Утро не задалось

Утро не задалось. Мэйбл кидалась отвратными кукурузными лепёшками в крыс. Диппер с отсутствующим выражением лица хлебал кофе с пыльным привкусом праха. Дядя Стэн захапал себе бутылку молока и прикладывался к ней время от времени, читая газету. Да, утро не задалось. Может быть, дело было в том, что всю ночь продолжались тщетные попытки защитить хижину от очередных мертвяков, или же в предшествующем им нашествии призраков. Или потому что июль вдруг решил привнести в этот день, по памяти Диппера, самую холодную и противную погоду за всё лето. Возможно, в полную силу работал тот факт, что Диппер начал ненавидеть этот город неделю? Месяц? Пару дней назад? Неважно. Эта дыра кишела дрянью, которую разгребать никто, кроме него, не собирался. А ещё этот чёртов треугольник. Везде. Сучий вуайерист. Стэн натянул фуфайку. Диппер – один из подаренных сестрой розовых свитеров. Мэйбл окромя трёх свитеров напялила капюшон времён, наверное, святой инквизиции – или когда там носили капюшоны отдельно. Крысы мёрзли и лениво уворачивались от лепёшек. Диппер выругался, встал, окинул взглядом кухню - пол напоминал море во время шторма - острые концы досок чуть ли не поднимались выше стола, чудом уцелевшего, и отступали перед дырой во всю стену, красовавшуюся, видимо, теперь вместо окна. Бывало и хуже. Это даже выглядит красиво. Он вылил кофе в раковину. Раковина прохрипела в ответ и извергла кофе обратно на Диппера через оборванную трубу. – Чёрт! Мэйбл отвлеклась от крыс. Стэн отпил молока. Диппер внезапно осознал, как нелепо он выглядит. Кепка, когда-то двухцветная, теперь – сочетающая в себе самую отвратную половину комбинаций цветов, вальяжно свисала на одно ухо. Лицом же он больше напоминал партизана какой-нибудь далёкой африканской войны за воду. Бесподобный свитер не мог исправить общей картины, к тому же, на него пришлась большая часть кофейного удара. Откусывая кусок лепёшки, Мэйбл указала свободной рукой брату дорогу к ванной. – И помни, мы держим за тебя кулаки. Диппер зло зыркнул на сестру, получил лепёшкой и поплыл по этому подобию моря, огибая волны, к ванной. Наконец-то упокоившиеся мертвяки валялись везде, распространяя привычный запах. Непонятно, что ощущать, глядя на эти пейзажи – то ли гордость за проделанную работу, то ли раздражение – хоть бы в хижину не пёрлись, твари. Но он ощущал только, знаете, то чувство в затылке, осознание, что ты занимаешься грёбаной рутиной каждый грёбаный день. А ещё он чувствовал некоторый дискомфорт от перебинтованной скорой рукой Мэйбл рванины на животе; и то, как кровь тянется по руке, словно патока. Пролитая по коридору жидкость в полумраке казалась чёрной. Или она и была чёрной. Диппер дёрнулся от резкого запаха и пошёл дальше. Ванная выглядела не хуже, чем обычно. Не считая вывороченной раковины и разбитого зеркала. Даже дверь была на месте. Пробита топором, обмазана кровью. Скрипит, как престарелый Ваддлз, когда открываешь. Но на месте. Диппер закрыл дверь, подпёр снесённым со стены шкафом – замечательно. Это задержит Мэйбл на пару минут. Он выбросил хлам из ванны, открыл краны на полную. Вода с треском прорвалась через ржавые трубы и потянулась вниз, ведомая вялой гравитацией. Пар медленно заполнял комнату, вытесняя дух тлена, принося тёплое спокойствие. Диппер чувствовал, как он хватает за раны, обволакивает, щиплет и рвёт. Он не был уверен, пережил ли эту ночь, оставила ли она ему жизнь или порвала её на лоскутки и размазала по этому проклятому городу. И, признаться, это его мало волновало. Пока здесь тепло; пока мертвяк очередной раз не впивается своей гнилью ему в плечо; пока призрак не пытается выпустить ему кишки мечом, острым как бритва; пока гном не обгладывает своими треугольными зубками его лодыжку; пока, сука, фанатик, брызгая кровью, не пытается вырвать ему все волосы разом. Пока никто не лезет в его голову. –Ты спишь на ходу, - монотонно протянул голос ему в ухо, разгоняя пар. – Заткнись и уйди. Дай мне принять ванну. – Милый свитер. Диппер обернулся. Облокотившись о стену, блондин уставился на него. Этим своим сучим прищуром. С тех пор, когда Билл решил являться ему (о великие шесть пальцев!) и только ему в образе этого странного парня, Диппер возненавидел себя ещё больше. «Я подсмотрел это в твоих снах, сосенка». Ага. Только татуировок там не было. И сучего прищура тоже. – Я устал, Билл. Мне не до твоих игр. Билл плавно скользнул сквозь пар и заглянул Дипперу в глаза. – Я никуда не уйду. Ты либо начнёшь раздеваться, либо вернёшься к своей двинутой сестре и скажешь, что тебе помешал мыться глазастый треугольник. Сосенка, перспективы прозрачны, - он провёл пальцем по щеке Диппера. Сучий вуайерист. Ладно, если ему это доставляет удовольствие, он не отстанет. Диппер оттолкнул его, скинул кепку и начал стягивать свитер. – Воу, помедленнее, дет… - в Билла со свистом врезался свитер. Следующим предметом, влепившимся в Билла, был сам Диппер. Он со скоростью гнома, завидевшего лодыжку, прижал наглого к стене, сдавив шею рукой. Благодаря внезапному стечению обстоятельств, их глаза оказались прямо напротив друг друга. Диппер тяжело дышал, Билл улыбался. Он попытался свободной рукой провести по рёбрам Диппера; движение было резко пресечено. – И почему ты такой говнюк? - Диппер упёрся лбом в лоб Билла, - Знаешь что? Твои провокации уже меня заебали. Билл недоумевающе зыркнул. – Может, хоть в этом виде ты на что-то годишься. Диппер сильнее сдавил горло, выдохнул и припал к губам Билла. Пар бил по телу, рваное дыхание Билла усугубляло эффект. Живот горел, словно сверхновая. Рука будто бы собиралась разойтись по шву, и с каждым движением больше и больше казалось, что следующее не оставит от неё ничего, кроме свисающих с кости обрывков. Диппер ослабил хватку. Билл слабо отвечал на поцелуй, и это нервировало. Сучий сын явно что-то задумал. Кровь обтекала руку и шла дальше по торсу, по ноге, пачкая штаны, текла на пол, обречённая на размазывание по старому дереву. Кровь. Везде эта чёртова кровь с её чёртовым железным запахом. Даже сейчас, кажется, Диппер чувствует её железный привкус на языке. Диппер громко вскрикнул, оттолкнул Билла и начал стирать кровь с губы. Которую ублюдок чуть не откусил. – Успокойся, Диппер, вода боится тебя больше, чем ты её, - звонко послышалось из коридора. На заверения Мэйбл никто не обратил внимания. Билл взял Диппера за руки и прижал к стене. – Это было занимательно, сосенка. Но сейчас будет ещё круче. Он провёл языком по уху. Диппер всхлипнул. Билл повёл языком дальше до шеи, останавливаясь, покусывая. Диппер тяжело дышал. В движениях Билла было нечто нечеловеческое, но приятное. Он отпустил окровавленную руку, давая ей возможность залезть под его рубашку, пачкая её густым красным. Непонятно, был ли Билл холодным, или горячим до такой степени, что пронимало кости, или же рука Диппера потеряла какую-либо чувствительность, онемев до безобразия. Скорее всего, всё сразу. – Знаешь что, сосенка? – Билл оторвался от шеи, – Я планирую уничтожить мир. – Нихрена у тебя не получится. Мы тебя остановим, – Диппер выдохнул. – Знаю. Поэтому и планирую. Билл опустился ниже, к ключицам, к груди. Свободной рукой провёл по члену Диппера, который намеревался порвать штаны. – Почему бы тебе не… – Взять его в рот? Билл провёл рукой по перебинтованному животу. Диппер всхлипнул и дёрнулся. Бинт был липким и скользким. Билл поднёс руку ко рту и облизал её. Больной ублюдок. Он спустился вниз, начал стягивать штаны. Диппер запустил руки в его бликующие волосы. – Аккуратнее, там… – Знаю, знаю, очередная рана. Штаны полетели в другой конец комнаты, трусы следом за ними. Билл решительно взялся за дело, ритмично покачивая головой. Диппер постанывал. Он ощущал прикосновения языка Билла, чувствовал теплоту, расползающуюся по телу, и даже на мгновение забыл о боли в животе, в руке, забыл о располосованной левой ноге и обгрызенных лодыжках. Диппер сжал плечи Билла, который ускорялся, с каждым разом глубже, сильнее, яростнее проталкивал член в свою глотку. Диппер чувствовал под ногтями проступающую кровь Билла, но вжимался, ощущая твёрдую дрожь, движение мышц, как совершенного механизма. Перпетуум мобиле, мать его. Диппер разжал пальцы и кончил. Билл встал, вытирая сперму со рта. Он улыбался.

***

Диппер открыл глаза. Он лежал в полной ванне, вода стекала с краёв, отбивала дробь по дереву. Холодная, как лёд, чёрная вода. С руки тянулась красная нить крови, распускалась в воде, и таяла где-то в её черноте. Он поднял глаза. Свитер Мэйбл отражал солнечные лучи, идущие из окна, прямо в глаза Дипперу. Он поморщился. – Хренли ты тут стонал? – сестра подозрительно на него смотрела, – И хренли так долго? Диппер инстинктивно прикрыл промежность руками. – И выкинь уже эту стрёмную кепку, или я до самого конца буду называть тебя сосенкой, – посоветовал голос в голове.