Странные люди / Strangers

Первая часть из цикла "Странные люди", в которой Дима знакомится с Хелен, и понимает, что он не один такой "странный" в этом мире.

      Когда ярко-алый шар солнца наконец-то скрылся за крышами высоток, тогда наконец-то подул прохладный ветер, который еще долго гонял над городом смрадное марево от расплавившегося днём асфальта. Но ближе к полуночи стало совсем хорошо. По-летнему тепло, но и прохладно. И, наконец-то безлюдно. Почти все люди спрятались за светящимися стеклышками своих квартир. Остались только такие же любители ночной прохлады. Но они не мешали, точно так же скользя по своим делам словно призрачные тени.       С одной стороны он ненавидел отчетные периоды. С другой стороны - это позволяло возвращаться домой в полупустых или вообще пустых автобусах, где можно было себе позволить прислониться головой к холодному стеклу и просто расслабить уставшие глаза. Но не более. Потому что через секунду резь в глазах нахлынет с еще большей силой, а галстук напомнит о себе удавкой на шее. А вот идти по пустым улицам было приятно. Казалось, что город вымер и он остался один. И можно наконец не одевать эти чертовы линзы и очки поверх, снять галстук и вообще не причинять вреда больше никому. Ни по желанию, ни по ошибке.       Свежий ночной ветерок сносил в сторону вонь ближайшей помойки, свет из окон рисовал странные узоры на асфальте и газонах, расчерчивая путь темными и оранжеватыми бликами. До дома оставалось совсем немного, почти рукой подать. А там можно будет просто вырубиться и не думать, не быть в реальности здесь и сейчас, просто раствориться до пяти утра, когда надо будет совершать обратный путь в офис и снова воевать с документацией и отчетностью.       В таком же ночном воодушевлении Хелен топала по неосвещенным дворам, пробираясь по памяти домой. Будь неладно это метро с его переходами между станциями. В полночь отправляется последний поезд с конечной. На него-то на Комендантском она сесть успела. А вот перейдя на Спасскую удивленно узнала, что она тоже считается конечной станцией оранжевой ветки, и, соответственно, последний поезд на родной Проспект Большевиков ушел ровно в полночь. Хелен успела пересесть и доехать до Маяковской - уже хоть что-то. И, главное, проехала разводные мосты. Теперь отсюда топать добрых четыре часа, чтобы добраться домой. И, как на зло, Светка укатила в отпуск на две недели, у неё не переночуешь. Летняя теплая ночь, старые колодцевые дворы, гугл-карты в смартфоне - очередное приключение. Почему бы и нет?       Стоило только чиркнуть зажигалкой, как от тени у стены буквально отслоилась чья-то фигура.       - Сигаретки не будет, красавица?       Волосы на затылке почему-то встали дыбом, но Хелен только пожала плечами и протянула початую открытую пачку. Ну мало ли, действительно сигареты закончились.       - У меня дамские, сойдет?       - Конечно, сойдет, - потянувшийся к сигаретам тип внезапно схватил её за запястье и дернул к себе. - Угостишь всех в приёмном отделении, они будут рады.       - Что? Ты чего? Пусти! - Оглянувшись, она заметила, что из глубокой тени проулка выскочила еще одна фигура. Такая же, как и первый "снайпер" - широкоплечая, высокая, не по сезону почему-то наряженная в короткий плащ.       - Не ори. - Первый мужчина вновь дернул Хелен на себя, подтаскивая её, упирающуюся, поближе. - Твоими забавными татуировками всё же заинтересовались. Хотят тебя увидеть.       - Так пусть в салон приходят! - Девушка продолжала огрызаться, но внутренне вся похолодела, никак не ожидав, что за ней так скоро придут, и что так просто и быстро смогут найти её, постоянно плутающую по питерским улочкам.       - Зубы не заговаривай, птичка, - сказал подошедший вторым хриплоголосый загонщик. - А то крылышки подпалим.       Он вытащил сигарету у неё из дрожащих губ и смачно затянулся, не преминув театрально пустить дым на выдохе в лицо. Хелен воспользовалась этим и свободной рукой наотмашь полоснула его ногтями по гнусной роже с неоднократно сломанным носом.       - Сука! - Взвыл чувак с расцарапанным лицом, выпуская из пальцев сигарету и хватаясь за щеку. - Утихомирь её, Ганс!       Хелен показалось, что в неё внезапно врезалась машина. Вот она стояла твердо на ногах и собиралась еще кому-нибудь в морду вцепиться, а вот она уже сидит на земле, в глазах звезды кружатся, голова гудит словно чугунная, а еще ноет разбитая коленка.       - Вставай давай. Заорешь - челюсть сломаю, - над ней навис тот детина, которого прежде назвали Гансом, и чей огромный кулак и опрокинул её на землю.       - ААААААААААААА!!!! Помогите!!! - тут же во всю глотку заорала девушка, и незамедлительно схлопотала по лицу, откинувшись назад и чувствуя, что от носа к подбородку течет что-то теплое и неприятно пахнущее железом.       Идиллию пустынного двора разрушил истошный женский визг. Где-то явно кого-то били. Дима прикусил губу и снял очки. Еще с детдома он терпеть не мог, когда били слабых. Пусть это всегда и приводило к тому, что во всем обвиняли его. Или к тому, что он в итоге выглядел не хуже того, на кого напали.       Вбежав в проулок он заметил лишь два мужских силуэта и, видимо, сидящую на земле девушку. Осмотревшись по сторонам, Дима выхватил взглядом нечто похожее на стеклянную бутылку. Это будет явно получше, чем его рюкзак с ноутом и тощий полотняный кейс с документами. Почему-то в такие моменты он не задумывался о том, что это может привести именно к тем последствиям, которых он всеми силами избегал.       - А ну отпустите ее! – Дима крикнул это почти на ухо одному из мужчин, как раз начавшего оборачиваться на шум приближающихся шагов.       Стеклянное крошево брызнуло во все стороны, когда бутылка разбилась о голову ближайшего к Диме нападавшего. Второй, явно сгруппировавшийся для отражения атаки, уже становился в защитную стойку, готовясь отразить удар "розочкой".       На помощь внезапно пришла "жертва". Девушка резво вскочила, правда, тихонько ойкнув, и с размаху огрела своим рюкзачком повернувшегося к ней спиной обидчика. В рюкзачке что-то бряцнуло и хрупнуло, а оглушенный мужик зашатался и потерял ориентацию в пространстве.       - Бежим! - Девчонка, не размениваясь на благодарности, тут же рванула, прихрамывая, в освободившийся проулок. Там, через пару дворов был выход в тенистую аллейку, которая тянулась до самой набережной. А набережная - это довольно таки оживленное и светлое место, не смотря на данное время суток.       - Не туда! – Дима рванул девушку на себя и почти втащил в одну из парадных.       Широкая лестница, три пролета вверх, и он уже стоял перед старой двустворчатой дверью в длинную коммуналку, ставшую ему за все эти годы почти родной. И только тут он заметил, что девушка пытается избавиться от его руки на своем предплечье. Осторожно отпустив свою нечаянную заложницу, Дима отступил в сторону и показал на дверь.       - Тут нас не будут искать, парадная сквозная. Да и я тут живу, - он слегка запнулся, поняв что тем самым мог как раз таки и привлечь нежеланное внимание. Но не помочь девушке было выше его сил и логических доводов. – А тебе надо хотя бы кровь с лица смыть.       - А? - Девушка медленно приходила в себя, мазнула тыльной стороной ладони по лицу, удивленно шмыгнула носом и уставилась на широкую темную полосу крови, оставшуюся на руке. - А, может, я лучше дворами, к набережной, и там уже дальше прямиком домой? Всего-то три часа пешком. Метро уже закрыли.       Хелен как-то не ожидала, что ей вот так внезапно придут на помощь. Да еще и домой к себе потащат, а не доведут до ближайшего "опорняка", где с облегчением сдадут на руки полицаям, оставив писать заявление и ждать утра, пока метро не откроется.       - Ты думаешь вот те, кто тебя так отделал, будут и дальше загорать под светом Луны? – Дима покачал головой и достал ключи. – Проще в тепле дождаться утра и уже там до метро дойти, смешавшись с толпой.       Дверь протяжно скрипнула, пуская их в темное нутро длинной кишки коридора. Двери комнатушек были плотно закрыты и ни под одной из них не было видно полосок света. Все спали, чему Дима был несказанно рад. Сталкиваться с вечно недовольной Зинаидой Власовной ему бы не хотелось даже без спутницы на хвосте. Да и всегда приветливая Лидия Ивановна, живущая в самом конце коридора, тоже была бы сейчас не к стати. Пробравшись почти на ощупь к своей двери он тихонько вошел в комнату. Лунного света, наверное, вполне хватило бы его спутнице, чтобы что-то рассмотреть. Он же, втолкнув девушку в комнатку и плотно заперев дверь, прошел к письменному столу, загнанному в угол, и щелкнул выключателем небольшой настольной лампы. Тусклая лампочка тут же разгорелась, окрашивая все мертвенно-белым светом.       - Устраивайся, я сейчас принесу воды.       В голове у Хелен проскользнула мысль о том, что из огня да в полымя, но было поздно. Её буквально втолкнули в темный коридор, где пришлось пробираться в темноте, ощупывая стену ладошкой. Отметив про себя типичную коммуналку в центре города, Хелен слегка сгорбившись вошла в комнату за своим спасителем и затравленно оглянулась. Подозрительная навязчивая доброта парня наводила на осторожные мысли о тихих питерских маньяках, которые в быту были добропорядочными гражданами, переводили старушек через улицы, снимали кошек с деревьев, покупали мороженое карапузам, а потом внезапно у них под кроватью находили пять расчлененных трупов. Хелен покосилась на старенький диван в углу комнаты. Нет, пожалуй, под ним пять трупов вряд ли поместится. Ну, если их только мелко расчленить и перекрутить в фарш.       Согласно шмыгнув насчет воды для умывания, девушка устроилась на краешке дивана, положив свой рюкзак у ног. Но внезапно подскочила, ощупала задние карманы джинсов, вытащила оттуда смартфон и разочарованно вздохнула - он не включался, а весь экран был покрыт мелкой сеточкой трещин. Хорошо она упала на задницу после первого удара, ничего не скажешь.       Захватив с собой чистое полотенце, Дима снова нырнул в тьму общего коридора. Понадеявшись на то, что он справится с приведением девушки в порядок в достаточно краткие сроки и успеет вернуть без спросу одолженную миску, парень вошел в общую ванную комнату. Запах черной плесени тут же ударил в нос, как и резкий химический запах порошков. Быстро набрав воды в небольшую емкость и кинув в него полотенце, чтобы размокло, Дима ретировался обратно в свою комнату.       Худенькая девушка сидела на диване, грустно рассматривая свой разбитый телефон. Русые волосы растрепанно торчали перьями из пучка на затылке. Худые руки были затянуты бесконечным количеством фенек, за которыми рассмотреть возможные травмы было невозможно. Зато из носа, почти до края растянутой футболки, тянулся неширокий кровавый след, уже размазанный самой девушкой.       - Умойся, - Дима поставил тазик на шаткий стул, который он использовал в качестве журнального столика, и придвинул его к девушке поближе. – Если хочешь, я могу помочь.       Отойдя от дивана и усевшись на пустой сейчас письменный стол, Дима растянул узел галстука, чтобы тот так не давил на шею.       - За что они тебя так?       - А? - снова переспросила Хелен, отрывая взгляд от нереанимирующегося смартфона, пожала неуверенно плечами, - Я не успела выяснить. Наверное, просто ограбить хотели.       Постаравшись придать голосу больше уверенности, она вновь опустила взгляд на разбитый телефон. Вот кому бы рассказать правду - поверили бы, или в ближайшую дурку свезли? Девушка отложила разбитый девайс и потянулась к миске с водой. Отжала полотенце, приложила к носу.       - А ловко ты этого, бутылкой, - заметила она, отирая подбородок и прикладывая полотенце к носу чистой стороной, аккуратно ощупывая пальцами. Вроде бы не сломан, ну и хорошо. Главное еще, чтобы синяк не на всё лицо проявился. Кровь из носа не хотела так просто перестать течь, поэтому девушка, прополоскала полотенце, хорошо его отжала и вновь приложила к носу, запрокинув голову назад. Мокрая ткань приятно холодила буквально горящий огнем нос. Правда, вода из полотенца текла по лицу, холодными струйками стекала по подбородку и по шее. Но Хелен сейчас мало беспокоил подмоченный макияж или мокрая футболка. Хотя.. Она кинула быстрый взгляд на присевшего на край стола парня. Кто его знает, что скрывается за этой спокойной позой и культурным костюмчиком.       - А зовут тебя как, Рэмбо?       - Дмитрий, - парень словно вынырнул из каких-то своих мыслей и аккуратно потер глаза. – Ты тоже неплохо одного из грабителей приложила. Словно у тебя в рюкзаке набор кирпичей.       Хелен то ли хрюкнула, то ли фыркнула - из-за полотенца было трудно распознать. Потом отерла розовые потеки на подбородке и выпрямилась.       - Ты не поверишь... - Девушка наклонилась к рюкзаку, расстегнула молнию, и извлекла на свет гипсовый бюстик Дзержинского с наполовину отколотой головой и раскрошенным пьедесталом.       Дима сдавлено хмыкнул, стараясь не рассмеяться в голос. Гипсовый бюст был именно тем, чего не хватало для завершения этой и без того дурацкой череды событий. Стараясь не разбудить соседей он закашлялся, давя смех.       - Я был не далек от истины, - Дима покачал головой, когда приступ кашля закончился. – Ты устраивайся на диване. Времени до утра еще полно, можешь поспать. А утром заработает метро и, надеюсь, мы оба доберемся до своих рабочих мест нормально.       - Я бабушке везла. Она у меня собирает этих мудаков времен ленинизма. - Девушка, оправдываясь, вертела разбитый бюстик в руках, не зная куда его теперь совать. Да и гипсовую крошку из рюкзака надо бы вытряхнуть. Но не на пол же. Да, кстати, про половую жизнь... - Давай без джентельменства излишнего, а? Я не раз на вписке была, и на полу , и в ванной ночевала. А у тебя костюмчик помнется, Дмитрий Рэмбо.       Девчонка таки нашлась и сунула изувеченного Феликса Эдмундовича под батарею возле стола. Встала с дивана, бросив полотенце в ставшую розовой миску в воде. Да и полотенце желательно бы сейчас застирать, чтобы кровь не въелась.       - Ай, йоптвоюмать, - пробормотала Хелен, усаживаясь обратно на диван и удивленно посматривая на коленку, на которой расплылось небольшое темное пятно. - Джинсы порвала, блин... У тебя йод есть? Ну или перекись водорода. Только не зеленка!       - Мне тоже не привыкать,.. – голос привычно сел к концу фразы, не желая говорить о том, что и вспоминать было не очень то приятно. – Еще ранения?       Дима встрепал и так уже не лежащие как надо волосы и решительно задумался, куда дел последний бинт и флакон спирта. Медикаментов у него никогда не было особо много, благо и болел он не часто. И не должен был в принципе. Так что пришлось даже встать и пройтись к шкафу, чтобы заглянуть в небольшую коробку, приспособленную под аптечку.       - У меня бинт есть. И… спирт, - выкопав нужное, Дима вернулся к дивану и протянул найденное девушке. – Держи.       - Уууу,- задумчиво протянула Хелен, принимая бутылочку спирта и валик бинтов. - Может, у тебя и выпить найдется? Я бы сейчас хлебнула чего покрепче. Нервишки, понимаешь ли, ни к черту. Не каждый день меня вот так в подворотне зажимают. Ну, бывало и раньше, но всё равно как-то нервно.       Она поерзала на диване, думая как ей поступить, и в конце концов решилась. Скинула кеды. Расстегнула пояс с массивной пряжкой и шипя стащила джинсы, оставшись в длинной футболке, которая еле прикрывала трусики, и в полосатых носках.       - Только не пялься, ага? - Девушка шмыгнула всё еще болевшим носом, вновь вытаскивая полотенце из миски с водой и промакивая им разодранную коленку. - Ох, зараза. Ну, везет мне...       - Есть только холодный кофе в банках. И какой-то энергетик, вроде бы, - Дима тактично отвернулся, стараясь не смущать девушку. Ему не нужны были сейчас лишние проблемы ни с ней, ни с соседями, ни с самим собой. – А больше, вроде, ничего и нет.       - Жаль, - вздохнула Хелен, откладывая полотенце. Коленка была свезена основательно, но не критично. В детстве, бывало, когда училась на велосипеде ездить, она и не так себе колени разбивала. Решительно опрокинув содержимое бутылочки на рану, она зашипела, закусила губу, потом принялась дуть на коленку. Сноровисто забинтовав рану, девушка зубами разорвала края бинта, дернула дальше, завязала на бантик под коленкой.       - Давай что ли кофе. Всё равно сна ни в одном глазу. Не думаю, что заснуть получится. - Она отложила подальше бутылек со спиртом и натянула футболку пониже. - А курить у тебя можно?       - Можно, если аккуратно и дымить в форточку, - Дима достал из холодильника остатки стратегических запасов кофе и протянул банку девушке, стараясь смотреть при этом в другую сторону, ибо дама была слегка раздета. Получить бюстом Дзержинского по лицу было совершенно не тем, что было необходимо для уже сегодняшнего дня.       - Великолепно, - Девушка потянулась за банкой холодного кофе, прикоснулась пальцами, подняла взгляд. - Меня Хелен зовут.       Быстро щелкнув кольцом на банке, вскрыла её и жадно припала губами, словно не пила целый день. Хотя, тут во всем виноваты нервы. Горло пересохло от страха. Почти мгновенно осушив баночку напитка, она разочарованно отставила её на пол. Было маловато.       - Спасибо. - Свою початую пачку сигарет Хелен потеряла во время стычки во дворе, но на счастье в рюкзаке была еще одна, новая. И коробок спичек про запас. Вдруг зажигалка потеряется. Увидев, что спаситель старательно отводит взгляд от её голых ног, она приободрилась и встала, футболка тут же прикрыла все стыдливые места, зато стала отчетливо видна татуировка на правом бедре - нежно-синие цветы цикория. Мастерски исполненная, она казалась просто рисунком масляными красками.       Хелен порхнула к окну, подвинула в сторону горшочек с традесканцией, неведомо как оказавшейся в холостяцкой комнате. Почему холостяцкой? Хватало пары взглядов, чтобы определить, что женской руки тут давно не наблюдалось.       - И часто ты, Дмитрий Рэмбо, помогаешь незнакомым девушкам в беде? - Хелен открыла форточку, потянувшись к защелке, вскарабкалась на подоконник, словно кошка, и выудила сигарету из пачки.       - Можно просто Дима. Или Митя. Как больше нравится, - отводить взгляд от Хелен стало проблематично. Девушка почувствовала себя вполне в своей тарелке и передислоцировалась на подоконник не надев джинсы. – Нет, не часто. Можно даже сказать исчезающее редко.       Что ж, спать сегодня точно не доведется. Как и снять уже порядком надоевшие линзы. Достав из кармана рубашки очки, Дима нацепил их на нос и аккуратно снял пиджак. Запасная рубашка в наличии была, так что завтра на работе он не будет выглядеть помятым, словно ночевал на лавочке. Повесив пиджак на дверцу шкафа и набросив туда галстук, он принялся распаковывать рюкзак. Тратить свободное время без пользы в его ситуации было бы глупо, так что можно было поправить некоторые документы и накидать пару отчетов, сэкономив себе время. Правда экономить его было и не на что. Даже выходные он старался проводить где-то вдали от людей и от своей комнаты, в которой, похоже, бывал только для того, чтобы поспать.       - Дим, а чайник у тебя в халупе имеется? - Тут же без предисловий спросила Хелен, чиркая спичкой о коробку. - Я бы еще кофе выпила, если имеется. Только теперь горячего.       Она закурила, держа тонкую сигарету в пальцах на вытянутой руке. Тонкий силуэт в окне. Тонкие запястья. Тонкие щиколотки. Немного угловатая, но по-кошачьи изящная. Поморщилась, прикоснулась к носу, проверяя, остановилась ли кровь.       - Ты это, прости, что я тебе тут всю ночь наперекосяк... Ну, глупо с одной стороны. Подобрал какую-то девку с улицы, а она еще и командует. Но я же вижу - ты не из разговорчивых. А у меня от нервов язык развязался. - Она ловко стряхнула пепел в форточку. - А чем ты занимаешься?       - Бумагоперекладыванием, - Дима открыл крышку ноута, заставляя операционку проснуться. – Менеджер я. Среднего звена… Чайник есть на кухне. Можно даже попытаться его нагреть не разбудив соседей. Растворимый кофе был где-то в холодильнике. Там же остатки молотого. Вроде.       На удивление Хелен не мешала. И не раздражала, что было в определенной мере удивительно. Но от девушки словно веяло чем-то таким, говорящим, что ей приходилось видеть разное. Но от желания снять линзы Дима все же отказался. В голове промелькнули мысли о том, что некоторым людям так почти болезненно надо быть отличными от серой массы. И в чем-то Дима завидовал им. Они не были скованы собственными особенностями или возможностями, на них даже менты обращали внимание поскольку постольку. Но главное было даже не это. Они не боялись себя. Это, похоже, единственное, что осталось у него из старых желаний.       Слегка помассировав виски, Дима постарался выкинуть эти мысли из головы и сосредоточиться на бумагах, которые притащил домой. Цифры и пункты не хотели сливаться во внятный текст и таблицы, усталость брала свое.       - Ага, окей. - Отозвалась девушка от подоконника, реагируя сразу на два ответа. Сигарета довольно быстро таяла у неё в пальцах. Она умолкла, не отвлекая Диму от работы. Докурив, выбросила окурок в форточку и аккуратно слезла на пол. Одернула задравшуюся футболку, сунула ноги в кеды и, не озаботившись натягиванием джинсов на больную коленку, вышла из комнаты. Даже не спросив, где находятся чашки, сахар и ложки. Не впервые ей было блуждать по незнакомым квартирам. Зачастую, на утро, проснувшись в толпе таких же встрепанных похмельных существ, она готовила на всю ораву яичницу по-студенчески из всего, что имелось в холодильнике на кухне. Не заботясь тем, что, где и как располагалось. В любом случае, разные кухни во многом схожи. Тарелки у них в шкафчиках, а ложки-вилки в тумбочках на полочках.       Хелен довольно долго не было. Пару раз из коридора доносился приглушенный шорох и бряцанье. И наконец она появилась, открыв дверь при помощи здоровой коленки и толчка попой. В одной руке она несла парующий чайник, во второй - пару честно стащенных из кухни кружек. Не церемонясь, поставила горячий чайник на пол у стола , и туда же обе чашки, чтобы не отвлекать парня от работы и не отнимать часть стола. Точно так же молча скользнула к холодильнику, с удивлением, действительно обнаружив там банку с растворимым кофе и пакет с молотым. Для молотого сейчас не было настроения. Да и Хелен не любила, когда молотый заливают обычным кипятком, не заваривая его классическим образом.       - Сколько кофе? - Она вернулась к чашкам и открутила крышку у банки, с удовольствием вдохнув кофейный запах. Да, она не была ханжой, и любила кофе любой. Даже дешевый растворимый. Даже из цикория...       - Две ложки, - Диме все таки удалось погрузиться в текст отчета и он отреагировал на вопрос совершенно не задумываясь. Мысль о том, что он не сказал, где стоит его чашка, мелькнула слишком поздно. – Надо будет все это вернуть на места, пока соседи не проснулись. А то меня потом со света сживут.       - Ой, да ладно... Купишь старым грымзам по букетику ромашек, и они тебе еще кружек надарят. - Хелен отмахнулась легкомысленно, насыпая кофе в чашки. Одну чашку, с какими-то прозаическими коровками и сердечками она поставила на стол недалеко от ноутбука, а вторую с полустершимся знаком зодиака, взяла себе. И вновь взобралась на подоконник, тут же заимев в пальцах сигарету, словно факир - из ниоткуда.       - А почему ты тут один живешь? - Бестактность не всегда была лучшей стороной девчонки. Но не приметить сугубо холостяцкой обстановки было просто невозможно. К тому же, парень не выглядел совсем уж молоденьким, только заимевшим разрешение на приобретение алкоголя. А в таком возрасте уже принято заводить семью и детишек.       - Потому что мне больше негде жить, - Дима пожал плечами и сделал большой глоток еще горячего напитка. Это взбодрило, пусть и не на долго. – Да и я не привередливый.       Последнее он сказал явно покривив душой. Да, в сравнении с детдомом это было уже прекрасно – иметь свою комнату. Пусть даже приходилось ругаться, слушать пьяные драки и бороться за право пользования плитой по выходным. Но если бы на голову парня свалилась однушка, пусть даже в заднице города, он бы не отказался. Там можно было бы жить спокойней, не опасаясь внезапно вваливающихся тел или особо любопытных женщин.       - Ааа, понятно, - протянула Хелен, затягиваясь тонкой сигаретой. - А девушка есть?       - Нет, - вопрос не то, что бы был бестактным, но парень решил, что спросить об этом довольно закономерно. – Упреждая твой вопрос – семьи у меня тоже нет.       - Один, совсем один, - Хелен отхлебнула горячего кофе, не задаваясь вопросом , а почему, у вроде бы вполне симпатичного парня никого нет. Всякое бывает. Может, он вообще гей? Девушка пристальнее глянула на сидящего за столом Диму. Ну, ухоженные руки, опрятный вид, чистые волосы. Это еще ни о чем не говорит. Но любопытство все же взыграло.       - У меня почитай что тоже нет семьи. - Это было так естественно и так просто, с незнакомцами всегда можно было поговорить о личном. - Мамка в Италии живет и работает сиделкой. Раз в месяц деньги присылает. Ну и болтаем по скайпу. Отца не знаю. Ну, мне, конечно, нарассказывали всяких страшных историй про него. Но правда ли это, или просто бабский заговор - не знаю. Живу вот с бабушкой. Она у меня ух какая! Вернусь утром, с разбитым носом, она мне устроит допрос с пристрастием. Ну, а потом, накормит варениками с вишней. Она такая, бабушка Барбара.       Хелен, докурив, слезла с подоконника. Пощупав еще раз нос, оттащила табуретку с миской воды к холодильнику, чтобы не мешала. И уселась на диван, надолго замолчав. Дмитрий тоже ушел в работу не торопясь разговаривать. Кофе в чашке быстро закончился, и девушка вновь налила себе кипятка и добавила растворимого порошка. Без сахара, ну и фиг с ним. Главное, согревает и бодрит. Покопавшись в рюкзаке, она достала альбом с коричневатой бумагой, карандаш и ластик. Влезла на диван с ногами, бесцеремонно подложив под спину подушку, и принялась что-то быстро черкать в альбоме.       С этой Хеленой было легко. Как когда-то было легко среди других детей. Пока… Пока не случилось то, что случилось. Дима оборвал мысль, чтобы снова не скатиться в воспоминания. Ведь именно поэтому он один и даже не увидел ничего обидного или некорректного в вопросе девушки. Одному проще заботиться о сохранности тех, кто мог бы быть рядом. Хотя слова Хелены все таки заставили задуматься. Каково это – иметь семью? Пусть даже каждый из родных в отъезде и ты предоставлен сам себе. Казалось, что это одиночество совершенно другого рода, нежели его, когда даже и прийти не к кому с вопросом или за поддержкой. Он даже на пару минут перестал печатать в ворде и уставился в стену, пытаясь представить подобное. Выходило сложно и со скрежетом. Аккуратно помассировав глаза и виски, Дима постарался вернуться к недописанному отчету. За спиной слышался скрип грифеля и тихое дыхание. Девушка решила больше не донимать, хотя это не давало заснуть и утонуть в ворохе цифр и корректирующих поправок. Покрутив головой, Дима решил, что все равно получит по шее за «спертые кружки», и долил себе пока еще горячей воды в кружку. Кофе был отвратным, да и тошнить потом будет целые сутки, но это хотя бы бодрило.       Хелен тихонько подглядывала за склонившимся над ноутом Димой. Ей нравился его прямой четкий профиль. Она быстро переносила эти линии на бумагу. Ну а что ей еще сейчас рисовать? Точными быстрыми штрихами она набросала упавшие на лоб волосы, задумалась над раковиной уха, так же быстро провела линию подбородка. Набросок получался сам собой. Спонтанное желание рисовать, возможно, разряжало обстановку. Хелена не знала о чем сейчас еще можно говорить. И коленка ныла, и нос зудел.       Она погрызла кончик карандаша, стерла неудавшуюся линию, вновь исподтишка глянула на Диму. Принялась быстро штриховать тени. Потом остановилась, вспомнив про остывающий кофе. В три глотка допила всю кружку и вновь принялась штриховать, шурша грифелем карандаша по бумаге.       - Диииим? - Девушка подняла глаза от альбома. - А ты не боялся, что убьешь того мужика бутылкой? Я слышала, что если неправильно ударить, то можно и череп проломить...       Вопрос девушки выбил из колеи. Он почему-то четко знал, что не убьет. Может потому, что никогда и не знал, как же правильно бить. А может потому, что был уверен, что череп выдержит. Все таки пишут, что лобная кость очень твердая и просто так ударом бутылки ее не проломить. Но вопрос все равно был закономерным.       - Нет, - Дима даже посмотрел в сторону застывшей девушки. – Я… не знаю почему, но был уверен, что этот удар не убьет. Ну, максимум оглушит.       - А что бы ты делал.. Ну.. Если бы мужик копыта откинул? Убийство ведь... - Хелен грызла кончик карандаша и поглядывала на Диму серо-голубыми глазами. Он сидел весь такой в брюках и рубашке, явно стесняясь переодеться в домашнее при незнакомой девушке. Хелен хмыкнула и стерла на рисунке контуры воротника, решив изобразить парня с оголенным торсом. Так всегда, во всяком случае, симпатичнее, и не нужно возиться со складками на одежде.       - Постарался бы исчезнуть. - Ответ вырвался сам собой. Но это было по крайней мере правдой. Ему всегда хотелось исчезнуть после того, что произошло когда-то в детстве. И сейчас, даже теоретически понимая, что человек жив, Диме на мгновение захотелось не быть. Не существовать. Все это слишком уж сильно напоминало о той беспомощности, которую он испытал перед своими собственными способностями, пусть даже они вырвались бесконтрольно. Это не избавляло от вины и страха перед незнанием того, кто он такой.       - Мммм, понятно. Ну, да. Логично. Они первые напали. Самозащита. Всё такое, - Хелен прервала рисование, потерла виски пальцами, зажав карандаш в зубах, закрыла глаза и так посидела молча. Потом, открыв глаза и перехватив карандаш поудобнее, перевернула страницу альбома и стала быстро, еще быстрее, чем раньше, черкать в альбоме. Не глядя теперь уже никуда, и надолго уйдя в себя. Один раз прервалась, вновь помассировав виски и прикрыв глаза, словно что-то вспоминая. Добавила несколько штрихов.       - Ай, да йоптвоюмать! - внезапно вспылила девушка, отбрасывая альбом и карандаш вглубь дивана. Подскочила и взлетела на подоконник, трясущейся рукой выуживая сигарету из пачки. Сгорбилась вся, прикуривая. Одной рукой, свободной от сигареты, встрепала волосы, полностью разворошив пучок на затылке. - У тебя бывает чувство дежавю?       - Дежавю? – действия девушки насторожили. Внезапная активность и как итог - отброшенный альбом – это выглядело странно. – Ну, может быть. Хотя, мне сложно сказать в точности. Что случилось?       - Да так. - Хелен помедлила, пожевав губами. - А что у тебя с глазами? Близорукость?       - Можно и так сказать, - Дима снял очки и снова помассировал уже совершенно дико болящие глаза. Надо было снять линзы, это уже было, можно сказать, необходимо. И так из-за необходимости их носить он видел отвратительно, да и зрение стало падать. Но идти к окулисту было бы медленным самоубийством. – Что-то вроде того.       - Если болят глаза, то лучше отдохнуть, - серьезно заявила девушка, пуская сигаретный дым в форточку. Спустила одну ногу с подоконника, покачивая, - А ты меня стесняешься, да?       Это было просто наблюдение. Сама она уже чувствовала себя вполне уверенно, хоть и без штанов.       - Дим, - Хелена уперла подбородок в острую коленку и пристально посмотрела на него, сидящего за столом, обложившегося кипой бумаг. - А я тебя так и не поблагодарила.       - Не стоит благодарности, - парень покачал головой. – Любой бы на моем месте сделал так же. Ну, по крайней мере воспитанный и имеющий совесть.       Дима уставился в монитор, не имея возможности толком прочесть и строчки. Без очков все двоилось и расплывалось, цвета «текли» не имея определенности. Ну что он в конце концов теряет? Ну назовут уродом в очередной раз, не привыкать же. Или вообще не заметит, если не поднимать головы от бумаг и пялиться исключительно в экран.       - Я не стесняюсь. Просто… привычка. Да и,.. – он неопределенно взмахнул рукой, не понимая какие слова будут вообще уместны, чтобы объяснить ситуацию. – Ничего там интересного нет. Потом закапаю и все будет нормально.       - Да-да-да, не стоит благодарности.. - Девушка закатила глаза и спрыгнула с подоконника. - Я уже говорила - прекращай играть в рыцарей и джентельменов. Это нынче не в моде. Я тут это.. Ну, как смогла.       Она подхватила с дивана отброшенный альбом и подошла к столу. Перевернула страницу на первый рисунок, подсунула его под руки Димы, лежащие на клавиатуре. Там, на рыжей оберточной бумаге был изображен профиль Димы. С точностью до родинки на виске и упавших непослушных прядей на глаза.       - Это типа подарок, - Хелен пожала плечами, усаживаясь на край стола. Татуировка с цикорием оказалась совсем рядом с левой кистью парня.       Надев очки обратно, Дима внимательно взглянул на альбомный лист. Рисунок казался живым. Может потому что не был закончен, а может потому, что карандашная линия как-то по-особенному лежала на коричневатой бумаге. Хотелось взглянуть нормально, без линз и этих очков, но это все еще было слишком рискованно. Портрет выглядел красивым даже не смотря на размытие. А может и благодаря ему.       Вспомнив, что до этого Хелена что-то яростно рисовала и отбросила альбом в сторону, Дима перевернул лист обратно, не зная что надеялся там увидеть. В первый момент он просто застыл, не зная как реагировать. Набросок части его лица, вот только глаза были нарисованы такими, какие они есть на самом деле. С дополнительными зрачками и менее заштрихованные. Подумав, что сейчас его брови изогнуты не хуже, чем на этом наброске, он только и смог, что в недоумении взглянуть на девушку.       - Что… это?       - Не знаю, - Хелен проследила за пальцами парня, переворачивающими страницу альбома, и вновь пожала плечами. - Какая-то пришедшая в голову ассоциативная идея. Ну вот ударил образ в голову, а я зарисовала.       Девушка не торопилась объяснять свои рисунки тем, что образы не просто так к ней приходят. Всегда они были чем-то обоснованы. И сейчас она внимательно вглядывалась в глаза Димы, которые были скрыты бликующими от лампы стеклами очков. Почувствовав нервную дрожь где-то в районе копчика, девушка на мгновение прикрыла глаза, всматриваясь в какой-то образ, возникший в голове, а потом плавно потянулась вперед и осторожно сняла с Димы очки. Аккуратными мягкими касаниями пальцев заставила его прикрыть уставшие веки. Напряглась на мгновение, задрожала, мазнула кончиками пальцев по прикрытым глазам, и дальше вниз по скулам. И тихо охнув сползла со стола.       - Летающий мишка. Над кроваткой. Мишки не умеют летать. А он летал. У него не было одного глаза. И было пятно на правой лапе. А Петька верил, что игрушечные мишки летают... - Всё это она произносила отрывисто, вздрагивая при каждой фразе, и всё больше горбясь, втягивая голову в плечи, словно улитка.       Он не понял, как оказался на полу рядом с Хеленой, не помнил, как схватил ее за руки. Не сильно, лишь удержать. По крайней мере он старался. Да, старенький и кое как залатанный игрушечный мишка, летающий над детской кроватью, имел место быть. В далеком прошлом, которое вспоминать не хотелось. Оно слишком сильно напоминало Диме что он не такой, отличающийся от людей. И эта зарисовка…       Только через пару мгновений до него дошло, что Хелена тоже отличается от обычных людей. Не так, как он, иначе. Но другие люди не рассказывают то, что было в прошлом, до таких мелочей. Не называют имена детей, с которыми говорил более пятнадцати лет назад в последний раз. И не падают на пол от одного прикосновения к другому человеку. Во всяком случае вот так не падают, как сползла Хелена.       - Кто ты? - Вопрос вырвался сам собой, от чего Дима отпустил одну руку девушки. С одной стороны это было глупо, бесконечно по-идиотски. С другой – он, похоже, ничего не терял. Кроме призрачной надежды на понимание, в случае, если это все игра. Он осторожно, привычным жестом, снял линзы и зажмурился, позволяя зрению восстановиться. Когда он открыл глаза, мир наконец приобрел четкие цвета и резкость. - Как ты узнала?       - Увидела, - Хелена вздрогнула еще раз, то ли от прикосновения, то ли от внимательно вглядывающихся ей в глаза шести пар зрачков. Она давно прокляла свою способность заглядывать в прошлое, а еще больше - в будущее. Но от этого проклятие, или дар, никуда не девались, напоминая о себе с завидной периодичностью. Она знала, что на неё охотились загонщики не только из-за этого. Но еще из-за одной особенности. Но вот так, внезапно, как объяснить этому.. человеку... Почему и как она увидела ту картинку, что успела описать?       Хелена подняла голову, сжав теплую мужскую ладонь, встретилась с жутковатым взглядом, и вновь задрожала. В голове тут же начали роиться картинки, иногда формируясь в сцены. Прикосновение всегда действовало на неё возбуждающе, как в физическом, так и в паранормальном смысле. Через прикосновение гораздо проще считывать образы которые были, и которые будут. Но вот как это объяснить? Девушка крепко-крепко зажмурилась. Стоит ли открыть правду этому человеку, который мало того, что спас её, так еще и тоже оказался мутантом? Может, всё же стоит попробовать...       - Я с детства вижу. - Хелен не отнимала ладони, только сильнее сжала пальцы Димы. - Мою голову наполняют образы. Я не могу им противиться. Иногда они настолько завладевают сознанием, что я не могу с ними бороться и говорю о них. И тогда меня обзывают сумасшедшей, чокнутой. Никто не хочет верить в то, что я вижу их самые потаенные секреты. Их тайны. И даже - их будущее. Дима, я такой же мутант, как и ты.       Признавшись во всем, девушка задрожала еще сильнее, прижимаясь инстинктивно к подставленному плечу. Как-то отчетливей внезапно заболело колено и разбитый нос. Хелен, поджала ноги, подтаскивая колени к подбородку, ткнулась в шершавый бинт, сглотнула комок в горле. Кто мог знать? Какова была возможность? Встреча двух мутантов, не запланированная, спонтанная. И что делать теперь? Хелен боялась смотреть в странные глаза Димы, только прижималась к нему горячим боком и сжимала крепче его ладонь.       - У тебя это давно? - Она коснулась полупрозрачных чашечек цветных линз, которые лежали на коленке у парня. С виду обычные цветные линзы. Она сама пользовалась иногда линзами с экстремальной расцветкой. Теперь понятно было почему он постоянно потирает глаза. Раздражение.       Диме хотелось обнять прижимающуюся к нему Хелену, но та так крепко держала его за руку, что пришлось бы силой вырывать собственную ладонь. Откровения этой дурацкой ночи все таки выбили его из равновесия. Все это казалось сном или бредом. Два совершенно разных и не знакомых друг другу человека умудрились встретиться из-за глупого ограбления где-то в центре Питера, и при этом оказаться «мутантами», как назвала это Хелена. Совпадение? Случайность?       - У меня это тоже с детства. Так что я не стану считать тебя сумасшедшей или чокнутой, - Дима уставился куда-то в пространство перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Они оказались в одной лодке, выброшенной на отмель человеческого социума. Их умения пугали других, приходилось жить в некоторой изоляции не позволяя себе говорить или делать что-то, что мог бы. – Я боюсь своего, хм, дара. Он слишком… опасен для окружающих. По этому стараюсь держаться подальше от людей. Чтобы не навредить никому.       Воспоминания прорвались, напоминая причины, которыми Дима всегда руководился с тех пор. Разбитое стекло и брызнувшие в сторону обидчика осколки, зависшие в воздухе перед лицом ошарашенного и испуганного мальчика. Яркие линии странных символов, горящие в темноте общей комнаты и расцвечивающие все вокруг в радужное разноцветье. И те же символы и странные круги, которые припечатали другого обидчика к полу, не давая дышать, двигаться, жить… Не важно, что он защищал других детей, которые стали жертвами более жестоких и сильных сверстников. Он все равно переступил ту грань, которую нельзя переступать никогда. И не мог контролировать ничего из того, что мог в детстве. Ни силу, ни время, ничего.       - Я… не хочу причинить тебе вред, Хелена, - Дима зажмурился, отгоняя ненужные воспоминания. – Не хочу, чтобы мой дар навредил.       Последнее было даже не предупреждением, мыслью с которой Дима засыпал и просыпался каждый раз, с которой шел на работу и ехал в общественном транспорте. Это простое желание, похоже, отпечаталось где-то на внутренней стороне черепа и стало отчасти девизом его жизни. Не навредить. И не попасться в руки тех, кого может заинтересовать его дар. Жить как все, как обычные люди и не выделяться.       - Ну вот, - невесело хмыкнула девушка, продолжая сжимать ладонь Димы, - Теперь ты меня выгоняешь. Сначала силком затаскиваешь в гости, а теперь гонишь. Эх, мужчины, попробуй вас пойми.       Она отпустила его руку, прервав поток мыслеобразов, кружившихся в голове ярким хороводом, обняла свои коленки, уставившись куда-то под диван в одну точку, а потом стала быстро-быстро говорить.       - Это почти всегда начинается в самом детстве. И в первый раз мы обязательно кого-то жутко пугаем. Потом боимся проявлять свои силы вновь. Потом начинаем баловаться этим втихаря, вдали от людей. Прячемся, избегаем ситуаций, в которых мог бы проявиться наш дар. Считаем себя уродами. Отталкиваем близких, в страхе, что они узнают, что тоже будут видеть в нас чудовище. Меня мать в церковь таскала и по всяким изгонятелям бесов. Сколько я святой воды выпила, ой-ёй, искупаться можно. Последний поп, который пытался дьяволов из меня выгнать, переусердствовал с кулаками. Я домой вернулась в слезах и синяках. Сказала матери, что больше никогда в церковь не пойду, а с ней - тем более. Получила по уху еще и от неё. Я тогда в восемь лет из дому сбежала. Ушла к бабушке на Проспект Большевиков. Она у меня старая коммунистка, церкви десятой дорогой обходит. Ну вот я с ней до сих пор и живу. Она меня успокоила по поводу дара. Говорит, её бабка тоже будущее и прошлое людей видела, все её ясновидящей считали, за советами ходили. Кхм, но за глаза всё равно ведьмой называли и не любили. Такова уж судьба. Я ведь не только вижу, я и еще кое-чего умею. Не знаю как объяснить. Иногда, когда кому-то татушку набиваю, тот человек её свойства получает что ли. Девчонке одной набила иероглиф "сила" на шее, так она потом пошла в школу айкидо, мужиков там мутузит ого-го как! Другому клиенту по его просьбе набила на руке клевер в трайбл-кельтике. На удачу, говорил. А через месяц я его по телику видела. Он в лотерею пять миллионов выиграл. А потом... Ну, плохое случилось. Парень пришел, симпатичный, веселый, рассказывал, что в медицинском учится. Змею хотел на предплечье. Шутил, что скоро доучится и ему с этой гадиной по жизни теперь идти придется. А я не хотела ему эту змею делать. Вот словно чувствовала, что не надо, плохо это. А он настаивал. Он... С товарищами в поход куда-то поехал, на Урал, дикарями. Змея его во сне укусила. В палатку заползла. Не успели его откачать. - Хелен остановилась, сглотнула комок в горле, но продолжила, правда еще тише, - Вот тогда я и поняла, что каким-то образом переношу человеку рисунок не просто на кожу, а словно на саму судьбу. Испугалась я тогда, ну и перестала делать тату. Только эскизы рисовала и другим мастерам отдавала. Эскизы вреда не приносили, но и пользы тоже. Я тогда ровно как ты была, боялась, что наврежу кому-нибудь нечаянно, зло сделаю без умысла. А потом дошло как-то, что я же не только плохое делала, но и хорошее тоже. Ну и вернулась, стала вновь подрабатывать. Если вижу, что не идет эскиз человеку, то отказываюсь бить. И всё. Никто больше не... кхх-кхм, не пострадал. Вот, я нашла выход. И ты найдешь. Понимаешь, глупый?       Хелен подняла на парня свои огромные серо-голубые глаза и бесстрашно посмотрела на него, выдержала необычный взгляд и даже мягко так, мило улыбнулась.       - Рядом со мной опасно, - Дима не отвел взгляд, понимая какое впечатление создает для девушки из-за своих дурацких глаз. – Мои силы не такие управляемые. И более… вещественные, если можно так сказать.       Перед глазами все еще стояло мертвое детское тело, разбитое так словно куклу швырнули об стену с ужасной силой. А в ушах снова слышался свой собственный вой от осознания ЧТО натворил, КАК заигрался с этим непонятным «волшебством». Хотелось не быть. Обида сменилась отчаяньем, злость – раскаянием. Но чувство справедливости он заткнуть не смог и до сих пор. Правда, научился не пользоваться больше этой непонятной и неуправляемой силой. Дмитрий до сих пор не понимал, почему его не отдали в милицию или на какие-нибудь опыты. Даже говорили, пытались что-то объяснять, но все это было ничем по сравнению с забранной им жизнью такого же как он ребенка. Пусть даже тот и пытался задушить другого малыша, но смерть это все равно не равноценный ответ на такие действия.       - Я убил ребенка. В детстве. Хотя просто хотел отбросить от другого малыша. А вышло... – голос не слушался, превращаясь в сиплый шепот. – Поэтому со мной опасно. Я не могу контролировать то, что сидит во мне. Но… и не хочу тебя прогонять.       - Ох, - вздохнула Хелен, инстинктивно чувствуя как сложно этому парню с ней сейчас говорить, и так же инстинктивно понимая, что он ищет у неё утешения. - А ты пытался контролировать? У тебя, наверное, телекинетический дар. Ну, на неодушевленных предметах же можно тренироваться. Забраться подальше в лес и швыряться палками, в конце концов. Дим, понимаешь, неконтролируемый дар куда опаснее, когда ты не знаешь о нём ничего, не умеешь им пользоваться. А учиться надо. Ты же когда-то учился читать, писать, водить машину. И у тебя не сразу получалось. Зато теперь ты даже не задумываешься, когда совершаешь такие простые действия. Я тоже еще не до конца свои видения понимаю, и не всегда могу их сдерживать. Но я учусь. А представь каково мне было поначалу, когда почти любое прикосновение к незнакомому человеку тут же мне рассказывало о нём что-то такое, чего я знать не хочу. И не всегда там были такие воспоминания про левитирующие игрушки. Один раз я увидела как отец... собственную дочь.. И он стоял рядом со мной.. И смотрел на меня такими же злыми глазами, какими смотрел на неё. А я закричала от страха. На весь автобус. А когда он остановился, я выбежала, и бежала, не понимая куда меня несут ноги. Ну, потом успокоилась. И решила для себя, что не хочу видеть образы чужих людей. Стала сопротивляться. Закрываться как-то внутренне, когда в общественном транспорте езжу. Получалось не сразу. Но сейчас всё лучше и лучше. С тобой вот сначала не получилось, увидела что-то. Нарисовала. А потом прикоснулась, и меня как обожгло. Ну, может, потому что я хотела увидеть, не закрывалась. А сейчас вот стараюсь не видеть ничего. По тебе же понятно, что тебе неловко, и стыдно, что я могу увидеть что-то такое, о чем ты сам вспоминать не хочешь. Вот я и не смотрю. Научилась, понимаешь?       Хелен мягко погладила парня по плечу, по прежнему безбоязненно заглядывая в его необычные глаза.       - Ой, чего это мы на полу сидим? - девушка спохватилась, завертелась с улыбкой, вскочила на ноги и подала руку Димке. - Вставай давай, нечего свои крутые брюки пылить.       - У машины есть тормоза, а ручкой кого-то убить достаточно сложно, - он принял такую символическую помощь от Хелены и легко поднялся на ноги, но руки девушки не отпустил. Все таки по ней было видно, что ей воспоминания тоже даются с большим трудом. Она тоже пережила не самые лучшие времена и чужие воспоминания. – Это же не имеет тормозов. Вообще какой-либо системы остановки. Поэтому любое действие, которое я совершаю при помощи этой силы я совершаю лично, сам. Словно сам держу что-то в руке или…       Дима на мгновение задумался, пытаясь понять, что на самом деле хочет сказать. Или может. Все таки его умения не заключались только в том, что он мог «держать» предметы. Но остальное, по крайней мере, казалось ему достаточно безобидным, пусть он этим тоже старался не пользоваться. Просто как-то пояснить это все не хватало слов в русском языке. Что он видит, как это назвать, что дают эти странные дополнительные зрачки или же это вообще не зависит от странного строения его глаз?       - Спасибо, Хелена. И за правду, и за поддержку. Прости, что гружу собой больше чем надо, - он улыбнулся девушке, словно пытался извиниться за то, что та увидела. – Из нас двоих ты пострадала больше. Как твой нос и коленка?       Он очень надеялся, что переключение разговора на более насущные проблемы уберет неловкость от их взаимных открытий. Прошлое царапало воспоминаниями сквозь время, сквозило в глубине взгляда. А сейчас им обоим надо было хоть как-то отвлечься от этого и разобраться с тем, как быть дальше.       - Ай, да пустяк! - Отмахнулась Хелен, воинственно задирая нос, стоя рядом с Димой она оказалась на полторы головы его ниже. - До свадьбы заживет! Я еще, когда шлепнулась, успела и задницу отбить. Так что долго сидеть на полу неуютно. Но это совсем фигня. Вот когда я с Мишкиного мотоцикла полетела, уууу! Ну, тоже легко отделалась, но вся в бинтах как мумия ходила. Ты б видел! Кстати, можешь звать меня Алёной, если больше нравится. Хелена - это типа псевдоним. Сценический, ага. Бабушка меня так зовет. Ну и так типа круче звучит. А по паспорту Алена Игоревна я.       Девчонка непринужденно болтала, крутясь туда-сюда, но руку из Димкиной ладони не выдергивала.       - Блин, что-то есть захотелось. А у тебя бутерброды найдется из чего сделать? - Хелен потащила Димку за руку к холодильнику, явно освоившись в его комнате словно в своей. - А приходи в пятницу к нам. Познакомлю с ребятами.       Дима лишь покачал головой на болтовню Хелены-Алены. Он привык к тишине и одиночеству, но рядом с этой странной девушкой он не ощущал дискомфорта. Словно так и должно было быть. Линзы, лежавшие до этого на колене, теперь опустились на стол, куда-то на бумаги. Надо было бы положить их в раствор, но за оставшееся до работы время они толком не промоются, так что придется взять запасные.       - Там где-то оставался хлеб и сыр в нарезке. Бери, если голодна. А я пока чашки помою. Не хочу завтра вечером встревать в разборки о «краже личных матсредств», - Дима улыбнулся девушке и аккуратно забрал свою руку, пусть и не хотелось разрывать контакт.       Подхватив кружки он вышел из комнаты и тенью проскользнул на кухню. Слова девушки заставили его задуматься. Она не потеряла веру в то, что может научиться пользоваться своей странной силой. И по ее словам даже чему-то научилась. Да, возможно влияние ее «дара» не такое же, как у него, но может быть не менее плачевным по результатам. Но решиться снова пользоваться всем, что умел в детстве, Дима пока не мог. Слишком опасно, слишком не предсказуемо. Палка может разлететься щепками по округе, вместо того, чтобы полететь туда, куда он хочет ее направить. Так что…       Парень вздохнул и закрыл кран, стараясь не скрипеть старыми вентилями, и в то же время закрыть их плотнее, чтобы из крана не текло. Уже ставя кружки на место, он на мгновение задержал взгляд на простой бумажной салфетке, кем-то оставленной на столе. Но через пару секунд отвел взгляд, так и не решившись «поднять» ее хотя бы на пару сантиметров.       Хелен вновь влезла на полюбившийся ей подоконник. Посматривала на всё больше светлеющее небо, задумчиво жуя бутерброд с сыром. Странный, странный день. Странный парень. Нелюдимый и зажатый, но довольно милый. Вот только брыкается. Но все они поначалу боялись и не верили.       Девушка доела бутер, отряхнула крошки с колен и слезла с подоконника. Наклонилась и потыкала пальцем тачпад ноута, дождалась, когда загорится монитор, пробежала глазами строчки в документе, пожала плечами и хмыкнула. Ничего особенного. Перевела взгляд в угол, на часы, шумно вздохнула. Половина пятого. Пора собираться.       Зайдя обратно в комнату, Дима застал девушку прыгающей на одной ноге и натягивающую обратно порванные на коленке джинсы.       - Димк, я побегу. Пора уже. Пока доберусь до метро... Я ж еще по дворам попетляю. Ну, и не пойду к ближайшей станции. Мало ли. - Она наконец влезла в узенькие джинсы и застегнула пояс, быстро, не расшнуровывая обула кеды и подхватила рюкзачок. - Не провожай, я быстро бегаю.       Стоя посреди комнаты и оглядываясь в поисках того, что могла забыть тут, Хелен развязала растрепанный на макушке узел волос, рассыпала по плечам темно-русые, завившиеся большими локонами пряди. И из маленького встрепанного воробушка превратилась в маленького встрепанного львенка.       - А! Забыла, - подскочив к столу, она быстро вырвала две верхние страницы из альбома и оставила их на клавиатуре ноутбука, а альбом упрятала в рюкзак вместе с карандашом. - На память.       Скользнув к двери, возле которой застыл Дима, она почесала кончик носа глядя на расстегнутую пуговку на его официальной рубашке, а потом подняла к нему лицо.       - Я тебе тут много всего наболтала, но всё равно забыла сказать спасибо. И за спасение, и за кофе, и за бутерброд. - Она приподнялась на носочки, оперлась о его левое плечо и мягко поцеловала его в щеку, пощекотав колечком пирсинга в губе. - Спасибо, Дмитрий Рэмбо.       - Не за что, Алена-Хелена, - Дима лишь улыбнулся, стараясь не показать легкой грусти от расставания. Такого же внезапного, как и знакомство. – Я тоже благодарен тебе за то, что ты рассказала. Береги себя и больше не ходи по темным переулкам ночью.       - Ага, - девушка улыбнулась и выскользнула за дверь. Топоток её легких шагов вскоре стих и этот странный вторник наконец закончился.