Сорок пятый калибр

Испания, г. Севилья. 1995 год, август. Это воскресное утро обещало быть таким же свежим, как и большинство летних выходных, но не успевшее высоко подняться солнце с самой рани стало палить сильнее прежнего. Будь такая возможность, Карлос снял бы не только майку, которая уже больше получаса покоилась на траве, но и штаны, однако слишком уж неловко могло выйти, если бы он попался на глаза женщине. Он был приверженцем старой школы и не гнался за сверстниками, а потому всегда старался относиться к дамам с особым почтением. Его джентльменская натура сыграла с ним злую шутку: от палящего солнца пот лил градом, влажная кожа поблескивала на солнце, а голову от удара спасала только любимая соломенная шляпа, доставшаяся от дяди – Рауля Альвареса. Вообще-то Рауль одолжил племяннику эту шляпу ему около года назад, когда выдался такой же жаркий день, но, поняв, насколько Карлосу полюбилась эта вещица, решил не отнимать ее. - Сними, иначе не попадешь, - наставительно произнес Рауль, щурясь от яркого солнца. - С ней легче, - отозвался Карлос, глянув через плечо. Он не показал того, что был недоволен отвлекшим его замечанием дяди. Пришлось чуть сменить положение, сильнее расставив ноги. Для большей устойчивости одна нога была выдвинута вперед, другая – слегка отставлена назад. Приклад ружья неизменно упирался в плечо, хотя теперь его положение не казалось таким же удобным, как секунду назад. - Уверен? – спросил Рауль, скрестив руки на груди. Взгляд его устремился далеко вперед. – Впервые такое большое расстояние. - Уверен, - пробормотал Карлос, уже не обращая практически никакого внимания на дядю. Он прикрыл один глаз, чтобы лучше видеть цель через прицел. Пару раз коротко выдохнув, он начал плавно надавливать на спусковой крючок, но сильный порыв ветра в один миг снес с его головы шляпу, что отвлекло его, и выстрел получился слишком спонтанным и неточным, а плечо и вовсе на себе испытало болезненную отдачу. - Говорил же, что шляпа помешает, - рассмеялся Рауль. Его с годами округлившееся пузо содрогалось в такт смеху. Карлос посмотрел на виднеющуюся среди трав жестяную банку. Она так и осталась стоять на месте, а пуля просвистела гораздо выше нее, устремляясь куда-то в пустую степь, раскинувшуюся на несколько верст вперед. - Это все ветер, - оправдывался Карлос, подняв шляпу и водрузив ее обратно на голову. - Хороший стрелок должен учитывать капризы природы, - улыбнулся Рауль и похлопал племянника по плечу. – Но из тебя выйдет толк. – Он вдохнул полной грудью горячий воздух, наслаждаясь им, и взглянул на небо. – Еще год тренировок – и ты наверняка даже самого резвого зверька сумеешь подстрелить. Карлос опустил ружье дулом вниз и оперся на приклад. Следуя примеру дяди, он возвел глаза к небу, на котором не было ни единого облачка. Но взгляды обоих Альваресов привлекло вовсе не голубое небесное полотно, а грациозно парящий высоко над х головами сокол. - Я хотел продлить срок службы на полгода. - И откуда у тебя в девятнадцать лет такое рвение к армейской жизни? – изумился Рауль. Чуть подумав, он добавил: - А сам-то сможешь полтора года без Каталины? Смотри, уведу ведь. - Дядя Рауль, у меня в руках ружье, не забыл? – Карлос рассмеялся, а затем посерьезнел и тяжело вздохнул. – Ты прав. Не смогу. – Он взглянул на Рауля. – Я думал о том, чтобы сделать ей предложение, когда вернусь. Рауль просиял, словно бы ему сообщили о выигрыше в миллиард песет*, обнял племянника и похлопал его по спине. - Вот чертяга! Кольцо, небось, уже прикупил, а? - Нет. Пока нет. Я… - Отлично! Потому что у меня как раз есть кое-что подходящее. – Рауль отстранился и подмигнул. – Кольцо бабушки. Когда она отдавала мне его перед смертью, она сказала: «Рауль, не смей дарить мое кольцо своей сумасшедшей Эрнесте!» - Он с наигранно задумчивым видом почесал подбородок. – Наверное, этим она хотела сказать, чтобы я для тебя колечко приберег. - Совершенно точно, - подытожил Карлос, изо всех сил сдерживая смех. Рауль взглянул на наручные часы и протер платком выступившие на лысине капли пота. - Ладно, у тебя только один выстрел, иначе не успеем на воскресную службу. Карлос кивнул и занял прежнюю позицию, удобную для выстрела. На этот раз он полностью отстранился от происходящего вокруг него: от голоса дяди, от порывистого ветра, от слепящего глаза солнца. Он смотрел через прицел прямиком на банку и мог разглядеть даже самую слабую царапину на ней. Два выдоха. Язык прошелся по пересохшим губам. На секунду дыхание прекратилось, и по долине тут же разнеслось эхо выстрела. - Надо же! – воскликнул Рауль, не веря своим глазам. Он приставил ладонь ко лбу, чтобы лучше разглядеть сбитую банку. – Не думал, что такое возможно! Карлос поправил чуть съехавшую шляпу и улыбнулся. Эта тренировка была последней до призыва в армию, и он остался полностью доволен результатом, которого ему удалось достичь. Вот уже четыре года он учился стрелять из ружья и пистолета под чутким руководством дяди. Чем чаще ему удавалось удачно выстрелить, тем быстрее возрастало его желание пойти намного дальше, применять свои навыки на практике ради спасения благочестивого народа. Не всегда все выходило гладко, но провалы его не пугали и, тем более, не злили, а лишь подстегивали к дальнейшей работе над собой и усиливали стремление пойти по стопам некогда отслужившего свое дяди, который получил серьезное ранение на войне и был отстранен от службы. Карлос был даже рад тому, что дядя вернулся к мирной жизни, ведь без него мальчишка мог вырасти кем угодно, но уж точно не честолюбивым христианином. На воскресную службу в Севильи можно было пойти в любой храм, находящийся недалеко от ранчо Альваресов, но Карлос всегда выбирался именно в город, до ближайшей к собору Мария де ла Седе церкви, чтобы насладиться его мрачным, но таким величественным видом и услышать перезвон колоколов Хиральды**, возвышающейся над собором. Была еще одна причина посещения именно этой части города воскресным утром – возлюбленная Карлоса обожала прогуливаться по этим улочкам, любуясь красотами Севильи. - Я уж решила, что ты не придешь. - Когда такое случалось? Карлос приобнял за плечи Каталину и удостоился поцелуя в щеку. Каталина, как и всегда, поморщила нос, когда ее губы коснулись щеки парня, и улыбнулась. Легкая небритость хоть и была немного колючей, Каталине она нравилась, и девушке никогда и в голову не приходило просить Альвареса избавиться от усов и щетины. Они шли неспешно, наслаждаясь городским пейзажем, и вскоре добрались до уютного сквера. Деревья выстроились вдоль дорожки, ведущей к фонтану. Обычно там бывало много народу, и этот день не стал исключением. Молодые мамы, дети, пожилые пары – для всех хватало места, а кто не успевал занять лавку, тому обязательно находилось место на бортике фонтана. Карлос и Каталина всегда усаживались на бортик, где можно было почувствовать на коже освежающие капли прозрачной воды. В такую жару это было особенно кстати. - Как Мария? – спросил Альварес, когда солнце уже было в зените. Каталина опустила взгляд и посмотрела на их переплетенные между собой пальцы. - Мне кажется, маме стало немного лучше. Да, я так думаю… - Если что-то понадобиться, пока меня не будет, обращайся к Раулю. – Карлос попытался заглянуть в глаза девушки. – Слышишь? Каталина покивала. Подняв взгляд, она посмотрела на Карлоса и невесело улыбнулась. Глаза блестели от скапливающихся слез. - Я так не хочу, чтобы ты уезжал, - прошептала она, положив голову ему на плечо. - Я должен. - Если бы только это. Но ведь ты и сам хочешь этого. Мальчишка лет девяти резво прыгнул в фонтан, убегая от своего друга. Брызги разлетелись в разные стороны, хорошенько окатив водой Карлоса и немного задев Каталину. Альварес стащил с головы шляпу и встряхнул ее, хоть это и было бесполезно. - Простите, сеньор! – залепетал мальчик, перепуганными глазами глядя на парня. Карлос жестом подозвал его к себе, а когда тот подошел, потрепал его по мокрой шевелюре и улыбнулся. - Здесь скользко, будь осторожней. Мальчик просиял, поняв, что никто его не собирается ругать, кивнул и, выбравшись из фонтана, припустил следом за своим другом, который уже вовсю улепетывал с места «преступления». - Любишь ты детей, - улыбнулась Каталина. - Не так сильно, как тебя. – Карлос преданно посмотрел на нее, надеясь, что улыбка не спадет с ее лица. - Ну, ты бы не зарекался… - задумчиво произнесла она и, смущенно опустив взгляд, погладила себя по животу. Альварес часто заморгал. Он переводил взгляд с лица Каталины на ее живот и обратно. - Ты?.. Стоило только Каталине кивнуть, как Карлос сполз с бортика фонтана и встал на колени перед ней. Казалось, он задыхается от собственных эмоций, но главное – он был неподдельно счастлив. Он протянул к Каталине чуть дрожащие руки и осторожно положил их на живот. - Когда ты узнала? - Два дня назад. Я хотела сказать перед самым отъездом, но… - Тогда я бы точно не смог уехать, - засмеялся Карлос. Он еще долгое время продолжал стоять перед Каталиной на коленях, поглаживая ее живот и говоря ей о своей любви. Никогда прежде он не чувствовал себя таким счастливым и, в то же время, несчастным, потому что он должен был стать отцом, но знал, что не сможет присутствовать при появлении на свет своего дорогого малыша, не сможет первым взять его на руки и помочь ему приветствовать незнакомый мир. И все же ничто не могло омрачить тот воскресный день, даровавший ему начало новой жизни.

***

Испания, г. Севилья. 1996 год, сентябрь. Альварес вышел из грузовика, подъехавшего прямиком к дороге, ведущей к ранчо. Он махнул на прощанье боевым товарищам, поправил кожаную шляпу, которую он получил в подарок от Рауля перед отъездом (на время службы от нее пришлось отказаться, но она всегда была в рюкзаке) и, закинув на плечо рюкзак, двинулся к дому. Он писал дяде о том, когда вернется, но особого приема не ждал. Возвращаться домой было приятно, хотя, в отличие от многих молодых бойцов, ему было немного грустно осознавать, что служба закончилась, а продлить ее не было возможности. Он стал отцом, как-никак, и это звание накладывало обязательства. Карлос запустил руку в карман брюк, чтобы проверить наличие кольца. Рауль отдал это сокровище в день отъезда вместе со шляпой, и Карлос берег его как зеницу око. За целый год отсутствия он возмужал, стал более крепким физически, перестал болтать попусту и повзрослел. Как и предсказывал Рауль, он стал отличным стрелком. До профессионалов ему, конечно, было еще далеко, но в первые же дни учебных тренировок он проявил себя в стрельбе. Его талант не остался незамеченным, и теперь он был уверен, что сумеет вернуться к службе, когда создаст благоприятные условия для своей семьи. Но главным оставалось то, что он серьезно обдумал свое решение жениться на Каталине и теперь совершенно точно знал, что это решение было правильным. Оставалось только встретиться с невестой и своим ребенком. Карлос так и не знал, кто у него родился – сын или дочь, - потому что не получал писем от родных целых четыре месяца. Да и прежде письма до него доходили не все. Остальные солдаты утешали его тем, что это все из-за расстояния: он приехал из Южного округа в Северо-Западный, а письма по пути из Севильи в Ла-Корунья частенько терялись. - Дядя Рауль! – окликнул Карлос. Рауль, погруженный с головой в работу на поле, с пыхтеньем разогнулся, обернулся и, словно мальчишка, с растянутой до ушей улыбкой засеменил к племяннику. Излишний вес мешал ему двигаться быстро, но он с завидным упорством преодолевал расстояние. Он подлетел к Карлосу и крепко его обнял. - Вот я старый осел, совсем не подготовился! – принялся он ругать себя, когда осознал, что запутался в датах и прошляпил возвращение племянника домой. - Ничего страшного, - успокаивал его Карлос, пока они направлялись к дому. – Я все равно собирался поехать в город. Не терпится увидеть Каталину. Карлос не был удивлен, что не застал на ранчо свою невесту. Он знал, что уж она-то точно не могла забыть столь значимую дату его возвращения, и был уверен в том, что ей тяжко было приезжать сюда вместе с маленьким ребенком. - Ох… - выдохнул Рауль и остановился. Он достал платочек и принялся протирать пот со лба и лысины. Обычно красное лицо его побледнело, будто разом из него выкачали всю кровь. - В чем дело? – насторожился Карлос, остановившись следом. - Я… не знаю, как сказать… - растерялся Рауль. Взгляд его метался из стороны в сторону, словно бы он желал найти кого-нибудь, кто смог бы взять на себя обязательства рассказчика. – Знаешь, в письме такого не напишешь, да и не хотел я, чтобы ты срывался с места и несся сюда… - Объясни, что происходит, - настойчиво попросил Карлос, не на шутку испугавшись. Таким он своего дядю не видел со времен похорон его брата – Бернардо Альвареса, отца Карлоса. - Каталины больше нет, - пробормотал наконец Рауль, еле сдерживая слезы. – Она не смогла отдать деньги, которые взяла у Барраса на лечение матери. А ты ведь знаешь, что за человек этот Барраса!.. В полиции все опровергают и списывают на самоубийство, мол, застрелилась сама из отцовского револьвера. Но я-то знаю, что Барраса кого-то нанял. Всем известно, как он расправляется с должниками, но все слишком его боятся… Если бы я только знал, что она пошла на такое!.. Все то время, пока Рауль вел свой прерывистый рассказ, Карлос пустым взглядом смотрел в одну точку – пятно на майке дяди от выступившего пота. Он слышал каждое произнесенное слово, но не хотел верить в то, что все это действительно произошло с его возлюбленной. Перед глазами так и стоял ее образ: жизнерадостная и улыбчивая девушка с прекрасными вьющимися волосами, развевающимися на ветру, на руках у которой, забавно шевеля ручками, лежит младенец и заливисто смеется. И вся картина разлетелась на мелкие кусочки после оглушительного выстрела. - А ребенок? – еле слышно спросил Карлос, прерывая пылкую речь дяди, наполненную самобичеванием. - Это случилось за месяц до его рождения… Карлос почувствовал, как сердце в груди болезненно сжалось, а дыхание перехватило так, словно кто-то ударил его под ребра. Он не мог плакать, не мог кричать, не мог выплеснуть свои эмоции, и ненавидел себя за это. Он осел на землю, вытащил из кармана кольцо и принялся вертеть его в руках. Так продолжалось несколько минут, но он нашел в себе силы, чтобы снять шляпу, накрыть ею кольцо, опущенное на землю, и помолиться. Губы его шевелились, но всю молитву он произносил беззвучно. Это был единственный раз, когда он читал молитву Богу, но мысленно представлял, как расправляется с тем, кто одним выстрелом убил не только его возлюбленную, но и человека в самом Карлосе, выпустив взамен дикого зверя, жаждущего только одного – разрушения. *Песета - валюта Испании до 2002 года; 1 евро = 166 песет 38 сентим. **Хиральда - четырёхугольная башня, поднимающаяся над Севильским кафедральным собором.