Заболевшие

У Ханджи добрые глаза. Только так: иначе думать не хотелось. Слишком многие эпитеты можно использовать применительно к глазам. К любым. К ее - в особенности, и тем заметнее безумный отблеск в этих зрачках. Множество ненужных определений. Одно настоящее. Но если глаза у Ханджи добрые, то и сама майор Зоэ?.. Эрен опасался размышлять в таком направлении. Но, против воли, думалось куда чаще, чем следовало... Среди кадетов 104-го общепризнанным образцом любви к ближнему всегда считалась Криста Ленц. Она умела трогательно рассуждать на тему дружбы, взаимовыручки, товарищества... Теория общественной морали, елки-палки!.. Отец Эрена бы оценил... А вот глаза Хистории не впечатляли. Кукольные глаза. Взмахнуть ресницами, уставясь застенчиво в пол - чего легче? Но чувства правоты не будет, не придёт понимание, убедить одним лишь взглядом - уже слабо. Ханджи никогда не пускалась в длинные и путаные суждения о солидарности и братстве, но... Когда она, почти совсем не зная Конни, плакала вместе с ним после злополучной вылазки в Рагако, это тронуло даже Леви. Ханджи некрасивая. Эрен раз за разом, с пугающей регулярностью взращивает в себе эту мысль. Заведя в голове особенную полочку, он любовно собирает туда все изъяны внешности майора Зоэ. Волосы вечно встрепанные? Хорошо. Худая, если не сказать - тощая, фигура как у мальчишки? Прекрасно. Нос горбатый? Туда же, в общую кучу. И ко всем достоинствам еще и очкастая... Некрасивая. Но все равно щемило что-то в груди, когда Зоэ беззастенчиво, на глазах всего корпуса обнималась с коротышкой капралом. Высокая и смеющаяся, она щебетала что-то, и каждое ее слово казалось Эрену преисполненным тайной, скрытой от всех нежностью. И как удар шилом в сердце было наблюдать, что суровый Леви отворачивается, скрывая, как дергаются вверх уголки губ, и, ворча демонстративно, явно для непрошеных зрителей, позволяет неугомонной подруге тащить себя куда-то за рукав. Эрен напомнил себе тогда, что ему плевать. Некрасивая же. Но стоило Ханджи заговорить, улыбнуться или даже просто появиться в поле зрения, и желудок Эрена ухал куда-то вниз, оставляя лишь глухое отчаяние и сосущую, болезненную пустоту внутри. Красивая. Все равно ведь - красивая... Определенно, с некоторых пор стало сложно... жить дальше... Ханджи молчит и смотрит на него долго и непонятно. Эрен затруднился бы определить назначение этого взгляда. Да он и не пытался, впрочем. На тот момент он был обеспокоен тем, как не задрожать мелко-мелко, словно заячий хвост. На ней нет очков. Обычно бывает, если человек снимает очки, глаза его становятся беззащитными, но это не тот случай. У Ханджи взгляд мгновенно твердеет, становится резким и острым, как у стрелка. Расслабиться не дает, в общем. И как Ханджи прищурит с насмешливой улыбкой свои «стрелковые» глаза, так Эрена пробивает озноб. Приходила вдруг уверенность, что она знает все. Хотелось бежать в коридор, к стенке, и биться лбом о холодные камни. Но к стенке его не пускали. Отзываясь на ее вопросительный взгляд, он принимает вид делано-беззаботный и, дождавшись, пока Ханджи наденет очки, расслабленно опускает напряженные плечи. Нет, конечно, ничего она не знает. Он же... или... Неважно. Неизгладимо врезался в память их первый ночной разговор. Разговором это, впрочем, можно было назвать лишь условно. Ханджи увлеченно вещала о своих исследованиях, а Эрену предоставлялась роль благодарного слушателя. Временами он вежливо кивал и старательно таращил глаза, симулируя живейший интерес. Но даже майору, похоже, в подобный энтузиазм верилось так себе. Она периодически вскидывала глаза, проверяя, слушает ли он. Эрен каждый раз успевал вовремя спохватиться и сделать сознательное лицо. Ханджи, кажется, догадывалась, с какими трудностями столкнулся парень, и прикидывала, выдержит ли он до конца или же запросит пощады. Эрен пощады не запросил и заработал этим у Зоэ пару призовых очков. А вот у капрала Леви он этих баллов вполне ожидаемо недосчитался... - Не туда смотришь, Эрен. Парень вздрогнул. Майор Ханджи на другом конце двора вправляла мозг Моблиту. Он, здоровенный мужик, при одном только взгляде на которого вспоминалась ломовая лошадь, невольно отступал перед натиском маленькой женщины. Не смея перечить любимому командиру, Бернер только вжимал голову в плечи и виновато сопел. Привычно заглядевшись на Зоэ, Эрен оказался совершенно не готов к тому, что на его плечо вдруг опустилась легкая злая рука. Ледяной взгляд неестественно светлых глаз не предвещал ничего хорошего. Эрен подавил невольную дрожь и выдавил: - Простите? - Капрал прищурился. - После того, как заглянешь в глаза майора Ханджи, становится несколько трудно... жить, не так ли, Эрен? Эрен онемел. Леви настойчиво сжал ладонь на его плече. Он явно никуда не торопился. Ханджи тем временем разобралась со своей проблемой и исчезла из зоны видимости. Эрен зажмурил глаза и униженно кивнул. Странно, но таким его ответом вполне удовлетворились. Хмыкнув, он убрал руку и, не удостаивая более Эрена своим вниманием, отошел. Йегер почему-то не почувствовал ожидаемого облегчения. Только трусливую и липкую благодарность, торопливо загнанную глубоко в себя. Стыдно было невыносимо. А чего он ожидал? Любому дураку понятно, что капрал достаточно умен, чтобы не рассматривать глупого мальчишку как причину для беспокойства. Ему хватило благородства уйти молча, не устраивая сцен ревности и не бередя Эрену душу. Все логично и правильно. Он понимает. Так почему до тихой истерики, до злых, кипучих слез и скрипа зубов хочется догнать и бить, бить, бить по надменному лицу, пока не брызнет кровь, пока не сползет равнодушная мина?.. Ну почему?.. Безусловно, жить с каждым днем становилось все труднее... И он сорвался однажды. Не выдержал постоянного эмоционального напряжения, неожиданно наплевав на все, с тоскливой обреченностью ощущая всю глубину образовавшейся пропасти. Ухнул в скалящуюся пронзительной чернотой щель, не оставив за собой права на обратный ход... Плевать. Неважно уже... Неважно. Она смеялась тогда, странная, жуткая, непонятная женщина. Высокая, прямая фигурка на сотрясаемой ветром крыше. Небеса окончательно прогневались на залитую кровью и слезами землю - их маленький человеческий мирок - собрались обрушиться и прекратить его существование, никак по-другому. Ханджи улыбалась самозабвенно, запрокинув голову и накрепко зажмурив стрелковые свои глазищи, Ханджи раскидывала крыльями руки, словно собиралась набрать в ладони ветра и улететь далеко... Эрен вполне готов был это допустить. Менее всего его заботило, что у нее в голове. На тот момент он не захотел озаботиться ничем, и внутри было привычно пусто... Дернул с силой на себя, успев поймать непонимающий, расширенный в удивлении взгляд, быстро приложился к чуть влажным губам своими. Ханджи недолго пребывала в растерянности: оттолкнула его резко, заставив тяжело плюхнуться на колени, посмотрела отчужденно и, отвернувшись, отчего-то почти обиженно насупила брови. Эрен заморгал, глянул беспомощно снизу вверх. Показалось - небо перевернулось, и вырвались против воли позорные рыдания. Они стояли коленями на скользкой крыше, а над их головами, отзываясь его настроению, хлестали холодные струи. Он сжимал ее в объятиях со всей возможной силы и сквозь судорожные всхлипы срывающимся шепотом признавался, хрипел ей в ухо о чувстве, о тех словах, что он никогда не скажет, о бессонных ночах, о том, что идиот, а она красивая. Красивая... Почему-то из всех слов, что хотелось сказать, вспомнилось именно это - самое лживое и правдивое одновременно. Ханджи качала головой с печальной улыбкой и, поглаживая его по вздрагивающей спине, шептала на грани слышимости: "Глупый... Маленький". Эрен не слушал. Стискивал ее крепче, утыкался носом во встрепанные, влажные волосы и был дико, совершенно неприлично счастлив... Скрыть произошедшее не получится. Об всем узнают все и как-то сразу. Майор Зоэ будет ходить прямая и негнущаяся, с неживым, остановившимся взглядом, на все расспросы лишь вяло огрызаясь. Эрену по сложившейся привычке было начхать. При встрече с ним Ханджи будет улыбаться с тихой грустью, заглядывая в глаза искательно и немножко виновато. А Эрен ни разу не найдет в себе сил улыбнуться в ответ... Ханджи не обижалась. Молчала понимающе и спешила уйти. Эрен был ей за это благодарен. Уже потом Саша Браус случайно увидит, как капрал Леви обнимает Ханджи за талию, а та, уткнувшись ему в плечо, счастливо всхлипывает, как провинившаяся и прощеная школьница. Эрен совершенно искренне пожелал им счастья. Когда всю реальную бытность определяют только горе и смерть, пусть хоть у этих двоих все будет хорошо. Ведь он немногого же просит?.. Вскоре в полутемную столовую спустится мающийся мигренью Майк Захариус. Увидев Эрена, он сделает характерный жест, советуя сгинуть и не путаться под ногами. Йегер отдает салют и, думая о добрых глазах майора Ханджи, отправляется спать.