Их двое

— Ах! — громкий вздох парня с серебристо-пепельными волосами может услышать каждый в пределах убежища, но слышать некому. Единственный, кто находится неподалёку Кусакабе-сан, но он уже давно привык, и не обращает внимания, затыкая уши наушниками. Юноша подаётся навстречу ласковым рукам темноволосого. Грубоватые, от постоянного держания то меча, то биты, горячие пальцы осторожно обхватывают тело, лаская бледную чувствительную кожу там, где не осталось рубцов от ран. Гокудера подаётся назад, прогибаясь в спине, ощущая, как глубоко входит член Хранителя Дождя в его тщательно смазанное анальное отверстие, с, ещё больше распаляющим воображение, хлопком. Такеши никогда не бывает жёстким, его руки всегда гладят мягко и осторожно, боясь причинить боль. Он не трахает сильно, вжимая парня в постель, не делает больно, не кусается, он любит. С ним Хаято чувствует себя маленьким котёнком, которого берегут и охраняют. Но эта самая нежность желанна. Гокудера плавится от жажды ласки и тянется к брюнету снова и снова. То, как бейсболист целует его выпирающие лопатки, как касается загрубевшими кончиками пальцев возбуждённых сосков — это доводит до невообразимого состояния. Хочется выстанывать имя мечника, льнуть к нему, просить ещё, но нет возможности, так как рот занят другим, и можно только сдавленно мычать, сглатывая слюну. Хибари всегда груб, даже когда пытается быть нежным. Сейчас он размеренно, глубоко и жадно трахает рот Хаято, заставляя его обхватывать свой член губами и брать глубже, до основания, так, чтобы яйца хлопали по подбородку, хотя Урагану очень нравится, и он послушно выполняет всё это вёртким язычком, лаская едва пульсирующую плоть, отчего Кёя негромко стонет, кладя тонкие пальцы на макушку юноши. Глава Дисциплинарного Комитета каждый раз заставляет Гокудеру извиваться от желания. Он не нежничает, с ним изначально понятно, что нужно делать, — подчиняться и только. Он не любит, когда его не слушаются, когда своевольничают. Он главный, и если Облако желает чего-либо, это нужно беспрекословно выполнить. Вместе эти двое каждый раз доводят Хаято до исступления. Он срывает голос, выгибается, подстраивается под обоих и каждый раз испытывает сильнейшие оргазмы от одновременных действий молодых людей. Светловолосому нравится та жадность, с которой его имеет Хибари, он чувствует страсть и желание от каждого толчка жёсткого хранителя, но одновременно всегда хочет чувствовать себя любимым, ощущать его нежность ласку, осторожность движений и любовь в каждом прикосновении. Они — идеальный коктейль ощущений, идеальные любовники, всегда дарят ошеломительные оргазмы. Гокудера глухо мычит и тянется рукой к паху, чтобы как можно скорее довести себя до пика, но бейсболист осторожно отстраняет его пальцы. Жарко и ласково ладонь накрывает член юноши, надрачивая в ритме своих движений. Кёя ускорил свои толчки, обхватывая серебристоволосую голову двумя руками, грубо вталкиваясь в горячий влажный и так желающий рот. Полминуты ускоренного, жаркого, нетерпеливого ритма — и первым срывается Хибари с резким, рваным, необычайно громким стоном, притягивая к себе Хранителя Урагана за волосы буквально на несколько секунд, а после выходя и выплёскивая остатки семени на лицо. Брюнет обессиленно опускается на подушку, прерывисто дыша, и с едва заметной улыбкой, которая никому и улыбкой бы не показалась, наблюдая за движениями парней. Хаято излился на простыню, выстанывая странный и известный лишь ему самому набор звуков. Ямамото кончил последним, выходя из растянутой дырочки, с хлюпом выпускающей его член, и наблюдая, как собственная сперма заливает ягодицы лежащего юноши. Подрывник, подхваченный осторожной рукой, приземляется на залитую семенными жидкостями простынь в объятья мечника. Тот всегда любит понежиться после секса в постели, обнять Гокудеру и перебирать светлые волосы, целуя в макушку, за ухом, в висок, в шею, потом повернуть любовника к себе за подбородок, долго и лениво целоваться в губы, слегка солоноватые от пота. Они лежат так обычно минут десять, пока Хибари, брезгливо фыркнув, не встанет, уходя в душ и оставляя парней лежать на испачканном белье, но сегодня у Облака игривое настроение. Это становится понятно, когда брюнет тянется к телу Хаято, грубо и по-собственнически обхватывая ягодицы, скользя пальцами между них, поглаживая член и изображая мягкость, хотя в прикосновениях не чувствуется ласки. Если он чего-то хочет, то безразлично, что это, — Кёя добьётся, чего бы это не стоило. Он эгоистично требует к себе внимание и прерывает ласкающихся языками Ямамото и Гокудеру, ему всё равно, он просто желает. Подрывник дерзко разворачивается и впивается в губы сильнейшего из хранителей, кусая их, не то мстя за прерванные ласки, не то распаляя страсть. Жадные губы юноши переходят ниже, целуя, закусывая кожу и оставляя на ней следы зубов вперемешку с засосами, отчего хочется кричать, дёргаться от боли, но нежные пальцы, обнимающие и ласкающие соски серебристоволосого необычно контрастируют на фоне укусов. Ощущая нарастающее возбуждение постанывающего Хаято, Хибари грубо поднимает того в коленно-локтевую позицию, входит без промедления в растянутую и жаждущую удовольствия дырочку. Гокудера стонет громко и подаётся назад, самостоятельно насаживаясь на член любовника. Такеши смотрит на возбуждённое лицо парня, наблюдает за его движениями, мимикой, за размеренно покачивающейся плотью и подбирается ближе, целуя губы. Приглушённые поцелуями стоны подрывника заводят, и Ямамото тоже хочется получить свою порцию удовольствия, но тот сам прерывает поцелуй и тянется к паху губами. Бейсболист всё время осторожничает, и потому толкнувший его в плечо подрывник приближается, обхватывая головку члена губами и принимаясь обсасывать её, сразу же получая в ответ на свои действия несдержанный стон. Он хотел этой ласки, этой любви, хотел, чтобы эти губы не останавливались никогда и ни за что. Кёя ни разу не касался плоти любовника, ни разу не помогал ему достичь оргазма, который серебристоволосый достигал без всякой помощи. Глава Дисциплинарного Комитета всегда заботился только лишь о себе, и наверное, давно уже выгнал бы обоих своих сожителей, но с ними слишком хорошо было в постели, а Хибари слишком эгоистичный, потому беспокоился о том, чтобы ему было хорошо. Такеши никогда таким не бывает. Он всегда волнуется только о Хаято, целует его, ласкает, помогает кончить и никогда не забывает, что Гокудера живой человек, а не кукла для секса и не подстилка. Но эта мягкость и постоянная боязнь сделать что-либо неправильно раздражает и прямо-таки бесит. Но сейчас он так мило краснеет, едва-едва толкаясь в жаркий рот, и выгибается, прикрывая глаза. Кёя ускоряет свои движения, а значит, он уже близко. Подрывник глубоко заглатывает плоть Ямамото, чтобы кончить вместе, на что тот только подаётся сильнее вперёд и стонет. Размашистые движения Хибари сзади и осторожные, едва ощутимые толчки Такеши в рот быстро довели Гокудеру до оргазма. Сразу же за ним, почти что без перерыва, выходя из теплоты рта и ослабевших распухших губ кончает мечник, пачкая лицо юноши спермой, и расслабленно откидываясь на подушки. — Ха… Хаято… — шепчет он тихо, глядя на любовника, что теперь, в последний раз вскрикнув, опускается головой на живот брюнету. Кёя последним получил разрядку, спустив в Гокудеру, и с негромким сдержанным стоном приземляясь рядом с любовниками, тяжело дыша. Подрывник, едва найдя в себе силы, перевернулся на спину, глядя в потолок с удовлетворённой улыбкой. Ямамото ласково приблизился к обессиленному юноше, лизнув его тёплые губы. Он всегда любил целоваться, постоянно приближался, ласкался, прижимался поближе, тёрся рядом, как почуявший запах домашних котлет бродячий кот. Хаято медленно и лениво ответил на ласку. Хибари, которому увиденное зрелище уже поднадоело, презрительно фыркнул на эти нежности и, поднявшись, ушёл в душ. Они вдвоём — неразделимое и идеальное сочетание страсти и трепета, они — бурная смесь, необычный коктейль дополняющих друг друга идеальных элементов. Эти двое нужны Гокудере, нужны оба, неразделимо. Если бы можно было соединить их в ком-то одном, то он сделал бы это непременно. Но их двое.