Я хотел бы другого выхода.

Я вновь, нет мы, мы вновь. Вернее я и ты, завершили очередное задание. Наркоторговец из Глейдс сейчас сидит в отделении полиции, и наверное загремит на долго за количество купленного и проданного героина. Дигла сегодня не было, ведь он был с Лайлой и дочерью. Я естественно согласился, что он должен побыть с семьёй. Ему не помешает отдохнуть, как и всем нам, но вечная преступность не даёт покоя. Когда я вернулся в логово, то сказал тебе: — Ты во второй раз чуть не подвела меня. Почему ты не сказала, что за тем поворотом полицейский патруль?! Они же погнались за мной! — кричал я. Я был зол. Страшно зол, сам не знаю почему. — Я чуть не попался и практически упустил дилера. В конце концов, что с тобой происходит, Фелисити? Я начал замечать, что ты мало сконцентрирована. Если у тебя появился парень или думаешь как сбежать от сюда, то просто уходи или делай свою работу! — Вряд ли наше дело можно назвать работой, — тихо себе под нос буркнула ты, но я все равно услышал. Меня это разозлило ещё сильнее. — Не называй это нашим делом. Это исключительно моё дело. — Ты же знаешь, что это уже давно не только твоё дело, Оливер! Оливер. Я так люблю когда ты называешь меня по имени. Иногда даже пробегают мурашки, представляя как ты произносишь моё имя в другой интонации, в других обстоятельствах. Только этого никогда не было и мне приходиться воображать. Сколько же выдержки нужно иметь, находясь с тобой. — И если ты забыл, то сам втянул меня в это. Сам попросил, чтобы я осталась, — теперь уже начала психовать и ты. Я редко вижу когда ты злишься, вернее практически не вижу. Ты скрываешь злость и появляется такое ощущение, что ты в любую секунду взорвёшься. — Ты можешь уйти в любой момент! Я тебя не держу! — похоже это было последней каплей для тебя. Ты резко вскочила со своего стула, взяла куртку и сумочку и быстро выбежала из логова, а я стоял и у меня в голове эхом отдавался стук твоих каблуков по этой проклятой лестнице. Дигла нет и снова в его отсутствие происходит самое ужасное — я теряю тебя.

***

Что происходит сейчас? Сейчас я стою на крыше соседнего дома, и наблюдаю за тобой. Вот уже несколько месяцев я делаю так. Зачем? Я и сам не знаю. Мне нужно идти спать, но я все равно здесь. Посплю потом, сначала засни ты. Хочу тебя видеть. Иногда даже возникает желание узреть как ты ломаешься, как плачешь и психуешь, но такого не происходит. Насколько ты можешь быть сильна, даже находясь в одиночестве? Вот сейчас ты в своей квартире. В темноте. Ты не боишься её после всего, что произошло? Мне кажется, что я скоро сойду с ума от темноты, от ночи, но продолжаю упиваться ей, словно только там и живу. Словно даже в моём сердце ночь. Почему просто не могу сказать, что люблю? Потому что боюсь за тебя. Не хочу, чтобы ты находилась в опасности, но все равно пытаюсь удержать, хочу лишь бы ты осталась со мной. Хочешь ли ты? Я думаю, если задам тебе такой вопрос, то ты безоговорочно ответишь «да». Так чего я боюсь? Я видел как ты целуешься с Рэем, но разве один поцелуй может принести мне такую боль как у тебя? Смешно? Даже не знаю больно ли тебе. Сейчас я хочу извиниться перед тобой и, чёрт возьми весь Старлинг Сити, рискну быть счастливым. Я иду к тебе. Тебе лучше бежать, бежать, бежать далеко от меня, потому что не знаю, что будет, когда зайду к тебе. Я чертовски зол, но и люблю тебя. Я стою у тебя в квартире, в гостиной если быть точным, забрался через окно. Было не сложно, я же Стрела. Окно было открыто, ты всегда открываешь его, когда приходишь домой, словно знаешь — я там. И ждёшь, что я наконец решусь и зайду. У тебя до сих пор темно. Практически ничего не видно. Я знаю, что ты здесь. Знаю, что мы наедине. Слышала ли ты как я вошёл? Ты прячешься? Тебе негде прятаться от меня, я найду тебя везде. Выходи. Лучше я найду тебя прежде, чем ты позвонишь кому-нибудь. Да и зачем тебе звонить? Ты, ведь не боишься меня. — Фелисити, — шепчу я, заходя в твою спальню. И вижу твою спину. Ты сидишь на кровати, но не смотришь на меня. — Зачем ты пришёл? — точно так же как я, шепчешь ты. Мы ведь одни. Зачем же шептать? Может так откровенней, а может наши горла пересохли и мы не можем выдавить нормальные звуки. — Что с тобой происходит, Фелисити? Ты начинаешь отвлекаться. Перестаёшь слышать нас, перестаёшь слышать меня. — Я в порядке, — ты даже не поворачиваешься ко мне. — Я просто чувствую, что мне становится плевать на всё. На себя, на город, на команду, на.- ты запинаешься, почему? — на тебя. Да, мне становится плевать на тебя. Плевать на тебя больше, чем кому-либо. Это не так. Зачем ты врёшь? Я же слышу дрожь, которая прорывается наружу. — Не говори так. — Почему? Почему я не могу, Оливер? — наконец твои глаза смотрят на меня. Ты спокойна, но так ли это? — Больно? А что мне ещё сказать? Что Вы сволочь, мистер Куин? Мистер Куин? Почему мне это нравится? Почему твой шёпот меня заводит? — Вы самодовольный эгоист! Садист! Вы, Вы, Вы тот, который хочет получать по своему наглому лицу всё больше и больше! — ты встаёшь и подходишь ко мне. — Да Вы псих, мистер Куин. Безмозглый плейбой, которым Вы себя считаете! — вовремя этих слов ты больно тыкаешь в моё плечо своим указательным пальцем. Эта ситуация становится милой, но я всё же злюсь на тебя. — Хочешь узнать, что не так? Хочешь, что бы я сказала? Ты - со мной не так! — ты взрываешься. Теперь я слышу твой голос. Твой громкий голос. — Ты ворвался в мою жизнь так неожиданно! Упал, истекающей кровью, на заднее сиденье моей машины. Заставил работать с тобой. Заставил видеть как ты проявляешь знаки внимания, но тут же резко отстраняешься! Ты испытываешь меня! Самое странное, что я все равно возвращаюсь к тебе! Я стою и слушаю. Слушаю тебя. Обычно ты лепечешь, что-то всегда отстраненное и нелепое, но сейчас, сейчас всё серьёзно. Следующие действия окончательно решат кто мы друг другу. Я понял, что всё это время молчал. Молча стоя словно провинившийся ребёнок. Но я правда виноват. Прошло наверное пять минут с того момента как ты сказала последнее слово. Тишина начинает давить на уши, на голову. — Я — Оливер Куин. Я — Стрела. Я — Мститель. Называй меня как хочешь. Только ты можешь называть меня как хочешь. Но все равно тебе уже не убежать от этого всего. Ни ты, ни я, мы не дадим тебе. Как бы ты не грезила, в тайне об этом, ты или твоя душа навсегда останутся в Старлинг Сити. Я хотел бы другого выхода для тебя, — я говорю и теперь ты, стоя так близко, так притягивая к себе, слушаешь меня, точно так же как и я слушал тебя пару минут назад. — Какого, Оливер? — с выдохом спрашиваешь ты, снова называя меня по имени. — Другого, — это всё, что я могу сказать. В горле пересохло. Мои ладони вспотели. Я конечно в перчатках и здесь немножко жарковато, но это не из-за температуры. Это из-за тебя. Ты одета в, как всегда, просто сногсшибательное облегающие платье бежевого цвета, оно выше колен. Мне всегда нравились твои платья. Я не могу совладать с собой. Я сильный мужчина, которого били и резали нескончаемое количество раз, готов упасть прямо перед тобой. Но уже готовый признаться в своих чувствах, всегда отступаю назад. Много раз я приходил к тебе. Всё происходило как по нотам. Я стоял на этом месте, иногда сидел на твоей кровати, а ты выслушивала и успокаивала меня. Я много раз разбивался перед тобой. Озвучивал свои проблемы, ты мне помогала. Почему? Почему бы тебе не бежать от сюда? На следующий день мы никогда не разговаривали о произошедшем словно этого не было. Мы играли в очень странную игру. Я приближался, а затем резко отталкивался от тебя, а ты каждый раз принимала меня назад, как будто не зная, что будет дальше. Я устал играть в это. Я хочу другие правила. — Что с тобой? — нежно спросила ты. Её брови, до этого момента сведённые к носу, расправились. Она больше не выражает злости на своём лице. Только беспокойство. Она замечает, что я напрягся. И опять переходит на шёпот. — Голоса, — невнятно ответил я. — Что? — Голоса. Голоса не оставляют меня в покое, — уже серьёзнее и громче говорю я. Я перестаю смотреть в её голубые глаза. — Они преследуют меня от самого острова. Шадоу, Слейд, Сара, Яо, Отец, Мама, Томми. Голоса не уходят, и наверное, никогда не уйдут. Они будут сидеть в моей голове словно в клетке, как будто им что-то мешает улететь, на долгие дни. И каждый раз говорят, и будут говорить, ужасные вещи. Все он кричат мне, что я виноват, что я — убийца. Что мне никогда не выпутаться из этого. Никогда не стать счастливым. И самое ужасное, что я начинаю верить в это. И порой дают мне идеи, как от тебя избавиться. Как с огромной силой оттолкнуть тебя, чтобы ты ушла и больше не вернулась. Я редко, но всё же приводил их идеи в реальность. Делал тебе больно, наверное, жутко больно, но ты все равно возвращаешься, как будто не замечая всего того, что я творю. Я переспал с Рошев в России, встречался открыто с некоторыми девушками. Винил тебя в плохом расследовании, как будто только ты подвела нашу команду. Команду Стрелы. Но ты всегда оставалась со мной. Ты приходила, приходишь, и верю, что будешь приходить, хотя иногда надеюсь, что после стольких обид, ты больше никогда не спустишься с той сияющей лестнице в нашем логове. Ты приходишь не к городу, ты приходишь ко мне. За что только? Неужели я тот мужчина, который тебе нужен? — и теперь я снова смотрю на неё. В её голубые голубые глаза, где можно отчётливо прочитать ответ. Она всегда могла показать, не показывая, свои эмоции. Фелисити поднимает свои руки и скидывает мой капюшон. Я всё это время был в костюме, который потихоньку стал становиться частичкой меня, или даже я начинал становиться своим костюмом. Я стою и смотрю, что она делает. И вот её руки снимают мою маску. — Знаешь, — тихо говорит она, опуская взгляд. Почему она смущается? Она всегда так делает. Это даёт ей образ невинности. Она выглядят так непринуждённо, так сексуально. Обычно, стоя так близко ко мне, выглядит напряжённой, но сейчас, сейчас она уверенна как никогда. — Помнишь ты спросил про то как выглядишь, когда впервые надел эту маску? Я киваю. — Ты сказала, что я выгляжу как герой, — и вот она снова улыбнулась. Я помню любой наш момент. — Тебе не обязательно быть героем только в этой маске. Ты мой герой и без неё. Ну всё. Это было последней каплей моей выдержки. Я обвил руками её талию и притянул ближе. Мне хотелось, ужасно хотелось поцеловать её. Всегда мечтал растянуть этот момент настолько долго, насколько это возможно. Я смотрю в её глаза, снимаю очки и кладу их в свой карман. Теперь пришло время поцеловать её. И я целую. Медленно, страстно, посасывая верхнюю губу, а потом и нижнюю. Она отстраняется от меня и снова смотрит прямо мне в глаза. Её дыхание сбивчиво, я чувствую это своим лицом. Снова взглянув на меня, она так же резко как отпрянув прижимается ко мне вновь. Одна её рука зарылась в моих волосах. Пусть не длинных, но таких мягких. А другая держит меня за шею. Я прижимаю её сильнее, как можно сильнее, чтобы не отпускать Фелисити. Мою Фелисити. Меня кольнуло внизу живота. Это было незабываемо. Мы отрываемся друг от друга, чтобы подышать. Такой одышки у меня ещё никогда не было. Она своими тоненькими пальчиками берёт собачку от молнии моей зелёной куртки. И тянет вниз. В такой тишине звук настолько громок, что кажется будто она выдернула её с мясом. Её нежные тёплые ладошки проходятся по моим плечам попутно снимая куртку. Я наконец сбрасываю свои перчатки. Мои руки дрожат от волнения, от нахлынувших чувств. Я снова обнимаю её, я чувствую тепло её тела. Такое, кажется, родное тепло, хоть я и очень редко прикасался к ней. Я целую её ухо, а в ответ слышу нежный выдох, и спускаюсь ниже, я целую каждый сантиметр её шеи, прикусывая её и легонько засасывая. Она пахнет чем-то непонятным, но настолько нежным, сладким и приятным ароматом. Из её груди вырывается стон. Стон наслаждения. Мне это нравится. Мне нравятся звуки, которые она издаёт для меня. Я тянусь к молнии на её спине, и медленно тяну вниз. Платье можно снять, но сейчас я только спускаю его с её плеч. Целую её, хочу знать как нравится больше. Она стягивает с меня мою чёрную майку. В штанах уже тесно. Уже жарко, на моём лбу появляется испарина. Я горю в этих зелёных кожаных штанах. Мне не терпится, я больше не могу. Стаскиваю это, мешающее нам, платье. Мне нравиться ощущать твою кожу. Она словно бархат. Молочный бархат. Твою пальцы оттягивают резинку штанов. Кажется тебе тоже надоело. Твои руки хватают пряжку и так ловко, с огромной скоростью, расстёгивают мой ремень. Теперь я чувствую себя более свободным. Ты приспускаешь мои штаны, и так легонько проводишь ноготками по моей заднице, я напрягаюсь ещё больше. Как? Как ты заставляешь чувствовать меня таким беспомощным в твоих руках? Как заставляешь владеть собой? Я подхватываю тебя за бёдра и кладу на кровать, при этом нависая над тобой. Твоя кровать такая мягкая, мы как будто утопаем в ней. Я ласкаю тебя. Ты шепчешь мне «пожалуйста». Больше не можешь ждать? Я тоже. Избавляемся от не нужной одежды, и наконец наше желание сбылось. Мы так близко друг к другу, как не были никогда. Ты стонешь. Такой сладкий звук для моих ушей. Такой ласкающий. — Оливер, — моё имя. Это другие обстоятельства. Очень интимные. Ты царапаешь мою спину, извиваешься подо мной, хочешь быть ещё ближе. Я тоже. Завтра во время тренировки у меня, наверняка, спросят, что с моей спиной. Ты услышишь это и смущенно опустишь взгляд, а я посмотрю на тебя и улыбнусь. Я бы так хотел для тебя другого выхода. Хотел бы, чтобы ты не знала меня. Но желаю, мечтаю, и буду приводить в реальность то, что ты будешь возвращаться ко мне, к нам. — Я люблю тебя, Фелисити, — можешь не отвечать мне, ведь я знаю, что ты тоже любишь меня.