Cosplay

Руки нервно курил, таращась в окно. Последняя сигарета перед тем, как поймать такси, приехать и окунуться в позор. ― Хватит сосать сигареты, пора уже выходить, ― Койю закатил глаза, когда застал Таканори там же, где и привык его находить ― на кухне. Хмурого и нервного; в данный момент, потому что не может дотянуться до форточки, чтобы сбросить пепел. Все нахуй раздражало. Прядка выбилась из укладки, черный карандаш сломался, облегающие брюки были облегающими в перебор, потому что Руки поймал себя на том, что последний час он только и делает, что разговаривает со своими яйцами, называя их «своими маленькими», и просит у них прощения. И, если снаружи могло показаться, что он просто нервничает, на самом деле, так оно и было. Таканори не то что нервничал: он никогда в жизни еще так не ссал. Потому что сегодня вечером он косплеер известной группы. Такой известной, что если ты не уверен в себе, даже замахиваться не стоит. Одно неверное движение ─ и обольют дерьмом так, что никогда не высохнешь. Просто не сможешь больше косплеить никого, кроме покемонов. Нет, конечно, Таканори готовился к этому, и очень серьезно. Дни и ночи напролет он сидел за декором своего костюма, трахал мозги швее, которая косячила, как косорукая гнида. Была даже мысль трахнуть саму швею, кто знает, может, до некоторых информация доходит лучше через хуй. Но сейчас все, что можно было сделать, уже сделано. И единственное, что оставалось: либо засунуть свою неуверенность куда-нибудь поглубже в задницу, либо повеситься. ― Ох, я чувствую себя лужицей дерьма, ― в сердцах выговорился Таканори, ― еще дождь пошел! ― раздраженно добавил он, оценивая масштаб трагедии за окном. ― Да хватит вести себя, как половая тряпка. Вон, у тебя дракончик с письки уехал, ― Койю поправил подол плаща Таканори, украшенного золотой вертикальной вышивкой напротив паха. Видимо, чтобы сделать намек на размер своего достоинства. Койю был его лучшим другом и второй половиной платы за съемную квартиру. Они вместе, с самого детства, мечтали о сцене и, вот, нашли альтернативу. Ни много, ни мало ― косплей. Косплей ― это такая вещь, на которую уходят почти вся зарплата и нервы. Причем не факт, что выпавшие волосы и опустевший кошелек чем-нибудь окупятся. Ты можешь стать звездой вечера, а можешь стать куском дерьма вечера. За твоей спиной будут шептаться, а ты будешь идти и делать вид, что не хочешь выколоть этой мрази глаза. Ни в чем нет гарантии. И дело не только в укладке, костюме и макияже. Многое зависит от того, как ты себя поведешь на сцене, как себя покажут другие, как ты получишься на фотографиях, от внутренней уверенности в общем, которая у Руки сейчас просто-напросто заблокировалась. ― О, там еще будет этот Рейта-Хуейта, блять, ― покривлялся Таканори и жалобно вздохнул. ― Забей на него, просто будь собой. Но забить было не так просто. Рейта – это пресс, мышцы, красивые руки, всегда безупречное лицо, высокий рост и классная задница. Короче, это король сходок, которого все хотели, и у маленького Руки с ним с самого начала не сложилось. Он даже не помнит, с чего это началось. Да нет, конечно же, помнит. Такое не забудешь уже никогда, если однажды пришел с кем-то в почти одинаковых костюмах. Таканори тогда был новичком, Акира был опытным и зарекомендованным. Они увидели друг друга, и в мыслях Таканори услышал звук бьющегося стекла: видимо, с таким звуком умирают надежды. Ненависть родилась с первого долбанного взгляда, и, как в сказке, жила по сей день. С тех пор каждую сходку Рейта выглядел все безупречнее и не мог ни разу пройти мимо Руки, не кинув в него каким-то едким замечанием или блядошуткой. Руки чернел от зависти, зеленел от обиды. Он даже плакал иногда в туалете. Вам этого не понять, это личное, свое, психическое и абсурдное, которое живет так глубоко в сердце, что даже нельзя никому показать. ― Ты сделаешь его сегодня, ясно? ― Койю серьезно посмотрел на Таканори. ― Да-да, ― кивнул Руки, что больше означало «отъебись-отъебись». ― Нет, так не пойдет. Пока ты не почувствуешь себя так, как будто ты всех трахнул, ничего не получится, понимаешь? Скажи это. ― Я всех трахну, ― безразлично пожал плечами Руки. ― Я не это имел в виду… ладно, пошли, ― вздохнул Койю, наматывая на себя шарф. Бесконечные подъебы в такси надоели тоже. Таканори задолбался объяснять водителям: «Нет, не новый год, блять. Это ты побрейся, кончики на бороде секутся уже». И вот этот арендованный клуб-бар под названием «Фараон». Таканори и Койю уверенно зашли в помещение, по крайней мере, по Таканори точно было заметно, что он с девизом: «Все ублюдки, я король». Он так перенервничал за последние несколько дней, что было уже откровенно срать, победит он сегодня или нет. Свет был наполовину приглушен, играла хорошая рок-музыка, пока вроде все соответствовало девизу. ― Надо же, идет, павлин, ― прокомментировал Койю. Руки проследил за его взглядом, и по мере того, как расширялись его зрачки, прямо пропорционально этому раскрывался его рот. Этого просто не могло быть. Происшествие двухгодовой давности повторилось: Рейта косплеил того же, кого и Руки. ― Пидор! ― взвизгнул Таканори и дал деру к туалету, чуть ли не вышибая дверь ногой. ― Сука-сука-сука, ― Руки вцепился пальцами в раковину и наклонил голову. Хотелось нахер умыться, но было нельзя, ― как специально, ― выдавил бедный мужчина сквозь зубы. ― А, может, это ты специально? ― усмешка сзади заставила Таканори чуть ли не подпрыгнуть головой в кафель. Он резко обернулся. ― Какого черта тебе от меня надо, ебаный ты павлин? ― Таканори вздохнул и посмотрел на Рейту привычным взглядом, полным презрения. У него даже брошка почти такая же. Немыслимо. ― Я отлить, ― Акира пожал плечами и зашел в тесную кабинку. «Может, закрыть его там?» ― подумал Таканори. Акира вышел и отодвинул Таканори от раковины, будто вокруг не было других, чтобы помыть руки. ― Какого ху… ― Таканори вздрогнул, когда почувствовал секундное прикосновение горячих, слегка шершавых пальцев к своей коже: дело в том, что на боках плаща Таканори были прорези, и Рейта ухватился именно за незащищенные тканью участки кожи. Пока он приходил в себя, Рейта уже вымыл руки и вышел. Лицо расплывалось в безразличии, жизнь казалось куском говна. Нет, ничего не произошло, просто он потратил на этот костюм полгода и половину нервных клеток. И снова останется с носом. Хотя последнее было не совсем так: оба сегодня выглядели достойно. И у Руки был такой же шанс, как и у Акиры, но… Полчаса за барной стойкой проблему не решили. Даже Койю пил меньше. ― Така, ну кто ж знал-то, ― пытался утешить Койю. Таканори кивнул и выпил еще одну стопку. ― Почему дива рока грустит? ― Рейта появился так же внезапно, как и в сортире. ― Поправь помаду, шлюшка. Бухать не выход, ― вздохнул блондин, глядя на поддатого косплеера. Таканори показал средний палец и, если кто не расслышал, послал в жопу. Койю закатил глаза. Потому что слышать этих двоих было невыносимо. ― Свали, ты испортил мне жизнь, ― пьяно признался Руки, а зачем скрывать? Рейта удивленно охнул и усмехнулся, усаживаясь рядом. ― Вы вдвоем почти как близнецы, ― заметил бармен, усмехнувшись, ― даже не знаю, кто победит. Оба такие сладенькие. ― Заткнись, ― в один голос сказали Руки и Рейта. ― Рейта, этот мальчик тебе снова подражает? ― Аой заржал, глядя на обоих. ― Невероятно. ― А мне больше Така нравится…. В смысле Руки, ― заметил Койю, запнувшись, ― он со своим ростом нежнее выглядит и гармоничнее. ― Спасибо, ты еще и спалил мое имя, ― Таканори похлопал Койю по плечу. Причем в первый раз промахнулся. ― Борьба будет равной, согласен. Маленькая крошка тоже сегодня хороша, это интересно, ― согласился Аой. ― Неравной, он так набухался, что на сцену даже не залезет, ― констатировал Акира, подмечая потекшую помаду на губах Таканори, легкую испарину на висках и количество пустых сначала бокалов от коктейлей, затем ─ стопок от виски. ― Да отъебитесь вы от меня все, победит этот ваш индюк, я ухожу из косплея! ― воскликнул Руки, выплескивая всю горечь и поднимаясь со стула. Он направился к выходу: больше нечего было ловить, кроме… равновесия. Немного штормило, где-то там куртка… Дебил, блин, полгода просто в жопу! Таканори уже открыл рот, чтобы спросить у стены, почему он не видит своей куртки и почему мир так несправедлив, но теплые руки сжали его плечи и повели в неизвестном направлении. ― Это еще что… ― Таканори был ошарашен, оглядываясь на Рейту, который толкал его сзади, ― отвали! Достаточно! Уро-од. ― Брось, я выгляжу точно так же, как и ты, ― Акира закатил глаза и, спустив пальцы на запястье Таканори, завел его снова в туалет. Одним движением он посадил легкого мужчину на столик рядом с раковиной. Только сейчас Таканори заметил, что в его руках были карандаш, помада, и по ходу он еще задницей сидел на его косметичке. ― Вот что ты, нахер, делаешь? ― Таканори был то ли удивлен, то ли немного дурак. Он просто сидел, хлопал глазами и не втыкал, что происходит. Акира обхватил чужое лицо покрепче и принялся подправлять салфеткой потекший блеск для губ на Таканори. ― Ты…. ― Закрой рот, ― властно попросил блондин. Акира мастерски владел кисточками, и рука у него была легкая: Таканори буквально тонул в этих серьезных, сосредоточенных на его роже глазах. Неудивительно, что он всегда выигрывает, и все его хотят. Когда он закончил, Таканори сам сполз со стола и посмотрел в зеркало. ― Охуеть… ― он еще был слишком пьян, чтобы задавать какие-то вопросы. Руки был просто поражен своим идеальным лицом, эти четкие линии бровей и губ… он был готов кончить от самого себя. ― И… что? ― спросил Така. ― Что я тебе за это должен? Отсосать? ― глупая пьяная усмешка. ― Ну… если только захочешь сам, ― не растерялся Рейта, усмехнувшись. ― Стоп… Ты мне уступаешь?! ― вдруг внезапно дошло. ― Рехнулся, что ли? ― таким же тоном ответил Рейта. ― Ты просто сегодня превзошел себя, и моя победа была бы нечестной, если бы ты ушел. Но если ты останешься, могу не победить я. Короче, идея есть. *** ― Это бред какой-то, Рейта, ― Руки ждал объявления выхода героя их косплея. ― Не бойся, только не споткнись, прошу тебя, ― Рейта крепко сжимал ладонь Руки, чтобы в случае чего выдернуть его лицо с пола, если тот соберется стать с ним единым целым. Таканори был уже не так пьян, чтобы осознавать, что они собираются сделать, но еще и не так трезв, чтобы выдернуть руку и с криками убежать от этого безумия. ― Следующим эту сцену украсит неповторимый ***! ― услышав имя гитариста, какого Руки с Рейтой сегодня косплеили, они вышли на сцену, ― о… ― ведущий растерялся, ― их даже целых двое! Рейта вышел первым, потянув Руки за собой. Затем он провел меньшего мужчину перед собой, обкрутил вокруг своей руки и широко улыбнулся публике. Таканори был смущен и немного в ахуе и не нашел ничего другого, как просто посмотреть на всех дерзко. Не знаешь, что делать – смотри дерзко. Будь сексом. Все шло по плану, пока Рейта не дернул Таканори на себя и не прижал его к своему рту, крепко сжимая светлые волосы у корней. У Руки чуть не выкатились глаза, но язык в чужой рот он все же просунул. Нельзя ударить в грязь лицом. Зрители запищали, как бешеные суки. И Руки почему-то решил, что надо продолжать сосаться. Тем более… когда крепкие руки так уверенно прижимают к себе, обжигая голые участки кожи прикосновениями. Когда низ живота сводит судорогой, и тут же разливается ноющее тепло. Когда черные глаза то открываются, то гаснут, жмурясь. Он целовался со своим врагом. Но как же это было потрясающе. Таканори был возбужден и опиздошен до глубины души. Рейта ломал его все эти годы, как спичку, а сейчас они на сцене вместе, и все восторженно свистят. В общем, Руки так увлекся, что Рейта еле его от себя отодрал, чтобы увести со сцены. Позже, сидя за столиком. Таканори сидел в какой-то прострации. Он выиграл… они выиграли, и даже в этой ситуации Руки все равно умудрился облажаться. Рядом сидел Рейта, вокруг ─ их общие друзья, Таканори грустил и смотрел на то, как в его бокале с коктейлем плавает долька лимона. Рейта не хотел целовать его всерьез. Он хотел просто сыграть, вашу мать. Сымитировать. И когда он сказал об этом Руки, тому захотелось утопиться прямо в этом стакане. Он мудак на всю жизнь. Таканори не переживет, если Рейта теперь будет подъебывать его еще и за это. Тем более это было обидно вдвойне, потому что Руки понравилось. И вообще ему понравился Рейта. Понравился или нравился. Да, наверное, все это время. Возможно, причина большинства его фраз «Я ненавижу тебя, пожалуйста, сдохни» крылась именно в этом… ― Ладно, я не могу на тебя смотреть, ― Акира развернул Таканори к себе. ― Что? Еще как-нибудь хочешь меня унизить? ― Таканори грустно усмехнулся. ― Ты и так уже всем рассказал, что я тебя, бедного, обсосал, ― все за столиком заржали, включая Койю. ― Не в этом дело, все подстроено. ― Что? Повтори… ― Таканори показал жестом на свое ухо, чувствуя, как внутри все переворачивается. ― Все подстроено. Я знал, что ты придешь в этом костюме… ― Койю удивленно выпучил глаза, Аой пожал плечами, Акира, как ни в чем не бывало, поправил свою цепочку, Таканори… сейчас либо впадет в кому, либо… ― Аой, сука! Я еще думал, нахера ты… ― Таканори поднялся и перегнулся через весь стул, но Рейта оттянул его обратно за ремень. ― Испортишь костюм, ― спокойно добавил Рейта, вновь оттягивая Таканори за ремень, уберегая своего друга и стол с напитками. ― А ты… ты! ― Руки начал гневно тыкать пальцем в блондина. И раз уж с Аоем не вышло, он придушит затейника – это даже лучше. Блондин даже не стал отмахиваться, только вздохнул и дернул Таканори на себя так, что тот свалился к нему на колени. Рейта успел зажать его еще до того, как тот начал возмущаться, наклоняя хлипкое тело над черным диваном, на котором они сидели. ― Инцест! ― крикнул кто-то из друзей, и все загудели. И, действительно, со стороны смотрелось именно так: они выглядели, как близнецы, которые собираются трахнуться на диване. Рейта зажал тело Таканори между черным кожаным сидением и собой, чтобы тот не брыкался и не порвал на нем что-нибудь из дорогих украшений. Пару щелчков фотокамеры раздались под ухом. Вонючие фотографы. ― Суки, ― Таканори закатил глаза, ― теперь все будут думать, что ты меня поимел. ― Не все ли равно для парня, который сам предлагал отсосать в туалете, ― Рейта пожал плечами. И у Руки панически расширились зрачки, но, судя по гулу сидящих за столиком, никто этого не услышал. Друзья задержали фотографа и весело обсуждали отснятый материал. Руки резко встал, допил залпом свой коктейль, кинул свирепый взгляд на Рейту и ушел. На улице было холодно. Таканори так и не нашел свою куртку: растворилась ли она, или ее утащили бомжи, ему было плевать. Нужно было срочно подышать свежим воздухом и покурить. ― Не грусти, ― виноватый голос рядом и добрые глаза. Таканори еще никогда не видел такого взгляда Рейты по отношению к себе и словно задницей чувствовал подвох. ― Зачем ты это сделал? ― Потому что ты мне нравишься, ― Рейта пожал плечами и тоже оперся руками о перила. ― Твои блядошутки у меня уже в печенках сидят, Рейта, ― Руки последний раз затянулся и выкинул окурок. ― Это не шутка, ― ответил Рейта, и Руки снова почувствовал, как выворачиваются наизнанку органы. Таканори повернул свою голову к нему и удивленно уставился. ― Я… я запутался, ты вообще можешь быть настоящим? Когда ты настоящий? ― искренне спросил Така. ― Сейчас, ― Рейта приблизился, осторожно привлек лицо Таканори одной рукой к себе и поцеловал в губы. Руки заворчал, зажмурился, не отвечал, но и не отстранялся. Ему до сих пор казалось, что стоит ответить, и его сразу бросят и до смерти обстебут. В этом был весь Рейта, чтобы так сделать. В этом был весь Така, чтобы так подумать. Но теплое дыхание, проглаживание скулы и ненастойчивые прикосновения были настолько тягучими и приятными, что Руки сдался и наконец-то ответил, прижавшись ближе. Вспышка фотокамеры снова выдернула из пьяной нирваны. ― Блять… ― недовольно простонал Руки, тут же отстраняясь, вновь обнимая холодные перила и утопая в них лицом. Какой позор. Хриплая усмешка сверху, подбородок на плече и руки, отдирающие Таканори от перекладины. Так зародились новые отношения. Через две недели Руки ему дал. И жили они долго и счастливо. И красили друг другу волосы.