Род, предрассудки и немного любви

- Жениться на тебе буду, идиот ты упрямый. Как раз у меня есть на примете заклинатель в нашем лагере. - Что??.. Своего Саахриэл таки добился: после обстоятельного разговора (содержание которого осталось для Светлого тайной), знакомый заклинатель нэо’Вила обратился к самой Магии, проводя ритуал. После него временный узор закрыл весь торс Снежного, а Ночной обзавёлся таким же татуированным “наручем” до локтя, который должен был исчезнуть из поля зрения через несколько дней. Синэллен только раз побывал в своем лагере, и то под покровом ночи: забрать вещи и предупредить Лириана, чтоб его не искали. Светлого ждал другой дом – там, где жил Саахриэл. Оставалось надеяться, что Снежный сможет там обитать, хотя нэо‘Вил на этот счет был совершенно спокоен, объяснив своему партнеру одну простую истину: его семье на самом деле было плевать на него и на его выходку. - Тем более, что мы будем практически одни, - говорил Саах во время путешествия в горы, где и располагался город клана Ночных. Дорога вышла достаточно долгой: сначала пришлось проехать торговыми путями до подножия горной гряды, а после – еще два дня пешком по хорошо проложенному тракту. Впрочем, сам город Эль увидеть сразу не смог, так как поместье, пожалованное бывшему отступнику за заслуги, находилось на самом отшибе. Там их встречал только старый дворецкий – Саахриэл рассказывал, что этот эльф был его воспитателем в свое время – и Снежного приняли более чем спокойно. Всё было бы идеально, если бы однажды днем, во время тренировки, под ноги Элеммиру не упал короткий кожаный футляр, громко звякнув чем-то о каменный пол зала. Синэллен сначала не понял, что случилось, но, присмотревшись к украшающему выделанную кожу тиснению, а так же печати на крышке, едва не выпустил клинки из рук, немало удивив при этом Сааха. - Что случилось, Снеж? – Ночной мгновенно оказался рядом с партнером, уже успевшим спрятать оружие и поднять нежданную посылку с пола. Но напряженный, Эль лишь отрицательно покачал головой, потом прикрыл глаза, делая глубокий вдох и медленный выдох, и только после этого смог нормально ответить: - Привет из дома, Белогривка. Идём, перекусим, что-то я проголодался. За обедом остроухий то и дело поглядывал на лежащий на столе футляр, пока, наконец, не отложил тарелку в сторону, не выдержав. Внутри оказался свернутый лист и еще что-то, глухо стучавшее о стенки своего вместилища, но Синэллен сначала обратил внимание на письмо, пробегая взглядом по строкам. Наблюдая за этим, Саахриэл только молчал, прищурившись, однако, от него не укрылись эмоции Элеммира. Снежный сначала был невозмутим, после всё больше хмурился, а к концу послания немного побледнел, но на лице отчетливо виделась какая-то решимость. Тогда нэо‘Вил и позволил себе заговорить: - Как я понимаю, привет случился не особо радушным? - Какой ты у меня проницательный, Саах, - усмехнулся Светлый, пусть в его улыбке и чувствовалась нервозность. – Верно мыслишь, но это неважно. Эльф поднялся из-за стола, прихватив за собой свиток гербовой бумаги и футляр. - Куда ты? - Мне нужно домой, - отозвался мечник, направляясь к выходу. - Но отсюда минимум четыре дня пути, - парировал Ночной, тоже поднявшись и последовав за Элем, покидая зал. Уже в коридоре Снежный молча чуть качнул в воздухе кожаным цилиндром, а после вытряхнул его содержимое на подхваченную чужую ладонь. - Да ладно? – с долей недоверия в голосе, изогнул бровь Саахриэл, рассматривая камешек в незамысловатой оправе. – Синий амулет? - Именно, - кивнул Элеммир, на ходу пряча безделушку обратно в футляр. – Дело серьезное. - Я могу пойти с тобой? - Тебя не выдержит ни амулет, ни моя родня, - остроухий фыркнул, впрочем, издёвка касалась исключительно высокородной семьи. – Да и мне нужно решить это самому. За разговорами эльфы добрались до спальни. Закрыв дверь, Синэллен отложил посылку на прикроватный столик, а сам внезапно обернулся к Ночному, походя вплотную. - Мне настоятельно приказано явиться не позже, чем через сутки после получения. И пусть я хочу разобраться со всем поскорее, несколько часов семейные долги всё же подождут. Иди ко мне, Белогривый. И Саахриэл подчинился, обнимая прильнувшего любовника за талию и целуя приоткрытые губы. Снежный отдавался, будто в последний раз: яростно, со всей страстью, на которую был способен, и у самой грани хрипло шептал какие-то признания. А после недолгой полудремы, всё же поднялся, молча оделся, нацепив перевязь с оружием и привычно проверив ножны. Затем надел на шею присланный амулет и, не оборачиваясь на настороженного таким поведением супруга, сделал шаг вперед. Мягкого ковра сапог уже не коснулся, а сам Элеммир исчез, уходя Короткой Тропой. *** Путь, продлившийся почти час, наконец, завершился – остроухий покинул окутывавшую его тьму, сходя с похожей на стеклянную пластину синей дорожки другого измерения прямо в собственные покои. Как оказалось, там Синэллена уже ожидали. - Тирри Элеммир, прошу Вас, - слуга чинно поклонился и указал на постель, где поверх покрывала было разложено полное церемониальное одеяние, а на столике рядом – небольшая шкатулка. Снежный, увидев всё это, только хмыкнул: - Даже так… Хорошо. Можешь идти. Отцу передай, что я буду через полчаса. - Слушаюсь. Вас будут ждать в малом парадном зале, - эльф снова склонился и исчез за дверью. А сам Синэллен медленно отстегнул ножны от пояса, после чего присел на краешек кровати и закрыл глаза. Придется снова надевать маску наследника, а этого Эль страх как не хотел делать. Светлый любил своих родителей, братьев, всевозможных венценосных кузенов и кузин, но отец был до неприличия чопорным и надменным – этим Элеммир был явно не в него. Однако сейчас дело касалось не сколько семьи, а всего рода. Да, остроухий осознавал, на что шёл, когда проводил ритуал сам, и, тем более, когда соглашался на полное закрепление союза. А потому должен был ответить перед родом. Снежный поднял взгляд на противоположную стену, задрапированную в гербовые синий с голубым и белой каймой - последний цвет служил знаком связи с королевским родом – затем поднялся на ноги, принимаясь переодеваться в приготовленную одежду. Тяжелый, подбитый мехом плащ, как и мантию с длинными широкими рукавами Элеммир не стал надевать до поры, оставшись только в брюках, рубашке с высоким воротом и кафтане в пол – ведь надо было еще привести в соответствующий вид волосы. Благо, в шкатулке хранились и ленты, и всё необходимое. Подвязав верхнюю часть шевелюры на макушке в заколку с тонкой перпендикулярной шпилькой, Синэллен выпустил крупную прядь с каждой стороны от лица После заплёл три тонких косы: по одной у скрытых прической ушей, и на затылке, к которым были прикреплены ленты. Сзади, под заколкой - всё та же сине-голубая с белым, обозначавшая род, младшую ветвь правящего, с небольшим украшением на конце под статус наследника. Слева красовалась темно-красная, как показатель достаточно высокого уровня мастерства, так же дававшая понять, что носящий её не являлся магом, ведь те щеголяли в холодных цветах. А в правую же упрямый Элеммир вплел бирюзовую ленту брачного союза, признанного Магией, не сколько желая позлить семью, сколько давая понять, что отрекаться от случившегося не намерен ни в коем разе. Короткий взгляд в зеркало – и остроухий, ободряюще кивнув самому себе в отражение, нацепил мантию с плащом, а после покинул комнату. В коридорах дворца слуги приветствовали Синэллена, как и положено по статусу наследника и даже не косились, что наталкивало на определенную мысль: выходку скрыли, причем очень тщательно. Тем лучше: лишние взгляды и шепотки в спину были ему совершенно ни к чему. Пересекая мудреные галереи и переходы, эльф то и дело смотрел на обстановку дворца, и каким-то чувством осознавал, что в ближайшее время вряд ли увидит всё это, но тем решительнее шагал, не опуская гордо поднятую голову. Ведь там, в городе в горах, который за неделю стал ему домом, Элеммира ждал тот, ради кого это всё затевалось, и за кого Снежный готов был ответить всем и каждому. По обеим сторонам высоких дверей малого парадного зала уже стояла прислуга, готовая по первому же знаку впустить наследника. Светлый остановился на пороге, на пару мгновений прикрыл глаза, а после чего кивнул, глядя на то, как бесшумно расходятся резные створки, открывая взору широкую, но короткую лестницу, гладкий кремовый пол и всю семью, стоявшую у дальнего ряда колонн. Эль выпустил косы с брачной лентой и знаком мастерства поверх белого меха плаща, а после вступил на верхнюю ступеньку… *** В первый вечер после ухода Элеммира Саахриэл прождал до полуночи, попытался лечь спать, однако, из-за беспокойства у него ничего не вышло. И пусть Ночной по себе знал, что долги перед родом занимают немало времени, но легче от этого не становилось. Скорее, наоборот: бывший отступник понимал так же, что если его собственной семье плевать на него, то у Синэллена всё наверняка не так, иначе вряд ли бы супруг так отреагировал, будь то письмо просто запиской. И никто не стал бы передавать специально зачарованный синий амулет быстрого магического перемещения на дальние расстояния для простой прогулки. К вечеру следующего дня – Снежный всё еще не явился – нэо’Вил чувствовал себя белкой квадратном колесе, только разве что стены с потолком в особняке не исходил. - И долго ты так метаться будешь? – в который раз спросил дворецкий, глядя на то, как Саах посреди ночи сосредоточенно строгает в мелкую щепку второй кряду деревянный тренировочный манекен в подвале. Ночной нанес по почти разгромленному хламу, сделанному из когда-то крепкого бревна серию рубящих ударов, и только после этого развернулся к бывшему воспитателю. - Ханиин, ты же знаешь… - Да знаю, знаю я про твоего остроухого, - хмыкнул эльф, покачав головой. – Но складывай свои железки и давай, иди на кухню. Ты вторые сутки не ешь. Не поужинаешь сам - отберу игрушки и на ключ запру, как когда-то. Или забыл? Так я напомню. И с ложки кормить буду. На последних словах дворецкий напустил на себя строгий вид, совсем как в детстве Саахриэла, заставив последнего при этом усмехнуться, вспомнив то время, но всё же смог немного расслабиться. Кусок в горло, конечно, не лез, вот только нэо’Вил понимал, что с бывшего воспитателя станется запихнуть в него приготовленное самолично, как маленькому ребенку. Уснуть Ночной так и не смог, как ни крутился, перебирая в голове различные варианты событий, и с каждым разом приходя ко всё более мрачным. Перспектива вырисовывалась, откровенно говоря, безрадостная, а с высокородной семейки – о “родственниках” с той стороны Элеммир ему рассказывал не раз - сталось бы даже запереть собственного наследника без возможности покинуть дворец, или еще чего похуже придумать. На второй день Саах был до шерта злой. И не выспавшийся. Даже еще три от души разломанных манекена не помогли ему выпустить пар. Из зала нэо’Вил бегал на кухню – стащить чего-то перекусить – и обратно. Отчаянно хотелось сорваться, добраться до земель клана Снежных, уволочь Синэллена домой висящим через плечо, а уже поместье задать хорошей трёпки. “Если его оскорбили - узнаю и прибью. Его заберу – тоже прибью. Не вернется сегодня - найду и уж точно прибью” На третьи сутки Саахриэл уже молил всех, кого знал, чтоб его остроухий идиот хотя б живым вернулся, и всерьез готовился идти к торговому тракту у подножия гор. Но до того, как терпение Ночного достигло критической точки: то есть, когда беловолосый зашел в спальню за оружием – пространство комнаты немного исказилось, а минуту спустя из открывшейся тьмы появился Элеммир, в полном парадном одеянии. На плечах эльфа были две увесистых на вид котомки, а в руках какие-то бумаги и явно на ходу подхваченная перевязь с оружием. Он оглянулся, узнавая их с Саахом спальню, а, наткнувшись взглядом на замершего на месте бывшего отступника, вдруг совершенно глупо заулыбался. Впрочем, довольным лицо Снежного было, пока он не увидел тени под глазами, заметные даже на пепельной коже, и нездоровый блеск. Синэллен скинул вещи на пол, мгновенно приблизился к супругу, после чего крепко обнял его, утыкаясь нос куда-то в шею и чувствуя, как напрягшийся Ночной потихоньку расслабляется. А тот, удостоверившись, что перед ним именно Элеммир, вдруг резко сжал своего Светлого едва ли не до хруста ребер, заставляя его придушенно пискнуть. - Я думал, ты уже не вернешься, и тебя надо будет вызволять, - проговорил, наконец, Саахриэл, не выпуская эльфа из рук. - Не дождешься, Белогривка, - парировал мечник, усмехаясь. – Я отпущен на все четыре стороны, как герой, за заслуги. Это официально. На деле же сослали с глаз долой, отдав во владение один из дальних замков в пограничных землях – вон, и бумаги на приданое моё, кстати, лежат. Остроухий обернулся и кивнул на рассыпавшиеся рядом с котомками несколько гербовых листов. - Я увидел этот замок, забрал вещи, которые смог бы унести, и, как был, так и возвратился… Да ты меня отпустишь или нет? - Или нет. - Мне, между прочим, неудобно стоять в этом церемониальном тряпье. Может, дашь мне переодеться хотя бы? - Обойдешься, Снежинка. Я сам… - сиреневые глаза Ночного сверкнули, он, придерживая Снежного за талию одной рукой, другой перекинул через голову супруга алые шнурки мехового плаща, заставляя одежду упасть к ногам. Затем на пол приземлились широкий пояс, отщелкнутая за застежку у горла мантия и верхний кафтан, а сам Элеммир остался в одних штанах, рубашке и мягких туфлях. -…сниму с тебя это всё. - Белогривка, я тебе не беспомощный. - Помолчи, Эль. Просто помолчи… Когда пересекся с тобою мой Путь, Нечто внутри мне шепнуло: “Забудь Все былые заботы и тяготы встреч, Всё, что может дурными вестями обжечь. Посмотри и запомни: за локон один, Белый, как снег с поднебесных вершин, Поправ и гордыню, и кланов вражду Ты достанешь из ясного неба звезду.” Так и случилось: тот омут сиреневых глаз Стал мне дороже родни. Я знаю: он не предаст.*