Диана

      Это случилось неожиданно. Знаешь, милая, в моей жизни, к несчастью, всё случается именно так. Как гром среди ясного неба.       Серого такого, как твои глаза. Я ведь до сих пор помню и встречу нашу первую. Твой смех и улыбку, мягкие волосы и запах. Всё это гуляло в моей голове, заставляя всё живое сжиматься. Я чувствовал счастье, которое превращалось в крылья. Крылья, которые были отрезаны. Каюсь, я сам подставился под этот острый тесак. Ведь я до последнего надеялся, что ты останешься, ведь мне так сложно в этом мире. Одному. Нет, у меня конечно есть мать, которая жертвует мне свои нервные клетки, как и я свои. Она — тот прочный якорь, который удерживает меня в этом мире. Знаешь, в моей душе была надежда, что рано или поздно ты станешь этим якорем. Но, увы, ты выбрала дрогой путь.       Я надоел тебе.       Такое бывает, конечно, но... Но это очень больно, правда. Больно было ругаться каждый день, крича в трубку о том, как я боюсь тебя потерять. Я едва не задыхался, правда. Да, я не мог дать тебе того, чего ты хотела. Я был младше, да и денег у меня не было. Сейчас, конечно, всё иначе, но... Но это уже не важно, ты знаешь.       И да, я устал от ссор и глупых капризов. Устал, ведь мне хотелось тепла. Я чувствовал себя щенком, которого выкинули в декабре под заморозки. Надежда на то, что ты меня согреешь, теплилась где-то внутри меня. Видимо, не судьба. А ведь воспоминания меня не покинули и не покинут. Я не лгал тебе, когда говорил, что ты для меня первая и последняя, ведь первая любовь, она такая. Жестокая, пошлая и очень трагичная. Она оставляет огарок души слегка тлеть. Внутри меня всё в копоти, и мне страшно испачкать тех, кто тянется ко мне, в надежде обогреться. Я больше не горю и не смогу загореться. Я больше других зажечь не смогу. Понимаешь? Боль острыми когтями твоей киски драла мою душу.       Это больно до животного рёва, до волчьего воя.       Не сразу мне стало видно, что нужды духовной во мне у тебя не было. Я мог быть только отдушиной, ведь, видимо, ты давно сгорела. И сейчас ты как самый сладкий, самый желанный яд, убиваешь других в надежде найти себе ту самую зажигалку. Что же, удачи. Мне, видимо, из-за глупых обид, хода уже не будет, да и не пойду я за тобой. Нет милая, я не вырос, я всё еще тот же ребёнок со своими дурацкими страхами и слабостями. Это нормально. Страшно лишь то, что находятся мотыльки, которые летят на наши с тобой тлеющие огоньки. Мы ломаем их чудесные крылышки и, тем самым, мы ломаем себя. Тебе не больно от этого? Неужели совсем?       Ты была такая красивая, чистая, словно первый снег для меня. Вот только снежное одеяло, укрывает нашу грешную землю, о чём я как-то успел подзабыть. И, как бы оно не грело и не берегло до весны, всё равно больно. Сейчас, печатая это текст, я снова чувствую ту любовь, которая цвела во мне, и это ранит. Если в начале оно было как мягкое облако и расстилалось безграничным счастьем, то сейчас оно ранит. Я горю другим, едким огнём. И да любовь моя, это твоя вина.