Помутнение рассудка.

Микаса Аккерман - самая раздражающая девушка, которая лишь одним присутствием выбешивает меня. Её постоянная холодность и апатичность ко всему окружающему, но при этом она умудряется быть идеальным солдатом, машиной. Для убийств. Хоть это должно радовать, меня это лишь раздражает. Но больше всего бесит то, что свои эмоции она проявляет лишь к одному человеку, идиоту, не видящему и не понимающему даже ее взглядов в отношении него. Этот нахальный пацан, который важен лишь тем, что умеет обращаться в титана, а без этого он лишь никчемный солдат, который сдох бы в первой же битве за стеной. Никогда не понимал, что она в нем нашла. Это слишком раздражающая девушка, слишком важная, слишком дорогая... Микаса... Я никогда не смогу назвать тебя по имени из-за разного положения. Но даже без этих званий, я не смогу произнести твое имя, просто не смогу. Мне кажется, что как только это вылетит из моих губ, весь мир перевернется, и случится что-то непоправимое. Лучше просто молчать или выносить всю злость на твоего возлюбленного, выплескивая всю зависть и гнев на него, и, обращая твое внимание на меня. Пускай ты меня ненавидишь, презираешь, но я все равно буду любить тебя, если мои чувства можно назвать любовью. - Аккерман, передай Ханджи, чтобы она прекратила дурачиться со своими ручными титанами и шла к Ирвину, - снова приказ. Но ведь по-другому говорить нельзя. Ха-ха, еще одна глупая отговорка. - Так точно, сэр, - машинально отчеканила столь привычную фразу. Как же мне надоело это безэмоциональное лицо. - Кстати, как там твой дружок? Не помер еще? - говорю со столь привычным ехидством и наглостью. Твое лицо наконец приобретает краски, и пускай это цвета злости и ярости. - Прикажете идти? - просит она, сжимая кулаки до побеления. - Да, - как тяжело дается это слово. Она быстро разворачивается и уходит к двери. Снова отпускать ее из своего кабинета, отпускать от себя. Что ж, но напоследок ведь можно позволить себе небольшую наглость, пользуясь положением начальника? - Аккерман, стой. Молчи и не поворачивайся не при каких обстоятельствах, - мда, кажется я делаю самую большую глупость в моей жизни. Медленно подхожу к напряженной девушке, желая растянуть этот сладкий момент. Уже подойдя вплотную перед ней, дотрагиваюсь до ее жестковатых, но не менее притягательных волос. Хех, такое странное чувство, будто пройдет мгновенье, и этот мираж бесследно исчезнет, оставив вскрытые раны, в казалось бы, утерянном сердце. Но она все еще тут, мирно стоит и ожидает дальнейших действий. Все еще чувствуется немного двойственный запах её волос, все ещё виден еле заметный румянец на повернутом в мою сторону лице, все еще чувствуется учащенное дыхание. Только кого из нас? Стягиваю этот надоевший алый шарф, где кажется еще осталась кровь, и провожу немного огрубевшими пальцами по ее гладкой шее. Её сладостный вздох является отрадой и неким подстреканием к более решительным действиям. Руки блуждают по ее стройной фигуре, а мои губы впиваются в её шею, в ответ получая тихие стоны. Хочется развернуть ее к себе и впиться в эти заветные уста. Но тогда я точно не смогу сдержаться, а времени, к сожалению, всегда не хватает. Поэтому все-таки оставив засос на шее, я в последний раз дотрагиваюсь невесомым поцелуем до своей метки и отхожу к рабочему столу. - Капрал, что это значит? - раскрасневшаяся девушка таки оседает на пол, при этом вернув шарф на законное место. - Считай это небольшим помутнением рассудка. Только взболтнешь кому-то, твой дружок мигом в могиле окажется, я это обещаю, - жестоко, но такой вариант лучше всего действует на Аккерман, - Микаса. Она же, придя в себя, быстро выбежала, не дослушав до конца последнюю фразу. Оставшись наедине, горько улыбаюсь, закрыв лицо руками...