Его женщина

      К хорошему, как и к плохому, привыкаешь очень быстро. Сейчас, когда у Алекс было нормальное жильё и гораздо менее унизительная деятельность в «офисе», ей уже с трудом представлялось, что она может вернуться к прежней жизни. Когда впервые за долгое время начинаешь ощущать некую уверенность, опору, мысль лишиться этого как никогда неприятна, а потому старательно задвигается на самый дальний план. Хотя своим невольным благодетелям Алекс вполне доверяла, время от времени приходилось задумываться, какая же их сторона перевешивала. Варрик мог сколько угодно изображать из себя дамского угодника и джентльмена, но Алекс его любезностями не обманывалась: если бы сохранение жизни женщине грозило проблемами, то её бы пристрелили вслед за хозяином без малейших сомнений. Про Николаса и говорить нечего. Такие, как он, созданы для жестокой и хладнокровной расправы. И не только потому, что меченые превосходили обычных людей по физическим данным. Они ещё и получали удовольствие от убийства. Ник, по крайней мере, точно. От того вдвойне поразительными казались его специфичные доброта и забота по отношению к тем, кому он доверял.       Найти с ним общий язык являлось весьма проблемной задачей. Для начала следовало не лезть под руку и подчиняться его молчаливым, но беспрекословным приказам, особенно если они отправлялись по городским трущобам с доставкой. И уж тем более не стоило вынуждать мужчину говорить без серьёзной на то необходимости, а тем паче — когда он сам этого не хотел.       Изучение языка глухонемых было самым нейтральным вариантом, хотя и это имело свои трудности. Любопытная Нина непременно бы стала задавать лишние вопросы и в силу своей детской привязанности запросто могла приревновать Ника. Даже Варрику не хотелось признаваться, почему ей вздумалось выучить язык жестов, поскольку быстро стало ясно, что простой самоучитель не заменит практики. Оставалось только следить украдкой за общением Варрика и Николаса, а потом потихоньку разбирать увиденные и запомненные знаки, но простого стороннего наблюдения женщине было недостаточно.       Просить же её учить языку глухонемых самого Николаса… В самый первый раз подумав об этом, Алекс с удивлением поняла, что ещё не забыла о таком чувстве, как смущение. Ей хотелось самой изучить Ника. Уметь понимать его без посторонней помощи. Это касалось не столько обычного вербального общения, а скорее некоей внутренней связи. Примерно такой, какой была между Варриком и Ником — совершенно разными, но при этом неуловимо похожими, похожими так, как могут быть похожи только идеально понимающие и взаимодополняющие, притёршиеся за много лет друг к другу люди. Которые вместе узнали и прошли общий ад.       А когда однажды Алекс с утра снова пришлось наблюдать, как препираются напарники из-за очередной рубашки Брауна, которую безвременно «одолжил» Арканджело, то в голову новоиспечённой секретарше пришло очередное непрошеное объяснение вспыхнувшего желания освоить жесты — ей просто не хочется отставать от компании, где даже подросток мог общаться с Николасом на равных, но, конечно, это никак не было связано с завистью. Которая, в свою очередь, также определённо никак не могла быть ревностью… Ведь не могла же?       Когда мысли всё чаще стали уходить в подобном направлении, Алекс нервно рассудила, что ничего особенного в просьбе обучить её языку глухонемых, в общем-то, и нет. Николас во всех смыслах не был расположен к мирским беседам, и лишних вопросов задавать ей точно не будет.       …Но когда дошло до дела… Нет, Николас не высказал удивления или недовольства в ответ на просьбу Алекс, однако она не могла предвидеть, насколько не по себе ей будет от его тяжёлого, пронизывающего взгляда. Конечно, Николас должен был смотреть на собеседницу, чтобы читать по губам, и всё же…       — Ну, может, начнём с самого простого и нужного? — неуверенно предложила женщина, которая и сама толком не знала, с чего и как следует начать. Мужчина, столь же мало сведущий в приёмах обучения, немного помедлил, соображая, что должно пригодиться в первую очередь. И, разумеется, ничего лучше, кроме как воспроизведения некоторых наиболее часто употребляемых и необходимых слов, в голову действительно не приходило.       Алекс пристально следила за движениями пальцев «наставника», однако приходилось непросто. Николас по привычке показывал всё быстро и смазано, хотя и пытался как-то снизить темп. Алекс неловко повторяла движения — как будто бы простые сами по себе, но именно эта обманчивая простота и сбивала с толку. Николас только фыркал и качал головой, глядя, как подопечная старательно гнёт пальцы и выводит нужные знаки в воздухе перед напряжённо-сосредоточенным лицом. Медленно, то и дело сбиваясь и сердито кусая губы, не в силах пока повторить всё быстро и плавно.       Ещё, конечно, наёмнику пришлось говорить. И это стало ещё одним просчётом Алекс. Низкий, почти рычащий, но парадоксально приятный голос производил ошеломляющее воздействие.       — …Надеюсь, тебе без знаков будет понятно, если я скажу бежать и прятаться, либо, наоборот, оставаться на месте? — слова, одновременно тягучие и резкие, вырываемые из непривычных к такой активной работе голосовых связок, выговариваемые тяжело и с расстановкой, но с непередаваемой силой, свойственной этому человеку. Алекс едва удерживалась, чтобы не вздрагивать каждый раз от вынужденных устных пояснений Брауна на ту или иную комбинацию жестов.       А также Николас в новом и непривычном для него деле не отличался терпением. Чем чаще Бенедетто ошибалась, тем чаще Николасу приходилось прерывать её. Устно или же тактильно. И неизвестно, что было для Алекс мучительнее. Потому что именно от этих действий она ещё больше путалась и терялась, когда Николас нетерпеливо останавливал неумелый повтор женщиной очередного жеста, хватая тонкое загорелое запястье, столь же внезапно отпуская его и одновременно качая головой, а затем показывая всё по новой.       — П-прости, — наконец вынужденно вздохнула Алекс, когда Николас в двадцатый или двадцать пятый раз, уже не церемонясь, хлопнул её по вскинутым рукам. – Я, видимо, плохая ученица.       Хмурое лицо брюнета немного смягчилось, и он только махнул рукой, попутно проделав несколько движений.       «Потом продолжим»       — А это я поняла, — обрадовалась Алекс. — Спасибо, Ник. Николас пожал плечами, однако позволил себе слегка улыбнуться, принимая благодарность ученицы, от чего грубоватые и острые черты лица преобразились.       — Алекс.       Женщина так и вспыхнула, сама поражаясь своей ребяческой реакции на собственное имя. Как на зло именно в этот момент вспомнились его ещё более смутившие когда-то слова: «Это моя женщина. Не стоит её оскорблять». Пусть Николас тогда лишь хотел избежать дальнейших провокаций со стороны недолюбливающей проститутку бравой старушки-продавщицы, это объяснение до сих не могло не вызвать нервной улыбки.       Николас выпрямился на диване и без особых премудростей недвусмысленно ткнул пальцем в сторону стоящего в недрах «офиса» холодильника.       — Хорошо, сейчас принесу пить, — быстро расшифровала просьбу Алекс. Достав тут же запотевшую на тепле бутылку "Перье", Алекс вернулась на диван и протянула её Николасу. Тот с явным облегчением сделал несколько жадных глотков. Алекс, сидя рядом, против воли исподволь наблюдала за действиями мужчины. Взгляд скользил по ритмично двигавшемуся кадыку, по открытым ключицам, которые не скрывала тёмная борцовка, плечи были расслаблены, но Алекс знала, как совершенны линии вздутых от напряжения мускулов, какая ловкость и гибкость таится в крупном и крепком теле.       Память о прошлом возвращалась, приобретя другие формы, менее ужасные, но не менее выбивающие из колеи. Хотелось снова кому-то принадлежать, а разве этот вариант не самый лучший? Ничего не стоило поддаться животным прихотям, позволяя изнывающему телу получить желаемое. Чтобы сильные руки вдавливали в диван, выбивая стоны и крики каждым толчком так, что раньше и не снилось. Чтобы ни единой связной мысли не смогло пробиться через затуманенный похотью мозг. Чтобы снова почувствовать себя последней шлюхой, поскольку ничего другого, хоть сколько-то возвышенного, сейчас никому из них не требовалось.       Алекс с трудом перевела дыхание, отгораживаясь от наваждения. Нет. Может, она и могла себе это позволить, и сделать первый шаг ничего не стоило… Но Варрик и Николас не для этого пощадили проститутку, расправившись с её сутенёром и его бандой. Вместе с ними к ней пришёл шанс жить хоть отчасти нормальной жизнью, быть кому-то действительной нужной, и не только в качестве подстилки. И именно поэтому ни она, ни Николас сейчас не позволят себе ничего лишнего. Алекс смутно представляла, каким образом они могли перейти грань. Ни он, ни она пока не готовы к тому, чтобы снова с кем-то сблизиться. Жизнь слишком сильно отдалила их от того, что можно было бы считать нормальным. И поэтому двигаться навстречу друг к другу придётся медленно и не спеша, чтобы окончательно не затеряться среди ложных убеждений и самообмана.       Осторожно покосившись на Николаса, Алекс боком прислонилась к нему, прикрыв глаза. Наёмник, почувствовав движение женщины, не стал отстраняться, а откинулся поудобнее на диване, держа полупустую бутылку, так кстати остававшуюся в руках.       Алекс про себя улыбнулась. Пожалуй, быть чьей-то женщиной совсем не так плохо, если это — действительно её мужчина.