***
Люди из Озёрного Города, потерявшие дома и всё, что у них было, пытались разместиться на руинах старого Дейла. До самой темноты они устраивались на ночлег, кое-как укрепляя полуразрушенные и обветшалые постройки чем придётся. Все надеялись, что утро в этот раз встретит их миром и солнцем. Никто и помыслить не мог, что это самое утро принесёт им солнце, отражённое в золотых доспехах эльфийского воинства, выстроенного в городе. Бард замер на крыльце своего временного жилища, буквально не веря глазам, но стоило сделать пару шагов, и золотое марево расступилось перед ним, открывая взору и вовсе фантастическую картину: на огромном большерогом олене на площадь выехал эльфийский владыка - сплошь сила и власть в каждом его движении, в нём самом. За ним тянулись обозы, полные свежих продуктов, запах которых уже вовсю щекотал ноздри. - Ты... Спасибо. Ваша помощь сейчас очень кстати, - начал было Бард, но, поймав отблеск в лазурных глазах, замолчал. - Мне не нужны ваши благодарности, - губы Трандуила сложились в полуулыбку. О да, Бард прекрасно помнил эти губы. *** - Во время королевской охоты ты никого не словишь. Все звери идут за владыкой - и птицы, и пушные. Лес отдаёт и принимает дары в этот день. Двое - эльф и человек - приблизились к поляне, где были разбиты лёгкие шатры, горели костры, и множество эльфов праздновали, наполняя вечерний воздух невероятной музыкой и смехом. Они улыбались открыто и мягко, приглашая человека к огню, кто-то протянул кубок из резного дерева, полный рубинового вина, так сладко отдающего вишней. Бард хорошо помнил рассказы бывалых, в которых эльфы были холодны и надменны, но всё равно прекрасны, а их король, будучи мудрым и расчётливым, правил лесом не по наследию, а по праву силы. Говорят, он знал каждый лист и каждого зверька в своём королевстве. Но с каким величием он любил свой лес и свой народ, с таким же ненавидел чужаков, а лесная стража в полной мере оправдывала легенды о неуловимости и смертельной опасности их отрядов. Сейчас же Бард никак не мог сопоставить слухи и то, что видел своими глазами. Сильная ладонь легла на плечо. - Садись, угощайся. Ты весь день блуждал по лесу, не ел. - Откуда ты знаешь? Светловолосый эльф лишь хитро улыбнулся, садясь рядом на широкое бревно у большого костра, и взял в руку поднесённый другим эльфом кубок. - Я Бард, а твоего имени я так и не знаю. - Люди такие любопытные, - эльф усмехнулся и отпил вина. - Я назвал своё имя. Разве не имею я права знать твоё? - Ещё и дерзкие. Бард, к его удаче, не заметил темноволосого эльфа сзади, плавно потянувшегося к кинжалу на поясе, и остановленного таким же незаметным движением ладони. Лучник разумно решил не искушать судьбу, будучи приглашённым на праздник, который человеческому глазу доступен быть не должен. Человек чувствовал себя здесь, как в волшебной сказке: тёплый, но не обжигающий огонь костров; сладкое вино, какого он в жизни не пробовал; перезвон песни, начинающийся на одном конце поляны и заканчивающийся на другом; аромат сочного жареного мяса и диковинных трав; светлячки, больше похожие на искры, снующие туда-сюда по поляне. Не мудрено, что вскоре Бард совсем расслабился и позабыл обо всех тягостях. Они с эльфом беседовали обо всём на свете, глядя на огонь: об охоте, об эльфийских и человеческих обычаях, спорили из-за странной манеры людей отмечать новый год зимой, когда всё вокруг ещё спит. - Если это королевская охота, то где же сам король? - Бард порядком захмелел, но краем сознания понимал, что вопрос глупый. Но так хотелось увидеть того, о ком так много слышал. Хотелось нестерпимо и не хотелось одновременно. - Да, я любопытный и дерзкий, помню. Эльф рядом лишь весело рассмеялся. - А ты мне нравишься! - Ты мне тоже, - слова вылетели до того, как человек успел их обдумать. Они просто сидели и наслаждались вечером, переходящим в звёздную ночь, пока Бард не поймал изучающий взгляд эльфа рядом. Тот так и держал свой кубок. Пальцы тонкие и длинные, мужские, но не лишённые изящества. Человек не мог отвести взгляда от перстня на указательном - необычный крупный камень цвета луны, обрамлённый тонкими веточками металла. В какой-то момент он готов был поклясться, что свет в камне шевелится, словно живой. Бард поднял взгляд, улавливая этот же живой свет в ярких голубых глазах, и это... будто волшебство. Лучник хотел было что-то сказать, но эльф поднялся, уходя с поляны в лес, чуть обернулся, безмолвно приглашая за собой, и продолжил свой путь.***
Ночная тишина укрывала лес, стелясь между деревьями, опускаясь плотным пологом на землю. Тонкие белые пальцы мягко поглаживали древесную кору, деревья тянули свои ветви за большей лаской, перешёптываясь. Он двигался плавно, вслушиваясь в лесной разговор, мягко улыбаясь ему в своих мыслях. Он - везде и нигде одновременно. Бард лишь завороженно шёл следом, понимая, почему люди считали этих существ невероятно прекрасными, несмотря ни на что. Эльф замедлял шаг, приближаясь к раскидистому буку, собирая начинающую скапливаться ночную влагу с листьев. Он ни разу не обернулся - знал, что человек следует за ним, чувствовал его взгляд. А Бард и правда не мог оторваться. Что-то было в этом сияющем существе, что выделяло его средь остальных. Не одежда, нет, хотя и она отличалась: плотная, но мягкая туника была расшита тонкой серебряной нитью, те же нити переплетали забранные на затылке пряди белоснежных волос; брошь, больше напоминающая диковинного паука, держала плащ из бархатистой парчи; витые перстни украшали пальцы, но на других эльфах на поляне лучник украшений не заметил. Возможно, этот эльф имел высокий чин - советник или ещё кто-то. Но не столь сам внешний вид, сколько внутреннее сияние, сила, чувствующаяся на расстоянии - затягивающая будто в омут и отталкивающая - делала его отличным от других. Бард упустил тот момент, когда оказался у мощного бука, прислонившись к нему спиной. Вокруг - никого. Ни шума леса, ни песен празднества, хотя ушли они совсем недалеко. Только он - Бард - и древняя сила с лазурными льдистыми глазами. Но лучник отчего-то не боялся, чувствовал себя так комфортно, как никогда прежде, даже когда тонкие пальцы легли на шею в лёгком прикосновении к недавнему порезу. - Саднит ещё немного. - Я приношу свои извинения. - Нет нужды, - Бард мягко улыбался, чуть смущаясь, ощущая затянувшееся дольше возможного касание. Эльф опустил руку, всматриваясь, читая что-то, лишь ему понятное. - Знаешь, никто не уходит из леса с пустыми руками, придя с добрым сердцем. Эльф уходит - опять - но больше Бард его не найдёт. Лучник возвращается на поляну буквально через несколько минут, но та пуста - ни следа прежнего празднества. Уже светает, когда лучник привычной тропой подходит к кромке леса, направляясь домой. Прямо у края тропы на крепком дереве висит свежая связка - четыре упитанных зайца и две дюжины цесарок. "Никто не уйдёт с пустыми руками", - вспоминает Бард. - "Но какова будет цена?".***
Прошло немало времени: сменились сезоны, не раз облетели листья в лесу, вот и сейчас ветер несёт весть о скорой зиме. События сменяют друг друга, приближая неминуемое, предрешённое, окончательное. Человек берёт котомку с нехитрым обедом, лук и колчан, набитый стрелами, непривычными любому из людей, но не ему. Только-только первые лучики солнца скользят по горизонту, предвещая новый день, как Бард подходит к краю леса. Сегодня нужно добыть дичи впрок - впереди зима. Не успевает лучник зайти на тропу, как видит нечто, удивительно напоминающее подарок - висящий на дереве колчан явно человеческой работы, но стрелы в нём - определённо эльфийские. Тонкое пёстрое оперение перевязано серебряной нитью, изящное полированное древко, увенчанное витым наконечником. "Такой стрелой здесь никого не подстрелишь. Слишком громкая." Эльфийские стрелы летят беззвучно и приносят охотнику желанный трофей. Бард покидает лес, не оборачиваясь. Он знает - за ним смотрят. Темноволосый эльф из стражи рубежей отламывает кусочек пирога с клюквой и травами, с любовью приготовленного Сигрид и с благодарностью оставленного на ветви человеком взамен стрел. - Чем так важен этот человек? С виду - обычный, как и другие в городе, а сам владыка за него приказы даёт да стеречь велит. - Не нам знать и не нам судить. Эльфийский король закрывает глаза, простирая свой взгляд далеко к границам своих владений, ведёт мягко пальцами по резному парапету балкона, чувствует ветер, слушает, ощущает шаги человека по тропам. Он мягко улыбается, закутываясь в алую с серебром мантию, смотря вдаль.***
Сейчас Бард - правитель нового Дейла - стоит перед эльфийским королём и не знает, что сказать. Сердце то замирает, то бешено колотится. Это, как предательство, им не являющееся - горько, но проблеск света всё же маячит вдалеке. Лучник, сам не свой, доходит до края укреплённого города и садится на камни, бывшие раньше стеной. Казалось, что ушли уже те дни, когда в каждом лесном шорохе Бард чаял услышать уже знакомые шаги, ночи, когда снились человеку лазурь и серебро льда. И вот это видение перед ним, но нельзя - не допустят. А потом всё идёт кувырком, не оставляя времени для раздумий. Гномы, орки, люди, эльфы - все равны перед безжалостной рукой смерти. Этот вечер тих и безветрен. Кажется, ничто не тревожит это древнее существо. Он одним слитным кошачьим движением пересекает шатёр, наполняя помещение шорохом королевской мантии, подходит к небольшому столику и наполняет два кубка вином. Один подносит к губам, другой отдаёт не глядя вошедшему Барду. - Что привело тебя сюда в столь поздний час, убийца дракона? - Трандуил обходит человека по дуге, грея вино в руках, смотря на игру факельных отблесков в вишнёвых гранях. - Что гнетёт твоё бесстрашное сердце? - Я пришёл поблагодарить тебя за помощь. Мой народ... - Нет. Ты пришёл не за этим. - Да, я пришёл не за этим. Не только. Ты... Теперь я знаю твоё имя и знаю, чем обязан тебе. - Ты ничем мне не обязан. Я пришёл не ради твоей благодарности и не ради твоего народа. У меня свой интерес. - Камни и золото горы? - Нет. - А что же? Вопросы. Нужны ли ответы на них? Хочешь ли ты их услышать? Ответы, произнесённые вслух, бывают горше ягод калины и слаще фруктового вина одновременно. "Последняя луна лета и первая луна осени... зло пробудится... озеро воспылает огнём". Трандуил слышит, чувствует жар битвы... всё не так... не должно... человеку не выстоять... металлический вкус на языке... алое и чёрное на овчинном тулупе... Король отдаёт приказ.***
Бард подходит к королевскому шатру уставшим - неудавшиеся переговоры выбили его из колеи, день вымотал, вселяя опасность новой войны, новых незаслуженных смертей. У шатра эльфийские охранники даже ухом не повели при появлении человека, а значит, ему можно входить без доклада. Лучник чуть отводит полог, делая шаг внутрь, обдумывая речь о новых переговорах. Помещение, созданное из множества плотных полотен, стоит в полумраке - лишь пара ламп на столбах дают неяркий свет. Огонь в них слабо, чуть лениво шевелится, заставляя предметы отбрасывать причудливые тени. Эльф стоит у небольшого столика, опираясь одной рукой на столешницу, пальцами другой мягко сжимая и массируя переносицу. Такой человеческий и живой жест, совсем не свойственный этому волшебному существу. Его волосы расплетены и свободно лежат на плечах, струясь по светло-серой тонкой ткани рубашки, что почти скрыта огромным багряным полотном мантии. Он явно готовился ко сну - уставший и чем-то огорчённый. Секунда, и Трандуил открывает глаза, смотрит на только вошедшего Барда. В миг осыпается усталость и человечность, покрывая фигуру ледяной коркой царственности. И лишь чуть дрогнувшие пальцы, слепо нашедшие грани винного бокала, не укрылись от цепкого взгляда лучника. Он подходит и мягко отводит серебряную прядь с плеча. Трандуил впервые за много столетий не хочет удерживать маску.***
Отгремела великая битва, отзвучали горны, позволяя горю потерь идти по улицам разрушенного города, накрывая его серым одеялом тоски и отчаянья с тонкими прожилками алого и белого - крови и снега. Человек взбирается на полуразрушенную башню, чтобы оглядеть город, приметить, где больше требуется помощь. Он замирает за выступом каменной кладки, не дыша, не смея. Эльфийский король кладёт ладонь на сердце, отпуская его далеко от себя, позволяя забрать всё. Прощаясь с сыном. "Хочешь убить её - сначала убей меня." Хлёсткие слова молодого принца неминуемо и смертельно точно достигают цели часами ранее у той же башни, где в который раз не повезло оказаться Барду. Слова - эти эфемерные звуки - добираются до самой глубины, разрывая, взрывая, руша всё то, что возводилось столетиями льдом. Впервые Бард видит это воплощение силы совершенно потерянным, отчаявшимся, разбитым в одно мгновение - обнажённым. Не должно так быть. Не с ним. Не от родной крови. Человек даёт себе клятву, даже не успевая её осознать. Днём позже Бард чуть не упускает момент, когда "золотая" армия снимается. Уже убраны шатры, отряды выстроены, дозорные вышли вперёд. Бард бежит по узкой улице к небольшой каменной площади, лишь надеясь на удачу. Если не сейчас, то уже никогда. Его не пропустят, не допустят, не позволят. Он знает, уверен - сейчас у него есть шанс сделать единственно верное. Он вылетает на площадь и - да - тёмные полотна ткани закрыты наглухо. Хороший знак. Человек замедляет шаг, пытается выровнять дыхание, аккуратно отводит тяжёлый полог. Светловолосый эльф оборачивается удивлённо. Весь стать и холод даже в этом простом и непривычном человеку походном одеянии. - Вы снимаетесь. Вот, хотел попрощаться, как подобает. Вы здорово нам помогли. И потеряли немало... - Бард осёкся, поздно понимая ошибку, поймав едва заметную перемену во взгляде эльфа. - Тебе следовало бы заниматься своим народом. У вас довольно сейчас забот. Бард прерывает эльфа на полуслове, не выдерживая этого официального тона, подходит близко, всматриваясь, решаясь окончательно. - Ты уйдёшь сейчас. Ты волен решать, как и любой из живущих. Ты уйдёшь в своё королевство и будешь править мудро и стойко, как многие столетия раньше. Сотрётся сегодняшний день и многие другие дни. Я знаю, что это лишь миг. И жизнь человека - лишь мгновение в жизни эльфа. Но позволь мне... Пусть в это мгновение ты не будешь один. Бард едва касается светлой щеки грубыми подушечками пальцев, стремясь в этом простом и непривычном обоим жесте передать всего себя, всю чистоту и надежду, спокойствие и поддержку. Между ними только тишина. И Трандуил закрывает глаза.