Непрощённый

Джессика, ловя слухом звуки погрома, сопровождаемые звериным, поистине нечеловеческим ревом, вздрогнула и сжалась, пытаясь заставить себя не слушать и отвлечься от происходящего за пределами спальни. Ее руки дрожали, мелко, но достаточно заметно, чтобы мешать игле попасть в порт на капельнице. В мыслях ругая себя, она увереннее перехватила шприц и уже почти совладала с дрожью, проткнув концом иглы защитный клапан, когда услышала стон и краем зрения заметила слабое движение. — Хва… хватит, — прозвучало как выдох. — Не надо… — подрагивающие в попытке двигаться пальцы слегка оторвались от плоскости кровати и медленно, неуверенно и непослушно качнулись в ее направлении. — Не… — Эй… шшш, молчи, береги силы, — мгновенно спохватилась Джессика и чуть склонилась над кроватью, чтобы мягко, но ощутимо сжать руку мужчины. – Дин? — она позвала его по имени, где-то внутри затаив скромную надежду, что он отреагирует. – Дин, ты меня слышишь? — Не… надо, — спеша сказать, пока были силы, он ответно сжал руку в инстинктивной борьбе. — Хватит эту дрянь… в меня… вливать. Ловя на себе фокус затуманенного взгляда, наконец-то смотрящего на, а не сквозь, Джессика улыбнулась нервной улыбкой неописуемого облегчения и, чуть обернувшись в сторону двери, закричала, насколько хватило легких: — Сэм! Сэмми! Дин проснул… Ее внезапно потянуло назад, болезненно дергая за руку так, что резко обернувшись, от неожиданности приложенной силы она почти упала грудью на грудь Дина, который, слегка приподняв от подушки голову, тянул Джессику к себе, глядя на нее широко распахнутыми темными глазами и усилием выталкивал из себя хриплые слова прямо ей в лицо: — Они придут… Придут за вами, — его хватка ослабла, а голова сама собой опустилась, от нехватки сил на банальный вдох. — Это… Это их способ… Их способ… — Тише, Дин, тише, — спешно приподнявшись, чтобы дать ему больше пространства и необходимого воздуха, Джессика с некоторым трудом, но все же освободила свое запястье из цепкой судорожной хватки. — Успокойся и дыши. Просто дыши. Заторможено моргнув, Дин послушно сделал несколько тяжелых вдохов и выдохов, надежно зацепившись сознанием за голос и те команды, которые он диктовал его непослушному телу. Но он должен был сказать, должен был успеть… — Я не хотел. Это… ловушка. Им было… нужно… На продолжение фразы его не хватило, потому что проклятые лекарства, которыми, он смутно догадывался, его накачали, снова не оставили ему шансов. А еще… — Сэмми… — имя вышло у него совсем корявым, совершенно не таким, какое он себе представлял. Язык как будто разучился, а мозг как будто забыл. Предатель! Вот так запросто, под действием каких-то глючных пилюль взял и забыл то, что хранил так бережно и помнил так долго там… внизу. В Аду. Когда он увидел его слегка прыгающий на волнах цепких галлюцинаций силуэт, разъяренным призраком буквально влетевший в дверь и принесший за собой воздушную волну (Дин мог поклясться, что почувствовал то, чего не чувствовал уже вечность: шелест воздуха о кожу), то начисто забыл все немногое, что помнил и мог членораздельно произнести деревянными губами. Он так давно его не видел! Он так давно сознательно запрещал себе о нем вспоминать и так сильно верил, что никогда снова… Что его участь — до скончания времен разлагаться заживо там, внизу, что Сэм здесь, наверху ни о чем не знает, что у него жизнь и… и, наверняка, еще что-то важное, определение чему упрямо отказывалось рождаться в отбитой, промаринованной наркотой голове Дина. Но теперь он снова видел брата. Настоящего. Не так четко, как того хотелось, но видел, и отчего-то подкоркой чуял, что на этот раз все реально, что даже такой… нечеткий, слегка двоящийся и шатающийся, он настоящий. Не похожий, но настоящий, и это тот парадокс, с которым Дин ну никак не ожидал столкнуться. Тот щуплый пацан-зубрила, с гладким как попка младенца лицом, на котором и в девятнадцать не росло щетины, тот Сэмми, который смотрел на него преданными глазами щенка, когда его преданность смешивали с грязью, тот самый… младший братишка. Что-то кольнуло у него в его груди, так остро и больно, что Дин почти застонал. Может и застонал, да не заметил, потому что заболело внезапно и дико, и к собственному безграничному стыду он не смог терпеть… эту боль, которая не накатывала волной, обещая рано или поздно отхлынуть, а колола, раз за разом только больнее, сильнее, чем весь пыточный инвентарь Аластора в аду вместе взятый. Нет, он все-таки застонал. И теперь слышал собственный унизительный скулеж, не в силах его прекратить. Сэм. Его Сэмми. Ну и вымахал же, Йети, в дверь проходит — макушкой проем задевает. Это если Дину не привиделось… Подкачался, слишком габаритный шкафчик стал для… юриста? В профессии Дин был совсем не уверен, но его это не заботило, не теперь, когда из ничего возникло столько всего… сразу, и было так мало сил, что Дин решил не хорохориться, а лучше как следует сосредоточиться на чем-то одном. На лице, которое упрямо не попадало в фокус его взгляда с абсолютно невыгодного положения «снизу-вверх» и в которое он… не мог, не смел посмотреть вот так… просто. Не мог и всё, как демоны не могут произнести «Сhristo». Дин сплохо представлял, что могли бы испытывать демоны, пытающиеся сказать божье имя, зато он знал наверняка, каково ему сейчас… смотреть в те самые глаза, в которых сам он навечно запечатлел самое страшное из вообразимых предательств. Нет-нет-нет… Эти мысли он предпочтет оставить до лучших времен. По крайней мере, пока не прекратит жалобно повизгивать, как недобитая туша на скотобойне, потому что совершенно, абсолютно не так он себе это… что? Представлял? Да черта с два! Он ничего подобного даже не воображал. Никогда. — Эй… Эй, Дин, что? Тебе сильно больно? — подрагивающая фигура Сэма резко приблизилась, но так и не стала четкой, только в дополнение к его присутствию Дин теперь получил еще одно доказательство реальности — его голос, более-менее четкий и почти терпимо звенящий в висках. Дин непонимающе моргнул, силясь сообразить, с чего вдруг Сэм так засуетился. Ну… если только не позлорадствовать решил с его плачевного положения, что было бы крайне уместно. Но потом до Дина запоздало дошло: он все еще стонал, так отвратительно, что резало даже собственный слух, унизительно… И хуже всего то, что он это даже не контролировал, даже отчета себе не отдавал. — Дин! Приятель, эй! Ну ты чего? — голос Сэма зазвучал еще ближе и еще требовательнее. — Джесс, что-нибудь от боли… Быстрее! — краем плывущего куда-то без спроса сознания Дин ощутил давление на запястье. — Эй-эй, братишка, только не снова. Дин! На этот требовательный и немного грубоватый оклик Дин резко распахнул глаза и часто заморгал, в меру возможности, откровенно пораженный тем, что секунду назад острой бритвой обрезало его слух. Грудой накаченных мышц Сэм почти навис над ним, настойчиво требуя ответа, и Дину инстинктивно хотелось подчиниться. Сэму же… Сэму хотелось просто… дозваться. До дрожи в голосе хотелось, до слез… и поэтому его взгляд так отчаянно метался в пространстве, деля концентрацию между Дином и Джессикой. — Как ты сказал? — Дин уставился на младшего, в полнейшем ступоре наблюдая, как его губы расходятся в дерганой улыбке, чуть обнажившей зубы, но мгновенно исчезнувшей. — Джесси, быстрее… Дин дернул рукой, отчаянно пытаясь спасти положение и выиграть для себя немного времени. — Ты сказал… Сэм форсировано вернулся мыслями на пару мгновений назад, но потерялся в определении того самого слова, боясь ляпнуть совершенно не то. — «Будь со мной» я сказал… — у Сэма резко пересохло в горле, и продолжение он выдал сипло, внутренне сжавшись в ожидании ответной реакции. — «Братишка» я сказал… Дин снова пару раз тяжело моргнул и снова дернул руку в сторону. — Тише ты, — смягчив голос, Сэм попытался успокоить брата и удержать на месте его конвульсивно дергающуюся руку, чтобы удобнее было колоть. — Не бойся, Дин, это безопасно. Ты в безопасности, у меня дома. Ты в безопасности. Но Дин снова упрямо дернул рукой, слабо из-за ограничения в виде захвата Сэма, но его глаза по-прежнему были широко открыты, и он неотрывно следил за Сэмом, явно опасаясь моргать. — У меня… непереносимость всей этой… наркоты. Меня от нее… так штырит,.. что розовые пони… шумно наворачиваются… с радуг, — в горле у Дина совсем пересохло, и он вздрогнул в инстинктивной попытке схватиться за грудь, чтобы удержать кашель. — Как… в детстве,.. ты пом… помнишь? Дин резко смолк, оставив все попытки, которые разбились в одночасье о вроде бы простое слово «помнишь» и дикую боль, разорвавшую его грудь мучительным кашлем. — О господи, Дин! — Приподними его. Положи подушку под плечи, так, чтобы было повыше. И зажми ему руку, я боюсь ранить. — Нет… — задыхаясь от нехватки воздуха, почти отрубаясь от боли, огнем лижущей его грудь, Дин вслепую продолжил бороться, хотя самым краем сознания понимал, что сейчас его мог легко сделать даже слюнявый малолетка. — Хватит! Ты не… — Дин, успокойся, - Сэм, еще пару мгновений назад почти вознесенный на седьмое небо, теперь снова паниковал. Насколько он помнил, попытки урезонить раненого Дина силой никогда хорошо не заканчивались, даже когда он был в значительно более лучшем состоянии, чем сейчас. В нынешней ситуации Сэм даже не был уверен, осознает ли Дин хотя бы то, что происходящее вокруг него реально, и ему ничего не грозит. — С тобой все будет хорошо, — вынужденный сменить тактику, Сэм попытался насильно поймать затуманенный и расфокусированный болью взгляд брата. — Все закончилось, Дин. Теперь ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда, слышишь? — Сэм чуть было не вставил «я не позволю», но вовремя одумался и на мгновение перевел взгляд с Дина на Джессику. — Это Джесс. Моя жена, — мужчина тщетно попытался выдавить из себя улыбку. — Она медсестра. Она позаботится о тебе, Дин, лучше, чем в любой больнице, — Сэм не сумел сдержать нервный смешок, — из которых ты вечно сбегал. Сегодня никуда бежать не нужно, мы тебе не… Но Дин оборвал его, просипев что-то неразборчивое и упрямо мотая головой. — Ловушка… Я приманка, Сэмми. Они придут. Сукины дети… придут за тобой. Вот теперь Сэм разозлился по-настоящему. Потому что все было неправильно! Все было черти как! Ведь это не он сейчас лежал в кровати полумертвый, а раз так, то это именно он сейчас обязан беспокоиться об их безопасности и быть защитником, но никак не наоборот. — Придут, говоришь? — не уследив за тоном, Сэм спросил гораздо резче, чем хотел, буквально прокричав эти слова в лицо брату. — Пусть приходят прямо сейчас! И если хоть один сунется к тебе… Дин вдруг снова закашлял, содрогаясь всем телом прямо у Сэма под руками. — Это тебе не… мстительный дух,.. Сэмми. Заметив, что губы брата как-то подозрительно дрожат, медленно и словно разучившись, пытаются изобразить… улыбку, Сэм резко отпрянул, словно получив удар с локтя. Что же это в самом деле такое? За кого его Дин принимает?! Неужели за того сопливого пацана, которого в один голос всему поучали старшие и который нуждался в ежесекундном покровительстве? — Сэм, — Джессика опустила руку ему на плечо. — Любимый, успокойся. Он же не знает… И тут Сэма осенило. Нет, Дин ни не знает. Он именно что знает! Но совсем другую историю, и верит совсем в другую правду. — Эй… — Сэм легонько похлопал старшего брата по щеке, призывая открыть глаза. — Давай, Дин, еще чуть-чуть послушай меня, а потом сможешь вдоволь поспать, обещаю. Они не мстительные духи — это ты верно заметил. Они демоны — черноглазые адские твари, да? Я знаю про них. И прошу, просто поверь мне: порог этого дома они не переступят. Смотри, — Сэм снова легонько потряс брата, не давая тому соскользнуть в мрачное бессознательное. — Смотри сюда, Дин, — схватившись свободной рукой за горловину футболки, Сэм резко оттянул ее от груди, обнажая часть торса с татуировкой. — Знакомо, да? У тебя похожая… была. Я видел… фрагменты у тебя на плече. Защита от одержимости. Сэму тяжело давались слова, особенно подхлестнутые красочными картинами-воспоминаниями вывернутой наизнанку плоти и кровавого месива, в котором от татуировки брата осталась только пара изуродованных кривых линий, не без труда сшитых вместе аккуратными, но слишком многочисленными стежками швов. И все бы это ничего, переболело и прошло, по крайней мере, до следующей перевязки, если бы ни лицо Дина, которое теперь перепугало Сэма даже сильнее, чем когда на нем жутчайшими гримасами отражалась боль. Сэм всерьез ждал, что его слова успокоят брата, или хотя бы обнадежат, но то, что он увидел в итоге, сразило его наповал без ножа. Были ли морщины на лбу Дина попытками справится с болью или проявлением протеста, Сэм не знал ровно до тех пор, пока они не стали очевидно походить на задумчивость. Выглядело так, будто после слов Сэма Дин пару долгих мгновений о чем-то напряженно размышлял, что-то прокручивал в голове, сопоставлял и решал… А когда наконец решил, то… словно слетел с обрыва в бездну, будучи насильно туда сброшенным. Взгляд стал невидящим и снова смотрел сквозь, бледные губы разомкнулись, словно в попытке сказать что-то, на что не было ни слов, ни сил. Если бы Сэм не был уверен, что брат накачен достаточной дозой сильных обезболивающих, то всерьез подумал бы, что у него болевой шок. — Дин! — позвал Сэм звенящим от волнения голосом, боязливо прикасаясь ладонью к его щеке. – Дин, что такое? Что не так? Не так оказалось все. И если еще пару мгновений назад Дин, отвлеченный от физических ощущений, почти осознал и почти ощутил радость от того, что не в аду, то теперь он даже пожалел, что не там, пожалел об отсутствии той боли, которая, как ни парадоксально, уже стала такой… привычной и терпимой. — Ты… знал? — через силу моргнув, чтобы привести зрение в фокус, Дин продолжил в неверии смотреть на татуировку на теле брата, мечтая о том, чтобы это оказалась всего лишь галлюцинация, чтобы все слова, сказанные Сэмом, оказались лишь плодом его больного воображения. — Ты всё… знал? — Дин! — настойчиво пытался Сэм, не желая отпускать сознание брата в такой ужасный момент. Кто знал, насколько сильно его одурманенное наркотиками сознание способно было извратить действительность, которая и без того была для Дина все еще слишком зыбкой и неустойчивой. Ко всему прочему, до Сэма запоздало дошло, что так упрямо пытался сказать ему Дин и о чем сам он начисто забыл. — О Боже! — запустив пальцы правой руки в волосы, Сэм запрокинул голову и застонал. — Что происходит? Сэм, прошу, объясни! Сэм посмотрел на нее слегка потерянным взглядом и, вместо внятных объяснений, перехватил ее руку с зажатым в ней лекарством. Мягко и не спеша, устало вынул хрупкую ампулу из тонких пальцев и без особого интереса всмотрелся в надпись. — Снотворные, — выдохнул Сэм. — Седатики и все остальное, что обычно применимо для общего наркоза. Дин с ними… никогда особо не дружил, а попытки добудиться его после операции в больнице всегда превращались в трагикомедию, чуть ли ни с наручниками и конвоем, потому что он… он просто застревал где-то между сном и явью, откуда его было не достать. Я должен был помнить это… Ненавязчиво освободив свою руку из пальцев мужа, Джессика ласково провела ладонью по его напряженной руке от запястья до плеча. — Значит, мы больше не будем колоть ему снотворные и снизим дозу обезболивающих, — уголками губ улыбнулась Джесс, но тут же тяжело вздохнула. — У вас это семейное, да? Непереносимость постельного режима? Сэм нервно рассмеялся, притянув ее ближе и усадив к себе на колени. — Боюсь, с Дином будет еще хуже. Намного хуже. Сэм не стал раньше времени волновать жену, хотя сам уже морально готовился. К тому, что следующую неделю или около того ему светит прописка здесь без возможности куда-то выйти и на пять минут, если только он не хотел потом ловить этого безнадежного упрямца готовым целоваться с полом. Раньше Дин никогда не проникался уважением к хлопотам над ним медсестер, и Джесс не должна была стать исключением. Тревожный звонок, если вдруг станет, потому что прикованный к постели Дин — это всегда сущая катастрофа. Он ненавидел заботу о себе, даже если она была оправданной, ненавидел беспомощность, даже если лежал распятый на кровати капельницами, а главное: он терпеть не мог любую неловкость, связанную с понятием «лежачий пациент». Если вдруг Дин не мог есть сам, то, что он привык есть, он предпочитал не есть вовсе. И это еще было самым безобидным и меркло в сравнении с тем, что Дин, в абсолютно любом состоянии, кроме глубокой комы, непременно рвался сам ходить в туалет и, отсылая стерильность ран ко всем чертям, с напором танка ломился в душ. Потому что, черт его подери, он был во всем самостоятельный и гордый, и считал, что, не будучи разлагающимся мясом, способен сам себя обслужить. Но пока все не вошло в подобную сумасшедшую колею, и Дин все еще был слишком слаб, чтобы бодрствовать, Сэм предпочел не упускать готовую возможность. Успокоительных ему больше не кололи, но даже без них, на одном обезболивающем Дин спал достаточно крепко, чтобы в четыре руки они смогли проверить состояние всех его ран, убедиться в целостности всех швов, повторно обработать все повреждения и заново перевязать те, которые все еще выглядели угрожающе плохо. — Дай мне, — тихо попросил Сэм и протянул руку в просительном жесте. — Джесси, дай, я сам обработаю. С перевязкой мы закончили, остальное я доделаю сам. Иди поспи. — Сэм, все нормально, я не… — Эй… — забрав из ее рук губку и емкость с раствором, Сэм убрал их на тумбочку и приблизился к ней настолько, чтобы обнять, не оставив пространства между их телами. — Малыш, тебе нужно отдохнуть, — мягко настаивал мужчина, отстранившись, чтобы взять лицо жены в ладони. — Вам обоим нужно, — Сэм проследил взглядом путь от лица Джессики вниз по ее телу к животу. — Пожалуйста. Пожалуйста, Джесс… — прижимая ее к себе, мужчина про себя закончил: «Не заставляй меня волноваться за вас сильнее, чем я уже волнуюсь». А волноваться повод был более чем просто весомый, и лишь неимоверным усилием Сэм заставлял себя не подавать вида, намеренный не нагнетать обстановку. Хотя, так или иначе, предупреждение Дина о ловушке и о том, что Они придут, они слышали оба. И Сэм даже не надеялся, что Джесс пропустила его мимо ушей, даже если не в полной мере осознала, что это значит. Дин осознавал. Сэм тоже. И факт того, что его брат предпочел бы умереть, лишь бы не подставить его под удар, тот факт, что сам Сэм не мог прекратить думать, что было бы, если бы он все-таки не стал искать Дина и не привез его в их с Джессикой дом, разрывало его сердце противоречиями. Потому что к выбору между братом и беременной женой он оказался не готов. Он не смог бы сделать такой выбор, никогда, и за это его ждала расплата, ведь, как бы он ни хорохорился перед Дином, он прекрасно понимал, что будет, если Они… придут. А они придут. Вопрос лишь в том, когда? Этими мыслями Сэм промучился всю следующую ночь, ни на секунду не сомкнув глаз. Как бессменный часовой, он сидел в спальне у кровати Дина, потом в гостиной на полу у дивана, где спала Джесс, потом, не на шутку озадаченный, он взялся за ревизию арсенала с целью найти что-нибудь, соответствующее привычкам Дина, о которых он помнил. Конечно, засовывать пистолет брату под подушку Сэм не собирался, зная, что с позы «на спине» даже в отменном здравии достать его было бы непросто. Нет, не под подушкой, но на прикроватной тумбочке, ближайшей к Дину, он определенно не станет лишним и, возможно даже, успокоит чутье брата получше «Валиума». Второй такой же ствол Сэм держал при себе, просто на всякий случай. На тот же «случай» наготове была и святая вода, и соль, и включенный на диктофон мобильный с записью экзорцизма. Когда его охотничья паранойя сыто облизнулась и удовлетворенно зевнула, Сэм смог позаботиться о более приземленных к обыденности вещах. Например, он принес в спальню к Дину графин с водой и проверил холодильник, терзаемый недобрым предчувствием на тот счет, что уже несколько дней никто из них из дома не выходил и съестных запасов не пополнял. Молоко, хлеб и яйца – это, конечно, неплохо, если говорить только о нем одном, но Джесс не могла которые сутки к ряду питаться одним и тем же, не говоря уже о Дине, которого, наверняка, скоро перестанет устраивать внутривенное питание, а для омлета его желудку явно будет рановато. Неплохим решением было бы заказать все необходимое через интернет, но Сэм не был готов сознательно подпустить к дому посторонних, пусть даже простых курьеров. Демоны особой избирательностью не страдают, с них не убудет и курьера наградить черными глазами. Словом, паранойя определенно процветала. И Сэму она совершенно не нравилась. Следующий возврат к реальности стал для Дина на удивление быстрым и гораздо менее мучительным. Таинственное цветное пятно, которое так долго не давало ему покоя, на деле оказалось всего лишь рамкой с фотографией на стене, с которой Сэм ослепительно улыбался, обнимая ту самую симпатичную блондинку-медсестру, как теперь смутно помнил Дин тяжелой, словно чугун головой, — свою жену. В целом, память поддавалась неохотно, предавала, отказываясь отвечать на элементарные вопросы, словно намерено защищая его от ужасных истин. Он знал. Сэм все знал. Он, дьявол подери, все знал! С этим фактом Дину было примириться, пожалуй, сложнее всего. И он по-прежнему отчаянно надеялся, что все это, жуткое и неправильное — всего лишь сон, глюк, навеянный медицинским зельем. Ох, как бы дорого он заплатил, лишь бы все это в итоге оказалось глюком, потому что… потому что это было неправильно и больно — быть здесь. Быть именно там, где ему хотелось быть меньше всего. Сэм знал, и это в корне все меняло, переворачивая мир с ног на голову, обесценивая все, во что Дин так свято верил, за что держался из последних сил там, в аду, и о чем единственном вспоминал каждый адский день, когда снова, как по волшебству, собирался воедино из лоскутов, на которые его заживо раздирали. - Он будет в безопасности, ни о чем не зная. Забудь, Дин, для тебя его больше нет, как и тебя для него. — Они демоны — черноглазые адские твари, да? Я знаю про них. Смотри сюда, Дин… Знакомо, да? У тебя похожая была… Удар исподтишка в спину. Какая, мать ее, ирония! Ведь ад, казалось бы, закалил его, приучил к любой боли, даже той, что далеко за гранью, даже той, которая смертельна… От бессмысленных блужданий в адских лабиринтах собственных мыслей Дина отвлекли приглушенные голоса, и он медленно повернул голову на звук. Моргнул пару раз для лучшего фокуса и неприятно удивился паршивому чувству, которым отозвался внутри него вид на пистолет. Не слишком обнадеживающее начало. Голоса становились громче, все больше напоминая разгар спора или ссору, на что Дин лишь обреченно застонал, из шумного потока текста с некоторым трудом, но успешно выделив медвежий голос брата. Так быстро? Серьезно? Дин осторожно попробовал пошевелиться, проверяя сомнительный потенциал предателя-тела. — Черт подери, Курт, да делай с ним, что хочешь! — взорвался Сэм, посылая в телефонный микрофон всю с таким трудом сдерживаемую злость. — Забирай дело себе и заканчивай его сам! И мне плевать, как ты объяснишь это судье. Да ты что?! Мне плевать, что клиент хочет меня видеть! Нет, мне не нужно больше денег! Он может забрать аванс и не платить вообще. Мне не до него сейчас, — Сэм плотно сжал губы, с трудом находя в себе терпение не сбросить вызов. – Да, случилось. Нет, это личное. Нет, с женой все в порядке. Просто… Пока Сэм отчаянно пытался сымпровизировать очередную худо-бедно правдивую ложь, в дверь раздался звонок, от чего мужчина буквально подпрыгнул на месте. Нежелательная телефонная беседа прервалась сама собой, и Сэм, неизвестно как умудрившийся проморгать подъезд чужой машины к дому, оказался настолько раздражен, разозлен и доведен до предела, что чуть сразу не спалился… — Сэмюэль, утро… — на пороге стоял шериф, первое мгновение непринужденно улыбающийся керамической улыбкой, пока не наткнулся на недобрый взгляд хозяина и не прикусил язык, добавив уже тише с явно меньшим энтузиазмом. — Доброе. Сэм про себя чертыхнулся в сердцах и незаметным движением скрыл оружие, которое сходу почти впечатал в лоб непрошеному визитеру. — Шериф Майлз! — поприветствовал пару секунд спустя Сэм, тщетно пытаясь придать голосу необходимую непринужденность, но вместо этого лишь осведомился раздраженно: — Чем обязан? — Сэм так и оставил гостя за порогом в дверях, не открыв их ни на дюйм больше того расстояния, в которое пролазила половина его тела. — Прости, что разбудил, — оправдался мужчина в форме, на что Сэм едва смог не прыснуть смехом. — Я заезжал в адвакатуру вчера, но тебя не застал. Вот и решил наведаться лично. У вас все в порядке? Плохо выглядишь… В ответ на чересчур наблюдательное, чтоб его, замечание, Сэм неосознанно поскреб запущенную бороду и, пользуясь этим, казалось бы, естественным движением, в ладонь шепнул: «Christo». — Что? — озадаченно переспросил шериф, невинно моргнув, и Сэм решил, что на этом светские поболтушки пора заканчивать. — Спасибо, Рик, у нас все хорошо. Просто ты… гм… немного рано, — Сэм натянуто улыбнулся, демонстрируя такую же натянутую за уши любезность. — Случилось что-то серьезное, или начальство уже заявило о моих прогулах в участок? Мужчина коротко усмехнулся и протянул Сэму тонкую стопку листовок: — Вот...- свалились на нас ориентировки с пометкой «Особо опасен!» Подумал, не будет лишним с тобой поделиться. У тебя жена все-таки, а этот сумасшедший мясник… Сэма передернуло, и он едва удержался от содержательного комментария, протянув чуть заметно подрагивающую от кофе и нервов руку за бумажками. — Спасибо, пригодится, — убийственно немногословно бросил Сэм и нехотя взглянул на знакомый фоторобот, подписанный как… как Дин Винчестер! От такого неожиданного поворота Сэм опять чуть не выдал себя с головой, забыв надеть на лицо фирменный покерфэйс. — Эм… — Сэм нарочно кашлянул в кулак, спешно восстанавливая подкошенное самообладание. — И что такого натворил этот мясник… Винчестер? — Ты, я вижу, тоже не оценил дурной юмор… — усмехнулся в усы шериф, на что Сэм тут же, сам того не осознав, ощетинился, как сторожевой пес на чужака. — Просто идиотское совпадение! — Дорогой, кто… Шериф Майлз! — поприветствовала внезапного гостя Джессика, пытаясь выглянуть и быть заметной из-за широкой спины мужа. — Доброе утро! Сэм, что? .. — вынырнув светло-кудрявой головой у Сэма из-под руки, Джесс бегло прочла надпись под фотороботом. — Ужасное совпадение, — сухо прокомментировала она и, подняв на шерифа взгляд, свела брови к переносице, про себя надеясь, что недавнее пробуждение и растрепанный вид помогут ей сыграть на жалость. — Последние пару дней я ужасно себя чувствую, а Сэм… отказывается оставлять меня одну, вот и получилось, что из-за женских капризов город временно лишился своего лучшего юриста. Простите за это, — и снова Джесс сыграла мимикой, видя, что этим вконец добивает человека, по возрасту годящегося ей в отцы. — О… Да разве за это извиняются? Боже упаси! Это вы меня простите за бесцеремонный визит! Поправляйтесь, дорогая моя, и ни о чем не переживайте. Уверен, за пару дней город не рухнет от отсутствия Сэмюэля на работе, — шериф поднял на Сэма извиняющийся взгляд. — Просто будьте осторожны, и если вдруг что, сразу… — Всенепременно сообщим, Рик, — вновь фальшиво улыбнулся Сэм, ощущая, как сводит от усилия скулы, а еще скручивает волнением живот от странных звуков, доносящихся до его чуткого слуха из глубины дома. — Если что, у тебя есть мой е-майл. И телефон, — как бы случайно напомнил Сэм и, окончательно устав быть вежливым, просто захлопнул дверь. Выпустив из объятий Джессику, повернулся к двери спиной и шумно выдохнул, прикрыв глаза. Пальцы левой руки, которой все это время он сжимал пистолет, пряча его за полузакрытой дверью, ныли от усилия. Внезапно подозрительный звук повторился. Джесс посмотрела на него, он — на нее, после чего они оба, не сговариваясь, бросились в спальню. На один бесконечно долгий миг Сэм остолбенел в дверях, слишком остро восприняв всю представшую его глазам картину. Он то к лежачему, отбитому как хороший стейк Дину еще не привык, что уж говорить про… — Эй! — воскликнул Сэм, бросаясь, чтобы фактически в последний момент подхватить брата. — Ты что вытворяешь? Куда собрался?! Дин дернулся, стоило Сэму его коснуться и, что было силы, попытался отстраниться, в сердцах проклиная свою слабость и ноющую боль в ногах, которые отказывались держать тело вертикально. Но Сэм, конечно же, не поддался и никуда не ушел, не оставив Дину шансов на самостоятельность. Да что за бред в конце концов? Что за поганое предательство, которое Дин привык ожидать от кого угодно, только не от собственного тела, привыкшего, черт подери, привыкшего со всем справляться в одиночку и не ждать плеча для опоры. А если так, тогда какого черта?! — Дин, давай, прекращай это! — раздраженно потребовал Сэм, но потом добавил гораздо менее уверено, словно прося, больше всего на свете боясь получить отказ. — Пожалуйста, позволь мне помочь. Сознательно Дин хотел сопротивляться, да, черт, он довел эту свою привычку ни на кого не полагаться до безусловного инстинкта. Но тело… Черт! Столько раз превратившись в ничто и возникнув заново из ничего, оно все еще помнило, оно все еще стремилось… — Ты в порядке,.. Сэмми? Сэма словно встряхнуло хорошим разрядом от этого сочетания звуков и вибрации губ куда-то в грудь, куда Дин уткнулся головой, роняя на Сэма весь свой вес. Всегда был лишь один человек, который мог так его называть, а теперь, когда его мир снова изменил полярность, выходил парадокс, в котором их всегда… было двое. — Вот так, — не встречая сопротивления, Сэм разжал мертвую хватку, которой Дин буквально припаялся к рукояти пистолета и осторожно перекинул руку брата себе через плечо. Джесс подоспела с другой стороны. — Тихо-тихо, держим. Мы держим тебя, расслабься. Давай, осторожно… — общими усилиями они вернули беглеца в кровать, после чего одновременно озвучили каждый свой вопрос, который не давал им покоя. — Дин, зачем ты встал? — спросил Сэм, просто от того, что не сдержался. — Как ты встал? — спросила Джесс, чем по смыслу почти скопировала вопрос Сэма, который лишь обыграл его менее посредственными словами. — Ты там… так рычал, что я подумал… — Я говорил по телефону, Дин! — Сэм закатил глаза, обреченный наблюдать за струйкой свежей крови, медленно стекающей по руке Дина от того места, где еще совсем недавно стояла капельница, теперь безжалостно вырванная едва ли ни с мясом. — Я слышал чужой голос, — не унимался Дин, а Сэм лишь про себя отметил, что у брата слух, как у летучей мыши, даже когда он болен и накачен ядерным коктейлем медикаментов. — Местный шериф заглянул спросить, как дела. Заодно подкинул кипу ориентировок на тебя, так что, слава господи, что ты не вышел с ним поздороваться. Дин мгновенно побледнел еще сильнее, за что Сэм отвесил себе хороший мысленный подзатыльник за неуместный сарказм, к которому Дин был еще слишком чувствителен. И будь он проклят, если брат действительно подумал то, что Сэм красноречиво прочел у него на лице: будто Сэм действительно мог сдать его с потрохами. Обида. Вселенская обида. И это то, чем Сэм буквально светился изнутри, вынуждая Дина пристыжено прятать взгляд и в целом чувствовать себя в высшей степени паршиво. И как назло, даже самое банальное и едва ли что-то значащее в их случае «извини» застряло в его першащем горле, по которому словно наждаком изнутри царапали. Дин изо всех сил сдерживал назойливый кашель, хотя и понимал, как жалко это у него выходило. — Вот, Дин, выпей, — женские руки сноровисто подсунули стакан ему под самые губы, и растерянный Дин не смог выдать реакции лучше, чем хмурый взгляд на торчащую выше края стакана соломинку. — Да-да, медленно, небольшими глотками. Смочи горло, и дышать станет легче. Не имея ни сил, ни желания сопротивляться, Дин просто сделал, как велели. — Тише, не увлекайся, много пока нельзя… — стоило Дину ощутить вкус, как стакан уже потянули в сторону, лишая его давно забытого удовольствия, за которое его организм, без участия сознания как такового, инстинктивно попытался бороться, как за средство к выживанию. — Приятель, эй… — сильная, теперь явно не женская рука прижала его к подушке, возвращая в полулежачее-полусидящее положение, подальше от вожделенной жидкости. — По чуть-чуть, но почаще, договорились? — Сэм наглядно перевел взгляд с брата на тумбочку, куда Джесс только что вернула стакан. — Будет стоять здесь. Все время. Сэм теперь снова был близко, слишком близко, и Дин буквально не знал, куда деть глаза. Слава… (точно не богу), поэтому Дин так и не закончил начатую мысль, почувствовав облегчение в тот момент, когда Сэма что-то отвлекло, и он повернулся к нему практически затылком. — Я пойду, приготовлю завтрак. Капельницу поставлю позже… в вену повыше. Зови, если что. За «если что» последовал звук, похожий на поцелуй. Дин не стал подтверждать догадку, старательно отворачивая голову совсем в другую сторону. Его час ноль стремительно приближался, и больше всего на свете Дин боялся… боялся остаться с братом наедине, лишенный возможности спрятаться за баррикадой безсознания. Сэм, в свою очередь, с ума сходил от нарастающего с каждым мгновением ощущения неловкости. Когда Дин умирал у него на руках, ее не было, когда он спал, ее тоже не было, ее не было даже пять минут назад, когда он укладывал брата назад в постель. А теперь была! И она, и стыд, от которого горело все лицо, и страх, вьющий тугие кольца где-то в животе. Как не репетировал он этот момент последние двое суток, как ни готовился, нужных слов так и не придумал и сказать ничего не мог. Ничего стоящего, ничего искупительного. — Так ты все знал, да? — Дин начал первым, как всегда, как и полагалась старшему, и в его голосе звучало такое вселенское разочарование, что Сэму мгновенно стало тесно, и он отодвинулся еще на пару шагов от брата. — О демонах и обо всем остальном? Знал, да? А я только тем и жил, только на том и держался, что думал, будто у тебя нормальная, человеческая жизнь! А ты как крот продолжал копаться в сверхъестественном! — Дин сам не понял, откуда взялись силы так повысить голос, а Сэм не ожидал так дернуться, словно пропустив удар под дых. — А что я должен был делать? — Сэм завелся с пол-оборота, набравшись достаточно смелости, чтобы повернуться лицом к брату. — Я не копался! Я о них не знал! И уж точно не ждал их в гости к ужину! Они явились сами! Сожгли мой дом, чуть не убили Джесс. Что, по-твоему, мне оставалось делать? Спокойно ждать, когда они придут опять? Оставаться беззащитным? — Сэм на эмоциях всплеснул руками. — Конечно, я стал наводить справки! Конечно, я вернулся к охоте! Конечно, я стремился… узнать больше! А оно, знаешь ли, как снежный ком, копнешь одно, появится другое! — Но ты мог сказать! Ты мог… — Что я мог? — переспросил Сэм, не веря собственным ушам и ощущая, как кровь сильнее льнет к лицу. — Ты вышвырнул меня из дома и сказал о тебе забыть! — Сэм моментально сообразил, что перегнул, очень и очень сильно, но было поздно, и он снова отвернулся, желая лишь одного — не видеть лица брата. — Тогда я еще не знал, что все было подстроено! Я поверил тебе, я… — чувство вины и злость почти разрывали Сэма на части, и от этой нефизической, но такой реальной боли он готов был кричать. Совершенно не вовремя, то ли назло, то ли во спасение ситуации у него зазвонил телефон, и Сэм, словно трусливый заяц, спешащий удрать от малейшей опасности, предпочел поднять трубку, чтобы поговорить черти с кем черти о чем, лишь бы отсрочить общение с братом, которое и так уже было отсрочено. На целых шесть лет. — Да, Курт! — Сэм ураганом вылетел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Без преамбулы с того конца трубки на него водоизмещением Амазонки вылился поток информации. «Тебя ФБР ищет, Винчестер! Божатся, что если через пятнадцать минут ты не появишься на работе, они нагрянут к тебе домой. Сэм, — зазвучало приглушенным, но настойчивым шепотом, — мой тебе совет: что-то бы ни случилось, рви сюда когти и быстро. Эти ребята злые как черти!» Кто знает, что действительно произошло бы, останься Сэм дома, если бы это не грозило столь очевидно тем, что люди в черном (очевидно «в черном» по всем параметрам, включая души) действительно нанесут ему визит. Плевал бы он с высокой колокольни и на это тоже, если бы Дин не лежал сейчас в его спальне. Но он именно лежал, и гостей Сэм хотел видеть меньше всего, поэтому времени на отработку версий и поиск причинно-следственных связей у него не было. — Что случилось? — взволнованно подалась ему навстречу Джессика, но он ушел от объяснений. Насухо и не слишком аккуратно побрился, влез в костюм, кинул в кейс документы и кое-какие еще предположительно годные бумаги и после некоторых поисков нашел ключи именно там, где их бросил последний раз, когда пользовался машиной: в ванне, под кучей окровавленной одежды, которую предполагалось выкинуть. Только вспомнив о ключах, Сэм готов был сползти вниз по ближайшей стене: машину от крови он так и не отмыл, а ее там было столько, что хватило бы даже чтобы вонять сквозь наглухо закрытые окна и запах выхлопных газов. — Джесс, где ключи от «Тайоты»? Впервые со дня покупки Сэм благословил наличие второй машины в гараже, в которую он поспешно перетащил всё необходимое, запихнул в бардачок водительское удостоверение и по старой, покрытой пылью уже, наверное, десятилетий привычке закинул туда запасную обойму к пистолету, как это когда-то делал отец. — Вот, — Сэм вложил в руку Джессики листок бумаги и маркер. — Когда закроешь за мной дверь, нарисуй на ней этот символ. Никого не впускай, не подходи к окнам и, умоляю, всегда будь на связи. И еще… — Сэм вынул пистолет и хотел было напомнить ей, как пользоваться, но встав в позу, Джессика буквально вырвала оружие у него из рук и сама перещелкнула предохранитель. — Сначала стрелять, потом спрашивать. Я помню! А теперь, пожалуйста, Сэм, — ее глаза вспыхнули тревожной просьбой. — Пожалуйста, объясни, что происходит? Кто тебе звонил и куда ты собрался? — Курт звонил. ФБРовцы пришли по мою душу на работу, обещая заявиться сюда, если я не приеду. Дали пятнадцать минут. — Но… Сэм просто прильнул к ней губами, мешая говорить, а сам сглотнул солоноватый ком. Предчувствие уже скреблось у него в голове, нашептывая одно лишь: «Останься-останься-останься», но он отчаянно его игнорировал. В конце концов, если это единственное, что он мог сделать: отдать им себя в обмен на время для Джесс и Дина, он был готов. И плевал на все последствия. — Джесс… — простонал он, разрывая поцелуй, а в глубине души зная, что… На долю мгновения он готов был послать всё и всех к черту и остаться, но… не смог. Даже наповал сражаемый предчувствием, которое прежде никогда не ошибалось, не смог. — Береги себя, — шепнула она и сама подтолкнула его переступить порог. — Я буду ждать звонка, — прочел он по ее губам и заметил неосознанное движение ее руки к карману с телефоном. Сэм резко выжал газ и сорвал машину с места. Отведенное ему время истекало неумолимо быстро. «За что Дина могут искать? — спросила Джессика у самой себя, размашисто рисуя символ. — Кто может знать, что он у нас?» — Э-гей! Людии! — тишину дома огласил хриплый крик вполсилы. — Кто-нибудь скажет мне, что происходит? Сэмми? — в надрывающемся голосе зазвучала скрытая мольба. - Сэм, пожалуйста,.. не злись. Что с меня возьмешь, с напрочь отбитой головой? Но впредь я обещаю думать, что говорю… честно-честно, — дальше примерно с минуту была тишина, за которой последовало робкое и тихое, не громче тяжелого выдоха: «Сэмми?» Затаившись у закрытой двери и не решаясь войти, Джессика отчаянно пыталась на ходу придумать, что можно было сказать, чтобы сию секунду не сорвать с кровати едва живого человека, вооруженного лишь фамильным упрямством, наверняка, совершенно самоубийственным, за секунду придуманным планом, а еще грузом ответственности и вины. Без вины братьям никуда, Джесс это уже давно поняла, как и то, что это чувство, словно медленнодействующий яд, убивает обоих. «Джессика?» Уже привыкшая к подобного рода запросам внимания девушка проигнорировала внутренний голос. «Джессика, прошу, послушай. Я ведь не от скуки. Выпусти меня, это важно. Дай мне пару минут». «Не могу, сейчас не время». «Ты же видишь, как далеко все зашло. Сейчас я знаю ровно столько же, сколько и ты, но если ты отдашь мне контроль, мы сможем узнать больше…» Внутренний голос резко прервался, и Джессика замерла, чутко прислушавшись в отчаянной попытке разобраться в намерениях ангела. «Кас, что? ..» «Выгляни в окно», — вместо ответа потребовал ангел, и девушка просто выполнила приказ, будучи совершенно неуверенной, сделала она это по собственному желанию, или ее тайный друг присвоил себе новые полномочия. «Кастиил, что ты де… О боже!» Подойдя сбоку к окну в прихожей и осторожно, как Сэм учил, не высовываясь полностью из-за стены, выглянула в него и… остолбенела, рефлекторно зажав ладонью рот, чтобы сдержать вскрик. «Это демоны. И они зачем-то целенаправленно идут». «Они не войдут в дом, он защищен, — начала было Джесс, но прервалась в ответ на отсутствие должной реакции изнутри. — Ведь защищен же?» «Я уже когда-то говорил, что демоны не все одинаковые по силе и статусу. Есть… такие, высшие твари, стоящие в адских верхах, на которых не действуют… привычные методы. Их не удержит пентаграмма, а если им что-то… очень нужно, их ничто долго не удержит. Даже это…» — ее же собственной головой Кастиил кивнул на защитный знак. «Куда же поехал Сэм? В ловушку?» «Может да, а может и нет, просто те, кто хотели сюда войти, выжидали, пока он уедет. Я не могу сказать тебе больше, чем знаю сам. Он не сработает…» — сухо прокомментировал ангел попытки Джессики дозвониться до мужа. «Тебя защита дома не удерживает. Найди его и перенеси меня к нему!» Решительности Джесс было не занимать, но ангел был сильнее, и именно он в данной ситуации принимал решения. «Я слишком долго берег этот сосуд. В том числе и от перемещений. Этот раз не должен стать исключением, ибо… Сэм отыщет способ уничтожить меня самым мучительным из способов, если с тобой что-то случится». «Позволь мне это самой решить…» «Послушай меня очень внимательно, Джессика. Со мной внутри это тело может быть исцелено от любых ран, оно может быть воссоздано заново из ничего. Тело, но не ты. Не твоя душа. И не твой ребенок. Он еще слишком мал, и это ювелирная работа, за которую я не возьмусь и которая подвластна, пожалуй, только нашему Отцу». «Кас… — прислонившись спиной к стене в отчаянной попытке успокоиться и привести в порядок мысли, Джессика прикрыла глаза. — Скажи, ты веришь в могущество Небес?» Ответом ей была тишина, и девушка уже решила, что ей не узнать ответа, когда он все же прозвучал: «Если бы верил, то не пришел бы тогда к тебе. И не прятался бы сейчас внутри тебя от своих же братьев». «Почему-то я так и знала, — девушка распахнула глаза и глубоко вдохнула, набираясь решимости. — Хорошо, Кас,.., а мне, нам ты веришь?» «Тебе давно известен мой ответ». Джессика одобрительно кивнула и, уже отходя вглубь дома, услышала настойчиво сильный скрежет в дверь, прямо на ее глазах изнутри чертящий продольные борозды в древесине. «От адских псов дом точно не защищен!» — встрепенулся внутри нее ангел, но было поздно. Защита была уничтожена, а дверь фактически открыта. Девушка до белеющих пальцев сжала в руках пистолет и бегом бросилась в спальню. Часто моргающим в недоумении и растерянности глазам, которые встретили ее полусонным взглядом, Джессика ответила лишь: — Они здесь, Дин.