***
Пустынные раньше комнаты в стиле минимализма сейчас были заполнены людьми. Поздравления с днем рождения и удачной сделкой сыпались на него отовсюду. - Я всегда знал, что Гарри не подведет меня! Он всегда был нам как сын! За Гарри! – Пожилой мужчина, не помещающийся в свой костюм самого большого размера, буквально кричал на весь зал. Его красное, лоснящееся от пота лицо возвышалось над столом в своем неизменном жевательном движении. Его жена, высушенная женщина одного с ним возраста, сидела рядом и молчала весь вечер, потягивая шампанское, иногда перемежая его с виски. Гарри Дурсль незаметно вышел из-за стола и скрылся в толпе.***
Тишину спальни прорезали резкий хохот и гомон, доносящиеся сквозь несколько стен из гостиной, где веселились гости. Гарри втянул носом воздух и закрыл глаза. Спустя столько лет в комнате ничего не изменилось. Он подошел к фотографии в рамке, стоящей на прикроватной тумбочке. С фотографии на него смотрели молодая женщина с огненными волосами и мужчина в очках, похожих на очки из его детства. Они танцевали. Сначала ему говорили, что они погибли в автокатастрофе. Потом, что сражаясь за его жизнь против Волан-де-Морта. Позже ему сказали, что версия с катастрофой будет лучше для всех. От шкафа пахло совой, ветками и старым пергаментом. Гарри открыл деревянные двери. К его ногам выкатилась большая птичья клетка, в ее прутьях застряло несколько белых перьев. Он выпустил ее в первое попавшееся не зарешеченное окно. И больше никогда не видел. Сильным движением ноги Гарри пнул клетку к противоположной стене. Встав на цыпочки, потянулся к верхней полке шкафа. Длинная, сантиметров в тридцать, коробочка лежала на его большой ладони. Он извлек ее содержимое. Одиннадцать дюймов, остролист и перо феникса. Он боялся, что палочка вот-вот сломается в его грубых руках, так давно он не пользовался ею. Помнит ли он что-нибудь? Гарри подошел к двери спальни, запертой им изнутри. - Алохомора. Замок щелкнул, дверь открылась. Она еще помнит меня. Снаружи послышался возглас. - А где наш именинник? Мне нужно сказать пару слов своему любимому племяннику! Гарри закрыл лицо руками, вспоминая. С того случая с Добби, тортом и последним заточением в своей комнате, он не появлялся ни в Хогвартсе, ни в Косом переулке, нигде, где мог бы не скрывать свою силу. Тюремный режим Дурслей сломил его. В конце концов, он добровольно отказался от магии.Не пускал Буклю домой, пока она сама не перестала прилетать. Они сожгли все письма от Хагрида, Рона, Гермионы, семейства Уизли, Дамблдора... Позже, будучи студентом колледжа. Дадли разбился на мотоцикле. Все отчаяние, а затем не потраченная, деспотическая любовь постаревших Дурслей обрушилась на Гарри. Так его фамилия сменилась с «Поттера» - призрака прошлого - на «Дурсль», привычную всем в округе. После окончания университета, Гарри пришел на работу к дяде, а вскоре продвинулся по службе. Без магии. Она никогда ему не понадобится. А предметы в этой комнате послужат лишь поводом для слухов, вопросов и сплетен. Даже волшебники устали стучаться в закрытую дверь и больше не проявляли к нему никакого внимания. Гарри погладил палочку. Взял ее руками с двух концов. Дерево затрещало неожиданно громко. Из палочки на пол упало несколько искорок.***
Он вошел в шумную гостиную, пропахшую потом и пошлыми анекдотами. Поправил квадратную оправу очков. Свои очки-велосипеды он выбросил еще в семнадцать. - А вот и Гарри! Мой любименький племянничек! Твой дядя соскучился! Выпьем за Гарри Дурсля! Кстати, когда нам подадут мороженое? Официант, принеси еще виски! Гарри закусил губу, сжал кулаки. Это всего лишь фамилия. - Вернон. -Да, дорогой? - Я Поттер. - Я знаю, милый. - Вызови мусоровоз на завтрашнее утро. Пусть вывезут весь хлам из моей старой комнаты. И сожгут. Вернон еле сдержался, чтобы не выдать свою радость. - Не волнуйся, я сделаю это сам.***
Вернон ждал этого дня уже очень долго. Он смотрел, как сгорает первое письмо из той сумасшедшей школы для фокусников, дурацкая метла, ужасные учебники, способные напугать одним своим видом, длинные свитки с недоделанным домашним заданием... И торжествовал. Все, что не сгорело, он выкинул на помойку. Вернувшись домой поздно вечером и открыв вино, он позвал Петунию отпраздновать с ним окончательное излечение их дорогого Гарри. Тем временем секретарша, уже надевшая пальто перед уходом домой, стучалась в кабинет исполнительного директора. Не дождавшись ответа, она открыла дверь. Пронзительный женский крик разбудил бродягу, спящего на лавочке рядом с их офисным зданием. Гарри сидел на своем рабочем месте, положа голову на стол. Он был холодным уже много часов.