***
Джокер расхаживал у себя на крыльце вечером. Раз в десять секунд он смотрел на часы, никак не мог дождаться восьми. Вдобавок к этому, его еще и мучила совесть. Как ни крути, он предал друга. Эта мысль не давала покоя. Возможно, ему никогда не удастся простить себя за это. Но он пошел на это ради матери. И ему очень не хотелось, чтобы все это было напрасно. Кристоф мог надурить его и попросту не вернуть свиток. Оставалось лишь…верить. — Ровно 20:00, — этот голос начал становиться противным для него. Джокер обернулся. — Обожаю приходить вовремя, — улыбнулся Кристоф, вдохнув полной грудью прохладный вечерний воздух. — Как и обещал, вот, — тот крутнул свиток пару раз в руке. — Осторожно, он хрупкий, — хмуро произнес Джокер. — Не тебе учить меня обращаться с реликвиями. Джокер вытянул руку. — Сначала я хочу увидеть ее, — выдвинул тот условие. — Я сказал, что мне надоели игры. — Я помню, — невозмутимо кивнул Кристоф. — Только вот незадача: мы ведь только начали, — расплылся тот в дьявольской улыбке. Джокер постоял еще несколько мгновений, прожигая в том дыру ненавистным взглядом, а затем двинулся во двор. Кристоф пошел за ним, беззаботно присвистывая какую-то мелодию. Они добрались до двери в погреб, закрытой на замок. Джокер отворил ее, и они спустились по шатким скрипучим ступенькам вниз. Нащупав выключатель, Джокер озарил яркой вспышкой света достаточно просторное подвальное помещение. У стен стояли стеллажи с пыльными коробками, в одном из углов виднелся старенький мотоцикл на кирпичах, принадлежавший деду Джокера, в другом — мешки со всякой всячиной. Словом, ничем не примечательный погреб. Центр его был относительно чист от грязи и пыли, ведь там находилась немезида. Она сидела в позе лотоса на холодном бетоне посередине идеально ровного круга, нарисованного мелом. Ее черное чешуйчатое лицо и закрытые глаза источали умиротворенность. Выглядело достаточно странно, учитывая, что весь пол под ней разукрашен тысячами царапин. Джокер удивленно уставился на ее правую руку. Она была обычной. Темной, как и вся ее остальная кожа, но это была рука, а не привычный меч. Она услышала шаги, открыла глаза, медленно перевела взгляд на Гаррета. Тот так проникся восторгом, что даже не заметил, как уже подошел вплотную к меловой черте. Немезида вдруг взмахнула рукой, которая в мгновенье ока трансформировалась в меч. Кристоф резко отстранился, ибо лезвие остановилось в паре дюймах от его глотки. — Ух ты… — прошептал тот, пробегая по ней любопытными глазами. — А потрогать можно? — Это по-твоему контактный зоопарк? — поражался он. — Впрочем, валяй. Игрушка ей не помешает. С удовольствием посмотрю, как она проковыряет дырку в твоей больной черепушке. — В таком случае, откажусь. Мне дырок хватает. — Хватит уже трепаться. Отдай хренов свиток, — вновь потребовал Джокер. — И что ты с ним сделаешь, неуч? Я сам использую его. — Думаешь, я позволю тебе хоть что-то использовать на ней? — Хм… да. Ты тут ничего не решаешь. Все козыри у меня. Так что, либо я верну твою маму, либо…никто не вернет твою маму. Черт, да сегодня просто день ультиматумов, — подметил Кристоф. Джокер замолчал и опустил глаза. И вновь перед ним выбор, которого на деле нет. — Приму это за согласие, — не услышав нареканий, достал свиток и осторожно развернул его. — Приступим. Кристоф незамедлительно начал читать заклинание. Судя по всему, не обязательно быть ведьмой, чтобы творить магию. Хотя это не удивительно. Дуэйн же как-то справлялся все эти годы. Секунд через десять немезида вдруг переменилась в лице. Кажется, работает. Меч вновь превратился в руку, и она схватилась за голову. Джокер испуганно наблюдал, как мучается немезида. Все же он оптимистично полагал, что таким образом его мама пробивает путь наружу. В каком-то роде так и было. Вскоре немезида уже перешла на истошный вопль. Из-за ее криков практически не было слышно слов заклинания, хотя Кристоф читал довольно громко. Она распустила темные крылья, которые все это время были сложены за спиной, а потом попыталась при помощи них вырваться из магической ловушки. Тщетно. Невидимая клетка основательно держала ее в узде. Внезапно она перестала шевелиться и кричать, но при этом какая-то сила заставляла ее тело парить в воздухе. Кристоф замолк в тот же миг. Воцарилась гробовая тишина. Джокер слышал лишь шибкий стук своего сердца, отдававшийся звоном в ушах. Она рухнула на бок без чувств. Джокер, затаив дыхание смотрел на нее, ожидая хоть какой-то реакции. И вот ее кожа начала принимать привычный облик; чешуйки, закрывавшие ее щеки, грудь и верхнюю часть бедер, начали исчезать; крылья вросли обратно в лопатки; волосы из ярко-красных превратились в черные. Это была Вероника. Она вернулась. — Я ощущаю себя экзорцистом, — сказал Кристоф с довольной ухмылкой на лице. — Мам, — Джокер схватил старый кусок ткани (рваную занавеску) со стеллажа позади и прикрыл ею мать. — Мам, ты как? — с трудом верил он своим глазам. Он так давно хотел увидеть ее лицо, оно было все таким же прелестным. — Джоффри… — изможденно прошептала она, тяжело хлопая веками. Выглядела она, словно проспала целый год и только-только проснулась. — Все нормально. Все хорошо, — радостно улыбнулся он, убрав ее волосы за ухо. — Что ж. На этой светлой ноте я вас покину, — подал голос Гаррет-младший. — Не пропадай, тебя ждет еще куча работы, — почтенно кивнул тот и направился к выходу. — В смысле? — спросил Джокер вслед. — Друг мой, — обернулся тот, — я не шутил, когда говорил, что мы только начали. — Я сделал что ты просил… — Да. Это не значит, что я не попрошу вновь. — Я не твоя прислуга. — «Прислуга»? Ха-ха-ха, — посмеялся от души Кристоф. Джокер, нахмурив брови, глядел на того. — Нет, Джокер, что ты, — покачал тот головой, а затем подошел ближе, поправил галстук и присел на корты. — Ты — моя сучка, — Джокера аж покоробило, когда он услышал такое. — Я вернул тебе маму, но с легкой руки я же могу ее и отобрать. Ты будешь делать что угодно, когда угодно, где угодно и с кем угодно, если я этого захочу. Я скажу: «Съешь свое дерьмо», а ты спросишь: «Посолить ли мне его?». Я скажу: «Убей этого человека», а ты спросишь: «Быстро или медленно?». Я скажу: «Трахни свою мамашу», а ты спросишь: «Нежно или в задницу?». А если… — тот получил мощный удар в лицо. Джокер больше не мог терпеть подобного издевательства и дал волю эмоциям. Вполне опрометчиво, но ублюдок заслужил. Кристоф начал переполняться гневом. Глаза блеснули янтарным. Тот схватил его за шею и приподнял над землей. — О, зря ты это сделал… — Гаррет отшвырнул его в сторону стеллажей. Джокер врезался спиной и грохнулся вниз. В его глазах помутнело от удара, жуткая боль сзади не давала ему подняться. — Видишь ли, ты нужен мне живым. Но вот она… — взглянул тот на Веронику. — Хотя нет, рычаг давления терять нельзя, — рассуждал вслух. — Мне потребуются большие усилия, чтобы оставить ее в живых. Все же рискну. Кристоф развел руками и с усердием пнул ее в живот. Он услышал, как она закашляла. Тот схватил ее за плечо, приподнял, а затем со всего размаха ударил по лицу кулаком. Грифон был неимоверно силен, а посему с первого же удара выбил ей несколько зубов. Они отлетели в сторону Джокера с брызгами крови. Он в шоке поднял глаза и наблюдал за тем, как Кристоф лупил по ней словно по боксерской груше. Его ноги и руки будто стали ватными, он никак не мог встать, хоть и очень сильно пытался. Все, что ему оставалось, лишь смотреть, как ее лицо покрывается кровью и ссадинами. Тот замахнулся что есть мочи и завершил удар, отпустив ее. У Джокера из глаз текли слезы, он ничего не мог поделать. Он с трудом протянул руку. Кристоф переводил дух, расхаживая кругами. Вдруг тот наткнулся на бейсбольную биту, лежавшую позади коробок. — Ого, — Гаррет подобрал ее и покрутил в руках. — Вот это инструмент. Хм… — призадумался тот. — Ты смотрел последний сезон «Ходячих Мертвецов»? — Джокер тут же резко взглянул на него с ужасом в глазах. — Смотрел, — понял тот по его реакции. — Почему бы и нет? — улыбнулся тот. — Не смей, п-психопат! — еле выговорил Джокер. — Ничего не могу с собой поделать, — покачал тот головой и подошел к Веронике, предварительно сдув пыль с верхнего конца биты. — Прости, я…я так хочу это сделать, — завороженно глядел Кристоф на оружие и покрепче схватился за рукоять обоими ладонями. — Не-ет! — отчаянно кричал Джокер. И вот наступил роковой момент. Момент, который был предрешен. «Один умрет, второй предаст, третий убьет» — так говорилось в пророчестве Натали. В этот день сбылась одна из его частей. Это было душераздирающе, жестоко и неожиданно. Кристоф поднял свое страшное орудие над головой Вероники. До ее варварской гибели оставались считанные секунды. Сердце Джокера замерло. Кристоф глубоко вдохнул и уже начал опускать биту, как вдруг он остановился. Руки задрожали. Он недоуменно забегал глазами. Дрожь все усиливалась — она заставила Гаррета бросить биту. Все его тело вибрировало. Ему казалось, будто кто-то включил отбойный молоток в его голове. Он, пытаясь заглушить это, схватился за свое лицо и начал кричать, словно резаный. Джокер заметил, как его взгляд переместился в сторону выхода, и посмотрел туда же. Там стояла Натали. Она, сморщив лицо от неистовой ярости, держала перед собой плотно сжатый кулак, который легонько содрогался от источающейся невидимой магии. Стало ясно, что она использует огромное количество сил, ведь вскоре из ее носа потекла струйка крови. Она все давила и давила, даже не думая прекращать. Дикий крик Кристофа становился громче и громче. Все его лицо покраснело до жути. Давление нарастало, и нарастало, и нарастало, а затем в один миг его голова буквально взорвалась изнутри, окропив кровью все вокруг. Обезглавленное тело рухнуло подле Вероники. Алая жидкость, сочившаяся из шеи и остатков того, что раньше было подбородком, стала заливать пол, образуя большую лужицу. Джокер сконфуженно глядел на Натали, раскрыв рот. Та же, в свою очередь, стояла в ступоре со стекающими каплями чужой крови на лице, осознавая, что сейчас натворила. Она опустошенно глядела в пустоту, полностью погрузившись в состояние шока. Пророчество сбылось. «Третий убьет». Этим «третьим» оказалась сама Натали. Она только что с неимоверной жестокостью убила человека, и это с трудом укладывалось в голове. Паралич Джокера потихоньку начал отступать. Он сумел подняться на ноги и тут же подскочил к Веронике, которая была едва жива. — Натали, — обратился он к ней. Она даже бровью не повела. — Натали! — громче воскликнул он, но она все никак не реагировала. — НАТАЛИ! — уже крикнул он. Наконец, Муни вышла из оцепенения и посмотрела на Джокера. — Ей нужно в больницу, помоги мне, — он осторожно поднимал ее. Натали быстро подсобила. Они положили ее руки себе за шеи и спешно пошли наружу.***
Мейсон вечером пришел в особняк Гарретов. Кларисса обратилась к нему за помощью. Ей никак не удавалось постичь такую дисциплину как литература. Преподаватель задал написать реферат на достаточно сложную тему, и она нуждалась в помощи более просвещенного ученика. — Привет, — открыла она дверь. — Проходи. — Готова грызть гранит науки? — он показал толстую книженцию в руках. — Угу. Слушай, можешь одолжить свой телефон? — Да, конечно, — протянул он ей мобильник. — Иди пока в мою комнату, я сейчас подойду, — улыбнулась она и тут же скрылась из виду. — Ну ладно, — тихонько произнес он и направился наверх. Он сидел на большой кровати, разложив учебники, и морально подготовился к тому, что сейчас ему предстоит побыть учителем. Для него такое было не в новинку. Он часто подтягивал Джокера по литературе, а тот в свою очередь иногда подтягивал его по математике. Гибриды гибридами, но о школе забывать нельзя. Тут он услышал топот женских каблуков, доносившихся из коридора. — Девушки такие девушки, — усмехнулся Мейсон. — Зачем надевать каблуки на… — он оглянулся и потерял дар речи. Кларисса встала в дверном проеме и с дьявольской ухмылкой глядела на него. На ее ногах были черные кожаные ботильоны на шнурках с высокими каблуками. Но не они стали причиной изумления Мейсона. Дело в том, что на ней не было ничего кроме нижнего белья. Очень прелестного белого нижнего белья с принтом зеленых листов марихуаны. Вдобавок к этому на ее ровных худых ножках плотно растянулись черные чулки. Мейсон откровенно говоря пялился на суперсексуальное тело с раскрытым ртом. — Ого… — это все что он смог сказать. Она заперла дверь, медленно сделала несколько шагов к нему, а затем развернулась на триста шестьдесят градусов. За считанные мгновенья она показала упругую попку в трусиках, и этих мгновений хватило, чтобы Мейсон успел оценить то, чем ее великодушно наградила мать-природа. — Я не совсем п-понимаю, — нерасторопно покачал он головой. Она подошла к нему вплотную и села на бедра, обвив руками шею. — А я думаю, что ты все понимаешь, — прошептала она и начала целовать его за мочку уха. Мейсона это начало дико возбуждать, но он вдруг отстранился назад. — Я не могу, — посмотрел он ей в глаза. — У меня есть Энни, — произнес он. Ему польстило желание Клариссы, но решиться на предательство любимого человека не мог. — Так ли это? — заявила она. — Вы уже несколько недель не разговариваете. Ты отстоял ее честь, и она рассердилась на это. Разве так можно? К тому же, ваши отношения давно уже изжили себя, — Мейсон хотел что-то возразить, но не смог вставить слово. — Поверь мне, со стороны виднее. Ваши отношения зашли в тупик, они не развиваются. Каждый день одно и тоже, никакого прогресса. Возможно, когда-то вы и любили друг друга, но сейчас уже вряд ли. Зачем тратить свое время на ту, которая не ценит тебя таким, какой ты есть? — Мейсон призадумался. В нем закрались сомнения. Стали появляться мысли о том, что Кларисса может быть права. Он говорил с ней после стычки с Уотером. Она громко кричала и говорила, что не узнает его. Но изменения неизбежны. Все люди меняются со временем. Мейсон повзрослел, многое повидал, прошел через жуткие события, естественно все это наложило свой отпечаток. Но вместо того чтобы понять, Энни, напротив, отвергла его. По какой-то причине, раньше он не представлял это в таком ключе. Можно сказать, Кларисса открыла ему глаза. — Ну же, Вэл. Я захотела тебя в первую же встречу. Признай, ты тоже меня хочешь, — томно прошептала она, начав целовать его уже в губы. — Поддайся искушению… — Мейсон ничего не предпринимал. Он не отвечал на сладкие поцелуи, но и не пытался их остановить. В этот миг что-то щелкнуло у него в голове. Он до последнего сохранял рассудок и сдерживался. Однако желание овладело им. Его глаза на мгновенье сверкнули янтарным цветом, а после он начал робко целовать ее в ответ. С каждым разом он смыкал свои губы с ее все увереннее и увереннее. И вот он наплевал на все, крепко схватил ее за белокурые волосы и прижал к себе. Она начала скидывать с него футболку, все не переставая впиваться в его сочные губы. Страсти вспыхнули с новой силой, когда он сильными мускулистыми руками поднял ее и кинул на кровать. Она тут же начала расстегивать ремень на его джинсах, но закончить не успела: Мейсон отстранился назад и запустил пальцы ей в трусики. Она с игривым смешком подняла ноги выше его головы, и он ловко снял их с нее, а после бросил в сторону. Он вошел в раж, а посему тут же накинулся на нее словно зверь на кусок мяса. Она проводила пальцами по его груди, пока он целовал ее в шею. Каждый следующий его поцелуй приходился ниже предыдущего. Он спускался вниз, прямо туда. Мельком глянув ей в глаза, Мейсон вскоре принялся доставлять ей невообразимое удовольствие. Она растворилась в экстазе, положив ладони на его затылок и запрокинув голову назад. Ее стоны возбуждали Мейсона еще больше. Он начал делать это еще быстрее, увеличивая дозу наслаждения. Так продолжалось несколько минут. Затем Кларисса решила перехватить инициативу в свои руки. Она встала, отпихнув его и подошла к окну. Он заинтересованно смотрел на нее. Она сняла свой лифчик и оказалось, что под ним прятался презерватив. Она кинула его Мейсону, а сама встала у подоконника спиной к нему, пошире расставив ноги. Дважды просить не пришлось. Он зубами разорвал пакетик, и подошел к ней вплотную. Надев инструмент, Мейсон принялся осторожно входить в Клариссу, придерживая ее за талию. Она едва слышно вскрикнула от удовольствия. Движения со временем стали быстрее. Он целовал ее в плечи и сжимал руками ее грудь. В этот миг все мысли были отброшены в сторону. Нравственно или нет, им было глубоко плевать. Сейчас есть лишь бурные чувства и бешеное удовольствие, которое нарастало с каждой секундой. Энни еще раз взглянула на сообщение в своем телефоне от Мейсона: «Приходи в особняк Гарретов. Это очень срочно». Она перебрала в голове кучу сценариев. Может он решил попросить прощения таким образом? А может его там пытают, и он едва сумел настрочить СМС? В любом случае, она уже прибыла и скоро узнает, в чем же дело. Вошла через ворота и двигалась к парадной двери. Она убрала мобильник в карман. На улице было темно, поэтому взгляд машинально приковался к окнам, где горели огни. «Что ни говори, а домик шикарный» — подумала она, вновь оценив архитектуру особняка. И вот ее взор остановился на одном конкретном окошке. Но в этот момент остановился не только ее взор. В этот момент остановилось еще и ее сердце…