***
Очнулся в больнице. Я лежал в отдельной палате. Стены были выкрашены в голубой цвет, в воздухе витал запах медикаментов. Перевёл взгляд. На стуле, наполовину упав на больничную койку, лежала мама. Она плакала. Вечно забранные в идеальную прическу мамины волосы были кое-как собраны в низкий хвост. — Мама… — я не узнал собственный голос, но сильно обрадовался, поняв, что вообще могу говорить. Она встрепенулась, подняла на меня заплаканные глаза и устало, но так радостно улыбнулась. Я попытался улыбнуться в ответ, получилось криво. Мама понимающе кивнула. — Как ты себя чувствуешь? — Как отбивная, — тихо, почти шепотом пробормотал я, усмехаясь. — Это понятно, — улыбнулась мама. — Врач сказал, что твоей жизни ничего не угрожает, но ты так долго не приходил в сознание. Я очень сильно волновалась! — Раз нет угрозы для жизни, мы можем поехать домой? – спросил я, желая скорее уйти отсюда. Не люблю больницы. — Ну… — замялась мама, отводя взгляд в сторону. Понятно. Она что-то скрывает. Это значит, что все не так радужно, как я предполагал. — Мам… — я хотел спросить её, в чём дело, но меня отвлек доктор, зашедший в палату. Это был мужчина лет сорока-пятидесяти. Он имел водянистые серые глаза, седые усы и небольшую бородку, редкие белые волосы на голове. Врач производил впечатление очень душевного человека. Взгляд его был направлен на меня. Он вселял надежду, что ли? — Так-так-так. Вижу, вы, мой юный друг, пришли в себя, – бодрым голосом сказал он. Я медленно кивнул. Голова загудела, но я предпочёл не обращать на это внимания. — Как себя чувствуете? – спросил доктор, смотря в мою медицинскую карту. — Не очень, – честно признался я. Мне было все ещё трудно говорить. – Что со мной? — Вы помните, по какой причине оказались здесь? – он поднял на меня глаза. — Меня сбила машина, – задумавшись, сказал я. — Верно. Что было после вы помните? — Нет, – я покачал головой, она заболела пуще прежнего. — Вы потеряли сознание. Когда вас привезли в больницу, вы находились в жутком состоянии. Скажу честно, вы потеряли много крови. Вы вывихнули левую руку, и большая часть верхнего слоя эпидермиса была содрана. Также вы получили сотрясение головного мозга. И, к моему глубочайшему сожалению, у вас повреждён пятый позвонок. Из-за этой травмы вы некоторое время не сможете ходить, – доктор говорил с расстановкой, медленно, подбирая слова. Но для меня они всё равно были очень холодными. Голова закружилась. А ведь только сейчас я понял, что совсем не чувствую ног. — Я вообще смогу ходить? – каждое слово давалось с трудом. Было больно и обидно. Я боялся. — Хм, при правильных нагрузках и упражнениях, у вас есть шанс снова встать на ноги, – пожал плечами доктор. Я закрыл глаза и выдохнул. У меня есть шанс, ещё не всё потеряно. Голова отозвалась резкой вспышкой боли. Я зажмурился и издал приглушенный стон. — Не делайте резких движений, вы только что очнулись. Вам нужно поспать, набраться сил, – мягко сказал доктор, помогая мне удобнее расположиться на подушке. – Я сделаю вам укол обезболивающего и снотворного, – пробормотал он и вколол мне лекарство. Я медленно уплывал куда-то, и сам не заметил, как уснул.***
Проснулся ночью. Голова пульсировала, сильно раздражая. Мне было жарко, дыхание участилось. Я попытался успокоиться, получалось плохо. Приподнявшись на руках, сел и посмотрел в незанавешенное окно. Небо было серым, местами с розовыми, голубыми и жёлтыми мазками. Наверное, через час или два появится солнце. Из приоткрытой форточки тянуло прохладой. Да, осеннее утро прекрасно. Пахло только прошедшим дождём и свежестью. Мне нравится. Я перевёл взгляд на свои ноги. Я их по-прежнему не чувствовал. Тяжело вздохнул. У меня есть шанс снова ходить, но это наверняка будет очень сложно. Эх, придётся тренироваться. Вспомнить, как нас гоняли на баскетболе в начальных классах, и заняться этими изнуряющими упражнениями вновь. Нет, даже просто прогуляться по городу и сходить в ближайший клуб потанцевать, вот что я сделаю, как только встану на ноги. Я опустил голову, попутно вплетая в спутанные отросшие волосы пальцы. Выдохнул, перевёл взгляд на левую руку. Она была забинтована. Немного жгло кожу, но, в принципе, это терпимо. Интересно, сколько я провёл времени без сознания, если довел маму до такого состояния? Надо будет спросить у кого-нибудь. Очень надеюсь, что меня выпишут в ближайшее время. Я с детства не люблю больницы. Даже толком вспомнить не могу почему, но что-то меня в них не устраивало практически всю жизнь. Ложусь, смотрю в потолок, пытаюсь отбросить все мысли, чтобы уснуть. Получалось не особо хорошо. Закрываю глаза. Вспоминаю моменты из прошлого, своих родителей, друзей, тогда ещё настоящих…. Да, есть что вспомнить, о чём пожалеть, что-то забыть… Обычно я не думаю о таких вещах, но сейчас это расслабляет. Я даже улыбнулся. Спустя час я встретил рассвет в одинокой больничной палате. Где-то часа через полтора ко мне зашла медсестра и, поняв, что я не сплю, сильно возмутилась: — Вам нужен покой, молодой человек! – громким писклявым голосом сказала она. Я поморщился. — Вы должны больше спать и даже не пытаться вставать! – почти крикнула она и скрылась за дверью, громко хлопнув последней. Вот дура! Разве можно так разговаривать с пациентом? Скорее всего, она даже не поняла, что я уж точно в ближайшее самостоятельно не встану. И разве является преступлением то, что я не сплю? Ненормальная какая-то. Такие вот медсёстры - одна из причин, почему я терпеть не могу больницы. Раздражают. — Ксо… — прохрипел я. Жутко болела голова, просто раскалывалась! Перед глазами все плыло… Что происходит? Я застонал. Услышал, как хлопнула дверь, быстрые шаги и шепот. Мне вкололи что-то, боль медленно начала отступать, но я начал опять погружаться в сон. Когда я проснулся, увидел возле себя доктора. Он сидел на стуле и рассматривал какие-то бумаги, выглядел озадаченным. Подняв на меня глаза, мужчина приветливо улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше. Что со мной было? — Это было эмоциональное потрясение на почве сотрясения головного мозга. Иными словами, у тебя что-то вроде истерики, а любой эмоциональный всплеск сейчас вреден для тебя. Ты мне лучше скажи, что такое произошло, что ты так разозлился? — А… это. Не люблю больницы и сумасшедших медсестёр. — Хм. Понял. У нас, к сожалению, есть и такие кадры. Но тебе лучше так не волноваться, хорошо? – он улыбнулся. Такое ощущение, будто бы разговаривает с ребёнком, который ничего не понимает. Обидно немного. Хотя его добрая улыбка и радушный взгляд успокаивают. — Постараюсь, – пробурчал я. Я всегда был замкнутым и испытывал небольшие трудности в общении с людьми. Но этот доктор вызывал доверие и положительные эмоции. — Ещё одна новость. Я послезавтра уезжаю в другой город, там нужна моя помощь, поэтому у тебя будет новый лечащий врач. Я сейчас поговорю с ним. – Доктор поднялся и направился в сторону двери. — Новый лечащий врач? – я нахмурился. — Да. Петр Олегович будет тебя лечить. Не волнуйся ты так. – Николай Григорьевич (а именно так звали врача) улыбнулся. — С чего вы взяли, что я волнуюсь? – я непонимающе посмотрел на него. — Ну, у тебя было такое напуганное лицо, — как будто задумавшись, протянул он. Я поморщился. — Не обращайте внимания, – тихо сказал я, удобнее устраиваясь на подушке. — Меня завтра в больнице уже не будет, так что с твоим врачом я поговорю сегодня, и он к вечеру зайдет тебя проведать. Но, прежде чем уйти, я хочу сказать, что тебе будет проще, если тебя будут навещать твои друзья и родственники. Поверь, их поддержка поможет тебе лучше любых лекарств, – мужчина ласково улыбнулся, прищурив глаза, в которых будто сверкали искры. Игра света, наверное. — Извините, не могли бы вы помочь мне? – спросил я. Николай Григорьевич повернулся ко мне и кивнул. Я немного смутился, но всё же сказал, что мне нужно в уборную. Он улыбнулся уголками губ и вышел из палаты. Через пять минут он вернулся с инвалидной коляской. Я нахмурился, но попытался принять новое средство передвижения. Мужчина подошёл ко мне и, отодвинув одеяло, подхватил меня на руки и усадил в коляску. — А вы сильны, – прошептал я. — Неужели? – он ухмыльнулся и, развернув меня, повез в сторону туалета. Помог мне и там, после чего вернул в палату и положил на койку. — Через десять минут принесут завтрак, подожди совсем немного. — Сколько дней прошло с тех пор, как я сюда попал? — До твоего пробуждения? – уточнил доктор. — Да, – кивнул я. — Неделя, — призадумавшись, ответил он. Я открыл рот от удивления, а потом опустил голову, сжимая длинные пряди и почти скрипя зубами. — С вами всё в порядке? — забеспокоился мужчина. — Неделя и еще два дня, — прошептал я. Замотал головой, головная боль возвращалась, но я не обращал на неё внимания. Резко поднял голову и посмотрел на доктора. — Где мои вещи? — Зачем они вам? – нахмурился доктор. — Мне нужно позвонить. Это очень важно, — останавливая возражения врача, сказал я. Он посмотрел на меня как на ненормального, покачал головой и вышел из палаты. Через какое-то время он принес мне еду и телефон. — Вы меня поражаете с каждым разом все больше и больше! У вас сотрясение мозга, а вы звоните кому-то! А если станет хуже?! Я совершенно не могу понять ход ваших мыслей! — Не надо меня понимать, – твердо сказал я, взял телефон и, набрав знакомые цифры, стал ждать ответа. Мужчина покачал головой и вышел из палаты. Я вслушивался в монотонные гудки. Никто не отвечал. Или не хотел отвечать. Сердце забилось быстрее, мне было страшно. Сбросив вызов, я набрал другой номер. Тут ответили практически сразу. — Алло! – послышался знакомый голос, в котором чётко слышалось волнение. — Привет, — улыбнулся я. — Твою мать, Деянов! Зачем так пугать?! – возмутились на другом конце. — Не ори, истеричка. У меня голова раскалывается. — Как ты? Когда я могу тебя увидеть? — Ну, скажу, что я не очень. Увидеть можешь хоть сейчас. Кстати, а ты где? — Ну… я, эм, а тебе зачем? — Уроки прогуливаешь? – усмехнулся я. — И как ты узнал? — А что тебе ещё делать? – я сел удобней. — Тогда я загляну к тебе через полчаса. — Замётано. Слушай, Миш, ты не знаешь, почему Варя не берёт трубку? — Без понятия… — Ясно, жду тебя, — у меня резко закружилась голова. Зеленый айфон упал на пол, к счастью, не разлетевшись на части. Горячие слёзы стекали по щекам, подбородку и, срываясь вниз, капали на одеяло. Мне было очень больно, настолько, что я заметил свои слезы, когда почувствовал, что мое одеяло насквозь промокло. Улегшись удобней, я прикрыл глаза. Боль постепенно проходила, оставляя после себя усталость и серое настроение. Есть совершенно расхотелось. В таком состоянии я провалялся до тех пор, пока не пожаловал друг. Грязно-белая дверь отворилась и закрылась с легкими щелчками. В палате раздались тихие шаги. Миша старался не шуметь, полагая, что я сплю. Я смотрел на него из-под опущенных ресниц. Заметив валяющийся на полу телефон, Миша поднял его и положил на тумбочку. После присел на стул. Я чувствовал на себе его взгляд. Эх, придется вставать, не хочу сильно расстраивать долгожданного друга. Я зашевелился. Миша затаил дыхание, наверное, испугался, что это он меня «разбудил». Когда вылез из-под одеяла, я посмотрел на него и кривовато улыбнулся. Его глаза вроде как засияли. — Ну как ты? – тихо спросил он. Я усмехнулся, вспоминая, как трудно ему дается говорить тихо. — Честно или приукрасить? – охрипшим голосом интересуюсь я. — Честно давай. Что с тобой случилось-то? Ты так внезапно отключился. — Голова закружилась, ничего страшного, уже всё в порядке. — Ты ничего не ел. Твой лечащий врач сказал медсёстрам пока не убирать еду, ты должен поесть. — Аппетита что-то нет. Но я съем, понимаю ведь. — Вот и славно, – улыбнулся мой друг.— Так что с тобой? Когда тебя выпишут? — Пока неизвестно. Но…. У меня сотрясение мозга, повреждена левая рука и отказали ноги из-за какого-то позвонка, – говоря это, я продемонстрировал ему свою левую руку, кивнул на ноги и замолчал, ожидая его реакции. — Ты… ты же шутишь? Или издеваешься? – он так жалобно на меня посмотрел, будто бы это не у меня были такие травмы, а у него самого, и он об этом только узнал. Да, Миша очень эмоциональный и откровенный друг. Мне очень с ним повезло. Я отрицательно покачал головой. Говорить не особо хотелось. Он поник, опустил голову. Кажется, вот-вот сам заплачет. — Не парься. У меня есть ещё шанс встать на ноги, – прошептал я, одновременно топорща его и так непослушные волосы. Он поднял голову и улыбнулся. Да, мне определенно с ним повезло. На душе стало как-то легче, спокойнее. Чуть позже мы весело разговаривали, он пытался подбодрить меня, что, кстати говоря, у него отлично получалось. Ещё он заставил меня съесть принесённую еду. Миша постоянно кривлялся, изображая наш класс и одновременно рассказывал события, произошедшие за неделю. Я пытался хоть немного его угомонить, но, как всегда, ничего не получалось. Вот такой человек Михаил Еремеев. К сожалению, ему вскоре пора было идти домой. Мы попрощались, он обещал позвонить вечером или переписываться ночью. Я с радостью согласился. Он ушёл, и мне стало как-то одиноко, но я старался об этом не думать. Ближе к вечеру, отпросившись с работы на два часа, пришла мама. Она выглядела уставшей, но, когда я попытался выпроводить её домой, лишь махнула рукой и осталась. Присев на стул, она накинула на плечи черную шаль. Я усмехнулся: сколько себя помню, мама всегда мёрзла, и каждый раз укрывалась только этой шалью. Она посмотрела на меня, а потом резко встала и, взяв свою сумку, начала что-то искать в ней. Через минуту она достала пакет яблок, несколько груш, бананы и что-то сладкое. — Ну и зачем все это? – я устало глянул на неё. Вполне мог обойтись и без этого. — Не противься. Тебе сейчас нужны витамины. Ты, наверно, заскучал здесь? — Да нет. Мишка сегодня приходил. Ушёл совсем недавно. — Понятно. Ну, раз так, то мне не о чем беспокоится, — она устало улыбнулась, мне стало так её жалко, но что я мог сделать? Если скажу всё как есть, то она либо обидится, либо просто махнет рукой. Мол, пофиг мне, говори, что хочешь. — Как папа? Чем занимается? Как на работе? — Нормально. Он ещё в школе. У него сейчас завалы с этими бумажками. Говорит, скоро разберёт всё и сможет отдохнуть. — Ясно. — Как хоть ты себя чувствуешь? — Как амёба. – Мама выгнула бровь. Да, она, наверное, представила на месте своего сына это замечательное одноклеточное. А что? У нее богатая фантазия, знаете ли! — Не смотри так на меня. Я серьёзно! Я только жру да сплю! Ты ведь прекрасно знаешь, что это не мой образ жизни. Не помню, чтобы я весь день спал! — В выходные тебя не вытащить из кровати, да и из комнаты тоже, — призадумалась мама. — Ну… — улыбнулся я, — выходные есть выходные. Уж извините! – я расслабился. Мама всегда, даже в самые трудные времена могла создать непринужденную обстановку, вспоминая прошлое. Эти дорогие и счастливые моменты грели душу лучше горячего чая. Хотя и горячий чай в зимнюю ночь является одним из самых дорогих воспоминаний.***
Следующим утром ко мне заглянул мой новый лечащий врач Пётр Олегович. Это был мужчина лет тридцати пяти, с темными, небрежно торчащими волосами, смуглый и сурово хмуривший густые брови. Зайдя в мою палату и тихо прикрыв за собой дверь, он сел на стул, продолжая разглядывать какие-то документы. Я молчал, с интересом поглядывая в его сторону. Тяжело вздохнув и отложив бумаги на тумбочку, он поднял на меня свои карие глаза. — Полагаю, ты – Деянов Ярослав? — Верно. Вы – Пётр Олегович. – Он кивнул. — Я просмотрел твои анализы и рентгеновские снимки. Несколько месяцев походишь на процедуры, а потом тебя выпишут. Видя мой непонимающий взгляд, он пояснил: — У тебя нет особых повреждений. Ты парень молодой, сильный, ты практически здоров. На процедурах вправят пятый позвонок, а остальное зависит от тебя. Тебе остается делать определённые упражнения, разогревать мышцы и скоро снова будешь бегать. Он говорил это серьёзным голосом взрослого мужчины, но с каждым сказанным словом его глаза словно всё ярче светились, теплели, улыбались, как будто передо мной сидит ребенок. А ведь глаза – зеркало человеческой души. Мне стало легче, и я улыбнулся. После того, как доктор ушёл, мне принесли завтрак. Н-да, давно я не пробовал кашу и какао. Чувствую себя мальчишкой-детсадовцем. Доев принесённую еду, я отправился на прогулку с приставленной ко мне медсестрой. Гуляя по небольшой аллее возле больницы, я вдыхал свежий воздух, радостно зажмурив глаза от ослепительного солнца, наслаждался тем, что ветер остужает горящее лицо. О, как же я люблю воздух! Эта незабываемая легкость во всем теле, это неповторимое чувство свободы! В больнице я словно в клетке, не могу я так. Не хочу! — Вы так жадно дышите, будто первый раз оказались на открытом воздухе, — тихо сказала медсестра. Я откинул голову назад, всматриваясь в лицо девушки. Ей, наверное, чуть-чуть больше восемнадцати, если не меньше. Светло-русые волосы аккуратной тонкой косичкой забраны на затылке в небольшой пучок. Легкие пряди, выбившиеся из пучка, колышутся на ветру. Её спокойное, умиротворенное лицо и светлые, полные мудрости глаза, действуют на меня успокаивающе. Такое чувство, будто так и должно быть, будто так и надо. Странно, когда это я успел стать романтиком? — Вы так странно смотрите на меня, — смутилась девушка. — Правда? И как же? – заинтересовался я. — Ну, будто бы у меня появился поклонник в вашем лице, — она мило покраснела. — Хах, всё может быть, — легко рассмеялся я. — Но ты очень красивая. — Девушка смущённо отвела взгляд. — Не обязательно это говорить. Тем более из вежливости. — И не собирался, — уверенно крякнул я, в душе посмеиваясь над её реакцией. Она так удивленно посмотрела на меня. — На самом деле, в больнице я задыхаюсь, а здесь хорошо и свободно. Хочется бегать, прыгать, кувыркаться, скакать, резвиться, — улыбнулся я, почему-то вновь вспоминая детство. — Вы такой позитивный, обычно люди в вашем состоянии впадают в депрессию или апатию, — проговорила девушка. — В моём состоянии? — я нахмурился. — Ну, инвалиды. — О, ну, наверное, это у меня с детства. Меня всегда учили идти вперед, даже если очень тяжело. Если я сдамся, если ничего не буду делать, чтобы встать на ноги, то не смогу больше танцевать со своей девушкой. – Медсестра печально улыбнулась. — Я немного разочарована. Думаю, каждая девушка хотела бы, чтобы у неё был такой добрый, милый и сильный парень. — Хм, не стоит меня нахваливать. Я свой нимб ещё в роддоме потерял, и теперь отнюдь не ангел, — усмехнулся я. — А кто же вы, если не ангел? – она решила сыграть в мою игру. — О, я злой и коварный сердцеед, прячущийся под милой внешностью, — я коварно улыбнулся, стреляя глазами. Сестра засмеялась. Я не смог сдержать улыбки. Вдруг я заметил, что что-то промелькнуло с левой стороны. Повернул голову и увидел девушку с золотистыми волосами, она спешила в больницу, хм, мне показалось, или я уже видел её раньше? — Меня зовут Мария. И меня не сможет заполучить такой сердцеед, как ты, — ухмыльнулась медсестра. — Ярослав, — прошептал я, блаженно откинув голову и закрыв глаза.***
Вернувшись с такой чудесной прогулки, я почти сразу же был отправлен на процедуры. Когда меня привезли в процедурный кабинет, то сразу же уложили на кушетку на живот, оголив верхнюю часть моего тела. Женщина лет пятидесяти с кудрявой шевелюрой размяла руки, немного похрустывая суставами. Признаться, я честно начал её боятся, она сейчас была похожа не демона, не иначе. Она принялась делать мне массаж. Сначала было приятно, затем терпимо, а потом очень-очень больно. Когда Тамара Ивановна, так звали массажистку, закончила, я вздохнул с облегчением, но понимал, что это только начало. Намазав мою спину чем-то холодным и склизким, она начала это втирать. Вскоре я почувствовал, что моя спина горит. Оказалось, то, что она мне втирала, было разогревающей мазью. Она грела мышцы спины, мяла, постукивала, несколько раз прошлась по позвоночнику. Признаться, я чуть не замурлыкал, хотя позвоночник и отзывался ноющей болью. Окаменевшие без тренировок мышцы были не против размяться, пусть даже и таким способом. После разогрева меня аккуратно перенесли в соседнее помещение, которым оказался спортзал. К моему удивлению, я узнал, что Тамара Ивановна далеко не хрупкая женщина. Я открыто прифигел, когда увидел её стальные мышцы. Она (причем совершенно одна) подняла меня на руки и, не особо напрягаясь, отнесла в спортзал и посадила на скамейку, пока сама отправилась что-то искать в кладовой. Выйдя оттуда через минуту, Тамара Ивановна вынесла большой мяч. Положив его в центре зала, она взяла меня на руки и, проделав ряд сложных движений, положила животом на мяч так, чтобы я не упал. — А теперь поработай сам, — хмыкнула женщина. — Представь, что ты плывёшь или ползёшь. Давай, шевели руками и пытайся сделать то же ногами. Не болтай, а работай! – повысила голос Тамара Ивановна, видя, что я открыл рот, чтобы задать вопрос. Я попытался сделать всё, что она сказала. Ноги никак не хотели двигаться, руками дёргал, словно ползу по земле. В итоге я чуть не упал. — Давай, ты должен делать это до тех пор, пока у тебя не появится равновесие, ну или хоть что-то на него похожее. – Она сложила руки на груди и, сощурив свои зелёно-карие глаза, смотрела на меня, словно говоря: «вперёд и без пререканий». Я усердно трудился, и с каждым разом получалось всё лучше и лучше грести руками и не отклоняться ни вправо, ни влево. Однако ноги совсем не хотели подчиняться. На следующий день после прогулки меня вновь отправили на процедуры. Сначала было то же самое: массаж и разогрев мышц. Сегодня было не так больно, это меня несказанно радовало. После разогрева Тамара Ивановна отнесла меня в спортзал к какому-то странному тренажеру. Посадив меня на мягкий мат, она надела на меня что-то вроде напульсников, от которых вверх шла веревка и присоединялась к турнику. Я посмотрел на женщину, ожидая её указаний. — А ты умный. Сразу понял, что я не люблю разговаривать во время процедур, — она ухмыльнулась. — Ладно, давай, снова рабой руками. Тебе нужно сжать руками эти веревки и подтягиваться. Не забывай про ноги. Пытайся всеми силами заставить себя встать на ноги. Начинай! – Она отошла чуть в сторону, не сводя с меня пристального взгляда. Я попробовал сделать, что было приказано, и тут начался сущий ад. Подтягиваться на руках не так-то просто, оказывается. Прилагать усилия, чтобы подтянуться, и тратить половину энергии, чтобы заставить двигаться ноги, нереально сложно! Мышцы ныли, дыхание сбилось, голова в один момент просто пошла кругом. А Тамара Ивановна всё заставляла меня делать ещё и ещё, рывок за рывком. В палату я вернулся ближе к вечеру, хотя уехал на процедуры ещё утром. Отказавшись от ужина, я наконец-то лёг и мгновенно заснул.***
Так продолжалось на протяжение четырех месяцев. Жизнь сурка, не иначе. Подъём, завтрак, прогулка, тренировки. Ничего не менялось. Процедуры оставались такими же мучительными, хотя прогресс был налицо. С каждым днём я сильнее чувствовал неприятное покалывание в ногах. Хоть было сложно, но я мог уже недолго шевелить стопой. Приближалось время выписки из больницы. Мама была счастлива и уже готовила комнату к моему возвращению. Миша обещал выгуливать меня каждый день, как собаку, ей Богу! Завтра за мной должен приехать отец и забрать домой. Пётр Олегович подготовит справку о завершении моего лечения. Я был доволен собой, с губ не сползала улыбка. Омрачало настроение лишь то, что Варя так и не отвечала на мои звонки. В день выписки было солнечно и тепло. Свежий зимний воздух проникал в палату через приоткрытую форточку. Я сидел в инвалидном кресле посередине этой небольшой комнаты, обводя её взглядом. Отчего-то было грустно. Всегда тяжело уезжать оттуда, где привык находиться. Да, я буду скучать по этому месту, по вечным подколам врача, по милой улыбке Марии и по вечно хмурой Тамаре Ивановне с её адскими упражнениями. В палату вошёл Пётр Олегович, он усмехнулся: — Деянов, на выход. Для Вас, юная леди, уже подана карета, — в его глазах плясали чертята. — Захлопнись, тетушка-фея, — хмыкнул я. Он нахмурился, пригрозил мне пальцем и слинял, громко хлопнув дверью. Видать, за злой мачехой пошёл. Наверное, всё выглядело бы более реалистично, если бы он не улыбался во время этого представления. Эх, мачеха. Кто же сыграет её роль лучше всего? Конечно же, отец, который не любит ждать, именно поэтому мне поскорее нужно спуститься. Выехав на крыльцо уже одевшимся, я блаженно прикрыл глаза, когда холодный ветерок подул в мою сторону. Практически у самого крыльца была припаркована крутая иномарка. Её блестящая чёрная поверхность отражала солнечные лучи. Рядом с нашей машиной стоял отец, выдыхая едкий табачный дым. Увидев меня, он махнул рукой, затушил сигарету. Затем быстро поднялся по ступенькам, подошёл ко мне, бросил резкое: «Привет». Недолго думая, поднял меня на руки и отнёс в машину. Посадил на переднее сидение, застегнул ремень безопасности. Через несколько минут, когда он погрузил коляску в багажник, мы поехали домой.***
Вернувшись в родные стены, я улыбнулся. Когда въехал в свою комнату, сразу же огляделся, проверяя, что здесь изменилось без меня. В довольно просторной комнате было светло и чисто. Я усмехнулся. Мама просто волшебница! Взять и так вычистить мою берлогу почти нереально. Слева стояла полутороспальная кровать, застеленная тёмно-синим пледом, из-под которого выглядывали небольшие белые подушки. Над кроватью висела полка, на ней стояли мои любимые книги и сувениры с курортов, на которых мы отдыхали вместе с семьёй. Рядом с окном, находившимся напротив дверного проёма, располагался компьютерный стол, на котором аккуратной стопкой лежали учебники и стоял новый компьютер. Справа от стола были торшер и шкаф. Я улыбнулся, подъехал к кровати и, осторожно привстав, прыгнул на мягкое, родное ложе. Прикрыв глаза, вдохнул приятный запах постельного белья. Пальцами левой руки встопорщил длинную чёлку, думая, что пора подстричься. В чуть приоткрытую дверь постучали, а затем в дверях появилась мама. Она улыбнулась и вошла в комнату. Сложив руки на груди, поёжилась: — Самая холодная комната в доме. — Меня это не напрягает, — прошептал я. Она кивнула и, подойдя к окну, немного отодвинула тюль и посмотрела на улицу. Там мелкота играла в снежки, правда, было плохо видно, потому что стекло покрылось инеем, образующим причудливые узоры. — Кушать хочешь? Я сегодня приготовила жаркое и парочку твоих любимых салатов, — мама говорила немного неуверенным голосом, потупив взгляд. — А ты? Ты ведь ничего с утра не ела? — Она посмотрела на меня. Кажется, угадал. — Просто немного отвыкла есть с кем-то, — она немного виновато улыбнулась. Я обреченно хлопнул себя рукой по лицу. Она неисправима! Моя мама — Ирина - очень светлая и добрая женщина. Она застенчива, скромна и очень вежлива. Своим поведением она больше походит на школьницу, чем на взрослую женщину. Мама мягкая и нежная, она готова тебя выслушать, понять и простить. Она похожа на ангела, поэтому я считаю, её нужно защищать, не давать в обиду. Но... отец, наверное, не понимает, какое ему досталось счастье. Он слишком холоден, постоянно в работе. Ему сложно вечером обнять жену и сказать, как он её любит. Хотя в его любви я очень сильно сомневаюсь. Отец остается безучастным в самые важные и трудные для нас с мамой моменты. Тогда, когда маме нужна его, именно его, поддержка, он куда-то исчезает. И так всегда. Я уже привык жить без него и обходиться собственными силами, но это так сложно... — Не оправдывайся. Конечно же, я голоден, ведь я так давно не пробовал твоей стряпни, — я улыбнулся. — Ну и хорошо. Пойду накрою на стол. — Где папа? — спросил я. Она Замерла в дверном проеме. — Он... вернулся на работу, — чуть запнувшись, сказала мама и, тяжело вздохнув, вышла из комнаты.***
На следующий день ко мне пришёл Мишка. Его раскрасневшаяся физиономия позабавила меня. Принеся с собой вкусняшки и какие-то диски, Миша уже копошился на кухне, проверял холодильник. Попив чай и весело поболтав, мы пошли гулять в парк. Там, забавно переругиваясь, мы кидались снежками. Ну, как, скорее он закидывал меня снежками. Мимо нас проходили люди. Кто-то из них смеялся, кто-то показывал на нас пальцем со словами: "сумасшедшие", а кто-то просто проходил мимо, не обращая на нас внимания. Вдруг в толпе я увидел её. Признаться, это была обычная, ничем непримечательная девушка, вот только мой взгляд зацепился за яркий зелёный шарф. Девушка шла нам навстречу, мило беседуя с кем-то по телефону. Когда она подошла к нам достаточно близко, я понял, что был неправ, когда назвал её обычной. Легкими пушистыми перьями падал снег, на её золотистых волосах и длинных ресницах осели снежинки. Личико девушки украшал милый румянец. А эти глаза! Такие голубые, словно васильки, нет, словно небо. Точно, как небо! Столько оттенков синего и голубого, плавно переходящих друг в друга, и отблески, словно плывущие облака. Мечта для художника! Кажется, я влюбился в эти глаза... Когда она проходила мимо нас, я невольно повернул голову, наблюдая за ней. Она, заметив мой взгляд, улыбнулась и кивнула головой в знак приветствия, будто старому знакомому. Мы виделись раньше? Нет, не уверен. Но тогда почему у меня такое чувство. что я уже видел её раньше?! Мы вернулись домой ближе к обеду. Мишка отказался пообедать со мной и рванул домой. Да, мама у него действительно строгая. Не завидую ему. Вернувшись в свою комнату, я занялся рисованием. Нарисовал ту девушку с необычными глазами, удовлетворенно кивнул и повесил портрет на стену. Вряд ли мы с ней когда-нибудь увидимся. Конечно, мне не удалось до конца передать все цвета и эмоции её глаз, но я не собираюсь отчаиваться. С работы вернулась мама. Немного поболтав со мной, она ушла готовить ужин. Я же снова отправился в комнату, набирая номер Вари. С третьего раза мне все-таки ответили: - Чего тебе? - яростно крикнули в трубку. - Варя? Ты в порядке? - обеспокоенно спросил я. - Со мной все отлично! Если это всё, то я ложу трубку! - на другом конец послышалось копошение и мужские голоса. - Подожди! Почему ты не брала трубку? Я звонил четыре месяца, почему ты не отвечала? - Почему? Потому что мне не нужен инвалид! Ещё я тебе никогда не любила! Прощай, лузер!- издевательским тоном. Я сидел, чуть дыша, пытаясь осмыслить всё то, что она сказала. Получается, Миша был прав, и Варя просто хотела переспать со мной? Но, тогда... Я судорожно вздохнул, телефон выпал из руки и, чуть не разлетевшись на части, треснулся об пол. Я со всей дури ударил рукой по стене. Из глаз текли слезы. Было очень больно и обидно. Как я мог быть настолько слепым? Я сам себе противен! Хоть я и был влюблен в Варю, но как я мог не прислушаться к Мише? Ведь он, зная правду, всегда скажет то, что думает, не зависимо от того, хочешь ты этого или нет. Какой же я дурак! Хлопнула входная дверь, отец вернулся с работы. Он сразу же пошёл на кухню, где мама накрывала на стол. Смахнув слезы, я тоже направился на кухню. Поужинав, мама принялась мыть посуду, отец читал газету. Я хотел отправиться в свою комнату, но, остановившись в коридоре, услышал эту беседу: - Устала? - спокойно спросил папа. - Не особо, - тепло ответила мама. Она, наверное, улыбается. - Хм, я тут подумал, может отправить Ярослава в детский дом для инвалидов? - я замер и, затаив дыхание, прислушался. В комнате стояла тишина. - Что ты сказал?! - грозно спросила мама. - Ты все прекрасно слышала! Он - обуза! Вряд ли он когда-нибудь сможет встать на ноги! От него нужно избавиться! - Он - твой сын! Как ты можешь говорить такое?! - в слезах воскликнула мама. Я задрожал, сердце билось, как бешеное. Мне было страшно. В горле застыл неприятный комок, к глазам подступали слезы. Я был ошарашен. - Мне глубоко плевать, кто он мне! Я не намерен и дальше платить за его бесполезное лечение! - А тебя никто и не просит! - в ответ крикнула мама. - Вот и славно! У меня есть дела поважнее, чем драть глотку с такой психопаткой, как ты! - рявкнул отец. Он вышел из кухни и, бросив на меня злой взгляд, скрылся за дверью, громко хлопнув ею. Я въехал на кухню и посмотрел на маму. Она сидела за столом, положив на руки голову, и плакала. У меня защемило сердце. Я подъехал к ней и обнял. Мама начала рыдать в голос, уткнувшись мне плечо. Я сильнее сжал её в объятиях и зажмурился, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Я долго не мог заснуть. Всё ворочался, вспоминая сегодняшний день. От сказочно-радостного утра до угрюмого и печально вечера. Закрыв свои глаза, вспомнил те прекрасные глаза незнакомки. Они словно затягивали в свои глубины, заставляли меня расслабиться, успокоиться. Надо же, кажется, моё дыхание выровнялось, стало легче. Я вздохнул и прошептал: - Так это была надежда? Если это так, то спасибо тебе... - я погрузился в успокаивающий сон. А кто-то, стоя возле окна, громко икнул, размышляя кто же его вспомнил.***
POV Даша Тот день я помню до сих пор. Утро началось как всегда, с криков. Мы снова чуть не опоздали, благо мы так часто опаздывали, что научились быстро собираться и есть. Позавтракав, мы пошли в школу. Я и мой брат учимся в разных школах по прихоти родителей. Наши школы находятся очень близко друг от друга, так что это вполне удобно удобно. На последнем уроке мне позвонили из больницы и сообщили, что моего брата сбила машина. Я, не помня себя, понеслась в больницу. К моему счастью, брат не сильно пострадал. Его спас ученик из моей школы. Но кто? Те, кто видел братишку, были всё время со мной. Может, старшеклассник какой? Скорее всего, ведь у них сегодня было мало уроков. Хоть это и против правил, я упросила врача отвести меня к тому старшекласснику, объяснившись тем, что он может оказаться моим знакомым. Я была удивлена, когда на больничной койке в бессознательном состоянии узнала сына нашего директора. Он на год старше меня и учится в одиннадцатом классе, в то время как я - в десятом. Деянов Ярослав знаменит в нашей школе. Как говорили девчонки, он круглый отличник, хороший баскетболист и у него до сих пор нет девушки. По правде говоря, я была на одной игре, когда наши парни соревновались с командой соседней школы. Мне понравилось. Сейчас школьная звезда лежал сильно потрепанный и бледный. Он тяжело дышал. У Деянова была перевязана левая рука и голова, на бинтах виднелись капли крови. Неужели его раны ещё не прекратили кровоточить?! Посидев немного с ним, я пошла к своему брату. Меня зовут Белова Дарья. Мне недавно исполнилось шестнадцать лет. Мои родители погибли в автокатастрофе два года назад. Я и брат живём в нашей квартире одни. Дядя по маминой линии - Владислав Бельмутов - является нашим официальным опекуном, но у него есть своя семья, так что он просто высылает нам деньги. Брата зовут Женя, Женя Белов. Ему восемь лет, учится во втором классе. С братом мне повезло: он тихий, немного скромный, послушный ребёнок. Женька лежал на кровати, прикрыв глаза. Его руки и ноги были забинтованы. На лице красовались многочисленные царапины и несколько пластырей. - Жень... - тихо позвала позвала его я. - Сестрёнка! - он радостно улыбнулся. Я села на кровать и обняла его. В палату зашёл врач и сказал, что следует на какое-то время оставить Женьку в больнице, так как он потерял много крови. Мы, естественно ,согласились. Я навещала братишку в больнице в течение двух недель, до его полного выздоровления. Несколько раз заглядывала к Ярославу, но он, по словам врача, не приходил в сознание. В тот день я шла в больницу за братом, что бы забрать его домой, но остановилась, когда заметила Ярослава, гуляющего по аллее. Он... стал инвалидом, спасая моего брата? Как же так?! Я была шокирована. Но больше всего удивило то, что он улыбался. Мило беседуя с медсестрой, он улыбался так искренне и открыто, а его глаза светились, словно звёзды. Сердце забилось быстрее. Неужели я влюбилась? Вспомнив, что мне нужно к брату, торопливой походкой я пошла в больницу. Боковым зрением заметила заинтересованный взгляд Ярослава. Посмотрев на меня какую-то долю секунды, он откинул голову, закрыв глаза и блаженно улыбаясь. Сейчас он напомнил мне бездомного потрёпанного котёнка, которого приласкали и согрели. Он выглядел таким довольным. Мы столько раз сталкивались в школе, но я впервые вижу его таким искренним, настоящим... С той встречи прошло четыре месяца. Я возвращалась домой, весело болтая по телефону с подругой, и заметила его. Ярослава вез на коляске какой-то парень. Судя по весёлой болтовне - его друг. Похоже, я действительно влюбилась. Сейчас, глядя на его счастливое лицо, мне хочется смеяться, радоваться, прыгать от счастья. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я иду им навстречу. Вдруг Ярослав переводит свой взгляд на меня, и снова в его глазах появился интерес вперемешку с непониманием. Интересно, почему? Проходя мимо них, я улыбнулась и кивнула головой в знак приветствия. Он смотрит на меня с непониманием и хмурит брови. А чего я ожидала? Что звезда школы знает такую непримечательную девушку, с которой он даже не говорил ни разу?! Напрасно. Эх, всё хорошее настроение куда-то улетучилось.... Вечером, стоя у окна и смотря на опустевшую улицу, я думала о нём. Вдруг, ни с того, ни с сего, я начала громко икать. Интересно, кто меня вспоминает? Решила угадать, перечислила всех подруг и даже дядю, но продолжала икать. А затем, мне вспомнился Ярослав и - о чудо! - икота прекратилась! Как же так? Не может быть, что бы он обо мне думал, ведь так? Я прикрыла рот, чтобы сдержать радостный крик.***
POV Ярослав После того скандала отец не ночевал дома. Приходил только за бумагами и какими-то вещами, потом снова уходил. Его и десяти минут дома не было. Во время таких приходов я запирался в комнате. От одного вида моего папаши чесались кулаки. Как он посмел обидеть маму?! Как он посмел причинить ей боль?! Не прощу! После того скандала мама впала в депрессию, хорошо, что окончательно свалиться ей не давали подруги. Мишка приходил каждый день, радостно улыбаясь и рассказывая что-то веселое, отгоняя моё ужасное настроение. Кстати, у него появилась девушка. Я удивился, когда узнал, что это та медсестра - Мария, но я был счастлив за друга. Зная и того, и другую, я не волновался. У них обязательно всё получится! Каждый день я делал предписанные упражнения, уже был виден прогресс; помогал дома, пока мама была на работе. Когда она возвращалась, мы вместе готовили ужин. За каких-то две недели она научила меня довольно сносно готовить. Новый год я встретил в инвалидном кресле. Отмечали я, мама и Мишка. А на следующее утро, первого января, мы пошли гулять. Мишка забежал в магазин за продуктами, а я остался снаружи, наслаждаясь погодой. Посидев так немного, я обернулся и довольно хмыкнул. А вот и мой подарок! На остановке, что находилась в нескольких шагах от меня, стояла та самая девушка. Решено, сегодня я заговорю с ней! Я медленно подъехал и остановился чуть позади. - Хорошая погода, неправда ли? - спросил я, смотря в небо. Она оглянулась и как-то удивленно посмотрела на меня, а я вновь был сражен её волшебными глазами. - Да, ты прав, чудесная погода! - улыбнулась она. - Мы, случаем, не встречались раньше? - Я учусь в той же школе, что и ты. - она кивнула. Так вот что! Вот где я мог её видеть, но если мы учились в одной школе, то почему я сразу не заметил этих глаз? - Но мы не знакомы лично? - она кивнула, - Тогда давай знакомиться. Деянов Ярослав. - Даша Белова. - Я уставился на неё. - Что-то не так? - спросила Даша. - Нет-нет, всё "так". Это ведь ты заняла первое место в конкурсе стихов в прошлом году? - Я, - она улыбнулась, мило покраснев. - Ты ведь школьная звезда. Девчонки из моего класса только о тебе и говорят. - Даже сейчас говорят? - я кивнул на свои ноги. Даша опустила глаза и тихо сказала: - Спасибо тебе. Я очень благодарна, что ты спас моего брата, ведь кроме него у меня никого не осталось. - Знаешь, мне больше нравиться, когда ты улыбаешься, - решил сменить тему я. Она подняла на меня голубые глаза, в которых застыли слезы благодарности, и улыбнулась. - Ты мне нравишься, - не задумываясь, сказал я. Она посмотрела на меня удивленно, но в то же время тепло, и я понял, что она испытывает те же чувства ко мне. Вот так просто, без слов. К этому времени подоспел Мишка. Познакомившись с Дашей и разогнав наши флюиды друг к другу, он повез меня домой, по пути объявив, что Даша очень милая девушка и что с ней стоит быть открытым. Последующие дни зимы я занимался упражнениями, в чём мне сильно помогали Миша и Даша. Кстати, мама посчитала Дашу идеальной парой для меня. Ну, я был немного смущён, как и девушка, но очень рад, что мама не против наших отношений. Да-да, мы встречаемся. И хоть у меня была и моральная поддержка, и физически я вполне мог встать на ноги, у меня ничего не получалось. Почему?! В этой суете между домом, Мишей, Дашей, мамой и тренировками прошёл март, и уже заканчивался апрель. Весь снег каким-то странным образом пропал, да я практически не бывал на улице, но сегодня решил выехать, прогуляться. Мы с Дашей договорились встретиться. Я ждал её на остановке возле магазина. Я заметил её фигуру ещё издали. Когда она переходила дорогу, что-то ища в своей небольшой сумочке. А на неё неслась машина, водитель которой наплевал на все правила дорожного движения. Напоминает что-то, не так ли? Я обеспокоенно посмотрел на Дашу, она была на середине дороги, продолжая что-то искать в сумке. Машина приближалась. "Она не успеет" - ужаснулся я. Я задрожал всем телом и, резко вскочив с коляски, рванул к ней. Добежать до неё, схватить за руку, дернуть в строну, уступая место сумасшедшему водителю; резко отклониться назад, упасть на обочину, повалив на себя Дашу. - Я не смогу жить без тебя, поэтому, будь осторожнее... - тяжело дыша сказал я. - Я люблю тебя,- прошептала она, дрожа всем телом.***
Я смог встать на ноги, снова бегал, танцевал. Мама не переставала смеяться, когда я кружил её по всей квартире. Даша стала такой счастливой. Мишка был рад за меня. Отец ушёл из семьи к другой женщине, сказав, что только начал нормально жить. Пусть уходит, это его выбор, только назад ему уже не вернуться. Стоит ли мне продолжать звать его папой? Или пришёл уже момент, когда в этом нет смысла? Мама, конечно, расстроилась, но старалась не подавать виду, чтобы не огорчать нас. Сейчас я стою на пристани и любуюсь закатом.* Снова похолодало. Небо затянули тучи, но солнце всё же показывает свои последние лучи. Я тяжело вздохнул. Ко мне подошла Даша и, прислонившись плечом к плечу, сжала мою руку. - Всё будет хорошо, - прошептала она с легкой улыбкой на губах. - Да, ведь со мной ты, - я нежно посмотрел на неё и поцеловал. Когда небо станет таким же прекрасным, как её глаза, тогда всё обязательно станет просто замечательно, я уверен...