Падали

Ты ходишь теперь по углям босиком и не замечаешь этого абсолютно. Ты, бескрылая, падаешь вместе с ним с того самого дня и тащишь его, крылатого, обратно, наверх. Ты не дышишь уже много суток потому, что в воздухе запах его крови разлит — глотку рвет в слезы самые. Он падал, а ты ловила его снова и снова. Ты всегда была готова подхватить его, ты стояла рядом и держала за плечо мертвой хваткой — не дай упасть, не дай рухнуть вниз — у него хоть и крылья есть, а летать он совсем не умеет. У него спина дымится — огненная принцесса смеется. Он не дышит — ломается горизонт льдом. Держала его на дрожащих руках и совсем не чувствовала ветра в волосах. Умерла. Кажется, вместе с ним. Его сердце не билось. Одно и то же все эти дни. Каждую ночь, каждое утро. Все время ты ломаешь себя, душишь и выворачиваешь руки, словно это восполнит одну-единственную ошибку. Словно это засветит заново звезды, словно запах крови превратит в аромат луговых цветов. Горела его кожа, горела бумагой, обнажалось мясо. Магия порою бывает бессильна. — Катара, он не умер, ты слышишь? Он живой, он дышит, Катара! Ты чудо сотворила, с того света его вытащила, как ты не понимаешь? Его вытащила, а себя — забыла. В его могилу легла молча и слезами его плакала, и умереть за него хотела. Закрываешь глаза и видишь единственное — белая, обрушивающая весь твой мир молния. И сна — ни в одном глазу. Не подпускаешь к нему никого, сидишь около него сутками напролет, совсем не зная постели. Магии уже нет, нет ее, руки слабы и, чудится, теперь бессильны. Ты не веришь, ты знаешь, что тащить его продолжать должна. Упасть легче, чем подняться обратно. Это беспредельно очевидно, это было известно древнейшим, и в этом истина даже не кроется — она открыта, будто степная река. Вы падали вместе. А ты небо перевернула, чтобы падать наверх. Ты живешь верой в Аватара и не можешь так просто дать ему наглотаться донной воды. Ложь. Внезапное осознание наступает неожиданно, волной накатывает. По спине — мурашки холодной рукой, но отрицать факт бессмысленно, честно. Это ведь эгоизм чистейший, на самом-то деле, и ты никогда не говорила, что без мальчишки со стрелой на голове ты не сможешь жить. Любовь — это так сложно, что не до нее. Минутное озарение проходит, и остается только он, невинный и спящий, словно ребенок в родной постели. Брату приходится силой оттаскивать тебя из каюты на палубу. Он говорил что-то о здоровье и о твоих синюшных синяках под глазами, как будто мог что-то понять. Тебе кажется, что ни один другой человек понять не способен, но, в конце концов, перестаешь бороться. Когда корабль сотрясают потоки ветра, никаких сомнений уже не остается. Тебя трясет, колотит буквально, и ты не поворачиваешь головы в его сторону, пока другие не замечают его присутствие. Это глупо — прятаться за другими. Но теперь смотреть на него — больно, и глаза болят нестерпимо. Вы упали. Но, благодаря тебе, наверх.