Loony

Всё пошло наперекосяк с самого утра, когда Ксюша, принимая утренний душ, поскользнулась и с грохотом упала на дно ванны, поставив себе огромный синяк на коленке. Прихрамывая, она вышла из ванной комнаты и взяла в руки телефон, который никак не хотел грузить ни одну страницу на просторах всемирной паутины. Девушка тут же бросила взгляд на настенный календарь и поняла, что интернет отключили за неуплату, ведь вчера был последний день, когда можно было пополнить счёт, но она поленилась выходить из дома, а родители всё ещё были на даче. Разочарованно положив бесполезное сейчас устройство на полку в прихожей, Ксюша отправилась на кухню и поставила вариться кофе. То, что этот ароматный и бодрящий напиток решил покинуть ёмкость турки и убежал, говорить не стоит. Как и то, что девушка даже не обратила внимания на факт подгорания её любимой яичницы. Какая к чёрту разница, если настроение и так ниже плинтуса, и аппетит совершенно пропал? Казалось, всё вокруг просто кричало: «Ксюша, останься сегодня дома, завернувшись в тёплое одеяло, и не смей выходить на улицу. Сегодня явно не твой день: в лучшем случае ты где-нибудь грохнешься и поставишь себе ещё один синяк, в худшем – тебя переедет автобус». И девчонка безумно хотела подчиниться своему внутреннему голосу, но дурацкая привычка всегда держать своё слово, вынуждала Ксюшу сидеть и собирать дорожную сумку. Её старшего брата звали Дмитрий, и он был старше Ксюши ровно на три года. Ему было полных девятнадцать лет, и он перешёл на второй курс. К слову, сейчас была середина августа, и Дима уже второй месяц обживал свою новую квартиру, которую ему подарили родители. Шестнадцатилетней Ксюше, конечно, пока не позволялось жить одной, но она точно знала, что на восемнадцатилетние получит ключики от собственной однокомнатной квартирки в каком-нибудь спальном районе, благо, родительский заработок позволял так щедро баловать своих детей. Дима и Ксюша всегда были близки: брат в лучших семейных традициях всегда защищал свою младшую сестрёнку, а она заботилась о нём во всей красе проявления собственного материнского инстинкта, присущего любой женщине, даже самой маленькой. Но как-то неожиданно Дима стал взрослым парнем, которому стало пора покидать насиженное место в родительском гнезде, а Ксюша всё ещё оставалась маленьким птенчиком, без права на взрослую жизнь. Переезд брата в собственную квартиру свел его общение с сестрой на нет. Они ограничивались частыми звонками и редкими встречами, чего, на самом деле, было катастрофически мало, ведь раньше они были вместе сутками. Впрочем, переезд Дмитрия был не единственной причиной того, что они стали реже видеться и общаться. Ксюша обещала приехать к нему на ночь ещё в прошлые выходные, но в последний момент отказалась. Причину своему брату она говорить не хотела, и, по правде говоря, и в эти выходные она бы слилась под каким-нибудь нелепым предлогом, но Дима сказал, что всерьёз на неё обидится, если она будет так себя вести, тем более без весомых на то причин. Причина была серьёзной, но заново потрошить свою душу Ксюша не собиралась. Кинув сверху на аккуратно сложенную одежду флакончик любимых духов и зубную щётку, девушка застегнула сумку и поставила её в прихожей. Времени на сборы ушло совсем немного, и девушка, написав Диме о том, что он просто обязан накормить сестру завтраком, покинула родительскую квартиру. К счастью, брат жил не очень далеко, поэтому в душном автобусе Ксюша находилась не больше двадцати минут (и то по причине внезапно возникшей пробки, сегодня ведь Ксюшин день). Ещё пять минут пришлось пройти пешком дворами, и вот эта юная особа уже стучит в дверь квартиры своего братца (звонок он так и не починил). Розовощёкий и счастливый Дима, как только впустил сестру в квартиру, сгрёб её в свои медвежьи объятия и тискал долго-долго, потому что, чёрт, как же сильно он скучал по своей сестрёнке. Впрочем, сама Ксюша прижималась к нему так же отчаянно. Никакие глупости впредь не должны мешать общаться с братом. Ничто и никто не стоит даже минуты в его крепких объятиях. Пыталась ли она убедить сама себя, или просто вдруг осознала, что семья превыше всего – неважно. Главное, что сейчас она впервые была действительно счастлива за долгие полтора месяца. – Ксю, я приготовил твои любимые блинчики, – девушка была готова целую вечность стоять вот так, чувствуя его прохладные губы на своём лбу, и думать о том, что вскоре она вдоволь наестся стряпней брата (а готовил Дима потрясающе). – Иди, кинь вещи в комнату, я сегодня сплю на раскладушке, – блондин широко улыбнулся и подтолкнул Ксюшу к двери, которая вела в единственную в этой квартире комнату, являющейся спальней, гостиной и рабочим кабинетом для парня. Девчонка проводила взглядом Диму, который отправился обратно на кухню, а сама спокойно вошла в его комнату. И застыла. Потому что хитрый взгляд обаятельных карих глаз просто пригвоздил её к месту. Эти глаза словно заново изучали её хрупкую фигурку, хотя Ксюша могла поклясться, он знал её тело лучше, чем она сама. Дыхание тут же спёрло, мышцы живота свело от волнения, а сердце застучало в бешеном ритме – обычная реакция на того, кто тревожит её мысли последние полгода. Молодой человек с тёмными коротко стрижеными волосами, который имел привычку всегда носить пиджаки и дорогие рубашки, вальяжно развалился в кресле в комнате Дмитрия, пожирая взглядом вошедшую девушку. За те полтора месяца, что они не виделись, она практически не изменилась, разве что волосы стали на пару сантиметров длиннее. Ксюша ошарашено хлопала глазами и кусала губы от волнения: парень замечал эту её привычку, потому что её губы всегда были искусанными и сухими. Но от этого целовать их было не менее приятно. Ксюша шумно уронила свою сумку на пол и сжала края своей толстовки (это летнее утро выдалось довольно прохладным). – Ты какого чёрта здесь забыл, Саврасов? – её глаза метали молнии от гнева, а руки всё сильнее комкали края толстовки в руках. Сдерживать свой гнев девчонка никогда не умела. И особенно хорошо её злить получалось у этого чертовски сексуального девятнадцатилетнего парня, который продолжал её рассматривать. – Как же давно я не слышал свою фамилию из твоего сладкого ротика, – парень чуть приподнялся, выпрямив спину. – Однако мне гораздо больше нравится, как ты нежно называешь меня Илюшей. – Знаешь что? Иди на хуй, Илюша, – Ксюша чуть попятилась назад, когда парень поднялся с кресла и сделал шаг в её сторону. Девушка ткнула в его сторону указательным пальцем и снова грозно сверкнула глазами. Впрочем, Илье казалось это яростью маленького котёнка. – Не смей, слышишь? Ни шага в мою сторону. И если в тебе осталась хоть капля человеческого, то будь добр, посиди в комнате, мне нужно поговорить с братиком и внятно ему объяснить, почему я собираюсь сейчас же свалить из этой квартиры, даже не поев его вкуснейшие блинчики. – Мне самому стало интересно узнать причину, – Саврасов прожигал её насквозь своим взглядом, понимая, что контролировать себя становилось всё сложнее. Хотелось то ли швырнуть её в стену, чтобы выбить всю дурь из мозгов этой малолетней дуры, то ли зацеловать её до потери пульса. Одно он знал точно: Ксюша всё ещё продолжала вызывать в нём сумасшедшие эмоции. Девушка смотрела на Илью долгим и тяжёлым взглядом, пытаясь понять, спрашивает ли он серьёзно, или просто специально выводит её из себя. – Этой причиной являешься ты, Саврасов. Потому что ты, на самом деле, последний человек, которого я хочу видеть, – Лунина развернулась в сторону выхода и обернулась, когда практически была уже в коридоре, – я прошу тебя ещё раз, побудь в комнате, – её взгляд был необычайно серьёзен, отчего Илья недоверчиво нахмурился, – пожалуйста. Не дожидаясь ответа, девушка вбежала в кухню, где около плиты в смешном фартучке над блинами колдовал её старший брат. Дима тут же обернулся, чувствуя недовольство сестры спиной. – Мелкая, в чём дело? – Почему ты не сказал, что Илья у тебя? – её голос был настолько пропитан яростью, что Лунин удивлённо вскинул брови: такой свою сестру он не видел уже давно. – Он мой лучший друг, нет ничего удивительного в том, что Илья иногда проводит время в моей квартире, – невозмутимо пожав плечами, ответил Дима, отворачиваясь обратно к плите. – Врать ты можешь кому угодно, а я ни за что не поверю в то, что Саврасов оказался у тебя дома с утра пораньше в субботу, в день моего приезда. Да и ещё в своей счастливой рубашке! – обида на любимого брата, которого сейчас она считала последним предателем, злость на Саврасова, который сидел в соседней комнате, и просто невыносимое желание разреветься сформировались в её горле в тугой ком. Этот день, казалось, собирается добить её до конца. – Ну что? Всё это просто совпадение? – Не думаю, – Дима улыбнулся, вспоминая известную интернет-шутку, но тут же вновь стал серьёзным. Ксюше было явно не до веселья. – Слушай, Ксень. Ну, что ты хочешь от меня услышать? Илюха узнал, что ты приедешь сегодня ко мне, и попросил не рассказывать тебе, что хочет заскочить и поговорить с тобой. Я что, должен был его послать? Ксюша в два шага приблизилась к своему братцу, и ударила его кулаком в плечо: хотя Диме было совсем не больно, он удивлённо покосился на сестру, убирая подальше железную лопаточку, которую держал в руке (как говорится: от греха подальше). – Да, послать, чёрт возьми! Ты ведь знаешь, что мы с ним расстались! И я, блин, твоя сестра, а он всего лишь друг. Ты должен быть на моей стороне! Дима устало выдохнул и сел на подоконник, глядя на свою сестру. Девушка стояла спиной к выходу из кухни, скрестив руки на груди и буравя брата взглядом. – Я знаю, что вы расстались, как раз когда я переезжал сюда. А ещё я знаю, что он тысячу раз пытался до тебя дозвониться, даже приходил к нам домой, но ты просила маму, чтобы она его выгоняла. А она потом мне звонила и спрашивала, что случилось, ведь, цитирую: «Илюша такой хороший мальчик, пришёл с цветочками, а Ксеня ревёт в комнате и просит ни за что его не впускать», – Лунин заметил, как начала подрагивать её нижняя губа. Как бы часто Ксюша ни пыталась казаться взрослой и независимой, её внутренний ребёнок рано или поздно проявлял себя. – Я не знаю, что произошло между вами, и не хочу знать. Илюха хороший парень, и было бы гораздо более человечно, если бы ты просто позволила ему поговорить с тобой. Ксюша закусила нижнюю губу, чувствуя, как увлажняются её ресницы. Ком в горле нестерпимо ныл, хотелось вырвать его из глотки, чтобы, наконец, осознать, что она свободна от чувств к этому кареглазому засранцу. Но это было вовсе не так. – А мы всё время только и делали, что разговаривали, Дим. Вот только эти разговоры ни к чему не приводят. От них только хуже, а я только начала понемногу оправляться, – она уже не сдерживала своих слёз, совсем не стесняясь своего брата. – Не нужно говорить мне, как правильно поступать. То, что мне всего шестнадцать, не значит, что я не могу принимать собственных решений. И не значит, что я не могу по-настоящему чувствовать, ясно? Ты прав, я не собираюсь рассказывать тебе причину нашего расставания, потому что тебе это не нужно. Но знаешь, что он сказал мне, когда я предложила расстаться? Что я маленькая дура, которая нихрена не понимает в жизни, а в отношениях тем более. Что мне совершенно на него плевать и я, грёбанная эгоистка, думаю только о себе. Наверно, это и стало последней каплей. Не стоит недооценивать меня из-за моего возраста. И ты считаешь, что я горю желанием снова заговорить с этим… уродом? Неприятное сверлящее чувство в спине заставило её обернуться: как и ожидалось, буквально в двух метрах позади Ксюши стоял Илья, видимо слушая разговор сестры и брата. Эмоции на его лице было сложно описать словами, но одно было ясно: парень был озадачен. Он всматривался в её заплаканные глаза и дышал через рот: становилось невыносимо находиться так близко к ней, не имея возможности просто к ней прикоснуться. Ксюша резко пошла в его сторону, нарочито задев плечом и свернув в комнату. Она быстро подняла сумку с пола и уже практически открыла перед собой входную дверь, как та была снова захлопнута рукой Димы. – Ты приехала ко мне в гости третий раз за последние полтора месяца. Не знаю, какого хрена тебе плевать, но я безумно по тебе скучаю, и если ты сейчас уйдёшь, то я вообще нахрен переведусь в другой город учиться, ясно? – Ксюша испуганно кивнула, продолжая всхлипывать. – Я сейчас уйду в магазин на полчаса, ты в это время идёшь, умываешься и даёшь высказаться Илье. Я прихожу домой, и выгоняю Илюху, чтобы побыть с тобой, хорошо? И мне будет неважно, помирились вы или подрались. А если тебя вообще не будет на месте, то мои меры ты знаешь. Схватив с полки кошелёк, парень бесшумно покинул квартиру, пока девчонка, продолжая судорожно всхлипывать, сжимала в кулачке ручку сумки. Ксюша почувствовала прикосновение тёплых пальцев к своему запястью, Илья осторожно взял её сумку и поставил на тумбочку. Практически невесомо он дотронулся до её талии, продолжая сжимать её запястье в руке: Саврасов подтолкнул девушку в сторону ванной, замечая, что она совсем не сопротивляется. Буквально через пару минут он уже сидел на диване и всматривался в худенькую спину Ксюши, которая смотрела в окно, ожидая, что Илья начнёт говорить. Но он совсем не мог выдавить из себя и слова, потому что не мог думать ни о чём, кроме того, что желанное им тело находилось так близко. Ему было чертовски стыдно за это, но он совсем не мог себя контролировать. Да, Ксюше всего шестнадцать. Да, он уже любил её тело. И не мог даже думать о сексе с другой девушкой, а воздержание никогда хорошо не влияло на молодых людей. Илья крепко зажмурился, прогоняя наваждение. – Саврасов, минут через двадцать придёт Дима и вышвырнет тебя отсюда. Как мне кажется, самое время начать говорить, – её голос снова стал холодным, хотя по-прежнему немного дрожал. – Почему ты не отвечала на мои звонки? Почему не хотела разговаривать? – Илья ненавидел парней, которые прогибаются под своих девушек. Под Ксюшу он был готов прогибаться постоянно. И не важно, что она уже не его девушка. – Я и сейчас не хочу, но ты натравил на меня моего же брата, вынудив с тобой поговорить. – Я никого на тебя не натравливал! – парень чувствовал, что срывается, но продолжал сидеть на диване, вцепившись пальцами в подлокотник. – Я, чёрт возьми, бегаю за тобой, как псина, а тебе совершенно насрать! А самое главное, что расстались мы из-за того, что ты себе напридумывала какую-то чушь! Ксюша развернулась к нему лицом, сложив руки на груди. Пятой точкой она опёрлась о подоконник. – Чушь несёшь ты сейчас. И я ничего не придумывала, просто устала от твоего постоянного вранья, – девушка опустила глаза. – Я не виню тебя ни в чём. С моей стороны было глупо предполагать, что в меня, глупую шестнадцатилетку, влюбится такой парень, как ты. Конечно, рано или поздно ты бы всё равно ушёл к одной из девушек, с которыми проводил время в тайне от меня. Они старше, опытнее, трахаются в разы лучше, я уверена. Я не имею права тебя упрекать. Как и ты меня в том, что я разорвала наши отношения первой. Илья подорвался с дивана, буквально одним шагом сокращая расстояние между их телами. Он вжал её в подоконник, сильно, однако, не причиняя вреда, схватил за челюсть и прижал её затылок к холодному стеклу, вынуждая девчонку смотреть ему в глаза. – Ты что, блять, несёшь? О каких девушках вообще идёт речь? Я не спал ни с кем кроме тебя уже чертовых полгода, Ксюш! – Конечно, – девушка наигранно закатила глаза, ни секунды не сомневаясь в собственной правоте. – Вот только почему ты всё время врал, что идёшь куда-то с друзьями, а потом я узнавала, что на ваших вечеринках есть девушки? На каждой. Грёбанной. Вечеринке. Саврасов непонимающе вглядывался в её глаза. – А ты сама не понимаешь? Я просто не хотел тебя расстраивать, вот и всё. Ни с одной из этих девчонок у меня ничего не было, ясно? Тем более, в основном, они приходили с кем-то из моих друзей. – Конечно, молодец. Ты своим «не хотел тебя расстраивать» разрушил наши недо-отношения, поздравляю. Надеюсь, что ты счастлив. – Недо-отношения? – А как ты ещё их назовёшь? Я захлёбывалась в твоём вранье, придурок! Илья ненавидел, когда ему хамили. Парни сразу получали в челюсть, девушки деликатно посылались на хуй. Ксюшу же он просто хотел хорошенько выпороть. – Следи за языком, мелкая. Ещё раз повторяю, я никогда тебе не изменял. Блять, я даже после расставания с тобой кроме своей правой руки никого не трахал, кому скажешь – не поверят. – Оставь меня без подробностей своей половой жизни. Парень шумно выдохнул и закрыл глаза. Эта девушка до дрожи раздражала его, приводила в такое бешенство, что контролировать себя было практически невозможно. Но её запах и такая желанная близость наоборот успокаивали и приводили в неописуемый восторг. Повинуясь внезапному порыву, он чуть дотронулся до её обветренных губ своими, потершись о кончик её носа. – Я не должен был врать тебе, и я прошу за это прощения. Но я, правда, не хотел, чтобы ты волновалась лишний раз. Ксюша испуганно хлопала глазами, понимая, что сейчас согласна на всё, что угодно, лишь бы снова почувствовать вкус его губ, но собственная гордость не позволяла ей сдаться. – Конечно. При собственной девушке как-то стрёмно окучивать других баб. Поэтому ты никогда не брал меня с собой? Илья нахмурился. Невозможный микс чувств смешивался в нём: желание прижаться к ней ближе и одновременно дать подзатыльник, как нашкодившей первоклашке. – Ксюш, я не звал тебя, потому что ты ещё маленькая. – Как-то тебя это не сильно волновало, когда ты вытрахивал меня раком на своей кухне, – вызов в её глазах был прекрасен, но слова гнилым осадком проникали в сознание. Да, Илья любил грубый секс, но с Ксюшей он всегда сдерживал себя. Даже когда их ласки достигали верха блаженства, и он забывался, Саврасов всегда был уверен, что она получает от этого удовольствие. Тогда какого хрена она чем-то недовольна? – Чего ты так уставился? Мне всё нравилось, я же не была против. Вот только возраст мой тебя не сильно смущал. И на самом деле, его никогда не смущал её возраст. Ему было семнадцать, когда он впервые посмотрел на неё, четырнадцатилетнюю, как на девушку. В этом возрасте у неё начала формироваться фигура, а её длинные гладкие волосы так ароматно пахли вишней, что в присутствии Ксюши парень напрочь забывал о существовании других девушек. Он знал, что она была в него влюблена, да и сам признавался, что она ему небезразлична, но отношения они решили попробовать, когда ей стукнуло шестнадцать. Прямо в день её рождения. На разницу в возрасте было плевать и их родителям, и Диме, который вообще был рад, что пристроил сестрёнку в хорошие руки. Вот только он грозился их оторвать, если они начнут распускаться в сторону Ксюши. Никто не знал, что уже спустя месяц их отношений, Ксюша лишилась девственности. Впрочем, они действительно были счастливы друг с другом, и практически ничего не рассказывали о себе другим, находясь в своём собственном мирке. Который был так халатно разрушен враньём и беспочвенной ревностью. – Ты права. Дело не в возрасте. Я просто не хочу знакомить тебя со своими друзьями. Они все молодые и строят из себя альфа-самцов. – Боишься, что уйду к кому-нибудь из них? – девушка лукаво глянула на Илью, вскинув брови. – Скорее не хочу терять друзей. А ты бы точно не ушла ни к кому из них, – Саврасов медленно наклонился к самому её ушку и прошептал. – Ты можешь упираться сколько угодно, игнорировать меня месяцами, можешь врать сама себе, но ты влюблена в меня по уши и не представляешь без меня своей жизни. Я снюсь тебе ночами, ты просыпаешься и засыпаешь, видя меня перед глазами. И никуда не можешь от этого деться. Ксюша резко ударила Илью в грудь, но он, казалось, даже не почувствовал удара. Его самоуверенность выводила из себя. Его правота выводила из себя ещё больше. Она сердито сжала кулачки и снова попыталась его ударить, однако ни её телосложение, ни рост не позволяли нанести удар достаточно сильный, чтобы парень сдвинулся с места. Саврасов сжал её запястья, предотвращая новые удары, и внимательно заглянул в её глаза. – Я тебя ненавижу, ясно? Ненавижу, Саврасов! – Ксюша пыталась вырвать свои руки из его железной хватки, но все попытки сделать это оказались тщетны. Отчего-то в глазах парня промелькнул огонёк веселья, что ещё больше раззадорило девушку, начавшую вырываться с двойной силой. – Ага, конечно. Кому-нибудь другому это рассказывай. А я не верю ни одному твоему слову, маленькая лгунья. Он улыбнулся так широко, что Ксюша, открыв рот, уставилась на его лицо, светящееся от счастья. Она и сама была счастлива уже от того, что могла находиться так близко к нему. Иметь возможность дотронуться. И она безумно скучала по этому. – С чего ты взял, что ты мне снишься? – совсем тихо прошептала Ксюша, хлопая своими голубыми глазищами. – С того, что ты снишься мне каждую грёбанную ночь, и я сойду с ума, если продолжу постоянно просыпаться один в постели. В одно мгновение Илья почувствовал, что Ксюша совершенно перестала сопротивляться. Он был уверен, что сейчас она позволит ему сделать всё, что угодно, потому что знал, что имеет огромную власть над ней, как и она над ним. Их первый настоящий поцелуй после долгой разлуки словно стал глотком свежего воздуха для обоих. Их тела были плотно прижаты друг к другу, потому что каждый хотел чувствовать процесс ещё ближе, острее и сильнее. Хотя, казалось, между ними уже нет воздуха. Руки Ильи мгновенно оказались на сочной попке Ксюши, которую он с удовольствием сжал в своих ладонях, будто дорвавшийся до лакомства дикий зверь. Её пальчики зарывались в его волосы на макушке, а губы страстно отвечали его губам. Он целовал её так, словно боялся, что она снова сбежит от него: грубо, несдержанно и глубоко, изучая языком её ротик, ловя губами её стоны. Это было прекрасно. Илья чуть потянул девушку на себя, вместе с ней делая шаг назад. Они буквально свалились на диван, не прекращая целоваться. Оторваться друг от друга было практически невозможно. Ксюша удобно расположила свои ножки по бокам от бёдер Ильи, целуя его щёки и слегка ёрзая на нём от нетерпения, срывая с его губ стон наслаждения. Все старые обиды меркли на фоне того, что они чувствовали сейчас. Всё было правильно. Иначе и быть не могло. – Вы, блин, охренели? Голос старшего брата заставил Ксюшу подскочить на месте, впрочем, далеко убежать ей не удалось, потому что руки Ильи крепко держали её бёдра. Девушка открывала рот, словно рыба, не в силах и слово вымолвить от страха. Они с Ильёй столько перепробовали и ни разу не были пойманы с поличным, а теперь ей так чертовски стыдно из-за простого поцелуя. Не совсем простого, конечно, но всё же поцелуя. К счастью (или к сожалению), далеко они зайти не успели. – Дим, успокойся, мы просто целовались, – уверенно проговорил Илья, глядя на лучшего друга снизу вверх. – Просто целовались? Она блин чуть ли не прыгала на тебе, как наездница, пока ты мял её зад. Саврасов, ей шестнадцать! Илья закатил глаза, задорно подмигивая своей девушке. Он вмиг отпустил её бёдра, позволяя слезть с него, и встал вслед за Луниной. Она поправила воротник его рубашки и чуть тронула его губы своими, лукаво улыбаясь. Они оба понимали, что лучше ему сейчас поскорее ретироваться, чтобы не нарваться на скандал. Уже когда дверь за Саврасовым была закрыта, Дима подошёл к Ксюше, испытующе глядя на неё. – Не смей говорить, что ты уже не девственница, – Ксюша опустила глаза, пытаясь сдерживать улыбку. Вся эта ситуация казалась до жути нелепой. Но она была действительно счастлива, ведь сегодня она проведёт замечательный день вместе с любимым братом, а завтра поедет к Илье и проведёт время ещё лучше. – Какого хера ты молчишь? – Ты просил не говорить, что я уже не девственница. Вот я и молчу. Дима закрыл глаза и шумно втянул воздух. Ксюша ждала, что сейчас он начнёт на неё кричать, или вообще запретит приближаться к Илье (чего она уж точно теперь не послушает). Но Лунин лишь изогнул губы в кривоватой и немного сумасшедшей улыбке, которая, по правде говоря, не сулила ничего хорошего. А уж его хрипловатый наигранно-елейный голос пугал похлеще странной улыбки. – Лучше отрезать ему яйца или сразу убить?