Mortem

Что может быть громче, чем стук испуганного сердца? Едкий лязг клинка в двемерской цитадели? Резкий свист тетивы в дрожащих руках? Рокот безумного чудовища, потерявшего некогда человеческий облик из-за «божественной» болезни? Его голос. Тихий, вкрадчивый, мягкий, таинственный, но пугающий более, чем все те прокаженные, коими кишит двемерская обитель. Ворин Дагот уже знает о том, что предстоит встреча со старым другом. Дагот в предвкушении. Голос бога раздавался по всем комплексам, отражаясь от каменных стен, скользя по медным трубам, теряясь в пару и вновь возрождаясь, как и сам Дагот Ур много лет назад. Весь мир — враги. И теперь пришел друг. Старый верный друг, возрожденный Неревар. — Добро пожаловать, Луна-и-Звезда. Я приготовил место для тебя. Дагот Ур тяжело вздохнул, вспоминая ушедшие годы, когда были они с Нереваром побратимы. Когда, порою вспыльчивый и агрессивный, знаменитый друг-полководец мог прислушаться к нему, последовать совету, согласиться. В те времена Неревар был готов порвать самыми жесткими методами врагов за пролитую кровь Ворина Дагота, лучшего друга и верного товарища. Когда-то этот вассал поклялся, что отомстит Трибуналу и свергнет лже-богов. Теперь же безумный Дагот Ур был в растерянности. Неужто старый друг придет к нему с обнаженным мечом? — Ступай, Неревар, друг или предатель, ступай. Ступай и взгляни на Сердце. Взгляни на Акулахан. И принеси Призрачный Страж. Он нужен мне. Семеро пали. Каким образом удалось воплощению Неревара расправиться со столь сильными собратьями Даготами? Сам же безумец ранее не предполагал, что к нему придет Неревар в женском обличии. Но он чувствовал, он предвидел, что встреча состоится. Спустя столько долгих, мучительных лет, когда оба друга были убиты. Ворин выжил. Неревар воскрес. — Приди ко мне сквозь пламя и битву. Ты будешь желанным гостем. Этот голос взывал к Неревару сквозь стены. Когтистая рука скользнула по полке с пепельными статуями. Какие же удивительные вещи может творить обычная фигурка! А сколько крови пролито благодаря этим незамысловатым, на первый взгляд, сувенирам, подчиняющим разум и волю владельца! Дагот Ур свято верил, что Шестой Дом восстанет и вернет былое величие, утраченное в веках и запорошенное пеплом. Он слышит шаги, будто они за его спиной. Но он не узнавал в них горделивую походку своего товарища. Твердую, уверенную, жесткую. — Подойди ко мне открыто, а не крадучись, подобно вору! Женщина сглотнула, понимая, что шансов скрыться от обезумевшего Дагот Ура больше нет. Ее мантия прожжена в нескольких местах, по виску сползает крупная капля крови. Тяжелое дыхание эхом отдавалось по пустынным коридорам, как и бешеный стук сердца. Не того сердца, что заточено сложнейшей магией в далеком Зале. А быстрые и короткие удары сердца возрожденного Неревара. А слышит ли безумец этот стук? Всё дальше и дальше углублялась женщина в двемерские постройки, озираясь по сторонам и вздрагивая от каждого отдаленного шороха. Ей действительно страшно. Долгий путь привел данмерку к ветхой дверце, которая была слегка приоткрыта. Что-то притягивало Нереварина за ней, что-то манило и соблазняло узнать, какова же тайна, которая кроется внутри. И женщина увидела то, чего боялась, легонько дёрнув ржавую ручку. В высокой серокожей фигуре, стоящей спиной к двери, было будто бы что-то отдаленно знакомое, но сокрытое в самых потайных закоулках разума Нереварина. — Дагот Ур приветствует тебя, Неревар, старый друг мой. Эти слова, будто блестящая ледяная сталь, вонзились в сердце женщины. Она понимала, что Неревар в ней действительно жив. Будто хладный иссушенный труп, Ворин Дагот обернулся к пришедшей. Не различить на его лице ни радости, ни огорчения, ничего, ибо сокрыты все чувства под золотой маской. Да способен ли Дагот Ур на чувства, кроме как месть и жажда власти? Может, осколкам души Индорила и известно, но той испуганной женщине, сжимающей на поясе рукоятку Разрубателя, сие неведомо. Данмерка увидела в золоте маски свои же глаза, в которых предательски мерцал огонек паники. Тяжелое дыхание приглушенно раздавалось под металлической преградой. Зачем скрыл он свое лицо? Неужели настолько чудовищно оно, как и у тех, что охраняли своего господина? — Я вижу страх в твоих очах, — голос его был очень пугающий, спокойный и мягкий. — Неужели это ты, покровитель воинов? Ты ли возрожденный Неревар? Женщина не знала, что ответить. И пока она старательно собиралась с мыслями, глава Шестого Дома внимательно изучал артефакты: перчатку, молот и клинок, а заодно и новое воплощение своего соратника. Похоже, лорд Дагот ожидал видеть нечто могущественное, нечто более впечатляющее, более соответствующее духу Неревара. Не дождавшись ответа от гостьи, он нараспев произнес: — Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в мире и в войне. И под Красной Горой ты нанес мне удар, хотя я охранял сокровище, которое ты просил меня охранять. Но я прощаю тебя. Теперь-то мы заодно, Неревар Индорил? Ты встанешь на сторону благородства и справедливости? Женщина поняла, к чему клонит безумец, поэтому рука её невольно потянулась к Разрубателю и выхватила кинжал из-за пояса. Дагот Ур горько усмехнулся, глядя сквозь маску на лицо Нереварина. Что-то заставляло медлить женщину, пока Дагот Ур, стоя в пяти шагах от нее, разочарованно покачал головой. Он слишком силен, подпитываемый силой Сердца Лорхана. А женщина замерла напротив него. Не она, а что-то внутри нее. И это непонятное чувство не давало замахнуться на Ворина Дагот. Однако сам повелитель Красной горы взмахнул когтистой рукой, отчего комнату наполнил непроглядный удушливый туман. — Что же ты делаешь? — шептал Дагот, прислонив несчастную к стене, зажав локти ледяными руками. — Одумайся, друг мой! Только представь, какого величия мы добьемся, если будем использовать инструменты правильно? Мы свергнем предателей Храма, изгоним имперских дворняг, вернем и очистим наши земли, возвратим истинное величие Морровинду! Лицо в маске склонилось к женщине, отчего кончиком носа данмерка чувствовала холод золота. Жесткие черные волосы Дагот Ура послушной волной скользнули с его обнаженных серых плеч и коснулись раны на плече возрожденного Неревара, пачкаясь в алой крови. Ладони дьявола были холодными, будто не было в этом теле ни капельки теплой жизни, но хватка его столь же крепка, как сталгрим Солстхейма. — Нет! — выпалила женщина, ошарашенная наглостью Дагота Ура. — Я тебя… Уничтожу! Глава Шестого Дома отдалил лицо от самоуверенной чудачки. Как горько было слышать от товарища слова презрения и ненависти! Ведь он, великий Дагот Ур, старался ради своего народа, ради будущего Морровинда! — Я дозволю тебе помахать клинком, Неревар. Но меня, живого Бога, убить невозможно! Ты погибнешь, как и много сотен лет назад, мой старый друг. Весьма прискорбно, что выбрал ты неправильный путь. Это здесь началось, здесь и закончится. Ступи достойно к своей смерти. Первый удар за тобой! Его руки резко отпустили худые локти женщины, и Дагот Ур вскинул руки, приготовив магию, ужасную, разрушительную и могущественную, как и он сам. Сжимая клинок, данмерка рванула на главу Шестого Дома, с силой замахнулась, целясь прямо в сильную обнаженную грудь, но тут же была отброшена ответным ударом магической стены. Вся туманная дрема, будто парализующее затмение, испарилась бесследно, оставив в разуме единственную цель — сопротивляться. Безумец метал в противника золотые шары, желая быстрой смерти надменного глупца, желающего вступить в схватку с самим Богом. Однако Дагот Ур недооценил ловкость Нереварина: мощные удары Разрубателя приходились по суставам лорда слишком часто. Стиснув зубы, отчаянная женщина приготовилась нанести мощный удар чудовищу, сбитому с ног. Замах Разделителя — и тяжелый молот скользнул по воздуху, ударив каменный пол, а не голову надменного Дагот Ура. На том месте, где прежде лежал безумец, осталось лишь маленькое кольцо. Посчитав, что это очередная смертельная ловушка повелителя Красной Горы, женщина двинулась к дверям, ведущим в Зал Сердца. Едва Нереварин ступил в Покои Акулахана, все надежды о том, что Дагот Ур мёртв, развеял его же презрительный голос: — Что же ты за тупица! — вкрадчиво произнес он, выражая полное презрение. — Я — Бог! Как ты можешь убить бога? Какое великолепное, головокружительное простодушие! Как мог ты быть столь наивен? Отсюда нет выхода. Никакой возврат, никакое вмешательство здесь не помогут. Давай же, сложи оружие, еще не истёк срок моего милосердия! Милосердие… Он предлагает умереть без усилий, сдавшись, покорно преклонившись перед его величием. Неревар Индорил никогда бы не пал до такой низости, великий полководец желал бы сражаться до последнего вздоха. Посреди зала возвышался огромный медный голем, созданный Дагот Уром. Его могущественное детище, воссозданное по чертежам таинственных двемеров. Несмотря на свою неприязнь, женщина поразилась столь талантливому исполнению двемерского механизма, почти законченного безумным мастером. Тот уже поджидал гостью, восполнив потерянные силы. Нереварину было ясно, как при свете двух лун — ценой крови и жизни, она, живое воплощение героя, должна уничтожить сердце Лорхана, чтобы остановить Дагот Ура, моровые бури и распространение корпруса. Азура с ней. Медлить больше нельзя. Женщина рванула в обход, по шаткому каменному выступу. Раненый Дагот Ур уверенно хромал позади, выкрикивая проклятия и упрёки. Данмерку преследовали яркие вспышки огня, которые с треском врезались в каменные стены и угасали, не попав в назначенную цель. Внизу, на втором ярусе, был шаткий мостик, позволяющий подойти прямо к заветному сердцу. Дьявол приближался, а пути вниз не было. Идея левитации пришла слишком поздно. Вновь началась жестокая схватка. Женщине приходилось все ближе и ближе приближаться к краю, отбиваясь от атак Дагот Ура. В одно мгновение Ворин взвыл от очередного удара молотом по колену, и вой этот смешался с тихим стоном с нижнего яруса. Падение оказалось очень тяжелым. Встать женщина просто не смогла. И, мученически сморщившись, она ползла, упорно ползла к своей цели. — Неревар! Нет! — панически воскликнул Дагот на весь Зал. Разделитель ударил размеренно бьющееся сердце, отчего то содрогнулось, сжалось и судорожно дернулось. Женщина обернулась — Дагот Ур уже был на нижнем ярусе и, злобно усмехнувшись, отправил в Нереварина мощнейший поток магии, едва не столкнувший ее с платформы у сердца. Двемерский молот выскользнул из рук и упал в пропасть. Это изрядно позабавило дьявола, от которого женщину отделял лишь мост. Блеск легендарного кинжала заставил дернуться Дагот Ура и стремительно рвануть к сердцу, которое раз за разом пронзалось клинком. Сидя на горячем металле, женщина, опираясь одной рукой на платформу, а другой сжимая короткий клинок, буквально уродовала божественное сердце, которое уже почернело и едва билось, потеряв магическую защиту. — Что же ты наделал, Неревар, — горько произнес Дагот Ур. Земля дрогнула, Акулахан затрещал. Женщина, воспользовавшись замешательством противника, поползла к мосту, понимая, что сейчас Медный Бог рухнет. Тяжело дыша, скуля от боли в сломанной ноге, данмерка хоть как-то пыталась вырваться из лап смерти. Но сжала ее другая лапа. Иссушенная, теперь уже горячая, с длинными когтями, мертвой хваткой вцепилась в ногу Нереварина. — Вместе — до конца, Неревар! — прохрипел Дагот Ур, утративший свое бессмертие. Он снял со своего лица золотую маску. В это мгновение Нереварину показалось, что рассудок ее помутился. Мост рухнул, увлекая за собой двух героев вниз, в горячую бездну. Под обломками Акулахана ныне покоятся двое некогда лучших друзей, в огненной лаве и искореженном металле. Азура, взирая на облако пыли, образовавшееся на месте крушения медного бога, точно знала: пророчество сбылось. Но никто не обещал, что на алтарь победы не придется возложить жизнь Неревара Возрожденного. Моровые бури стихли, лазурное небо над двемерскими постройками озарили яркие солнечные лучи. Такова судьба твоя, Неревар. Вместе. До конца.