All that she needs

Голова Нидафьёль похожа на луну – бледное лицо и шапочка светлых волос вокруг. Румянца никогда нет – потому что создания тьмы не краснеют и не смущаются. Только лёгкая синева, будто ночь набросала несколько пастельных штрихов на лбу и под глазами, а потом решила, что вышло некрасиво, и бросила работу. Нида напряжена, её глаза крепко зажмурены, кулаки сжаты. В голове тонкой ниточкой боль. Но думать надо. Если они не сочинят планы действий на все неприятные неожиданности, которые могут случиться в борьбе с Драконидами, можно упустить плоды и наглых девчонок. Нидхогр будет в ярости, тогда будет гораздо больнее, чем сейчас. Рататоскр любуется Нидой украдкой, из-под полуприкрытых век, чтобы только не думать больше. Пусть сама отдувается. Её напарник устал. По плану повелителя его дети должны были получиться полностью идентичными по способностям. Рататоскр должен так думать и этому верить, иначе, опять же, ему может быть очень больно. Но Нидафьёль немного сильнее. Немного умнее. Немного хитрее. И даже, возможно, немного красивее, хотя Рататоскру претит эта мысль. Она всё время возникает в его голове. - Ты похожа на мыльный пузырь, который вот-вот лопнет, - лениво усмехается парень, приглаживая волосы на голове Ниды привычным жестом. Это так забавно – смотреть, как она, задумавшаяся слишком, отстраняется с некой толикой сожаления и привычно устало огрызается: - Давно себя в зеркало не видел? У неё сердитые и усталые глаза. Нидафьёль старается больше всех. Она так хочет заслужить милость Нидхогра. Любимая дочь, у них даже имена начинаются одинаково. Рататоскр усмехается этой мысли. Виверна внутри него лениво чешется. Нида ещё ниже склоняется над столом, горбя идеальную фигурку. Её невозможно немного не презирать за такую покорность. Видимо, ей действительно нравится что-то делать для Нидхогра. Рататоскр выполняет его поручения только из страха. - Давай лопаться вместе, - смеётся он, заправляя ей за ухо падающие на лицо пряди. Всё для того, чтобы разозлить, довести до белого каления. Может, Нида захочет его ударить. Рататоскру слишком сложно просто сидеть. - Совсем глупый? Найди компанию своего уровня; уверена, среди простых людей твои шуточки будут пользоваться успехом, а мне надо думать. И не рассчитывай, что я поделюсь с тобой своими планами, если ты уйдёшь. Рататоскру немного обидно. Нидафьёль всегда пряма, в плане подколок он гораздо сильнее её – хоть в чём-то. Но то, что она говорит все свои мысли сразу, может ранить сильнее шуток. И это приводит в бешенство. Парень прекрасно знает, что Нида имела в виду, но не может удержаться от язвительного: - Ты имеешь в виду, компанию, действительно достойную меня? Боюсь, такой нет в мире. Пока, сестрёнка. И он выскальзывает за дверь их маленькой квартирки на окраине Рима под сердитое шипение Ниды и грохочущую музыку из сломанного приёмника соседей. Рататоскру немного не весело, убийство парочки людишек сможет его развлечь. И он вернётся под вечер, когда сестра – а ведь их обоих сотворил Нидхогр, значит, они всего лишь брат с сестрою, дети зла во плоти – уже ляжет спать. На столе она оставит чертежи и записи планов. Потому что они, Рататоскр и Нидафьёль, одно. Им нельзя предавать друг друга – поражение одного значит общую неудачу. *** У Ниды взгляд затравленного зверя, и ледяной каменный пол под ней чуть не идёт трещинами. - Я надеюсь, это послужит тебе уроком… - ехидно замечает Рататоскр, наклоняясь к её лицу, проводя тонкими и изящными пальцами по бледной щеке со струйкой крови из искусанных губ. И он встаёт. И он уходит. Взгляд Ниды ножом в спину, её глаза мутны от яростных слёз, они блестят отражённым лунным светом. Рататоскр убыстряет шаг и раскрывает крылья. Он очень хочет улететь. Ему не нравится смотреть на кровь и пытки. И на измученную Нидафьёль. Но он остаётся. Возвращается робкими шагами дорогих ботинок по ледяному камню. Она лежит неподвижно, сжавшись в калачик – только глаза смотрят туда-сюда. Взгляд останавливается на Рататоскре – в нём смесь злости, ярости и растерянности. - Я не хотела… Я не знала, что Дремлющей уже не будет в приюте… - шепчет Нида почти непонимающе, а потом кричит в лицо брату. – Уходи! Немедленно, сейчас же, уходи! Я ненавижу тебя! Пустая злость. Нидафьёль так обидно. Её не оценили. Смысл её жизни на несколько мгновений просочился сквозь пальцы и упал на землю, разбившись на тысячу острых осколков. Это ничего, Нида полежит немного и обязательно соберёт их, склеит, не даст себе сомневаться. - Если ты думаешь, что я упущу такую возможность поиздеваться, ты действительно ошибаешься, - Рататоскр присаживается рядом. Прямо на пол. Обычно он не допускает такой небрежности, но сейчас… - Вероятно, это ещё и шанс выслужиться перед повелителем, он ведь в тебе обычно души не чает, а ещё увидит мою преданность делу – я готов помочь тебе, и… Рататоскр теряется в словах. Нида этого не замечает, она усиленно старается оторваться от пола. Её губы истекают чёрной кровью виверны, несколько капель уже пересекли щёку и спустились на ледяной камень. В изменчивом свете луны они кажутся двумя жемчужинами на морском дне. Рататоскр не может признаться даже себе, что залюбовался ими… и Нидой. - Ты действительно этого хочешь? – у неё скептический взгляд и белоснежный привычный оскал за чуть дрожащими губами. Ну да, обычно парень не особо стремиться проявить себя, он лишь пытается не испытать боль. - Почему нет? Мы все… - Рататоскру становится зябко, и он не договаривает, начинает снова. Маленькое ледяное обвинение. – Ты – больше прочих. - У меня есть кое-что ещё, - как-то слишком сердито отрезает Нида и, наконец-то поднявшись с пола, уходит чуть дрожащей походкой. Она даже не оборачивается. Слишком хорошо знает, что Рататоскр идёт за ней. В свете луны, ему кажется, он едва согревается. *** - Что ещё у тебя есть, кроме желания выслужиться перед Нидхогром? - продолжает прерванный недели назад разговор Рататоскр, обнимая Ниду сзади, крепко и болезненно стискивая её плечи, чтобы не вздумала улететь. Если захочет – легко освободится. Но Рататоскр не будет об этом думать. - Догадайся сам, - у Нидафьёль сегодня игривое настроение, она ловко разворачивается в руках парня и оказывается с ним лицом к лицу. Проводит бледными пальцами по его чуть колючим щекам. Забавно морщится. Она играет, и Рататоскр охотно её поддержит. Нида умеет быть лукавой, когда надо, и это ей больше к лицу, чем прямолинейность. У неё даже иногда получается выглядеть доброй феей, пусть с ледяными глазами. Медальон, указывающий дорогу к плоду Растабана у них, можно расслабиться и заняться чем-то глупым пока. - Что, неужели я? – хихикает Рататоскр и тянется к губам Ниды, но она легко опускается вниз и выскальзывает из объятий. - Поймай – скажу. И стоит, не двигаясь – только подойди. Но это может быть уловкой. Рататоскр теряется. Он не умеет угадывать её мысли, хоть они и одно. Поэтому просто походит и обнимает снова. А затем быстро, чтобы не успела отвертеться, касается её губ своими. Тьма и лёд, холодные звёзды, чьи-то красные бешеные глаза рядом и тёмная кровь – такой вкус. Нида злится. Она кусает Рататоскра за губу так больно, как только может, и шепчет, глядя ему в глаза, царапая как-то подозрительно выросшими коготками щёку: - Ты не понял? Я издеваюсь над тобой. Играю твоими жалкими чувствами, плавающими на поверхности. Ты мне противен, - смеётся она и снова уходит. Только походка у неё какая-то подозрительно дёрганная. И медленная. Рататоскр знает, что она сказала не всё. Ему кажется, в этот раз он может её понять. - Мы одно, сестрёнка, - кричит он ей вслед. – Я тоже знаю всё о тебе! В ответ она раскрывает крылья и улетает. В руке у неё болтается медальон – чертовка сняла его с шеи Рататоскра, пока он был увлечён её поведением. Задумался. Размечтался. Догонять уже поздно. Инициатива Ниды явно придётся Нидхогру по душе, хоть миссию по захвату плода должен был проводить парень. Ему становится противно, будто он утонул в чём-то липком. И сильно болит расцарапанная до крови щека. *** Не видеться месяцами – это стало их общей привычкой. Не разговаривать неделями, мотаться по дешёвым отелям. Встречи начинать с дружеских подколок, а заканчивать… Виверны всегда добиваются своего. Рататоскру хотелось иметь возможность целовать Ниду, когда ему захочется, чтобы она не смела больше ему перечить, и его дразнить, и над ним издеваться. После первой разлук (два месяца порознь, приобретённые телефоны, чтобы писать друг другу в редкие свободные минуты, холодная пустота кровати, на которой рядом с тобой никто не сопит) сестра была не против. Совсем не против. Это было так удивительно – снова находиться рядом, что у обоих сорвало крышу. Рататоскру приходилось прятать под белым шарфом здоровенный засос на время вызова Нидхогра. Если бы он узнал, было бы… неловко. Хотя, возможно, он знал, просто не считал это важным и потому молчал. При этом нельзя сказать, чтобы отношения Рататоскра и Нидафьёль сильно уж изменились. Они по-прежнему ругаются, дерутся, подкалывают и обижают друг друга. И она всегда главная. Во всём. Только теперь на это есть сутки в два месяца. Целая ночь на скрипучей кровати их старой квартирки, стоны, вскрики, шёпотки, шарахающиеся по утрам на лестничной площадке соседи. Они давно уже и так уверены, что с парнем и девушкой из однокомнатной на пятом этаже что-то не в порядке. Одному Рататоскру быстро становится скучно и грустно. Поэтому он смог освоить телефон в совершенстве. Но Нида свой берёт в руки редко, поэтому это не особо спасает. Сестра независимая, ей всё равно… Сестра. Рататоскр всегда думает больше, чем она. Ему кажется, он где-то слышал, что в мире людей родственные связи аморальны, но кого это волнует? Если спросить у Ниды, она только рассмеётся, коротко и лающе, будто ворона, а не виверна. И её голова будет ещё больше похожа на луну. Рататоскр не позволяет себе думать, как сильно он по ней скучает. Они же части одного целого, но глупо надеяться, что дело только в этом. Как бы то ни было, одному скучно. Поэтому миссия, связанная с Алдибой, ему очень нравится. Пока его не убивают, разумеется. *** Нидафьёль не плачет, потому что такие, как она, этого просто не умеют. От боли и злости – пожалуйста. От горя - что за бред? Ей никогда не думалось, что печаль может быть так сильна, что она может душить в своих объятьях, как лианы Тубана, что её нельзя победить… Но Нида покоряется этой боли. Она просто не знала, что может так любить Рататоскра. Пепел, оставшийся от брата, уносит холодным мюнхенским ветром. Его хочется поймать и прижать к себе, но девушка просто смотрит. Ей на уме приходит, что ту Хранительницу, которую она поразила, сейчас оплакивают все. А о брате никто не будет скучать, кроме её самой. Что это за сила, из-за которой так больно внутри? Нида не знает средств от неё. У виверны нет заклинаний, чтобы растолочь эту грусть в порошок. Как с ней бороться, как её победить? Снег покрывает светлые волосы ледяным налётом. Он не тает. Нидафьёль знала, что Рататоскр её любит, насколько порождения тьмы это могут. Не просто хочет, привязан, симпатизирует – его чувство было таким крепким. Казалось, оно может победить даже Нидхогра. От таких мыслей Нида пряталась, но они всегда её находили. Она просто пыла по течению. Но теперь нет ни Рататоскра, ни его любви. И Нида не чувствует облегчения, которого так ждала. Ей кажется, она потеряна во времени и пространстве в этом холодном городе. Ей хочется в Рим, к голосам и поломанному радио, к скрипучей кровати и омерзительному солнцу, к запаху весны… Но и там никого не будет. Сколько бы ни казалось. Никто не будет жарко дышать в шею, обнимать, задавать смешные вопросы, сочинять глупые шутки… Никаких больше соперников. Только цель всей жизни, Нидхогр и потерянная хрупкая девушка с виверной внутри. Дитя тьмы, застывающее над бездной. Она обязана отомстить. Рататоскру не было нужно зло, не так, как его сестре, ему была больше нужна она. А что было нужно ей? Что ей нужно сейчас? О, это совершенно разные вопросы. Нида чувствует себя такой… хрупкой. Нет, решительно она не плачет лишь потому, что не умеет, но зато кулаки сжимаются сами собой. Месть. Единственное, что осталось от глупого-глупого братца. Он нужен ей, теперь она понимает, как смешно, как поздно… А значит, остаётся мстить. Нида недвижимо стоит на площади так долго, что её всю заносит снегом, но ей холодно совсем не поэтому.