***
Длинный коридор тёмного дерева уводил своих гостей в самое сердце роскошной загородной усадьбы. В мерцающем сиянии свечей по стенам и потолку расползались таинственные тени. Они остановились напротив массивной двери, обитой красной кожей. Стояла абсолютная тишина. Женщина вынула из кармана на платье резной золотистый ключ и уверенным движением вставила его в замочную скважину. Едва слышно щёлкнул запирающий механизм, и таинственная дверь распахнулась. Мягко ступая по пушистому ковру, женщина присела на край постели и жестом пригласила гостя присоединиться. С интересом осматриваясь, Чанёль прикрыл за собой дверь и опустился с ней рядом. Кровать была большой, под стать комнате. Расшитые тканевые обои, бархатные шторы и позолоченные светильники — всё здесь кричало о неуместной для этого места роскоши. Украшенное белыми лилиями покрывало таило за своим пологом худое, тонкое тело. Бледные руки безвольно лежали по швам, глаза были прикрыты, а грудь мерно вздымалась под напором дыхания. — Он спит, — наконец нарушила тишину женщина. Чанёль перевёл взгляд с неподвижно лежащего парня на неё. — Сон глубокий; он не проснётся раньше, чем закончится ваше время. Можете не сомневаться. — Каковы условия? — серьёзно спросил мужчина. — Никакого проникновения. Это наше главное правило, мистер Пак. В остальном — всё, что вам будет угодно. Наступила тишина. Чанёль закусил губу, раздумывая. Соглашаясь, он ведь ничего не теряет? Один раз попробовать нечто новое, пусть и столь необычное — ему пойдёт на пользу. — Я согласен, — кивнул мужчина спустя пару минут молчания. — Могу я закурить здесь? — Да, конечно, — дама поднялась с места. — Если вы ещё что-нибудь захотите… — Нет. Спасибо, Кларисса. — Приятного вечера. Вспыхнула зажигалка, от кончика белоснежной сигареты заструился горячий дым. Чанёль со вкусом затянулся, запрокидывая голову назад. Потолок был зеркальным; мужчина поймал в нём отражение спящего парня. На его юном лице отражалась безмятежность, словно его окутал нежный младенческий сон. Губы были слегка приоткрыты и с них срывалось тихое дыхание. Непослушная русая чёлка закрывала лоб и падала на глаза. Пак отвёл взгляд и поднялся с постели, зажимая сигарету в зубах. Он пока совершенно не представлял, что же ему делать в такой ситуации. Скинув с плеч пиджак, мужчина отправил его в стоящее рядом кресло, вместе с бумажником и телефоном. Сделав ещё пару быстрых затяжек, он торопливо затушил окурок о дно пепельницы и выдохнул последний дым из лёгких. По комнате разливался мягкий, приглушённый свет. Скинув ботинки на пол, Чанёль ослабил удавку галстука и забрался на постель. Под его весом тихо скрипнул матрац; зашелестело покрывало, сминаемое коленями. Мужчина навис над парнем, заглядывая ему в лицо. Он наклонился как можно ближе, едва ни касаясь его кончика носа своим. Чужое дыхание опалило губы: от спящего пахло мятной зубной пастой. — Спящая красавица, — тихо произнёс Пак, прикасаясь пальцами к тёплой щеке. — Ты и правда красивый. Он казался Чанёлю ненастоящим. Словно фарфоровая кукла, вылепленная чьими-то искусными руками. Острый подбородок, прямой нос и чётко очерченные розовые губы. Плавные линии глаз и мягкий овал лица. Мужчина смахнул со лба парня чёлку и прикоснулся к мочке уха. Впервые за долгое время он испытал томительное волнение. Оторвавшись от созерцания, Пак выпрямился и принялся расстёгивать пуговицы на рубашке. Дорогая сорочка отправилась на пол, а следом за ней — галстук, брюки и бельё. Оставшись полностью обнажённым, Чанёль почувствовал себя наравне с этим парнем. Подхватив подрагивающими от волнения пальцами покрывало, мужчина резко дёрнул его на себя. Ткань плавно соскользнула с неподвижного тела, представив жадному взору угловатые изгибы. «Мальчик ещё», — подумал про себя Пак, устраиваясь у него в ногах. Сегодняшний «партнёр» Чанёля завозился на постели и повернулся набок, подкладывая ладонь под щёку. Удивлённо выдохнув, мужчина протянул руку и коснулся худого плеча. Кожа на ощупь оказалась горячей и мягкой, как у ребёнка. Скользнув ниже, он огладил острый локоть и обхватил тонкое запястье. Ладошка мальчишки была маленькой и аккуратной, с длинными тонкими пальцами и округлыми ногтями. Под бледной кожей проступали синие вены, перетекая в тугие жилы на предплечье. Склонившись над парнем, Пак бережно коснулся губами раскрытой ладони и прикрыл глаза. От него пахло мылом и ванильным лосьоном для тела. Такое сочетание ароматов пробудило в нём соответствующую реакцию: по спине пробежала мелкая дрожь, низ живота обожгло возбуждением. Чанёль украдкой бросил взгляд на спящего и принялся целовать его пальцы. Плавно, смакуя каждый, он погружал их в рот по одному; вязкая слюна оседала на коже. Мужчина обсасывал его пальчики, словно сладкий, долгожданный леденец. Ещё никогда чьи-либо руки не заставляли Пака желать чего-то подобного. Насытившись вдоволь, он поднялся поцелуями выше, к самому сгибу плеча. На задней стороне шеи обнаружилась татуировка — латинская буква «B», расписанная причудливым вензелем. Чанёль удивлённо выдохнул и прикоснулся к ней пальцами. — Би, — произнёс мужчина. — Тебе подходит. Он перевернул парня на спину и снова навис над неподвижным телом. Ладони сжали сочные, округлые бёдра, похлопали по молочным ляжкам. Пак впервые трогал кого-то настолько откровенно; так, как давно хотел. Он щипал и оттягивал кожу на животе, гладил поджарые икры и рисовал на худой груди только ему понятные узоры. В районе сердца чернела причудливая геометрическая татуировка — замочная скважина. Запрокинув голову парня назад, Чанёль впился зубами в острый кадык. Би был на вкус, на ощупь и даже запах желанным. Его хотелось трогать, целовать и кусать до синяков. Он был идеальной игрушкой, которую хотелось уложить с собой в постель. Пак даже боялся представить свою реакцию на него говорящего, стонущего и закатывающего глаза. Это был новый уровень удовольствия — прикасаться к другому человеку, но чувствовать всё на себе. Возбуждённый член мужчины прижался к худому торсу мальчишки, оставляя за собой прозрачный след. Чанёль терзал зубами его плечи и руки, облизывал их, шумно втягивал носом аромат юного тела. Он методично исследовал его, забирался пальцами в потаённые уголки, которых раньше никто не касался. Несмотря на запрет, Пак развёл в стороны ноги парня и коснулся сжатого кольца мышц. Чуть надавив на сфинктер, он проник внутрь всего на одну фалангу. Ресницы мужчины дрогнули, веки сомкнулись: Чанёль едва слышно простонал от наслаждения, представляя на месте пальца собственный член. Зубы жадно вгрызлись в кожу на внутренней стороне бедра. Пак оставлял после себя синяки и кровоподтёки, едва не прокусывая кожу насквозь. Ему до томительной дрожи нравилось стискивать зубы и давить, давить до звона в дёснах. Рот наполнялся вязкой слюной, словно просыпался какой-то животный инстинкт. Словно мужчине хотелось одновременно и трахнуть, и сожрать мальчишку вместе с потрохами. Бледный бок оказался закусан до ссадин, спина разодрана короткими ногтями. Чанёль слизывал проступающую кровь с лопаток, наслаждаясь привкусом металла на кончике языка. Он утыкался членом в безвольный зад, раздвигал руками упругие ягодицы и дразняще водил разбухшей от возбуждения головкой по промежности. Зарывался лицом в пахнущие фиалками волосы на затылке, кусал за загривок и трепетно целовал в щёки. Пак сел парню на грудь; осторожно, чтобы не налегать и не разломать к чертям хрупкую клетку рёбер. Его ладонь скользила вдоль возбуждённого члена, надрачивая в медленном, дразнящем темпе. Чанёль облизнулся и коснулся пальцами безмятежного лица. Он заставил губы парня призывно распахнуться и запустил в его рот два пальца. Подушечки мягко огладили шершавый язычок; Пак блаженно закатил глаза и ускорил движение руки на члене. Он зашёлся гортанным стоном, когда его настиг оргазм. Струя спермы брызнула на расшитую обивку спинки кровати, перепачкала волосы Би и попала ему на лицо; по щеке скатилась белёсая капля. Чанёль вынул пальцы изо рта мальчишки и запустил в собственный. Грудь отчаянно вздымалась, кровь шумела в ушах. У запретного удовольствия порой слишком высокая цена — достоинство.***
— С вас **** вон. Чанёль протянул кассиру банковскую карту, желая расплатиться за кофе. Он скучающим взглядом скользнул по собравшейся в кофейне публике и ввёл пароль. — Ваш кофе. Пак кивнул в знак благодарности и принял стаканчик из чужих рук. Взгляд зацепился за синяки на запястьях и удивительно знакомые пальцы. Он вскинул голову и встретился с безучастными карими глазами. От них веяло холодом, но губы улыбались. Мужчина смотрел в то самое лицо, что снилось ему ночами. Без всяких сомнений, это был он — сладкий, порочный мальчик. На его бейджике Чанёль прочитал имя — Бён Бэкхён. Би, собственной персоной. Со спины уже напирала очередь; пришлось торопливо покинуть кофейню. Пак на автомате двинулся вдоль дороги, по тротуару. Только спустя пару минут до его ушей донеслись шумный топот и окрик: — Простите, господин… Чанёль обернулся, а парень в форме кассира затормозил прямо перед ним. — … мы с вами раньше не встречались? — Не думаю, — отмахнулся от него Пак. — Вы кажетесь мне знакомым, — произнёс Бэкхён. — Можно вашу руку? Пожалуйста. — Прости? — Я возьму вас за руку, вы не против? И не дожидаясь ответа, парень схватил мужчину за пустую ладонь. В тот же миг его взгляд просветлел: глаза широко распахнулись, ресницы затрепетали, а рот приоткрылся в томном вздохе. Его пальцы оказались ледяными, словно были частью чего-то неживого. Сердце Чанёля окутал ужас, который холодом расползался от чужой руки. — Вам страшно, мистер Пак? Губы Бэкхёна искривились в насмешливой улыбке. — Откуда ты…? — Не бойтесь, ещё слишком рано, — сказал парень. Он запустил руку в карман форменных брюк, вынул оттуда какой-то предмет и вложил в ладонь Пака. – Вот, возьмите. — Что это? — недоуменно спросил мужчина. — Ключ, — ответил Бэкхён. И правда: в руке у Чанёля оказался небольшой резной ключик, покрытый позолотой. — От чего он? — От меня, — загадочно сказал парень. — В следующий раз используйте его по назначению. Вы же хотите узнать, понравится ли мне. — Что это значит? Проигнорировав его вопрос, Бэкхён развернулся на пятках и направился в сторону кофейни. Пак проводил спину парня ничего не понимающим взглядом. — Как это, чёрт возьми, работает?! — До встречи, мистер Пак! «Гордость оставит Вас, но Я буду ждать».