Плохая девочка

Харли любит Джокера. Любит его белое от грима лицо клоуна с вечно застывшей улыбкой, любит его холодные пальцы, которые вечно сжимают её запястья до синяков, и даже его раздражающий до чертиков смех, который звучит особенно громко после того, как происходит "веселье", как он сам говорит. "Веселье" же Джокера состоит в вечной и нестерпимой боли. Это же смешно. Как весело ударить ребенка, который просто идет по улице! В одной его руке - шарик, рвущийся в небо, а в другой - шоколадной мороженое, уже подтаявшее, а потому особенно вкусное. Ярко светит солнце, рассыпая свои золотистые лучи, и ребенок счастлив просто от того, что живет на свете и идет по этой улице, и есть у него шарик и шоколадное мороженое. И вот навстречу ему выходит он, черноволосый мужчина в фиолетовом костюме, и "веселье" начинается. - Ты чего тут идешь, а? Смешной, маленький, убогий человечек, ха-ха-ха-ха! - заливается смехом Джокер и отвешивает ребенку смачную оплеуху. Мороженое падает, шарик улетает, а ребенок не может удержать подступившие к глазам слезы, в одну секунду превратившись в самого несчастного человека в мире. Харли противно смотреть на это, но она смотрит и весело смеется, преданно глядя в сияющее лицо Джокера. Да и разве ей есть дело до незнакомого ребенка, когда он, ОН - счастлив? - Давай, детка, быстрее! Не заставляй папочку ждать! - Джокер, я...Аа-а-ай! - Харли не может сдержать крика, когда её золотистые волосы наматываются на кулак Джокера и он тянет слишком сильно, но почти сразу пугливо замолкает. Если много кричать, то на следующий день можно до ночи пролежать полу-мертвой и избитой, а с нежной руки Джокера можно и не встать с постели и до следующего утра. - Что, не нравится, а, детка?! Говори - не нравится?! - он говорит все громче, почти кричит и тянет волосы все сильнее, но Харли только молчит и терпеливо сносит все унижения. - Тебе ведь это нравится, правда, Харли? Нравится, что папочка делает с тобой? Ты моя девочка, очень плохая девочка, самая плохая девочка из всех плохих девочек, - горячо и бесмысленно шепчет Джокер, начиная чувствовать, как внутри него растет возбуждение, и поглаживает Харли одной рукой, пока вторая продолжает наматывать волосы девушки. Но Харли уже не ощущает ни боли, ни удовольствия, а только счастье, огромное и всепоглощающее от того, что он назвал её СВОЕЙ девочкой. - Да, сладенький, я только твоя. Только твоя плохая девочка, - лепечет Харли, пытаясь улыбаться, но морщится от боли и невольно отпускает короткий вздох. Почему-то это маленькое проявление слабости приводит Джокера в ярость и, чувствуя, как глаза его застилает красная пелена, одним ударом он сбивает девушку с кровати: - Дура! Ей, видите ли, не нравится, как с ней обращаются! - орет Джокер, с каждой секундой распаляясь все больше: - Не нравится, как я с тобой обращаюсь? Тогда вали, Харли, пошла вон отсюда! Можешь идти на все четыре стороны, грязная потаскушка! - в бешенстве Джокер кидает в сторону девушки вазу, стоимость которой более ста тысяч долларов, в стену, и продолжает кричать в лицо Харли грубые, незаслуженные, а оттого и еще более обидные слова. Харли зажимается в угол, молясь, чтобы ему в голову не пришло что похуже, но Джокер успокаивается так же быстро, как приходит в бешенство. Всего мгновение назад он выкрикивал самые ужасные ругательсва, а сейчас уже спокойно сидит в постели и похлопывает рукой по месту рядом с собой: - Иди сюда, Харли, малышка. Папочка ждет свою девочку. Джокер ждет, и Харли как побитая собачка приползает к своему Хозяину. При падении у нее хрустнуло ребро и завтра на боку появится пяток новых синяков, но Харли не может уйти от того, кого она любит, и она верит, что Он все-таки любит свою плохую девочку. Однажды Харли все-таки не выдержит и после очередных побоев сбежит от Джокера. В такие моменты всегда важно, чтобы был друг, который примет тебя всегда, даст кров, пищу и поймет тебя, несмотря ни на что. И Харли должна быть очень счастливой, что Айви именно такой друг. Она встречает Харли на пороге, избитую, всю в синяках, и, не говоря ни слова, сажает её на диван. Через минуту у Харли уже есть кружка горячего шоколада и одеяло, и настроение её потихоньку поднимается. Айви предлагает подруге остаться у нее переночевать и Харли с радостью соглашается, твердо решив, что в её жизни с Джокером покончено. Сначала все идет хорошо: она помогает Айви поливать цветы и ухаживать за растениями, постоянно шутит и читает книги, а вечные синяки начинают понемногу сходить с молодой кожи. Но проходит несколько дней и с Харли начинает твориться что-то неладное. Она то с жаром ругает Джокера, то плачет на груди у Айви, то просто сидит и смотрит в одну точку, вялая и беспомощная, как овощ, и что бы Айви не делала, ей не удается вывести Харли из аморфного состояния. Еще через несколько дней Харли запирается в своей комнате и начинает метаться по своей комнате, истерически заламывая руки и рыдая, пока Айви пытается достучаться до нее, прося открыть дверь и просто поговорить. Этой же ночью Харли сбегает из дома своей вечной подружки, спустившись из окна на свитой ею из домашней одежды веревки. Стоит лунная ночь. Харли бежит по освещенной ночным светом дороге и бежит так быстро, что ей не хватает дыхания. Вторую половину пути она уже задыхается так, что едва может дышать, и рядом с убежищем Джокера она падает у двери, не добежав совсем чуть-чуть. Не в силах дотянуться до двери, Харли хрипит и протягивает руки, но ночь холодно игнорирует её усталые хрипы и на какое-то время она затихает, положив щеку на оплеванный тротуар, засыпанный окурками. Отдохнув немного, Харли выдыхает и с усилием встает сначала на четвереньки, а затем и на ноги. Легкие нестерпимо болят, но девушка чувствует неожиданный прилив сил и, со всей силы ударив в дверь, она нетерпеливо ждет ответа, то поднимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть в окно, то дергая ручку крепкой железной двери. Наконец Харли видит, как металлическая дощечка на уровне её глаз отодвигается в сторону, и в эту прорезь на нее начинают пялиться свиные маленькие глазки: - Кто пришел? Чего надо? - глухо и подозрительно спрашивают глазки, оббежав Харли с ног до головы - Это я, Харли. Джокер ждет меня. Сейчас! Открывай быстрее, если не хочешь, чтобы он показал тебе один из своих любимых фокусов, - быстро отвечает Харли, думая лишь о том, что ждет её наверху. Точнее, кто. - А, Харли...Давненько мы тебя не видели. Ну что ж, заходи, коль не шутишь, - подозрительность исчезла из свиных глазок и теперь в них плескается веселье, а через несколько секунд Харли слышит, как с громовым скрежетом отодвигается дверная щеколда. Молнией промчавшись мимо бугая, очередного помощника Джокера, Харли пробегает мимо всех остальных громил, играющих в карты, и торопливо поднимается по лестнице. Сердце её замирает и никак не хочет биться нормально, а в голове нет ни одной мысли, кроме одной. Харли распахивает дверь в комнату Джокера и из губ готовы вылететь тысячи слов, но лишь один взгляд на Джокера лишает её всех слов, нужных и ненужных: - А, Х-харли...Пр-привет! - чуть приподнявшись на кровати, Джокер пытается поднять руку с бутылкой в знак приветствия, но сил не хватает и он недовольно разжимает пальцы, позволив бутылке скользнуть по покрывалу: - - А ты...тут...пришла что ли? - вновь пытается связать фразу Джокер, но после второй неудачи бросает все попытки и закрывает глаза, готовясь уснуть. Коротко всхлипнув, Харли бросается к Джокеру и прижимает его голову к груди. От него невообразимо несет перегаром не первой свежести, но Харли наплевать и она горячо и бессвязно шепчет, лихорадочно гладя мужчину по черным, спутанным, потным волосам: - Я здесь, уже здесь!..Харли вернулась. Твоя карамелька уже вернулась, Тыковка!.. Харли любит Джокера. И верит, что он хоть немного, но любит свою её, свою плохую девочку.