Everybody's gone to the Rapture

      Она сидела в темной обсерватории, прямо в центре большого зала. Вокруг не было ничего, только деревянная табуретка, которая поначалу казалась ей ужасно жесткой и неудобной, такой же деревянный круглый стол, на котором стоял большой белый диктофон. Устройство тихо жужжало, записывая все, что говорила Кейт.       Но был ли в этом хоть какой-то смысл?       — Все кончено, — она сама удивилась, как легко это сказала. Наверное, когда признаешь, наконец, что конец близок, уйти становится гораздо проще…       Свет…       Он был везде, и одновременно его нигде не было. Кейт сначала боялась его, не понимала. Она была ученым, верила только в то, что можно было объяснить.       Но Это нельзя было объяснить. Это можно было лишь понять.       — Меня зовут Кэтрин Коллинз. Меня зовут Кэтрин Коллинз…       Который раз она произносила эту фразу? Она повторяла, словно мантру, свое имя, силясь запомнить хотя бы его. Ее тело уже давно принадлежало Ему, Оно было не просто вокруг, Оно было в ней. Наверное, только поэтому Кейт была еще жива, хотя ее легкие адски болели. Наверное, из-за пущенного на деревню газа. Она слышала гул самолетов. И слышала свист бомб, которые летели с вышины на эту проклятую землю.       Она знала, что скоро умрет, но была на удивление спокойна. Вся ее прошлая жизнь казалась такой мелочной. Американская женщина-ученый, приехавшая с мужем на его родину – в Англию.       Стивен…       Как давно она его не видела? Жив ли он еще? Если да, то ненадолго. Оно заберет всех.       Она вспомнила их последнюю встречу. Вечером, когда все еще было спокойно.       Более-менее.       Вспомнила, как они поссорились. И как она ушла. Может, он говорил ей правду. Ведь он ее любил. Он не стал бы ей изменять. Не стал…       Снова свет. И покалывание в пальцах. Так странно. Покалывание есть, но пальцев она совсем не чувствует.       Но она чувствовала Его страх. Что Оно хотело? Что?       Оно хотело передать что-то людям. Оно не пыталось причинить боль. Так… выходило. Это было случайностью. Оно не хотело убивать. Лишь взять.       Интересно, а это больно, когда Оно забирает?       Кейт отогнала эту мысль. Слишком рано. Работа еще не закончена.       Пускай и некому будет слушать ее записи. Стивен говорил, что Оно найдет выход из долины. Или она сама это поняла? Она уже не помнила…       — Не знаю, услышит ли кто-нибудь это. Все кончено. Осталась только я.       Кейт собралась с мыслями. Конец близко. Но еще не время. У нее есть несколько… Несколько мгновений. За последние несколько дней время стало слишком относительным понятием. Секунды могли тянуться часами, а дни пролетать, словно секунды.       Шесть часов семь минут шестого июня 1984 года. Эти число и дата до последнего будут в ее голове. Она уже давно перестала задаваться вопросом, почему именно это число. Почему именно эта дата.       Часы остановились. И больше не пошли. Кейт слышала, как тикает секундная стрелка. Она тикала и стояла на месте.       Время.       Такая странная штука…       Оно поглощало мир. Окутывало все Своим светом. И все в Его свете обретало покой.       На секунду Кейт стало тоскливо от осознания простой мысли: мир, в котором она родилась и выросла, существовал до нее. Он существовал до них. И будет существовать после. Ничего не измениться. Никто даже не заметит, что они когда-то были. Повсюду останутся лишь их следы – и ничего кроме.       Эти следы испускают свет, который станет мостом между жизнями.       Но их в этом свете уже не будет.       Как было глупо раньше предполагать, что ее жизнь имеет хоть какое-то значение! Для этого мира она лишь мгновение. Не более. Ничего не значащее и быстрое.       Кейт встала.       — Конец близок. Но я не боюсь. Мы все вместе.       Света в обсерватории давно не было, и она сидела в кромешной тьме. Глаза давно привыкли к мраку, и тени вокруг давно перестали мерещиться. По правде, их никогда и не было. Это были лишь ее темные мысли, которые, как ей казалось, обретали плоть и пугали.       Нога задела что-то металлическое и легкое. Пустая консервная банка откатилась к стене.       Как долго она не ела? Консервы были последним, что Кейт вообще сумела найти. Она ела их руками. Так и не смогла найти вилку. Хотя в тот момент она об этом точно не думала.       — Мы жили отдельно друг от друга, но теперь понимаем, что просто не знали, как дотянуться до других, как быть с ними.       Впервые за долгое время ей стало так легко. Она давно не рассказывала о своих наблюдениях. Она говорила то, что поняла. Осознала то, чего ей так недоставало в жизни. Оно помоглo ей разобраться.       — Теперь это неважно. Все ушли, и мы присоединимся к ним.       Она уже видела лицо Стивена. Видела, как бежит к нему.       — Мы рождены порознь…       Внезапно над ее головой раздался шум, похожий на далекие раскаты грома. Но она, почему-то, не обратила на него внимания.       У нее была мысль, и она должна была оставить ее прежде, чем уйдет.       — …и похожи на топляк на берегах бесконечного черного океана. И скоро нас смоет волной.       Шум прекратился, и стал появляться свет. Он был не такой, каким она привыкла его видеть. Он был ярким и чистым. Она чувствовала тепло, исходившее от него. Неосознанно она подняла взгляд, и увиденное поразило ее, заставив на секунду позабыть обо всем.       Среди мрака обсерватории появилась яркая белая полоса. Она разрасталась постепенно, становясь все шире и шире. Свет, яркий, но не ослепляющий, выходил из нее и одновременно затягивался внутрь. Кейт не понимала, как такое возможно, пока не осознала – это ее свет тянулся к этой полосе, словно свет в космосе затягивался в черную дыру. Оно забирало ее.       Ей стало так спокойно, как не было никогда в жизни. Она вновь повернулась к диктофону, собираясь закончить ту речь, что начала. Оно не заберет ее, пока она не расскажет все. Она была уверена.       — И сейчас, в короткий момент жизни, в узкой полосе света мы можем найти утраченное.       Она чувствовала, как все внутри нее рвется к Свету. Было все труднее сконцентрироваться на словах, голос звучал словно издалека.       — Ту любовь, что делает нас цельными. Мы нашли свою вторую половину.       Ей казалось, словно у нее растут крылья. Она возносилась ввысь сквозь полоску света, рвалась все выше и выше. Ее тело оставалось целым, обретая легкую форму. Оно распадалось и оставалось полным в то же время.       Перед глазами быль лишь Свет. Она слышала свой далекий голос. Далекий и близкий одновременно.       Она знала, что сказать. Теперь она все поняла. Но времени уже не осталось.       — Эта структура – моя половина.       Последнее слово она словно прошептала. Она чувствовала, как свет ее тела соединяется с Его светом. Ей не нужно было это видеть своими глазами – она бы все равно не увидела. Это нужно было чувствовать.       И она чувствовала. Чувствовала, как сплетаются, словно нити, ее свет и свет структуры, становясь одним целым.       По телу пробежала дрожь, а затем ей стало приятно тепло.       Оно почти поглотило ее, почти…       В голове больше не было ни одной мысли.       Внутри было спокойно и чисто.       Она нашла половину. И скоро она станет чем-то целым.       Она была ничем. И была всем.       Все залило светом.       Она будет целым. Но не в этом мире.       Не в этом…       Лента диктофона трещала, записывая происходящее. Оставалось немного.       Раздался щелчок.       И наступила тишина.       А затем исчез и Свет, забрав себе Кейт и оставив миру лишь ее голос.