***
Иногда Дэвид задумывается о том вечере, и перед глазами тут же всплывает побледневшее лицо Бюлера, его горящие глаза, а в ушах эхом отдается вопрос. Услышать бы его еще раз, и, может быть, все повернулось бы по-другому... Но сам Дэвид не решится заговорить о подобном, а Урс более не упоминает о случившемся, пытается выглядеть так, будто ничего не произошло. Будто он больше ничего не чувствует. Да и начав этот разговор, разве может Миллер предположить, чем все обернется? Что если перед ним снова будет стоять выбор, который напугал его много лет назад? Да - да, именно, напугал. Потому что ответить согласием и тогда, и сейчас было опасно. Мир, конечно же, стал много толерантнее, но реакция людей на подобного рода новости остается непредсказуемой. И, возможно, все те, кто восхищенно аплодировал, когда мужчины на сцене прикасались или просто смотрели друг другу в глаза на протяжении песни, начнут так же самозабвенно поливать имена вчерашних кумиров грязью, если они объявят всему миру о своих чувствах. И ситуация кажется безвыходной, настолько, что порой Дэвиду хочется тихо, обессиленно выть.***
Дружба с двумя оставшимися в стороне коллегами держала его на плаву. Общение с Карлосом и Себастьеном удивительно сильно облегчало душу,особенно в моменты многозначительного участливого молчания, которыми они щедро наделяли Дэвида после его очередной "охоты на швейцарца в диких условиях". Однако безмолвной поддержкой дело не ограничивалось. Как - то Себастьен вслед за Дэвидом выбрался на совмещенный балкон в одном из отелей и, ничего не говоря, встал бок о бок с американцем, наблюдая, как тот безнадежно пытается прикурить смятую и вымокшую под моросящим еще дождиком сигарету, а потом многозначительно откашлялся, готовясь к спичу в своем духе. - Мы были в ударе сегодня. Хорошо бы еще пару шоу продержаться, а то кажется, что сил уже недостаточно. А ты здесь не закуришь. Шел бы в лобби, как человек, - да, неторопливые, разрозненные на первый взгляд фразы, относящиеся словно ко всему сразу, но слишком много значащие сейчас для собеседника - в этом весь Изамбар. - Нам должно хватить сил, чтобы все вынести. Вернее, их хватит. И времени тоже. Просто, знаешь ли, дружище, на что - то этого самого времени нужно чуть больше. Ты не растрачивайся по мелочам, хорошо? Кстати, по радио обещали тихую погоду к вечеру, поэтому не кисни, а готовься к прогулке. И, на всякий случай, мы мысленно с тобой. Мы же все понимаем. Последнюю фразу француз произносит совсем тихо и, вздохнув, покидает залитый дождем балком, а Дэвид бросает тлеющую сигарету за парапет, наблюдая, как она, падая, меркнет, и еще не отводя глаз от далекой искорки, устало потирает затылок. Они понимают... Конечно, от слов друга, желающего помочь, становится легче, но, Господи, что может понимать Баш?! Он давным - давно счастлив с Карлосом, и этот союз, сложившийся вмиг и на века, никогда не претерпевал трудностей. Им не мешали ни семья Марина, ни девушка Изамбара, а их связь, казалось, только крепла с каждым днем. Действительно, что Баш может знать о том, как тяжело другой человек может воспринимать нелепые, но казавшиеся когда - то такими уместными слова, по сути, простые отмазки? И как позже от этого становится тяжело на собственной душе?***
Урс любит дождь настолько, что порой Дэвиду приходится прилично побегать по прилежащим к очередному отелю кварталам, когда он в очередной раз оправляется водворить коллегу под бдительные взгляды менеджеров. И все же Миллер ни разу не жалуется, как бы не утомляли его поиски по серым от дождя улицам. Почему - то ему кажется, что он обязан молча проходить через это. И, пожалуй, у него это получается.***
Очередной дождь настигает коллектив в Лос - Анджелесе, и Дэвида, только что спустившегося в лобби отеля из своего люкса, не удивляет сообщение швейцара об исчезновении одного из "Дивных". Он рассеянно проводит руками по карманам джинсов, пытаясь отыскать сигареты, закутывается в удачно захваченную с собой куртку и неспешно выползает на улицу, на пробу делая кружок вокруг приютившего их здания. Осматривает ближайшие переулки и, осторожно перепрыгивая успевшие разлиться по тротуарам лужи, сворачивает у первого перекрестка. Миллер точно знает, что сейчас Урс постарается обойти места возможного столкновения с прохожими и, особенно, с поклонниками. Это его время, и обычно он проводит его вдалеке от всех посторонних факторов. Поэтому путь Дэвида лежит в темноватую улочку между рядом зданий, а оттуда - по дорожкам элитного спального района, мимо домов с наглухо зашторенными окнами. Он минует небольшой скверик, перебегает дорогу на запрещающий сигнал и сворачивает, сворачивает, пока не видит по левую руку крышу "родного" отеля. Первый круг очерчен, теперь остается расширять зону поисков, а это для него - самое обычное, привычное дело. В следующий обход Дэвид внимательно оглядывает улицы, надеясь взглядом выцепить знакомую фигуру - кто знает, вдруг именно сегодня Бюлер не успел уйти куда - то слишком далеко? Надежда не оправдывается, но американец не унывает и, подняв воротник куртки и застегнув "молнию", двигается на третий круг. Вновь ничего. Еще, еще. Продолжать поиски. В пятый раз обходя знакомый скверик, промокший и начавший замерзать Дэвид замечает впереди медленно шагающего человека. В одной рубашке, костюмных брюках и дорогих туфлях, шагая прямо по лужам, он проходит в сквер и садится на угловую скамейку, опускает голову и обхватывает руками собственные плечи. Миллер вздыхает успокоенно и прибавляет шаг. Он останавливается рядом с сидящим, и тот, не поднимая головы, неуловимо шевелит плечом, давая понять, что усердный ищейка идентифицирован в его глазах. Затем медленно встает и разворачивается к Миллеру, не поднимая глаз. Но хоть это беззащитное аутообъятие расцепил, уже кое - что. Дэвид молча снимает куртку, мысленно благодаря небесную канцелярию за сохранность тепла внутри надежной вещи, и набрасывает ее на плечи коллеги, оправляет, предохраняя от падения. И, затаив дыхание, нарочно задерживает ладонь на лацкане куртки. Урс ощутимо вздрагивает и взглядывает на Миллера. Моргает раз, другой и, защищенный от дождя, слегка шевелится, одергивая длинноватые полы миллеровской вещи, и поднимает руку, прижимая ладонь к своей груди, словно бессловесно благодаря. Первым делает шаг прочь из сквера. Дэвид идет рядом, почти не ощущая усилившейся непогоды, что бьет косыми струями по лицу и рукам, теперь скрытым лишь рубашкой. И когда левый рукав его куртки ложится на его плечо, он слегка тянет вещь к себе, стремясь укрыться самому и одновременно не содрать куртку со швейцарца. Получается с трудом - из - за расстояния между ними более чем в шаг рукава не хватает, чтобы спасти хозяина куртки. Решение приходит моментально, и Миллер, придвинувшись ближе, несмело касается плеча Урса, притянув мужчину к себе. Бюлер каменеет на секунду, и Дэвид уже готов отстраниться, когда чужая ладонь цепляется за его плечо, заставляя ошарашенно заморгать. Бок швейцарца прижимается к его боку, и Миллер смелеет, скользя рукой под куртку и осторожно обхватывая коллегу за талию. А тот замедляет шаг и смотрит в упор на спутника, и, Господи, таких глаз Урса Дэвид не видел уже давно.***
Лобби встречает их тишиной и потемками, и Дэвид ведет коллегу в свой номер, разумно посчитав, что там будет удобнее. Вещи разобраны (в отличие от вещей Урса, пропавшего сразу после шоу), и нужные мелочи будут под рукой, когда они поднимутся наверх. Он открывает дверь, пропускает вперед Бюлера, запирается и, взяв спутника за руку, отводит его в ванную. Включает свет и по пояс влезает в шикарную душевую кабину, регулируя температуру рушащейся сверху воды. Пара полотенец перемещается на изящную тумбочку поблизости, одно ложится на скользкий мраморный пол - и Дэвид, довольно фыркнув, разворачивается к спутнику, тут же морщась, стоило ему увидеть, что Урс так и стоит - в его куртке поверх вымокшей рубашки, в туфлях, с которых натекла лужа. Миллер подходит и мягко избавляет его от куртки, отправляя ее на свободный крючок на стене, затем неловко пожимает плечами, чего швейцарец, стоящий с опущенной головой, не видит, и двумя пальцами берется за подол его рубашки, расстегивая нижнюю пуговицу. Бюлер не пытается помочь или отстранить его, лишь приподнимает руки, позволяя снять с себя упомянутый предмет одежды. Без всякого выражения косится на брошенную на пол вещь, а Дэвид, сосредоточенно хмурясь, легко прикасается к ремню на брюках коллеги и торопливо расстегивает сначала его, затем пару пуговиц, и сдвигает брюки вниз по ногам Урса. Спохватившись, наклоняется и расшнуровывает туфли, выпрямляется и подает мужчине обе руки. Тот, опираясь на ладони Миллера, выбирается из обуви, шагает на расстеленное для него полотенце и вновь опускает голову. Дэвид решительно вздыхает и берется за промокшие и прилипшие к его коже боксеры, стаскивая их к лодыжкам. Он старательно смотрит в сторону, дожидаясь, пока Урс выпутается из белья, и готов поклясться, что тот напряженно поджимает губы, пока руки американца касаются его ног. Дэвид подцепляет валяющиеся на полу вещи Бюлера и аккуратно развешивает их на предусмотренную здесь вешалку. Более возиться с этим бессмысленно - скорее всего, лос - анджелесский дождь приговорил нежную одежду, шитую на заказ, к гибели -, и, думая напоследок проверить, как там купается Урс, он разворачивается к душевой. Швейцарец все так же стоит посреди комнаты, зябко переступая на полотенце, но под горячую воду не лезет. Миллер обеспокоенно шагает к нему и в эмоциональном порыве касается подбородка коллеги, заставляя того поднять голову. И тот выпрямляется и смотрит, не моргая, глаза в глаза, и Дэвид замирает под этим взглядом. Потому что видит перед собой ровно то, что видел - вернее, не видел так хорошо - несколько лет назад. Те же глаза, до боли искренние, тот же взгляд, зовущий и безнадежный в своей обнадеженности. Миллер выдерживает взгляд, не отводит глаз, и делает шаг в сторону, когда Урс шагает к душевой, но тот останавливается и так шевелит плечом, что Дэвид внезапно понимает. Он шагает под ревущие струи воды следом за коллегой, прямо в рубашке, джинсах и обуви. Захлопывает дверь кабины и тянется сквозь клубы пара к полке, забирая бутылек шампуня и мочалку. Бюлер доверчиво подставляет голову намыленным ладоням коллеги, а тот бережно перебирает пряди темных волос, расцвеченных теперь блестящей пеной, льет тот же шампунь на мочалку и проводит ей по плечам и груди швейцарца. Урс закрывает глаза, откидывая голову на стену кабинки, пока Дэвид, легко прикасаясь, отмывает его. Наконец мочалка отложена, и по коже Бюлера скользят горячие от воды ладони Миллера. Чужие пальцы касаются воротника рубашки, нащупывают и расстегивают пару пуговиц, ложатся на шею американца, легко поглаживая, и он осторожно обвивает скользкие от пены плечи Урса, притягивая его к себе. Тот жмется крепче, укладывая голову на грудь Дэвида, а последний зажмуривается, даже через слои мокрой одежды ощущая каждый изгиб его тела, находящегося невозможно близко.***
На следующий день они въезжают в Сан - Франциско, и всю дорогу до отеля Дэвид наблюдает за Урсом. Тот умело избегает зрительного контакта, да вообще любых сближений и, тем более, прикосновений. Его отстраненность, ничем не отличающаяся от обычного поведения, пугает, и Миллер уже сидит как на иголках. Лишь вежливо - заинтересованные взгляды Карлоса и Баша не дают ему сорваться и начать психовать в открытую. - Эй, дружище, - зовет Себастьен, многозначительно указывая на вещающий на весь микроавтобус приемник. - Метеоцентры говорят, что с океана движется буря. Объявили предупреждение всем жителям Фриско, все мероприятия переносят на завтра. Так что, думаю, сегодня мы получим один свободный день в таком прекрасном городе. Ах, было бы это так! - вздыхает он, откидываясь на спинку кресла и словно невзначай прижимаясь спиной к плечу Карлоса. - Если нам объявят амнистию, непременно зайду в Музей русской культуры! Дэвид рассеянно кивает, бормоча что - то о пользе походов в музеи, и вдруг ловит на себе взгляд Бюлера, который непонятно чему улыбнулся. Как и предположил умница Себастьен, по их прибытию в гостиницу менеджер растерянно указал им на украсившую рецепцию свежую листовку со штормовым предупреждением, властью своей подарившую Il Divo неожиданный и еще более приятный от этой неожиданности отдых. Выспросив примерное время начала бури, француз и испанец на пару смываются, а Дэвид отправляется в свой номер, желая побыть в одиночестве и подумать.***
Шторм налетает вечером, когда коллектив находится под защитой стен отеля и безбоязненно любуется грозной красотой разыгравшейся непогоды. Баш и Карлос до сих пор обсуждают визит в Музей, и Дэвид, одним ухом внимая их разговору, читает попавшуюся в руки газету, изредка поглядывая из - под нее на расположившегося в отдельном кресле Урса. От очередного удара грома завывают сигнализации машин на парковке, а свет вдруг начинает неровно мигать. Секунда - и Дэвид, отвлекшийся на шум и мелькнувшую за окном особенно яркую молнию, не находит Бюлера на его месте. Он тут же слетает с дивана и бросается к дверям отеля. Швейцарец, не иначе, свихнулся - опять дождь, да еще подобный тому, что творится над городом! Да и вовсе не в этом дело, Господи, ну вчера же все было хорошо - все, как думалось Миллеру, наладилось, черт возьми! -, сейчас - то что?! Урс ждет его на ступеньках, ровно под защитным козырьком гостиницы, и протягивает коллеге куртку, стоило тому поравняться с ним. Затем берет Дэвида за руку и аккуратно ведет вперед, под хлещущий ливень, лавируя между пузырящихся луж. И Дэвид не останавливает его. Дождь, наверное, стоит того, чтобы любить его так самозабвенно.