Сын и отец

Легкое дуновение прохладного ветра, принесшее с собой запах костров, шевелит листья многовековых деревьев в саду Малфой-мэнора. Очередной сентябрьский день подходит к концу, закат окрашивает небеса в оранжевые и розовые краски. Природа словно замерла — настолько прекрасным было это мгновенье. Нарушил это хрупкое равновесие хлопок аппарации и грохот входной двери. ***  — Ах ты, безмозглый щенок! — прорычал высокий, длинноволосый мужчина, схватив стоящего перед ним молодого человека за лацканы модного серого пиджака. Люциус Малфой редко выходил из себя. Истинный аристократ, спокойный, взвешивающий каждый свой шаг. Волшебник, считающий злость совершенно непродуктивной и разрушающей эмоцией. Но сейчас он был в ярости.  — Что ты вытворял на приеме, Драко?! Объясни немедленно! Зачем?! Мы и так после войны не в лучшем положении, а тут ты! И не в первый раз это все! Твоё хамство хозяевам и гостям, критика нарядов и блюд, насмешки в адрес наследницы рода… — Люциус заметно выдохся, перечисляя погрешности Драко на приеме, и теперь всматривался в лицо отпрыска. Тот не выглядел испуганным, виноватым или даже удивленным чрезвычайной эмоциональностью отца. Казалось, мыслями он не здесь, а где-то далеко, в своем идеальном мире, без излишне авторитарного предка. Взгляд его направлен в глаза Люциуса, но слишком задумчивый он, слишком мечтательный. Молчание становилось все тяжелее и тяжелее. Драко переминался с ноги на ногу и, кажется, извиняться совершенно не собирался.  — Почему ты молчишь?! Я задал тебе вопрос, отвечай! — Люциус хорошенько встряхнул сына за грудки и толкнул к стене. Впечатавшись лопатками в камень, молодой человек даже не поморщился, а наоборот, слегка улыбнулся, склонив голову к правому плечу. Челка упала Драко на глаза, но тот не потрудился её смахнуть, глядя на отца сквозь платиновые пряди.  — Что с тобой, Драко? — уже много спокойней спросил Люциус, прищурившись. Ярость поутихла, но зато появилось желание разобраться с сыном. Последние пару месяцев, со дня смерти Нарциссы, наследник стал невыносим. Постоянные каверзы, совершенно не соответствующие возрасту оного, недостойные аристократа выходки и ребяческие пакости. Люциус стоически терпел все безобразия — взрывы и отборная ругань из лаборатории сына стали привычными, как крепкий кофе по утрам, жалобы высокопоставленных волшебников из Министерства на хамство и вспыльчивость тоже порядком приелись. Старший Малфой наблюдал за младшим и недоумевал — где же он прокололся? Какова его вина в том, что гордый и благоразумный наследник превратился в подростка, творящего безобразия тут и там, и не желающего признавать свою вину? Драко задумчиво разглядывал отца и улыбался. Люциус не пожелал тратить время на путь до гостиной, выбрав для разборки с сыном куда более прозаическое место — прямо около входной двери. Младший Малфой никогда не понимал архитектурных изысков Малфой-мэнора. Одним из них были окна по бокам от двери. Но теперь он оценил всю прелесть этого хода — лучи заката беспрепятственно проходили сквозь стекло, бросая на лицо Люциуса оранжево-алые всполохи. Серые глаза же отца вспыхивали дьявольским пламенем, стоило ему хоть немного повернуть голову к окну.  — Что со мной? — разлепил, наконец, губы Драко, когда уже Люциус подумывал о повторном встряхивании сына. — Что со мной, значит. А ты как думаешь, papa?  — Я не знаю и поэтому спрашиваю тебя! — не сдержавшись, рявкнул Малфой-старший.  — Любящий отец… — кривя губы, протянул Драко. Это был его излюбленная манера в борьбе с Поттером — верный способ вызвать его раздражение, превратиться в жеманного, родовитого придурка, знающего исключительно приказывающую форму речи. Но на отца этот его ход не подействовал, наоборот, Люциус словно взял себя в руки и деланно-холодным и безразличным тоном поинтересовался:  — В чем причина твоего недовольства моим исполнением отцовских обязанностей? Драко опустил голову и, вперив взгляд в пол, прошептал, хотя в душе его был настоящий ураган эмоций:  — Ты… Ты меня игнорируешь. Не интересуешься, как я, довольствуясь газетами и жалобами, приходящими по почте. Не спросишь, нужна ли мне помощь. Ты… Меня не замечаешь. Меня нет для тебя. Со смерти матери… Я один. Люциус не нашелся с ответом. С одной стороны, его обуревало негодование — сын никогда не попрекал его ни в чем. Но с другой, Малфой-старший помнил своего отца, бывшего вечно занятым своими делами — забота его проявлялась только в материальном плане, но никак не в духовном. И тут в голову к Люциусу пришла мысль, заставившая его нахмуриться. Драко был всегда ребенком самостоятельным, присутствие финансов и отсутствие наблюдения никогда не делало его несчастным. А все выходки сына были словно направлены на то, что бы показать: «Мне одиноко, отец. Одиноко без тебя.»  — С каких это пор ты воспылал ко мне столь сильными чувствами, сынок? — Малфой-старший понимал, что вопрос этот грубый, но слова словно сами вылетели, сложившись в циничную фразу. Драко вскинул голову. Глаза его лихорадочно блестели, губы пересохли от волнения. Облизнув их, он заговорил, поспешно, теряя окончания слов и явно опасаясь того, что Люциус может остановить его, помешать, наконец, высказаться.  — Люблю тебя, papa. Очень сильно люблю. Лет с тринадцати. Влюбился, как последний идиот. И в кого? В собственного отца. Ты мне казался самим совершенством — умным, добрым и безумно красивым. Понятно, шансов у меня не было, мать еще была жива, и вы были счастливы вместе… Вроде бы. А сейчас… Ее нет. Я словно с ума сошел. Тобой брежу. А ты игнорируешь. Словно меня и нет. Тебе тяжело после войны. Да, я знаю, тяжело. Я хотел бы помочь, утешить. Но сердце твое как в броню заковано — не подступишься. Я не должен был… Прости, — Драко схватил отца за руку и продолжил, — Прости, я должен был молчать. Но не смог. *** Солнце уже почти скрылось за линией горизонта. На мэнор опускались сумерки. Ароматы трав и цветов, растущих в роскошном саду Малфоев, разносятся ветром по всей округе, дурманя головы жителям окрестных усадьб. А в самом мэноре, возле двери, держась за руки, стоит пара мужчин — сын и отец. Одинокие. И, безусловно, до этого вечера несчастные. Но вот Малфой-младший робко касается своими губами губ Малфоя-старшего. Розовая полоска закатного солнца окончательно исчезает за горизонтом. Завтра будет новый день. И, возможно… Новое счастье? …