядом. Молчание. И ведь такого не обнимешь, чтобы как-то успокоить, куда там! Сразу скрутит в бараний рог и обматерит трехэтажными эпитетами. Я в долгу не останусь, только проблему это не решит. Вздохнув, я лег рядом, своей спиной к его спине. Чтобы почувствовал - он не один. Такая близость допустима. Такая теплота от другого – приемлема. Так мы не поубиваем друг друга, но сможем поддержать. Так для нас привычно. Мы так сражались, защищая тыл друг друга, защищая жизни друг друга, так жили, принимая чувства друг друга. Только тишина. И в этой тишине ты беззвучно придвинулся ко мне плотнее… Прошло много дней. Битва все ближе. Все готовятся. Никто не знает, что нас ждет впереди. Никто… Только ты принял решение. Поставил перед собой цель и следуешь за ней, не смотря ни на что. Да, пусть тело твое распадется, но душа твоя сильна. За эту стойкость, за то, что после всего произошедшего в твоей жизни, ты не лишился рассудка, за то, что подаешь пример стойкости, пусть я считаю подобное самоистязание глупостью, ты меня и восхищаешь. Но и злишь, порою до бешенства, как подумаю. Я понимаю, так сложилось, такой уж ты есть, тебе нужен стимул для жизни, раз ты выжил и живешь до сих пор. Когда-то ты хотел встретить «того человека», пока мы все не узнали правду. После этого ты принял другое решение, быть рядом со мной, до конца. Но твое время истекает. Каждый новый день, каждый новый вздох приближают твою ночь, твой последний выдох. Это трудно… С каждым разом все труднее, Канда! Зачем ставить свою жизнь в зависимость от другого?! Зачем вести себя как обычно, если так как обычно уже не будет никогда?!! К чему этот спектакль одного актера, а, Канда?! Но что бы я ни думал, я… Не смогу тебе этого сказать. Я уже все знаю заранее. В ответ ты лишь улыбнешься, а потом отвесишь мне увесистую затрещину, или вломишь в челюсть. Мы начнем цапаться. У тебя или у меня все окончится дракой в постели до изнеможения… Почему так? Все просто. Ты не позволишь мне ныть, не позволишь хоронить тебя раньше времени. Ты всегда ходил близко от смерти, столько раз умирал и возрождался, подобно лотосу… И именно потому ты будешь упрямо идти вперед, присматривая за мной. Доверяя мне свою спину. Всегда. До самого конца, пока последний лепесток не опадет… Но даже тогда, твой дурманящий аромат останется со мной навечно, Канда.