Я осознавал, что он никогда не посмотрит на меня так, как я о том мечтаю.
***
Свадебные приготовления не стоят на месте, всё кружится в водовороте перед самым прекрасным днем двух влюбленных. Лиам раздал парням указания, которые нужно было успеть сделать, и Зейн оказался заточенным в собственности Пейна, помогая таскать коробки с лентами и цветами. Здесь был и Гарри, который тоже вызвался добровольцем в помощи Лиаму и Лекси с украшениями веранды. И всё было вполне сносно, пока Стайлс не решил вывести Зейна из себя. Гарри находит свой мобильный телефон и нажимает на быстрый набор, тут же поднося трубку к уху. Он оглядывается назад и ловит на себе пронзительный взгляд Зейна, который опускает коробку с цветами на чайный столик. — Хей, детка, — медленно выговаривает Гарри, понижая голос, но Зейн все равно четко слышит каждое произнесенное слово. — Как ты? Ох, черт, я совсем забыл о твоей просьбе. Хорошо. Я постараюсь не забыть и сделать это. Луи… Да, конечно, ты можешь после наказать меня за всё, что хочешь, — Он опускает голову и запускает руку в волосы, приторно улыбаясь. — Наверное, мне лучше вернуться прямо сейчас? Зейн до ужаса сильно хочет найти уборную в доме Пейна и выплюнуть весь завтрак, который с тошнотой подступает к его горлу. — Я отвлекаю тебя, Лу? — Гарри поворачивается к нему и, не поднимая глаз, следует в сторону входа в коттедж. — Да, я знаю, что мы хотели сегодня пойти на пляж, как только я разберусь со всеми коробками декораций и украшений алтаря, я перезвоню, и мы сможем осуществить всё запланированное на сегодня. И не только, ну знаешь, — посмеивается Стайлс, в то время как Зейн вынимает атласные ленты и обвязывает их вокруг крученых стульев, слишком сильно завязывая узлы. Лучше бы Стайлс оставил свои пошлые шутки при себе, Зейн не собирался быть свидетелем этой игры между Луи и его нынешним парнем. Он вовсе не собирался слышать это от Гарри, который, казалось, специально хотел увидеть его реакцию. Но Зейн не дал ему такого удовольствия. По крайней мере, на его лице оставалась безразличная маска до тех пор, пока Гарри не попрощался с Луи. — До звонка, Лу. Я очень люблю тебя, скоро буду, — выдохнул Гарри, вкладывая в эту истину неподдельные нежность и любовь. У Зейна закружилась голова, едва он смог представить такой же нежный голос Луи на другой стороне. Невозможно. Он устал от всего дерьма, что приготовила ему судьба, бросая в ностальгию, заставляя в его голове мелькать прошлое самыми реалистичными картинами. Ему нужно уйти отсюда, подальше от странной игры, в которую решил сыграть с ним сам дьявол. Его тело резко отказывается слушать голос разума, когда руки сталкивают тяжелую коробку с украшениями прямо на ногу мимо проходящему Гарри. — Извини, — бросает брюнет, ни капли не сожалея. — Случайно вышло. — Всё в порядке, — хмуро отвечает Гарри, Зейн не верит ни единому его слову. Брюнет решает для себя, что он скажет это либо сейчас, либо никогда. — Ты ведь понимаешь, что Луи влюбчивый, а ты слишком самоуверен. Не думаешь, что он изменит и тебе? — слова звучат громом в ясном небе, в волшебной сказке, которую создал сам Гарри. — Ты мне? — неуверенно спрашивает Стайлс. Он всё прекрасно расслышал, но не подает виду, думает Зейн. Лицо Гарри бесстрастно, когда они смотрят друг на друга, глаза в глаза – когда древесные зеленые сталкиваются с огненными карими в неравном поединке. Эти глаза ненавидят друг друга, огонь уничтожает всё на своём пути, он пытается разрушить Гарри. — Не вижу здесь еще людей, — фыркает Зейн, складывая руки на груди в защитной позе. — Не понимаю, почему ты спрашиваешь у меня такое. — Ну, знаешь, по-дружески интересуюсь. — Не знал, что мы стали подружками, которые сплетничают о своих парнях, — Гарри вопросительно выгибает свою бровь, а Зейн закатывает глаза, шумно выдыхая. Как же его достало, что этот парень появляется в его жизни в самые переломные моменты, словно зная об этом, чтобы напомнить о прошлых ошибках. — И всё-таки, что скажешь на такой вариант? Не боишься? — Я не самоуверенный, как тебе может показаться и как ты, видимо, считаешь, — Гарри разрывает зрительный контакт и смотрит в сторону, продолжая говорить, его голос твердый и холодный как лед, полный контраст тому тону, который был посвящен Луи. — Я более чем уверен в Луи и нашей связи. Я не должен был говорить тебе это, потому что ты всё знаешь, но отказываешься принять. Ты, похоже, не понимаешь, что сам загоняешь себя в рамки, строишь воздушные замки вокруг прошлого, ведь это не я живу призрачными надеждами, которые не оставляют тебя до сих пор. Думаешь, ты единственный такой проницательный и знаешь обо всем на свете? Это не так. Я слышал, что ты сказал ночью в клубе, и не желаю ссориться с тобой, Зейн. Я не буду делать этого ради Луи, потому что забочусь о его чувствах, в то время как ты просто жалеешь самого себя. Этим мы и отличаемся. — Ты не вправе говорить мне такие речи, Стайлс. Ты не знаешь даже части того, что чувствую я, — злится Зейн, сжимая зубы и сверля взглядом лицо парня. — Кем ты возомнил себя, неужели чертовым Иисусом? Так проваливай, ходи по воде, но не лезь в мою голову. — Знаешь, что мне интересно, — вдруг начинает Гарри, не обращая внимания на колкие замечания Зейна. Он вновь смотрит на него, но с таким странным выражением лица, которое брюнет не видел никогда ранее. — Так чего же ты ждешь? — вызывающе вскидывает голову Зейн. — Удиви меня. — Я никогда не смогу понять тебя, но зачем… зачем ты мучаешь моего друга, когда все еще любишь Луи? Всё вокруг замирает, пока Гарри ждет ответа на свой вопрос. Мир Зейна рушится, глыбами льда раскалываясь пополам, и погружается в мерцающую темноту, пульсирующую простой истиной «лжец». Он ощущает пустоту внутри своих легких ядом, он не может сделать вдох, произнести что-нибудь, слова застревают в его горле, не смея обрушиться новой лавиной лжи. Нет никаких оправданий. Нет никаких правильных слов, которые объяснят всё, что он сделал. Проходит вечность, когда он слышит чужой голос, вырывающий его из транса, он часто моргает и судорожно втягивает воздух ртом. — Думаю, мне… мне нужно идти, — прокашливается Гарри, неуверенно потирая ладони и разворачиваясь к выходу. — Закончи с лентами, Лиам будет здесь с минуты на минуту, он одержим приготовлением к свадьбе, но кто может винить его в подготовке к самому лучшему дню в его жизни. До встречи, Зейн. И он уходит, оставляя после себя тонну вопросов в голове Зейна, ответы на которые он не сможет найти в одиночку.Sound: Jonas Brothers – When You Look Me In The Eyes Когда ты здесь, рядом со мной, Когда ты смотришь мне в глаза, В этот миг - я на седьмом небе. Я оказываюсь в раю, Когда ты смотришь мне в глаза.
Солнце озаряло золотистыми искорками океаническую гладь, сегодня выдался жаркий день, так что парни решили не терять время зря и отправиться в бухту; по воде разошлась мелкая волна с пеной, когда к причалу подплыл небольшой катер, пришвартовываясь рядом с ними. — Ты точно уверен, что мы справимся с этим за пару часов? Черт, здесь работы на неделю, — устало выдохнул Луи, накручивая на руку веревку, которая осталась после ремонта судна. Они стояли на палубе, освобождая ее от последних пыльных мешков и цистерн с краской. — Нам осталось только убрать в этом крыле. Если ты будешь хорошо себя вести, после мы сможем отпраздновать это бутылочкой дорогого вина. Или, конечно, ты можешь заказать что-то другое… — Ты решил взять меня поощрением? — Но тебе же это нравится, я не делаю ничего такого,— улыбнулся Гарри, поднимая голову и встречаясь взглядом с Луи, который сложил руки на груди и сделал задумчивое лицо. Они молчали, пока Томмо продолжал делать вид, что он взвешивает все «за» и «против», но вскоре крошечная улыбка выдала его. — Да, мне нравится это, — наконец пробормотал он, — но ты не можешь просто так манипулировать мной, когда я устал. И всё, чего хочу сейчас – так это спасительные объятия и поцелуи. — Кхм, — хмыкнул Гарри, довольно подходя к своему парню. — Если ты получишь это, всё закончится как в прошлый раз… — Сексом в каюте? Или на палубе, чтобы все слышали, какой ты громкий, когда достигаешь оргазма? Или я мог бы вылизать тебя прямо сейчас и заставить кончить только от моего языка… — Луи хитро улыбался, вертя веревкой в своих руках, от него не укрылось, как Гарри громко сглотнул. Луи прошелся взглядом по его телу, задерживаясь на открытом участке груди, на изгибах выпирающих ключиц, и прикусил нижнюю губу. — Почему ты так спокойно говоришь об этом… — Потому что мне нечего стесняться, когда я рядом с тобой. — Луи поднял глаза и встретился с самым теплым взглядом в мире. — Это просто мы. И да, один один. — Ты неисправим, — фыркнул Гарри. — Должен был сразу догадаться, что это всего лишь уловка. — Но мне все еще необходимы объятия и поцелуи, а еще я очень хочу зайти в воду, чтобы остудить кожу.. Ты не можешь винить меня за такие невинные желания. — Я думаю, мы сможем это сделать. — У Луи загорелись глаза, но Гарри тут же разбил все его надежды, предупреждающе качая головой. — Но только, когда покончим со всем этим мусором. — К черту, хорошо. Ладно. Ладно! Я понял, что ты просто так не отстанешь! Я убираю. Убираю, видишь? Я уже жалею, что согласился. Томмо демонстративно отобрал пакет у Гарри, отбрасывая его в сторону, и развел руки в сторону; на его губах расплылась вызывающая улыбка. Гарри любил соревноваться с ним в том, кто кого победит своим упрямством. Он находил в этом свое очарование, когда видел Луи таким беззаботным, бросающим ему вызов. Он знал, что Луи лишь пытается его поддразнить – это было тем, чем они занимались большее время, в любом случае всё приходило к одному исходу – смешанному дыханию и горьким побежденным стонам. — Я люблю тебя. — Гарри быстро чмокнул Луи в губы и отпрянул, направляясь к входу в каюту. — Поторопись со своей стороной, и мы сможем окунуться. — Тебе просто нравится командовать, — закатил глаза шатен, принимаясь за свою работу, на его губах все еще играла широкая счастливая улыбка. Да, он был безумно влюблен в этого придурка. Часы уборки для Луи длились целую вечность: он проклинал весь мир, когда Гарри в коротких ярко-желтых шортах вытирал пол, неприлично низко наклоняясь, а после невинно хлопал глазами и проходил мимо. Окей, если этот засранец сделает так еще раз, Луи придется покупать новые брюки. К счастью, Луи закончил раньше, чем он бы с позором провалился в своем ответственном деле. — Хазза? — Луи подкрался сзади, кладя подбородок на плечо Гарри и оставляя влажный поцелуй на шее. Он лишь сильнее прижался к его спине, когда парень вздрогнул от неожиданного прикосновения. Томмо знал, каким образом поцелуи в шею действовали на Гарри; этим и любил пользоваться. — Да, любимый? — Я закончил, — промурлыкал он, невесомо касаясь губами открытого участка кожи. — Теперь мы можем поразвлечься? — Смотря, что ты имеешь в виду, — хмыкнул Гарри и поддался назад, расслабившись в руках Луи. — Мне нужно развесить картины на места, на которых они висели раньше. Это… займет немного времени. Или, ох, тебе будет скучно наблюдать за мной? — Не неси чушь. — Луи ласково сжал его талию. — Здесь очень красиво. Я бы сказал, что волшебно красиво, а я нечасто говорю такие сопливые слова. — Потому что это моих рук дело, — довольный собой отозвался Гарри. — Нужно вернуть всё так, как было раньше, до реставрации. — Да. Что-то в этом есть. — Луи присел на письменный стол, складывая руки на груди и принимаясь наблюдать за тем, как его парень продолжил свое занятие. У Луи давно назрел один вопрос в голове и сейчас был прекрасный момент задать его, что он и сделал. — Послушай, Гарри? — Да? — А ты никогда, хм, не думал, что корабль… Ну, он нуждается не только в реставрации, но и в практическом применении. То есть, как бы это объяснить… Я думаю, он имеет право на второе дыхание после всего, что с ним произошло. Луи замолчал, ожидая реакцию Гарри на его слова – но не было ничего. Наконец Гарри разрушил эти тишину – он говорил тише обычного, словно сомневался в том, что Луи захочет это услышать. — Я бы давно... Давно мог продать его искателям всех этих древних штучек, но… я не могу, Лу. Я просто не могу и не хочу расставаться с этой частью своего прошлого, я хочу приходить сюда как прежде и проводить здесь всё свое свободное время. Мне нравится, что всё здесь напоминает мне о моей семье, которой у меня никогда не было в полной мере. Эта та маленькая часть прошлого, связывающая меня с настоящим. — Я знаю, Хазз, сколько это значит для тебя. Я поддержу любой твой выбор. Просто у меня время от времени появляются мысли. Разные мысли в моей голове. Ведь ты не сможешь содержать его только на свою зарплату в Брикко. Мы целый год откладывали деньги, чтобы закончить с отделкой. И прежде чем ты перебьешь меня, да, я сам захотел помочь тебе. Дело даже не в деньгах. Этому кораблю нужно больше, чем просто стоять на причале, ему нужны команда и путешествия. — Луи подошел к растерянному Гарри и взял его руки в свои, когда тот повернулся к нему лицом, и нежно переплел их пальцы. Он видел, как Гарри тяжело сглотнул и отвел взгляд, стараясь не встречаться глазами с Луи - он понимал, о чем тот говорил; они всегда понимали друг друга с полуслова. — Я горжусь тобой, ты не бросил его, не смотря на то состояние, в котором он был последний год. Ничего бы этого не было, если бы не ты. Я очень люблю тебя и горжусь тобой. — Я люблю тебя, Лу. Мы что-нибудь придумаем вместе, — ответил Гарри, прижимаясь лбом ко лбу Луи и прикрывая глаза. Они стояли так некоторое время, пока Луи гладил волосы Гарри, пропуская сквозь тонкие пальцы шелковые кудряшки. Они любили замирать так, когда весь мир словно уходил на второй план, оставляя только их вдвоем - просто Луи и Гарри, родственные души, нашедшие друг друга в царствовании хаоса и бесконечного пути. —Придумаем, — наконец выдохнул Луи, касаясь губами подбородка Гарри. — А сейчас ты задолжал мне кое-что. Пойдем, покажешь мне свои навыки плавания. — Я должен найти для тебя спасательный круг? — Ох! Как смешно, прекрати, — фыркнул Луи, на что Гарри, смеясь, ойкнул, когда тот толкнул его локтем в ребро.Sound: Plumb – Don't Deserve You Я не заслуживаю твоей любви, Но ты всё равно мне её даришь. И когда я ухожу, ты следуешь за мной. В этом весь ты, и я не заслуживаю тебя.
— Блять, аж тошнит! — Зейн едва заметно кривит верхней губой, презрительно приспуская солнцезащитные очки с глаз, чтобы четче видеть разворачивающуюся у него на глазах картину. — Ммм. — Найл все так же, лежа на спине, тихо мурлыкает, не желая встать даже охладится в океане от невыносимой жары, которая с каждым часом всё больше раскаляла город. — Зейн? Тебе плохо? — Кое-как парень поднял голову, спросонья жмурясь от ярких лучей. — Да, сейчас начну блевать. — Зейн сплюнул слюну и злостно сделал затяжку дыма, от только что подожженной сигареты. — Я положил в мини-холодильник воду, если хочешь? —Сонливость сняло как рукой. — Зейн, ты меня вообще слышишь? Тебе не помешало бы окунуться. — Отъебись, Найл. — грубо, на повышенном тоне отчеканил Зейн, продолжая наблюдать за Луи и Гарри, плескавшимися в воде. — Мудак. — Было гораздо легче, когда ты просто спал. — У тебя солнечный удар? Какого черта ты кричишь на меня? — Я хотел просто отдохнуть на пляже, понимаешь? А вместо этого мимо нас постоянно бегают эти маленькие исчадия ада, обливаются водой, песок даже в моей заднице и еще ты храпишь как паровоз. — Да что с тобой такое… — Найл наконец встал и сел рядом, не сразу замечая неподалеку в воде купающихся друзей. — Уверен, что в твоем мини-холодильнике есть пиво. Займи свой рот хоть чем-нибудь. — Ты ведешь себя странно, как истеричка, у которой день не задался с самого утра. — Найл смеется и все же достает банки пива себе и Зейну. Тот молча принимает ее. — Подожди, это ведь Гарри и Луи? — блондин снимает очки и всматривается вдаль. — Ага. — Какое совпадение. — В его тоне проскальзывают нотки иронии. — А что ты подумал? — Ничего я не подумал. — Думаешь, я специально пришел сюда, надеясь встретить их здесь? — Я этого не говорил. — Но ты так подумал. — Зейн, как минимум четверть этого пляжа - мои знакомые. В этом нет ничего сверхъестественного, хорошо? — Почему ты тогда сказал таким тоном? — Нормально я сказал. — Нет, ты сказал с возмущением. — Тебе показалось. — Хватит делать из меня дурака! — Это тебе пора прекращать делать из меня дурака, Зейн. — Найл невозмутимо делает глоток пива. — Поясни? — Зейн даже не заметил, как отвлекся от сладкой парочки, уделяя все внимание ссоре со своим парнем, что в любом случае не было спасением. — Не притворяйся, что не понимаешь о чем я. — ухмыляется голубоглазый, постукивая пальцами по колену. — Хм, у меня даже нет никаких мыслей. — Ты совсем недавно все озвучил. — Хватит говорить загадками. — Зейн чертовски разозлен, он сверлит Найла взглядом, готовый сейчас убить любого, кто сейчас подойдет к нему ближе, чем на метр. — Говори прямо! — Ты притащил меня на пляж, потому что знал, что здесь будут они. — Кто они? — Не прикидывайся идиотом, тебе не идет. — Ты имеешь в виду Луи с его кудрявым парнем? — Ага. — Это просто совпадение, ты же сам говорил. — Не в этом случае. — Все, заткнись. Ты начинаешь меня раздражать. — Зейн опускает голову и начинает руками ковырять песок, перед этим поставив полупустую банку рядом с собой. — Так я и поверил в сказку «я просто хочу расслабиться на пляже». Тебя сюда силками не затащишь, а тут… Ха, какая инициатива. — Ты тупой? — Оу, продолжай делать вид, будто это не так. — Буду… то есть, это не так. Блять, ты меня запутал. И чего ты вообще доебался до меня?! — У тебя температура, Зейн? — Хоран пробует ладонью его лоб, пока тот агрессивно ее не отталкивает, из-за чего Найл громко и наигранно смеется. — К черту тебя. — Найл встает с их подстилки и отряхивается от песка. — Вот и проваливай. Надо было это с самого начала сделать. Найл собирает свой телефон и наушники в небольшую сумку, надевает ранее снятую футболку и не обращает внимания на Зейна. — Ха, не переживай, я доеду на такси. Молчание. — И деньги у меня есть. Найл что-то ищет глазами, полностью игнорируя парня. — Хватит строить из себя ревнивую сучку. Тебе не идет. — Зейн неловко улыбается. — Имею право. — Нет. — С губ Зейна слетает смешок. — Зейн, в этом нет ничего смешного. — Я вспылил, с кем не бывает. Когда твоя любимая команда проигрывает в дерби? Ты готов убить меня и всех, кто будет находиться рядом. — Неужели ты не понимаешь, что это другое? — В чем наша проблема? Только не говори, что во мне. — Проблема в твоих чувствах к нему. — Найл указывает головой на Луи и Гарри, которые подбрасывают друг друга в воде. — Ради Бога, — стонет Малик, — ты глупый. — Зейн, ты вообще любишь меня? — Снова ты за своё, ты же знаешь… — Ответь. Просто ответь, — блондин складывает руки на груди в ожидании ответа. — Я… — Полтора года. — Найл провел рукой по волосам, поворачиваясь в другую сторону. — За это время ты ни разу не сказал мне, что любишь меня, в то время как я говорю об этом при каждом удобном случае. — Не знал, что для тебя так важна эта хрень. — Это не хрень, понятно? Я хочу знать, что мои чувства взаимны, иначе, зачем все это. — Это просто слова. — Господи, неужели ты не понимаешь? — Нет? — Зейн, ты не говоришь мне, что любишь меня, потому что ты любишь его. — Найл активно жестикулирует, показывая на Луи, выходящего из воды, заметившего их. — Это не так, Найл, пожалуйста, хватит. — Ты прав. Хватит, с меня достаточно этого дерьма. Я не хочу быть заменой Луи. —Ты глупый. Найл лишь слабо кивает и уходит, не дожидаясь Луи. — Сука! — Зейн с силой оттягивает волосы и при виде широко улыбающегося Луи еще больше злится. Вставая с пледа, он поспешно начинает складывать все вещи в сумку, чтобы быстрее убраться отсюда и избежать еще одного неприятного разговора, только уже с Луи и Гарри. — Хей, почему Найл ушел? — Стайлс поправляет мокрые волосы, зачесывая их рукой назад, а рядом с ним Луи кутается в полотенце. — Потому что, блять. — Эй, у кого-то плохой день? – осторожно интересуется Томлинсон. — Плохой год. — Эм… — Луи не знает, что еще сказать. — Гарри заметил вас. — Мне похуй! — Зейн ищет в телефонной книге номер Найла и набирает ему быстрое сообщение. — П-о-х-у-й! — После этого Малик собирает оставшиеся вещи, пока Томмо стоит в недоумении, переминаясь с ноги на ногу. Зейн наконец находит силы посмотреть на них: Гарри обнимает Луи сзади, и при виде этой картины брюнету еще больше хочется отвернуться и никогда не видеть ни Луи, никого. — Еще один мудак решил испортить мой день. — Зейн говорит это слишком тихо, звук ветра и волн не дают Гарри услышать этого. — Что? — Погода классная, говорю. — А-а-а, да. Ага. Найл снова обгорел? Куда это он так быстро убежал? — Гарри, молчи. — Луи шепчет ему, сжимая его руку в своей, от Зейна не ускользает это нежное касание. — Он же твой друг, сам у него и узнай. Меня это не ебет. — Похоже, вы, ребята, поссорились? — Не суй свой нос, куда тебя не просят. — Что я такого сказал? — Гарри спрашивает у Луи, наигранно обиженным голосом. — О Боже! — Зейн не скрывает своего раздражения. – Луи, уведи этого ребенка подальше от меня. Иначе я за себя не отвечаю. — Расслабься. Мы уже уходим. — Луи аккуратно берет Стайлса за руку и пытается увести, но тот вырывается. — Кого ты назвал ребенком? — Хм, похоже, тебя это задело. — Малик ухмыляется, а Луи закатывает глаза. Дело в том, что такие перепалки между ними не в первый раз, поэтому Луи остается только ждать, пока они не закончат. — Я стараюсь всегда пропускать твои язвительные фразочки в мой адрес мимо ушей. Только ради Луи я сейчас сдерживаюсь, чтобы врезать тебе. — Луи, ты должен гордиться им. Такой герой. — Зейн, прекращай все это. Действительно, хватит. — Не вы ли, парни, подошли ко мне со своими раздражающими улыбками до ушей и начали заебывать. — Мы просто подошли поздороваться, — оправдывается Томмо. — Луи, он просто в отчаянии. —Прости? — Зейн хмурится так, что между бровей образуется глубокая складка. — Если тебе удалось обидеть Найла, который каждый раз закрывает глаза на то, какой ты на самом деле мудак, значит все очень плохо. — Гарри, пожалуйста. — Луи снова пытается его увести, понимая, что ничем хорошим это не закончится. — Я сказал правду! — Ты ничего не знаешь! — На лице брюнета заиграли желваки, он стал растерянным, и от прошлой уверенности не осталось и следа. — Мы не должны были подходить. Пойдем, Гарри. Парни еще какое-то время не прерывают зрительный контакт. Зейн пытается казаться несломленным, хотя сам чувствует себя эмоционально разбитым. Если бы он только знал, чем для него обернется эта утренняя вылазка на пляж, он бы никогда в жизни не вышел из дому.Sound: Safetysuit – Gone Away Думаю о тебе, о времени, проведенном с тобой. Какой же хорошей парой мы были, так давно... И вот мы начинаем всё с самого начала.
Жизнь ломает самых сильных людей: слабые плачут, сильные выдавливают вымученные улыбки, лишь бы окружающие не смогли увидеть истинное состояние их души, сожаление людей хуже всего. Но притворяться изо дня в день невозможно, говорить, что в твоей жизни полный порядок, есть близкий человек рядом, который делает тебя счастливым, любимая работа и верные друзья – становится невыносимо тяжело. Казалось бы, все и в самом деле хорошо, но тягость прошлого ломает все хорошее в настоящем. Каждый вечер, предаваясь ностальгии, прокручивая в голове вспоминания прошедших лет, мы зачастую забываем ценить то, что имеем в настоящем. Возможно, Зейн и пытался оставить все позади, это было самовнушением, обманом. Живя в одном из самых больших мегаполисов мира, каждую ночь засыпая в постели со своей второй половинкой, завтракая с ним и рассказывая о проблемах прожитого дня, выбираясь на шумные вечеринки с друзьями, работая в шумном офисе; он знал, каково чувствовать одиночество в комнате переполненной людьми. Эта та самая болезнь, от которой нет лекарства, и каждый день Зейн осознанно вдыхал этот яд вместе с воздухом, умирал от боли в животе, в котором сдохли все бабочки до одной. Сколько раз ему приходилось внушать себе, что он не тряпка и все вытерпит, возьмет волю в кулак. Настал тот день, когда ему сильнее всего хотелось крикнуть охрипшим голосом о своих чувствах, прокричать как можно громче, что они живы и еще дышат, тихо пульсируют в венах, донося их вместе с кровью в самое сердце. Он желает быть услышанным. Зейну просто надоело лежать на полу несобранным пазлом. Луи был его слабостью, и он же был его анестетиком от ран. Багровое солнце катится по точеным волнам, отбрасывая кристаллики чистого света, когда Луи нацеливает объектив на мерцающую дорожку, чтобы запечатлеть секундное мгновение. По правде говоря, он жалеет, что за всю свою жизнь так редко снимал природу, больше фокусируясь на заказных фотосъемках, отдаваясь своему любимому делу лишь наполовину. В последний год Луи все меньше брал камеру в руки, разграничивая работу и жизнь вне объектива. Фотографии после себя оставляют слишком много воспоминаний, которые иногда так хочется потерять. Потерять всё, что причиняет боль и приводит в ужас, оставить только счастливые моменты и жить только ими, упиваться ими, быть чертовски нормальным человеком. Его мозг итак хранит сотни гигабайт воспоминаний, которые он бы хотел стереть без восстановления и никогда...никогда не возвращаться в снах в самые тяжелые моменты своей жизни. Но Луи сломан, он не был нормальным и вряд ли уже будет. Из грустных мыслей его вырывает звук от шин проезжающего автомобиля, Луи делает снимок и опускает фотоаппарат, смотря на закат собственными глазами. Он пообещал Лиаму сделать самое красивое на свете оформление для банкета и пока что, ожидая Гарри, он решил не откладывать это дело. Гарри внутри дома, разбирается с музыкантами, давая им наставления на завтрашнюю церемонию. И на губах Луи расцветает счастливая улыбка, он представляет, как его парень командует, и еще сильнее улыбается. Лишь мысль о горячем ужине, кофе со сливками и теплом дыхании у ключиц - греет его внутри. Он знает, что справится со всем, что ждет его впереди. Но один человек до сих пор не мог быть уверенным ни в сегодняшнем дне, ни во всех остальных. Зейн видит до боли знакомый силуэт на причале, одиноко стоящий на легком ветру. По иронии судьбы приготовления к свадьбе сблизили их больше, чем он бы сам этого хотел. Не видеть Луи – было самым лучшем решением в его жизни, пока всё не полетело к черту со свадьбой Пейна. В груди все еще болит от утренней стычки на пляже, Зейн хочет попытаться всё исправить. Он всегда знал, что его собственные монстры в голове когда-нибудь погубят его. И это было на самом деле так: чем больше он думал о второй половине себя, жаждущей внимания Луи, тем больше он закрывался от других людей вокруг. Когда ты проводишь всё свое время с кем-то, то этот человек становится частью тебя, он въедается в кожу, и всё, абсолютно всё на свете, напоминает тебе только о нем. Твои руки все еще помнят тепло его тела, губы помнят нежные поцелуи, запечатленные на века любовью, от которой умирало всё внутри. А после, когда он исчезает, ты больше не знаешь, кто ты теперь без него. Шрамы от первой любви остаются на твоих руках навсегда, как бы ты ни старался стереть их дрожащими пальцами. Они больше не кровоточат, они затянулись и не причиняют прежней боли. Но они все еще на твоих запястьях. И тогда он осознал – нужно действовать, пока никто не остановил тебя. — Хей, — произнес Зейн, окликая парня, который тут же обернулся к нему. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди только от вида такого задумчивого Луи. — Привет. Не отвлекаю? — Привет, — слегка улыбнулся тот, поправляя рукой волосы, снесенные ветром на его глаза. — Нет, совсем нет. — Что делаешь здесь в одиночестве? — поинтересовался брюнет, вставая рядом и переводя взгляд на открывшийся вид бескрайнего океана, который сегодня был спокоен и весьма тих. — По просьбе нашего жениха делаю фотографии. Этому парню безумно повезло со мной, я не беру оплату за свою работу, делая всё от чистого сердца. — В его голосе слышится веселье, и Зейн неосознанно улыбается. — А ты почему здесь? — Эм… Хотел проветрить голову и, увидев тебя, решил поздороваться. — Хочешь посмотреть? — вдруг предлагает Луи, и Зейн тут же кивает. В последний раз он делал это… когда они были вместе. — Я помню, как однажды мы были на озере Тахо, ты чуть не утопил свою камеру, пытаясь поймать в кадр проплывающую яхту, это было забавно, ты ругался весь обратный путь и мешал мне слушать радио, — зачем-то говорит Зейн, и тут же поднимает глаза на Луи, который задумчиво кивает ему. — Справедливости ради хочу заметить, что это ты не удержал меня. — Ради такого кадра ты забрался на бетонное ограждение, конечно, я не смог бы в полной мере подстраховать снизу, — фыркает Зейн. — Не делай меня виноватым в своей мании ловить «о, мой бог, Зейн, это будет чем-то стоящим» кадры. — Да, — смущенно выдыхает Луи, и брюнет понимает, что перешел черту дозволенного. Он не знает, зачем вспомнил это и почему именно сейчас. — Прекрасное было место, — пытается исправиться он. — Здесь тоже красиво, особенно перед заходом солнца. Всё выглядит очень… ну, знаешь, живо. — Так и есть, да…так и есть. — Я скучаю по тому времени, — осторожно признается Зейн, прощупывая почву и следя за реакцией Луи, но, к его счастью или сожалению, чего-то особенного не следует. — Ну, мы всегда можем вернуться туда, съездить со своими…— осекается Луи, не заканчивая фразу. Он неловко берет камеру в руки и решает сделать еще пару снимков. — Да… Больше не будет такого шанса - пульсирует в его голове. И тогда Зейн самозабвенно делает шаг в пропасть. — Знаешь, какой вопрос мучает меня до сих пор? — тихо говорит брюнет, он переводит взгляд на Луи, который молча прикрывает глаза и опускает камеру из рук, оставляя её висеть на шее. — Почему ты не рассказал мне о снах? Почему скрывал от меня то, что происходило с тобой в течение нескольких месяцев, делая вид, что всё в полном порядке? Я даже представить себе не могу, каким слепым был всё это время. Отчасти это моя вина, я знаю. Зейн пытается словить взгляд Луи, который, кажется, наотрез отказывается встретиться с ним глазами. Зейну очень больно говорить такие слова в пустоту. Его сердце итак парит в бездне неизвестности и обливается кровью, с каждым тихим вздохом Луи. — Я хочу извиниться за свое поведение на пляже, ты можешь меня понять. Я живу, не зная, через что ты проходишь сейчас, я не знаю, помогает ли тебе лечение, как давно болезнь начала прогрессировать и почему это случилось с нами. Всё, что мне необходимо в данный момент — правда. Ответь мне всего на один единственный вопрос – почему ты скрывал от меня это, Луи, когда между нами еще не было этой пропасти? — Пропасти в миллионы километров, мысленно заканчивает вопрос Зейн. Он ощущает её, темную и манящую, поглощающую всю забытую веками любовь, высасывающую тлеющие на осколках сердца, пульсирующие, едва живые чувства. Луи задумчиво закусывает свою нижнюю губу, Зейн хочет протянуть руку и коснуться его щеки, обратить всё его внимание на себя, как было всегда. Он нуждался во внимании Луи, между ними никогда не было глупого личного пространства, они были единым организмом, подчиняющимся законам единого существования. Но вместо этого Зейн сжимает пальцами перилла, короткие ногти врезаются в железные прутья – и по правде говоря, он бы предпочел, чтобы ему загнали иголки под ногти, чем сейчас стоять на едва освещенной пристани и ощущать безграничный холод от Луи. — Ты бы решил, что я… — наконец отвечает Томлинсон, его голос хриплый, как будто он только что проснулся. Зейн думает, что это он тот, кто сейчас проснулся после долгого неведения. — Что я сумасшедший, сказал бы, что я все придумал и, возможно... — Я бы не сделал этого, — перебивает Зейн и в его груди щемит и горит, когда Луи поворачивает к нему. — Ты прав, да, — вдруг вздыхает Луи. — Ты бы не сделал этого. — Тогда какова была причина? — Я чувствовал, что мы отдаляемся. — Ты… любил меня? — брюнету кажется, что с ним происходит дежавю. — Конечно, я любил тебя, Зейн, ты не должен спрашивать меня о таком. Я чувствую себя чертовски странно, говоря об этом спустя столько времени... Я думал, что мы все решили ещё тогда… Мне больно осознавать, что ты все ещё думаешь об этом, анализируешь в голове все, что происходило между нами. Это, кажется, становится проблемой. — Ужасно слышать об этом в прошедшем времени, — слова слетают с его губ раньше, чем он успевает осмыслить сказанное. Луи замолкает, напряженно складывая руки в замок. Зейн готов ударить себя, он не хотел рушить открывшуюся правду своими глупыми чувствами. — Лучше не отвечай ничего. — На самом деле со мной всё в порядке, тебе не стоит переживать из-за такого пустяка. — Но это ведь не так. — Давно ли ты стал таким проницательным… — С тех самых пор, как ты обманывал меня со снами. — Это… — тяжело вздыхает Луи. — Это было сильнее, я должен был оставить что-то для себя. То, что нельзя рассказывать при любом случае в светской беседе. — Хорошо, мы больше не будем касаться это темы. Забудь, что я спросил это, пожалуйста. Мне немного стыдно, — Зейн закусывает губу и опускает голову, его сердце судорожно сжимается от осознания того, что Луи никогда не чувствовал себя достаточно близким к нему, чтобы поделиться чем-то важным в своей жизни. — Посмотри на меня, — шепчет Луи, его ладонь накрывает руку Зейна, мягко и успокаивающе поглаживая. Но брюнет не хочет ничего больше говорить, иногда слова только рушат всё вокруг, иногда они и вовсе делают только хуже. — Моя болезнь просто сводит меня с ума, и я хочу признаться тебе в кое-чем.. Только пообещай мне, что не испугаешься этого. Обещай мне это, Зейн. Я не хотел говорить этого и до сих пор не знаю, будет ли это правильным решением. Это… Мне снятся безумные, реалистичные сны с твоим участием. Ты снишься мне, Зейн. Это происходит время от времени. Конечно же, не существует четкого графика, когда я просыпаюсь, крича, вздрагивая от любого движения рядом с собой. — Что? — ошеломленно произносит Зейн. — Но я же никогда... — В ту ночь, когда я позвонил тебе, это не было секундным порывом, я просто испугался за тебя. Ты представить себе не можешь, через что я прошел, отсчитывая гудки, пока ты поднимешь чертову трубку и скажешь мне короткое «да?». Этого было достаточно, чтобы я смог справиться с паникой и страхом за твою жизнь. — Ты сказал, что случайно нажал на моё имя в телефонной книжке. В четыре утра… — Клянусь, это было самое глупое оправдание за всю мою жизнь, блять, я не знаю, как ты поверил мне. Я солгал. Но знаешь, что я понял в этот момент, что я просто чокнутый парень, каких миллионы на земле, и я не должен вмешиваться в твою жизнь, не должен портить её своим присутствием. Это только моё, проблема моей головы. Не твоя головная боль. — Не смей так говорить о себе. И решать за меня, что важнее, а что нет. — Но это, блять, я и имею ввиду. Я знаю, что я лишь тяжелый груз на плечах каждого, кого я люблю. Это моё проклятие и моё благословение одновременно. — Ты никогда не был моим проклятием, — говорит Зейн, он берет руку Луи в свою и крепко сжимает её. Луи смотрит в его глаза, вопреки всем желаниям Зейн не может сопротивляться магнетизму между ними. Ножом по сердцу отзываются в груди все произнесенные слова. Зейн не в себе, он снится Луи, он тоже думает о нем, они все еще «живы». Зейн поддается вперед, ему смешно от того, как сильно его тянет к Луи. Ностальгия стирает страхи, Зейн буквально чувствует свет, который заполняет сердце, когда его губы встречаются с губами Луи. Они приоткрыты и сквозь них струится горячее дыхание, опаляющее губы Зейна, сладко и тягуче. Он обхватывает ладонями лицо Луи, закрывает глаза и целует его, нежно ведя губами по другим губам. Луи позволяет ему сделать это. Зейн не чувствует ответа, он просто целует Луи так, как будто вся жизнь зависит лишь от этого. Нет никаких бабочек в животе, лишь боль и горечь, которые отдаются импульсами по всему телу, вызывая мелкую дрожь. Его пальцы ласкают точеные скулы, проводят по легкой щетине, но они дрожат, и Зейн готов поклясться, Луи чувствует это тоже. — Я до сих пор люблю тебя, — шепчет Зейн, медленно отрываясь и прижимаясь лбом ко лбу Луи. — До сих пор люблю. Луи ничего не отвечает, он кладет свои руки на плечи Зейна и крепко обнимает его, давая понять, что тоже любит его и будет любить, как он говорил тогда на рождественской вечеринке. Зейн помнит те объятия, эти точно такие же. Луи гладит его по волосам и прижимается своей щекой к его шее, руки Малика привычно опускаются на талию парня и прижимают к себе ближе. — Я так запутался, — признается Зейн, — в один момент меня разрывает от чувств к тебе, но потом я смотрю на Найла… Я ничего не понимаю. Что я должен делать со своей жизнью, когда не могу разобраться даже в таком… — Я рядом, — отвечает Луи, гладя его по спине. — Я знаю, что ты сделаешь правильный выбор. Но если ты хочешь знать, что думаю я… — Хочу. — Я думаю, ты совершаешь огромную ошибку, возвращаясь в прошлое снова… и снова. Это не поможет, и никогда не будет работать правильно. Ты теряешь время, проживая воспоминания еще один раз, даешь себе шанс, неосуществимый в реальности, мы не властны над тем, что было «до», но мы можем изменить «после», ты знаешь это. Ты всё знаешь, но не хочешь… — Это не ошибка любить тебя, это никогда не было моей ошибкой. Сколько раз я должен это повторить на самом деле. — Мы все делаем больно друг другу, это природа людей. — Ты был моим первым парнем, первым человеком, который показал мне, как это любить кого-то. По-настоящему. Я не могу просто вырвать это из себя, знаешь. — Мы изменились, Зейн. Ты другой, это не вычеркнешь из нашей жизни, просто позволь твоим мыслям отпустить всё. Иногда все проблемы решаются, едва ты дашь свободу своему сердцу. — Ты прав, я сделаю то, что должен был сделать давно.Sound: Hedley — Perfect Расстаться будет гораздо хуже, Чем начать всё сначала, без лжи. Пока я чувствую, что ты не сдаешься, Я не сдамся.
Измена—индикатор отсутствия любви. Не стоит пытаться сохранять отношения, в которых измена присутствует в любом виде. Дело было даже не в поцелуе Зейна и Луи, который Найл украдкой увидел, пронося коробку со столовыми приборами для завтрашнего события, дело было в том, что Зейн после их ссоры решил поговорить не с ним, а с тем, кого бесконечно любил и никогда не переставал. Внутри все больно сжалось и скрутило от невыносимой подступавшей тошноты. Он видел поцелуй лишь одну секунду, после чего поспешил скрыться в доме, опустив взгляд в пол. Поставив коробку на пол, не донес ее до кухни, а после зашаркал ватными ногами к выходу. Тысячи мыслей разрывали голову, а сердце стучало в ушах, создавая вокруг него необъятный вакуум: Найлу действительно стало плохо не только морально, но и физически. — Эй, дружище, — Гарри весело улыбался, спускаясь по лестнице, — во всей этой суматохе никак не удавалось выловить тебя. Кудрявый подошел к другу и положил руку ему на плече, приводя дыхание в норму. Все были уставшими в день перед свадьбой, заканчивая последние приготовления. — Хей, ты в порядке? — Стайлс нагнулся и посмотрел в глаза Найла, в которых не читалось абсолютно ничего, парень оставался без эмоциональным, что было хуже всего и Гарри, как его лучший друг прекрасно понимал это. — Я в порядке, — плохая ложь и он понимает это, когда видит сочувствующий взгляд напротив. — Хочешь поговорить? — Гарри, я в порядке, — блондин слабо улыбается, поправляя рукой не уложенную челку, — просто устал. — И Зейн тут совсем не причем? — Стайлс складывает руки на груди, изгибает брови, он знает ответ, но взглядом пытается показать Найлу, что желает услышать правду, а не очередную выдуманную ложь. — Я пока сам не знаю. Этот ответ можно считать честным. Потому что он, правда, не знает, что будет дальше и как справится с этим. А стоит ли ему рассказать об этом Гарри? Ведь тот явно ничего не подозревает и вряд ли почувствует чужой вкус на губах своего парня. — Встретимся завтра? — вместо этого говорит он, изгибая губы в неком подобии улыбки. — Уверен, что не хочешь порыдать у меня на плече? — Гарри раскрывает свои руки для объятий. — Смотри, моя рубашка идеально сойдет за носовой платок. — О, иди в задницу, Стайлс. Встретимся на церемонии. — Найл смеется, а Гарри улыбается, довольный тем, что хоть на мгновение смог заставить своего друга улыбнуться искренней, теплой улыбкой. — Посмотрим, у кого будет прикид круче. — Кудрявый подмигивает и указывает пальцем на блондина, словно бросая вызов. — Я могу сдаться без боя? — спрашивает он, застывая у открытой двери. — Так боишься быть уделанным мной? — Проблема этого мира в том, что воспитанные люди полны сомнений, а идиоты полны уверенности.* — Это ты сейчас завуалированно намекнул, что я самоуверенный идиот, а ты скромный? Серьезно? Просто признайся. — Ага, не думаю, что смогу превзойти твои блестящие ботинки и галстук с миньонами. — Но Луи нравятся миньоны. — Гарри наигранно выпячивает нижнюю губу. Найл обожал подшучивать над Гарри, а точнее над вещами, которые для него выбирал Луи. Для всех до сих пор оставалось загадкой, где он находил все эти нелепые вещи для него. Никто не смел шутить над его выбором. Ну, если только Найл, да и то пока сам Луи этого не может услышать. Парни смеются сильнее прежнего, пока дверь задней части дома не открывается, и в нее не входят Зейн и Луи. Найл смотри на Зейна, а тот на Луи. Впрочем, так было всегда и почему он только сейчас понимает, как был слеп все это время? Неужели для этого нужно было увидеть этот поцелуй? — Поехали домой? — Зейн проходит мимо него даже не глядя, оставляя за собой холодный шлейф вперемешку с любимым запахом его парфюма. Он кивает Луи и Гарри, говорит тихое «до завтра», получая в ответ теплые улыбки, от чего становится тошно. Только поэтому он поспешно выходит следом за Зейном на свежий воздух, понимая, что сейчас им обоим предстоит тяжелый разговор. Они едут молча. Найл смотрит в окно, а Зейн изредка поглядывает на него, сидя за рулем его автомобиля. — Я тебя слушаю, — говорит брюнет, как только они переступают порог квартиры. Зейн бросает свою куртку в кресло, а сам садится на диван, кладя руки на спинку. — Я должен что-то говорить? — Найл шел по направлению к холодильнику, даже не оборачиваясь, чтобы достать банку пива. — Ты же сбежал с пляжа, не я. Найл не смотрит на него, открывает свой напиток и делает жадные глотки. Разминая шею, блондин начинает уходить в другую комнату, в надежде быстрее добраться до душа и постели. Сегодня был тяжелый день, а выяснять отношения в таком разбитом состоянии он не хотел. Боясь наговорить лишнего сгоряча, но Зейну было плевать на это. Он громко окликнул своего парня: — Найл! Не смей уходить! Я вообще-то с тобой разговариваю. — А я не в настроении для разговоров, понятно? — Ведешь себя, как королева драмы. Хотя ничего не произошло. Найл останавливается и медленно оборачивается, хмуря брови. — Ничего? Мне напомнить тебе, что именно произошло? — Хоран приближается к вставшему с дивана Зейну и тыкает ему пальцем в грудь. — Ты обманываешь меня, Луи и самого себя. — Ох, правда? Раз ты такой эксперт, может, расскажешь мне? — Что рассказывать? Ты все еще любишь его, я всего лишь заменитель. Насколько я понимаю не очень-то и удачный, раз ты так стремительно пытаешься разрушить все, что я выстраивал полтора года. — Думаешь, я не пытался? Найл выпускает грустный смешок. — Для тебя это пытка? — Да! Ты это хотел услышать? Это пытка для меня. Видеть, как любовь всей моей жизни смотрит на другого, как раньше смотрел на меня, как он целует его, говорит нежные слова, держит его за руку. Блять. — В его глазах появляется предательская влага, Найл же остается равнодушным, он догадался об этом раньше самого Зейна. Всему свое время. Время разрушать и время строить. Время молчать и время говорить.* — Ты должен был сказать мне, — шепчет он и уходит в комнату. Зейн догоняет его и останавливает за руку. — Прости, Найл, — Малик прижимается грудью к его спине и обнимает, тяжело дыша в шею, — пожалуйста, прости. — Отпусти меня. — Мы должны дать шанс нашим отношениям. Мы должны все исправить. Позволь мне все исправить. — Я задолбался все исправлять, как ты не поймешь? — Блондин вырывается из объятий. — Я не хочу мириться с тем, что ты никогда не полюбишь меня. — Найл… Я боюсь слов, значащих многое, главное. Мне кажется, чем чаще я их говорю, тем быстрее приближаюсь к потере. — Ты трус. Ты просто боишься одиночества. Боишься остаться один, потому что тогда начнешь разрушать себя, а рядом не будет того, кто присмотрит за тобой. — Я не ребенок и не старая бабушка, чтобы за мной присматривать. Это не моя вина, что все так сложилось. Я не хотел этого. — Все зашло слишком далеко, — устало шепчет ирландец, — я так больше не могу. — Не смей! — Зейн сильно сжимает губы, борясь с желанием разрыдаться. — Хватит. — В голосе Найла четко слышится усталость. — Бросишь меня, как он? Даже не дав шанса все исправить и доказать, что я могу быть лучше? — Первая слеза срывается, стекая по впалым щекам. — Оставишь меня, как он? — Ты должен разобраться в себе, Зейн. Я больше не могу скрывать свою обиду. И ты должен был сказать, как сильно обида на Луи губит тебя. — Помоги мне! — кричит брюнет. — Ты не можешь бросить меня сейчас, ты нужен мне! — Его голос почти срывается, когда он ударяет кулаком по дверной раме. — Что ты почувствовал, когда поцеловал его? — Что? — Это ведь далеко от того чувства, когда ты целуешь меня, правда? — Ты не прав. — Парень опускает голову и кладет ладонь на глаза. Он беззвучно содрогается, достигнув той грани, когда слезы начинают душить и это становится единственным выходом. Найл видит его таким впервые за долгое время. — Я не знаю, зачем я сделал это. Больше всего на свете я боялся причинить тебе боль, Найл. — Когда мне Гарри рассказал о том, что ты сказал тогда на мальчишнике… Я имею ввиду, твои слова о любви к Луи. Я тогда сильно расстроился. Хотел собрать все твои вещи и выкинуть за дверь, но потом я успокоился… — Найл… — Я ждал, когда же у тебя хватит смелости рассказать об этом мне. — Ты режешь меня без ножа сейчас! Останови это. Черт откуда этот Стайлс взялся на мою голову?! — Малик откидывает голову назад, сильно стискивая зубы от злости и гнева. — Он здесь не причем. Когда ты перестанешь искать виноватых? — Конечно, продолжай. Скажи насколько я аморален в этом безупречном, чистом и правильном мире. — По крайней мере, Гарри честен со всеми. — Как же я его ненавижу! Ненавижу! — У него почти срывается голос, а выражение лица Найла явно выражало испуг от такого потока. Зейн выплескивал то, что давно рвалось наружу. — Будь проклят тот день, когда он встал у меня на пути. У этого придурка что какая-то особенная миссия портить мне жизнь? — Ты сам все портишь. — Этот кусок дерьма забрал моего Луи, а теперь решил испортить наши отношения. Он питается моим горем? — Он всего лишь мой друг, который желает мне лучшего. — Он идиот, который сует свой нос в чужие отношения! — Уходи. — Что, прости? — Я хочу, чтобы ты ушел. — Вот так просто? — Да, вот так просто. Задолбали сложности. Зейн с минуту стоит неподвижным, а Найл скрывается за дверью ванной, закрываясь на замок. — Я не хотел, чтобы все вот так закончилось, — шепчет Зейн уже в пустоту, а в ответ тишина. Он хватает с журнального столика пачку сигарет, накидывает кожаную куртку и звонит единственному человеку, который сейчас не станет задавать ему вопросов. Что ж, если всё должно было случиться так, лучше поздно, чем никогда. — Привет, — говорит брюнет, поджигая сигарету и делая первую затяжку. — Я могу переночевать у тебя сегодня, Ли?Ощущение того, что чему-то приходит конец, всегда оставляет неизгладимый отпечаток на сердце и душе человека. В такие минуты сложно что-то сказать, потому что единственное, что ты можешь делать—молчать, чтобы слезы случайно не выплеснули из тебя все то, что ты отчаянно пытаешься скрыть. Именно поэтому ты просто молчишь. Потому что понимаешь, что у тебя нет выбора.
Примечания: *- Рэй Брэдбери, "451 градус по Фаренгейту"