sunboy;

От Сэхуна пахнет больницей. Даже от его волос, в которых постоянно игралось солнце, и от его тонких пальцев, которые всегда пахли только вишней. Сейчас он весь сломанный, притом дважды распятый собственноручно. Чанель думает, что даже видит его душу, разложенную на осколки. Сэхун стал мальчиком-пеплом. Его от природы кожа цвета молока стала сероватой, словно пасмурное небо, а худоба, которой всегда восхищался Чанель, сыграла против него. Сейчас Сэхун не просто худой мальчик, он - анорексик. Выглядит так, будто кости начали выходить наружу и вот-вот сделают это, вспарывая пергаментную кожу на лоскутки. Чанелю больно видеть таким своего мальчика, который улыбался ярче солнца, окрашивая всё, что находится в радиусе ста метров в блестящие тона. А яркими тонами всё расцветало, когда Сэхун просто появлялся или проходил мимо. У него был такой звонкий смех, громкий и такой приятный: всем хотелось смеяться, когда смеялся мальчик-солнышко. Иногда Сэхун всё-таки улыбался, но смеяться он перестал уже два года. С тех пор, как впервые оказался в больнице, а к Чанелю подошел врач и отрицательно покачал головой, похлопывая по плечу рукой. - Вот мы и дома, Сэхун, - улыбается Чанель, открывая пустующую уже несколько дней квартиру ключом. Сэхун только поджимает губы и проплывает вперед, ничего не отвечая. Чанель спешит за ним и застает его на диване, сидящего и смотрящего в одну точку. Его руки холодные, как будто он держал в руках комочек снега. Чанель пытается согреть его руки, целуя закоченевшие пальцы и растирая их своими. Сэхун снова молчит и его молчание давит на слух, психику, да и на настроение. Давным-давно его мальчик буквально не затыкался: для всех у него была припасена история и безобидная шутка Вечером Сэхун всё-таки ломается: он плачет навзрыд, сжимая в руках свитер своего мужа и кричит. Кричит, что устал. - Я устал, понимаешь? - его голос такой сиплый, что Чанель вздрагивает. Он пытается успокоить своего мальчика, но потом думает, что лучше уж накричаться. - Сэхун, - только и шепчет Чанель, обнимая дрожащее тело и глушит в волосах цвета безграничной пустоты свои всхлипы. Он тоже не машина, ему тоже больно. Он тоже сломался уже во второй раз. - Я устал убивать наших детей, Чанель, - рыдания Сэхуна становятся громче, а слезы уже одни на двоих. Как и боль. - Сэхун, ты не виноват. Да, его мальчик не виноват, что уже их второй ребенок умирает там, в утробе Сэхуна даже не сформировавшись. Разве Сэхун в этом виноват? - Это из-за моего здоровья, из-за того, что я такой слабый, что даже выносить ребенка не могу, не то что родить. Я слаб и ничтожен. Сэхун затихает и переводит взгляд на Чанеля. - Почему ты на мне женился? Ты же знал, что я дефектный омега. Альфа ужасается этих слов и закрывает бесцветные губы супруга своей ладонью. Да, Чанель знал, что Сэхун... особенный. Но не дефектный. Нет. Чанель ненавидит это слово. Так называет Сэхуна папа-омега, отчего его мальчик тихо плачет, закрывшись в ванной. - Ты не такой, как все, Сэхун, - строго говорит Чанель, смотря на его холодное безучастное лицо. - Никогда не смей так говорить о себе. У омеги никогда не было течки. За все двадцать три года жизни ни разу. Врачи говорили, что течка задерживается шестнадцатилетнему Сэхуну. В двадцать он уже потерял всякую надежду, но не унывал. Он думал, что эта особенность не будет мешать ему при беременности. Чанель знал об этом, когда предлагал светящемуся Сэхуну выйти за него и надевал на его палец обручальное кольцо. Он знал и всё равно женился, потому что только этот мальчик запал глубоко в душу и остался там жить. Мальчик-солнышко. В семье Чанеля Сэхун был в черном списке с тех пор, как родители узнали о его особенности. Папа-омега кричал на сына и бил вазы об стену потому что: - Ты не найдешь счастья с дефектной омегой. А теперь после трех лет брака и двух выкидышей, Сэхуна там просто ненавидели и Чанель перестал с ними разговаривать, когда отец сказал: - Сам виноват, что дефектную омегу выбрал. Вот теперь мучайся. После полгода с последнего визита у врача, Сэхун кажется даже немного успокаивается. Нет, он до сих плачет ночами, но больше не молчит. Пытается улыбаться и, кажется, даже набрал два килограмма. Чанель не может не нарадоваться на эти изменения. Он чередует работу и заботу о своем муже, поэтому он не может уделять омеге достаточно внимания. - Чанель, ты устал, да? - однажды вечером спрашивает Сэхун, убираясь после ужина. - В смысле? - Чанель тут же настораживается, блокируя телефон, в котором только что играл в игру. Слишком свежи раны, в которых омега кричал, что тоже "устал". - От моего эгоизма. В руках Сэхуна замирает недомытая тарелка, как и телефон в руках альфы. - Сэхун, ты опять на... - Просто я постоянно думаю о себе, о своих чувствах, о своей боли, о своих желаниях. Я же с самого начала знал, что не смогу иметь детей, но всё-таки скрыл от тебя и вышел замуж, - Сэхун останавливается и его голова понуро опускается. Чанелю больно это видеть. - Ты сразу сказал, что у тебя, наверное, будут с этим проблемы, - Чанель поднимается с дивана и медленно подходит к Сэхуну со спины. - Я просто так сильно тебя люблю, Чанель, - его голос дрожит. - Мне захотелось узнать, каково это выходить за человека, которого так сильно люблю, что просто чувства вытекают наружу. Чанель обнимает Сэхуна за тонкую-тонкую талию и целует острую косточку на позвоночнике, выглядывающую из растянутой домашней футболки. - Я знал на что иду, когда женился на тебе. И ни о чем не жалею. Это была чистая правда. Правда, которую Чанель вкладывал в поцелуи за ухом и в тихом шепоте на ушко. - Мой мальчик, я нуждаюсь в тебе гораздо больше, чем ты думаешь. Как только Чанель это сказал Сэхун развернулся в его объятиях и буквально повис на нем, целуя так, словно боится, что Чанель растворится в воздухе. Поцелуй со вкусом отчаяния, сильной боли глубоко в душе и приправленная нежными чувствами друг к другу. Чанеля обдает вишневым запахом Сэхуна и он теряет голову, подхватывая омегу за бедра и унося в спальню. Когда с одеждой покончено, Чанель затаив дыхание проходится взглядом по телу своего мальчика, которое всегда вызывало у него восторг и желание. Желание обладать и подчинить себе полностью, распяв чужую душу под собой. Сегодня оно действует на него так же, срывая окончательно контроль над собой. Сэхун под ним извивается, комкая пальцами простыню и раздвигая острые коленки, открываясь полностью, позволяя Чанелю устроиться между ними. Он тихо что-то шепчет, жмуря глаза, и вскрикивает, когда, забывшись, Чанель толкается всухую. Альфа понимает, что забылся, когда по белому бедру его мальчика прямо на белоснежную простынку стекает тонкой струйкой алая кровь. Кровь любимого человека отрезвляет, бьет по голове чувством вины и досады на самого себя. Впервые, после того случая омега ему доверился и что получилось? Чанель уже хочет выйти, но Сэхун цепляется за его плечи худосочными ручками и молит, чтобы продолжал. Сам толкается навстречу бедрами и обхватывает чужое тело ногами. Внутри Сэхуна узко, горячо и так хорошо, что Чанель поддается. Он начинает медленно двигаться, пристально следя за эмоциями на лице омеги. Тот лишь тихо стонет и кусает губу, которая стала нормального, розового, цвета от бесконечных истязаний зубами хозяина и губами альфы. Немножко сменив угол, Чанель толкается ещё глубже и Сэхун весь вздрагивает, тоненько стонет и до предела прогибается в спине. Альфа нашел нужный угол и продолжает втрахивать своего мужа в их кровать. С каждым движением Сэхун стонет громче и царапает короткими ногтями плечи альфы, вжимаясь в него всем телом. В его стонах можно отчетливо услышать имя мужа и то, насколько сильно любит его омега. Чанель прикусывает плечо Сэхуна и толкнувшись максимально глубоко изливается внутри с тихим рыком. Сэхун кончает даже не притронувшись к себе и даже не морщится, когда чувствует, как развязывается узел, сцепляя их. На следующее утро к ним приходит папа Чанеля и орет, что это Сэхун виноват в том, что его сын отдалился от семьи. Виноват в том, что особенный, что Чанелю приходится мучиться с ним, когда он мог жениться на здоровом и уже растить детей. А потом старший омега переходить все границы, бросая итак уже сломленному Сэхуну "лучше бы ты сдох вместе с твоими отродьями". Чанель впервые орет на папу матом и выталкивает из квартиры, еле сдерживая себя. После этого он психует, ломая зеркало в ванной, а Сэхун молчит и впадает в то же самое состояние, которое было у него полгода назад. Сэхун исчезает внезапно через неделю после этого, когда Чанель как всегда задерживается на работе. Когда он приходит домой, ожидая увидеть любимую омегу, он видит только квартиру, где никого нет. Сэхуна он не находит, как и его вещей. "Чанель, я думаю, что нам надо расстаться. Я всё хорошо обдумал. Прости." Конечно же Чанель едет к родителям Сэхуна, в маленькую деревеньку, к его лучшим друзьям, всячески пытается найти, но его так и не находит. Папа Чанеля в восторге и даже хлопает в ладоши, когда альфа в трубку пьяно материт его, обвиняя в том, что Сэхун ушел. Документы о разводе Чанель решает не подписывать, когда его присылают ему по почте. Он отказывается, когда представитель Сэхуна стучится к нему в их квартиру. В конце концов, кажется, Сэхун бросает идею о разводе. Дело не доходит до суда. Ведь Чанель не верит в то, что его мальчик разлюбил. Нет, это невозможно. Никогда. Наверное, он ушел в приступе депрессии, когда у него начинаются мысли "я во всем виноват". Чанель верит, что однажды Сэхун откроет дверь и зайдет, побежит к нему и крепко обнимет с тихим "я так скучал". Он верит в это ровно один год. А потом Чанель просыпается с чужим омегой в чужой квартире. Рядом с ним из одеяла выглядывает яркая, как лучи солнца, макушка, обладатель которых представляется как Лу Хань. У Ханя беглый корейский и ослепительная улыбка на тридцать два. У Ханя зацелованная солнцем блестящая кожа и запах душистой клубники. Чонин, лучший друг, замечает, что Лу Хань вообще-то кого-то небезызвестного напоминает. Чанель отмахивается очарованный яркой личностью Лулу. Лу Хань - мальчик-лучик. От него веет теплом и рядом с ним светло. Рядом с ним не так пусто в груди и не так больно смотреть на прошлое. Он как солнечный зайчик прыгает туда-сюда, оставляя за собой улыбки. Папа Чанеля в полном восторге от Ханя и уговаривает сына подписать документы о разводе и взять в мужья "этого прелестного мальчика". Чанель не знает почему, но отказывается. Лу Хань через три месяца спрашивает об обручальном кольце на безымянном пальце альфы. Чанель не рассказывает, но не скрывает о том, что женат. Как ни странно, Лу Хань не просит рассказать и не просит развестись. Он только понимающе улыбается и гладит пальцами щеку альфы. Лучик не может согреть полностью, он дарит только временное тепло. Чанелю нужно солнце. Он перегорает к Лу Ханю. Об этом он решает сообщить сразу, чтобы не стало поздно. Чтобы не стало ещё больнее. Лу Хань только трясет головой в согласии, что да, муж важнее и Чанель делает вид, что не заметил как глаза омеги подозрительно блестят. Чанель возвращается в их квартиру с Сэхуном и замечает на телефоне пропущенный от Бэкхёна, лучшего друга Сэхуна. Альфа с Бэкхёном особо не общается, а значит, Бэк звонил из-за Сэхуна. Бэкхён долго не берет трубку, но всё же после пятидесятого набранного номера Бёна, в телефон приходит сообщение от него. Там лишь один адрес. Чанель сразу же срывается и едет по указанному адресу зная, кого там встретит. Оказывается, он был так близко. Всего лишь в другом конце Сеула. Он звонит в дверь и от волнения у него дрожат руки. - Бэкхён, что ты... - Сэхун сразу же замолкает, увидев Чанеля. Прошло всего два года, но Сэхун очень сильно изменился, буквально расцвел. Кожа уже больше не сероватого оттенка, а светло-молочного цвета, волосы свисают на лоб серебристыми прядями, а о ключицы уже не боишься порезаться глазами. В его глазах удивление, вперемешку с испугом. - Сэхун, - только и может сказать Чанель, ловя сильную реакцию: Сэхун вздрагивает всем телом и в глазах пробегает боль. Чанелю неприятно, что с ним омега ассоциирует только боль. - Зайдешь? - Сэхун растягивает губы в полуулыбке и кивает на квартиру. Даже его голос стал как раньше. - Если можно, - осторожно отвечает Чанель и принюхивается, думая, что омега с кем-то живет. - Нет у меня никого, - раздраженно ведет плечом Сэхун и идет вглубь квартиры. Альфа надеется, что "нет у меня никого" означает реально "нет у меня никого", а не только в квартире "нет у меня никого". Квартира Сэхуна довольно маленькая, но уютная и светлая. Он пожимает плечами, что "им" места хватает. И улыбается искренне. Улыбается так, что внутри Чанеля всё замирает и встает на свои места, отогреваясь, пробуждаясь из тяжелого сна. Будто частичка пазла, которая была потеряна, нашлась и теперь встает на место, завершая всю картинку. Это улыбка мальчика-солнце. - "Нам"? - переспрашивает Чанель и Сэхун быстро-быстро кивает. Сейчас это уже не мальчик-пепел. У него будто душа снова соединилась в одно, будто кто-то или что-то соткало лоскутки в одно. Мальчик-солнышко. Он встает с места и идет в комнату. А затем возвращается не один. У него на руках сидит ребенок, судя по виду ему где-то год. Он заинтересованно смотрит на Чанеля огромными глазами и улыбается. Улыбка у него точь-в-точь сэхунова. Та самая, солнечная улыбка. - Смотри, кто к нам пришел, - ласково шепчет Сэхун ребенку, улыбаясь. И в этом взгляде столько немого обожания и счастья. Чанель скорее чувствует, чем слышит слова омеги: - Сына, поздоровайся с папой. Малыш радостно машет пухлой ручкой, а затем и протягивает руки к Чанелю, видимо, просясь на ручки. Чанель безошибочно узнает свои черты в этом чуде, а особенно огромные щенячьи глаза, которые смеются даже тогда, когда малыш не раскрывает губ. Внезапно мир начинает крутиться в обратную сторону и вокруг этого маленького ребенка, сына Чанеля. - Можно? - севшим голосом спрашивает альфа и Сэхун тут же кивает, передавая свою ценную ношу мужу. Малыш упитанный и довольно много весит, но Чанель всё равно думает, что легкий, как пушинка. Ребенок улыбается, обнажая маленькие ямочки, такие же, как у отца и нечетко выговаривает, тыча в альфу пухлым кулачком: - Па-па. Чанель чувствует, что плачет.