***
«Безнадёжная. Контуженная. Душевнобольная». Так доктор Аврелий говорил, когда шёл суд. Мне было больно слышать это. Но, так или иначе, доктор помог мне, и я должна быть ему благодарна. Теперь я отправляюсь в свой дистрикт. Домой. Рядом со мной в поезде сидит Хеймитч. — Эй, солнышко, — голос ментора заставляет меня вернуться к реальности. Хеймитч-единственный человек, который будет со мной. Мы будем жить в Деревне победителей. Наши дома находятся совсем рядом, — Мы скоро приедем. Он берёт меня за руку, притягивает к себе и обнимает за плечи. Я благодарна ему за это. Сейчас мне просто необходимо ощущать чьё-то тепло. Это успокаивает. Но у меня нет сил, что-либо сказать ему.***
Так одиноко… Сердце разрывается, когда во сне, я инстинктивно пытаюсь нащупать тепло моей сестры Прим. Каждый день для меня становится пыткой. Я думала, что хуже того, что я пережила, больше не будет, однако я ошибалась. Я без дела слоняюсь по пустому дому, и каждый день пытаюсь занять себя какой-нибудь работой. Я хватаю тряпку и начинаю драить пол. Затем берусь за грязную посуду и начищаю её до блеска, убираюсь в своей комнате, затем в гостиной, прихожей, ванне, но комнаты заканчиваются, и я без сил сажусь на кровать. Принимаюсь готовить обед. Холодильник забит мясом и рыбой. Каждый раз вечером ко мне приходит Хеймитч. И спустя неделю я осознаю, как сильно я жду его прихода. Наконец я смотрю на часы. Стрелки скоро покажут «17:00». Я начинаю накрывать на стол, и в эту секунду раздаётся стук в дверь. — Солнышко, — раздаётся стук, я улыбаюсь и кричу, что дверь открыта. А какой смысл вообще её закрывать, всё равно кроме Хеймитча ко мне никто не придёт. Он заходит и оглядывается по сторонам. — Прибралась что ли? — смеётся он. Я утвердительно киваю. Ментор направляется в ванную комнату и моет руки, затем подходит ко мне. — Ну как ты? — заботливо спрашивает он и берёт меня за руку, приближается ко мне и целует в лоб. — Уже лучше. Садись за стол. Есть какие-нибудь новости? — Да, Китнисс. Есть куча новостей. В Дистрикте уже начинают ремонтировать дома. Когда строительство закончится, начнут завозить продукты, а затем сюда будут переселять народ. Очень скоро здесь будет не так тихо. — Вокруг одни руины. Они не смогут всё восстановить. — Пфф, — смеётся он, — Плутарх уже всё организовал. Завтра стройка будет идти полным ходом. Поверь мне, всё будет хорошо. — А мама приедет? — с опаской спрашиваю я и уже ожидаю услышать отрицательный ответ. — Да. — А Гейл? — Детка, насчёт парня не уверен. От него пока что нет новостей. Я пытаюсь не унывать. Включаю телевизор, мы с Хеймитчем внимательно слушаем новости. Всюду идут строительные работы. В Дистрикты завозят еду. Показывают интервью женщины из Дистрикта 4: — Что вы чувствуете после всех этих изменений, — спрашивают её. — Я чувствую себя свободной, чувствую неимоверную благодарность нашему дорогому президенту за это. Все люди радуются, каждый день всё меняется к лучшему. И я хотела сказать кое-что, — тут её голос прерывается, и она не решается продолжить. — Вы хотите, что-то добавить? Не стесняйтесь. — Я только хочу сказать вот что. Дорогая Китнисс, если вы смотрите это, то… — женщина искренне, без всяких злых намерений, пустила слезу, — Спасибо вам, без вас у нас бы ничего не получилось. Просто знайте, что мы безмерно вам благодарны. Я смотрю на Хеймитча, и он понимает меня без слов. — Они любят тебя, Китнисс,- произносит он Хеймитч говорит мне, что созвонился с доктором Аврелием. — Он спрашивал о твоём самочувствии и хотел приехать сюда, чтобы лично удостовериться, что всё в порядке. — А ты что ответил? — Я сказал, что ты не пьёшь успокоительное. — Хеймитч, предатель! Я же просила не говорить ему, — шутливо обижаюсь я. — Ничего не знаю, — он разводит руки в стороны, — Доктор сказал, если ты будешь продолжать в том же духе, то он приедет и самолично будет вкалывать тебе морфлинг шприцом. — Мог бы и не говорить. — Солнышко, это моя работа, — мы доедаем ужин и садимся на диван. Хеймитч устаёт от телевизора и решает прогуляться по комнате. Он что - то замечает на полке, подходит к моей шкатулке с украшениями и достаёт оттуда вещь, которая очень дорога моему сердцу. Он внимательно смотрит на неё. Это маленькая жемчужина. — Мне её Пит подарил, — тихо говорю я. — Слушай, какой порядок у тебя тут, — неожиданно говорит он. Я заметила, что Хеймитч, в последнее время, всячески пытается сменять тему, когда речь заходит о Пите. В эту секунду я решаюсь сказать ему то, о чём так долго молчала. Мне необходимо выговориться. — Хеймитч, знаешь, я никогда никому об этом не рассказывала. Когда мы с Питом возвращались домой после Игр, — здесь мой голос начинает предательски дрожать, — Он спросил меня, что будет, когда мы с ним приедем домой, — я закрываю лицо руками. Ментор медленно подходит ко мне. Я понимаю, что зря начала этот разговор. И он очень плохо закончится... — Я ответила, что нужно забыть всё, а он сказал, — ком встаёт в горле, и я с трудом сдерживаю слёзы, — Хеймитч, он тогда мне сказал, что не хочет забывать, но он, — ментор понимает, какие слова он услышит дальше и крепко прижимает меня к себе. — Солнышко, пожалуйста, не нужно. Я всё знаю. Пожалуйста, молчи. — Но он забыл, — у меня начинается истерический припадок, — Я слышала, что говорил доктор Аврелий. Он сказал, что Пит никогда не вспомнит меня! В глазах всё плывет, и я понимаю, что моё тело теперь под контролем эмоций. Монстр внутри меня, который так долго спал, снова пробуждается. — Он забыл меня, Хеймитч! Он всё забыл! У меня никого нет. Никого! У меня отняли всё, — истошно кричу я. Я вырываюсь из сильных объятий Хеймитча и начинаю крушить всё, что мне попадается на пути. Я подбегаю к столу, на нём стоит ваза с засохшими розами, я кричу и разбиваю её, затем хватаю чайный сервиз и бросаю его на пол. Кружки и блюдца вдребезги бьются. Я подбегаю к зеркалу, и тут меня настигают сильные руки Эбернети. Хеймитч поворачивает меня к себе и пытается перекричать мои вопли. — Эй, успокойся, — он резко дёргает меня за плечи и приводит в чувства, — Успокойся! — я снова начинаю плакать. Хеймитч обнимает меня, и я чувствую его разгорячённое дыхание, — Успокойся, я здесь. Я с тобой. Всё хорошо. Я мёртвой хваткой цепляюсь за плечи Хеймитча, как за спасительный круг. Я чувствую, что тону в этой бездне отчаяния и одиночества. Мне так плохо. Я безотрывно смотрю на Хеймитча и слушаю каждое его слово. — Они всё-таки сломали тебя, Китнисс, — с болью произносит он, — Как же мне пробудить ту храбрую девочку… — Её больше нет, Хеймитч, — опустошённо говорю я, — Нет больше той девочки, которая охотилась в лесу с Гейлом и торговала в Котле. Нет той девочки, которая снималась в пропагандистских роликах и заставляла людей сражаться. Её больше нет. Она умерла вместе с Прим, — мои ноги становятся ватными. Я сползаю на пол, но Хеймитч не даёт мне упасть, подхватывает меня и держит двумя руками. — Помоги мне, — молю я. Он медленно приближается к моему лицу, я с непониманием смотрю на него. — Не бойся, — произносит он и накрывает мои губы своими. Я замираю, и на секунду мне кажется, что всё моё сознание успокоилось, всё встало на свои места. Он слегка отстраняется и смотрит на меня. Я вновь тянусь к его лицу, в это мгновение он резко притягивает меня к себе и углубляет поцелуй. Вновь я чувствую умиротворение и спокойствие. Я ощущаю защиту, которая так мне была нужна, крепкие мужские руки, обвивают мою талию. Вот что мне было нужно. Его руки начинают скользить по моему телу. И я смутно начинаю понимать, что сейчас может произойти. Меня вновь охватывает паника. Сознание отчаянно хочет прекратить эту сладкую пытку, но тело яростно борется за продолжение. Слабые руки пытаются оттолкнуть ментора. И только потом я осознаю, что не хочу, чтобы это закончилось. Я чувствую, как напряжено его тело. Он очень нежно приподнимает футболку и дотрагивается до спины. От этих прикосновений бегут мурашки. Такое ощущение, что он продумывает каждый дальнейший шаг, каждое движение, стараясь не напугать меня. Он берёт меня на руки. Я не сопротивляюсь и целиком доверяюсь ему. Хеймитч кладёт меня на кровать. В эту секунду чувствую себя хрупким хрусталём, к которому боятся прикоснуться, чтобы не разбить. Между нами воцарилось молчание, прерываемое лишь вдохами и выдохами. Игра, которую задумал Хеймитч, требовала осторожности. Он внимательно смотрит на меня, стараясь не прерывать зрительный контакт. — Не останавливайся, — шепчу я и провожу рукой по его волосам. Он снимает мою майку и стягивает с меня штаны. Я остаюсь в нижнем белье. Вновь меня настигает паника, и я прикрываю руками грудь. Он снова целует меня и убирает мои руки за голову. Он начинает целовать мою шею и спускается всё ниже. Затем чуть приподнимает меня и снимает остальное бельё. — Только не бойся, — шепчет он. Его слова вновь прогоняют панику, я прижимаюсь к ментору. Он снимает с себя одежду, я опускаюсь на кровать и жду. Моё тело вновь изгибается навстречу его ласкам. Он добивается моих стонов. Время останавливается для нас. Мне хочется, чтобы это было вечно. С каждым разом он входит в меня всё глубже. Эти ощущения сводят меня с ума. Его движения становятся более резкими, я закусываю до крови губы и закрывая свой рот руками, сдерживая крик. Он доходит до предела. По моему телу пробегают мурашки. Он замирает. С моих губ срывается стон, и эта пытка заканчивается. Он ложится рядом со мной на кровать. Новые ощущения приводят меня в смешанные чувства. Хеймитч прижимает меня к себе и снова целует в губы. — Солнышко, тебе лучше? — тихо спрашивает он. — Да, — шепчу я и засыпаю в его объятиях.***
Раздаётся телефонный звонок. Я резко поднимаюсь с кровати, мгновенно оказываюсь рядом и трясущимися руками нажимаю на кнопку «ответить». — Китнисс. Китнисс, это ты? — быстро говорит доктор Аврелий. — Да, это я. Что случилось? — У меня очень-очень хорошие новости, — как ребёнок, радуется врач, — Это просто невероятно, Китнисс, он начинает вспоминать, — я без уточнений понимаю, о ком он говорит. — Правда? — я широко улыбаюсь и пытаюсь сдержаться, чтобы прямо сейчас не побежать к Хеймитчу и не поделиться новостью. — Он вспомнил, как его ударило током на арене, вспомнил, как Финник спас его. Затем он долго молчал. И сказал: " Я помню, когда я очнулся, передо мной была Китнисс. Она так радовалась, когда я открыл глаза. Она сказала, что я умер, что у меня остановилось сердце. Потом она обняла меня". Я не могу выговорить ни слова. Я так счастлива. Следующие слова доктор Аврелий произносит чётко и уверенно, поэтому я не сомневаюсь в них не на секунду. — Нужно время. И он всё вспомнит. Все доктора в этом уверены. — Спасибо вам, — произношу я. Теперь я верю, что всё наладится. Я поворачиваюсь и смотрю на спящего Хеймитча. — И на нашей улице будет праздник, — шепчу я.